Spica (Колос. Рабочее)

Календарь показывал гордое и красное «13 января». Наталия натягивала на Гарри аляпистую юбку, натирала щеки и нос свеклой, а сверху вывернутый тулуп мехом наружу. Долохов измазанный углем в шапке-ушанке щеголял красными революционными шароварами и, пританцовывая в валенках, подпевал песню: — Клевер бросит в ясли, дед проворчит несмело, белые рубят красных, красные рубят белых, — почесав лоб, он сжевал часть слов, мыча мотив, а потом продолжил, — Мир далеко-далёко виден в окошках узких, русские рубят русских, русские рубят русских*... Гарри заслушался и сам чесался от шерстяного платка, который повязала Наталия. А Бурый впервые полноценно обновлял свою сбрую. Маленькие колокольчики позвякивали на его ошейнике. — Корзину не забыл? — спросила Наталия, складывая ненужные вещи в сундук. — Нет, — ответил Гарри и помотал корзиной с углями. — А стишок не забыл? — опять спросила она, насыпая в другую плетеную корзину конфеты. — Помню, — шмыгнул носом Поттер и улыбнулся, показывая ряд ровных новых зубов. За эту зиму он лишился еще трех зубов. Два сами выпали, а одному пришлось помочь ниткой и дверью. — Тося, помогай ему, если забудет, я к вам подойду через часок. Встретимся у тети Томы. — Да не переживай ты так, — надевая тулуп так же вывернутый на изнанку, как и у Гарри, посоветовал Антонин и, подтолкнув ребенка к двери, пошли на выход. Бурый, позвякивая колокольчиками, увязался следом. Из открытой двери пыхнуло холодом, Гарри вдохнул морозный воздух, и в носу моментально защипало, а снег под ногами приятно скрипел. Долохов наоборот шел немного тихо, но звуки шагов звонко разносились по двору. Пес нырнул в ближайший сугроб мордой и, причмокивая на ходу снегом, потрусил к саням. Нарты были узкие и длинные, с очень высокой спинкой, Наталия еще днем застелила их старым покрывалом, а Долохов смазал полозья салом, чтоб скользили хорошо. Пристегнув Бурого к потягу за шлейку, Долохов взмахом палочки облегчил вес у саней, на которые уже уселся Гарри с корзиной. Встал сзади и с громким «Пошел», пес, упираясь лапами в снег потащил «поклажу». Гарри думал, что Бурый не утащит их даже до калитки, но через несколько шагов собака набирала скорость и уже на спуске бежала галопом. Да так, что задние лапы периодически были в воздухе на каждом втором шаге. Гарри хохотал от восторга и подпрыгивал с корзиной на кочках, рассыпая немного уголь. Когда они выбрались из леса, стало окончательно темно, багровые всполохи от солнца медленно гасли на горизонте, покрывая небо темны покрывалом с крапинками звезд и диском луны. Но, несмотря на надвигающуюся темноту, было светло как днем. Поттер мог разглядеть вязаный узор на шерстяных рукавицах, сжимающие ручку корзинки. И посчитать количество оставшегося угля на ее дне. Земля вокруг светилась белым светом от луны, а вдали виднелись огни домов и густой дым из труб. Там было довольно оживленно и людно. Собаки лаяли на прохожих, прохожие громко пели песни, и где-то рядом с ними играла музыка. Женские голоса со звонким и протяжным "Э-э-эх" и "У-у-ух", раздавались на все село, а после следовал смех и новые звуки музыкального инструмента. Праздничное настроение цепляло, а Гарри перестал уже сравнивать Лондонские скучные Рождественские ужины и здешний «Новый год». Наталия, конечно, накрыла на стол, учитывая современную моду, но больше внимания уделила сегодняшнему дню. Чем ближе они приближались к домам, тем громче была слышна музыка и голоса. Легкий ветерок принес запах горящего костра и жареного мяса. Ряженый народ, пританцовывая, ходил кучками от дома к дому. Стучали в двери и громко-громко звали хозяев. Бурый остановился, высунув язык набок. Из его пасти часто вырывалось облачко пара. — Молодец, — потрепал его по загривку Гарри и собака с грудным «гав», облизала