Spica (Колос. Рабочее)

Дамблдор ходил из угла в угол. То подходил к полкам, задумчиво разглядывая разные корешки старых книг, будто надеялся найти в них ответы на свои вопросы. То на другой стороне оглаживал пальцами края омута памяти. Потом возвращался обратно к своему столу, неосознанно дергая, кончик бороды. Опять пробегался глазами по заголовкам статей из газет, перекладывал из одного края стола на другой заученные до каждой буквы письма и документы из министерства. Так и не найдя в них ответы, опять брел знакомым маршрутом по своему кабинету заложив руки за спину. Новости с каждым днем были не совсем добрые, порой и пугающие. Петуния со своей семьей пропала, как и мальчик. После этого посыпалась череда странных и страшных в своем виде происшествий. Миллисента Багнолд, действующий министр магии в ужасе писала директору, как она опознавала свою дорогую подругу, коллегу и близкого для нее человека. «Это был варвар! Лишённый всего человеческого!» — говорила она в письме и прыгающие строчки местами расплывались. Это пропитанное слезами письмо не оставило бы равнодушным ни одного человека. Дамблдор вздохнул и опять погладил себя по бороде сморщенной, измазанной в чернилах и пигментных пятнах рукой. Но как бы не было ему жалко, одной жалостью ни одна проблема не решается. Миллисента, не смотря на свой острый ум, была слишком мягким человеком для политика. Не задумываясь, она могла пойти наперекор негласным требованиям, нарушить закон и прогибаться под общественное мнение. Как и в тот год падения Тома. Статут был нарушен. Министр, не моргнув глазом, сообщила на заседании о чрезвычайном положении раскрытия магического мира маглам: «Я заявляю, это наше неоспоримое и неотъемлемое право на праздник!». Потом последовали судебные разбирательства, после которых даже у Дамблдора оставались вопросы, требующие ответов и сомнения. А Багнолд занималась утешением Ирмы Треверс, единственный сын которой попал в Азкабан. Тогда это был не единственный наследник семей, чьи родители занимали хорошие места на политической арене. Стул Крауча Старшего сильно «зашатался», когда он увидел свою кровь в кресле подсудимого. Барти как и Беллатриса