вкусную свекольную щеку ребенка. — Ну, пошли, — проговорил Долохов, открывая калитку чужого дома. Поттер приказав Бурому сидеть на месте, пошел следом. Чужая собака на привязи высунула нос из будки и завыла на гостей. Антонин громко застучал в дверь и заорал на весь двор так, то пес засунул нос обратно в будку и замолчал: — Авсень-дуда кликать? За окном мелькнула тень, а за дверью послышался старческий скрипучий голос: — Кликать-кликать, — дверь открылась широко и на входе стояла сморщенная как слива старушка, опираясь одной рукой о тросточку, — проходите, дорогие. Долохов стряхнул налипший снег у порога и, подталкивая смущенного Гарри, зашел в дом. Старушка еще сильнее сморщилась в улыбке разглядывая ряженого Поттера. — Ай да красавица... Ну, давай. Гарри на красавицу возмущенно захлопал глазами, потряс корзиной с углем, посмотрел на Антонина, и Долохов громко и возмущенно притопнув ногой запел: — Авсень-дуда, Иде была? — Коней стерегла, — Ответил Гарри в такт. — Иде кони? — корча рожи спросил Долохов. — За ворота ушли, — махая рукой в сторону, пояснил ребенок. — Иде ворота? — Вода унесла, — Поттер развел руки в стороны, корзина качнулась и уголек выпал. — Иде вода? — Быки попили. — Иде быки? — удивленно почесывая затылок, спросил Долохов, шапка-ушанка съехала набок. — В тростник ушли. — Иде тростник? — Девки выломали. — Иде девки? — уперев руки в бока, нагнулся к ребенку Антони. — Замуж вышли, — скопировав позу мужчины, воскликнул Поттер. — Идее мужья? — На покосе сидят, соломату едят и приговаривают: «Бабка, бабка, доставай сундучок, вынимай пятачок!», — протягивая корзинку уже бабуле, ответил Гарри. Бабуля захлопала в ладоши и, доставая из-за пазухи горсть конфет и монет, насыпала ему в корзинку. — Ай да огурцы, ай да молодцы! — хлопала она Долохова по плечу сухой и сморщенной рукой, провожая. Выйдя за порог Антонин и Гарри поклонились, и двинулись дальше, в дом напротив. Где-то вдали загорелось колесо на шесте. Люди плясали вокруг костра, пели и танцевали под гармонь. Им был не страшен ни мороз, ни ночь надвигающаяся. Поттер с Долоховым спели семь раз, в трех домах им не открыли, Антонин таким доставал угли и складывал на крыльцо, на самое видное место. А когда очередь дошла до тети Томы, где была Наталия, Гарри пел и играл уже не так активно, хотя очень старался. Тетя Тома засмеялась на фразу ребенка: «Не дадите хлеба — стащим с печки деда!», а дед, прищурившись, прокряхтел: — Ради такого, я даже на печку залезу. — Сиди, куда тебе старому пню, да на печь! Вон песок уже сыплется из штанин! — засмеялась тетя Тома, расцеловала ребенка и насыпала целый пакет конфет, перемешанные с пряниками и печеньем. Между этим богатством сиротливо мелькнула вафельная конфета и почему-то куриные яйца, завернутые в красивую фольгу с изображением Деда Мороза и разноцветными буквами. — Какой внук растет, загляденье просто, — восхитилась тетя Тома, единственная из всех людей, которых они обошли, признала в нем мальчика, а не ряженую девочку. — Сплюнь карга старая, накаркаешь, — возмутился Виктор Степанович, и уперся руками в колени, сидя на лавке, — вот подрастет малец, на коня посадим. У меня он умный такой, послушный. Дед причмокнул и стал щуриться, видно вспоминал свою молодость и всех коней, коих за свой век успел объездить. Тетя Тома только головой покачала и помогла раздеться ребенку. Гарри стянув с себя яркую юбку ответил. — Спасибо, но мне пока хватает Бурого, — на свою кличку собака подняла голову, перестав выкусывать снег между подушечками на лапах, — и Тоси. Вот на Тосе кататься очень здорово. Все засмеялись над фразой ребенка, но Гарри не понял, почему это так смешно, ведь Антонин в своей анимагической форме был лучше любого коня. Прям один в один как его первый подарок, только намного больше.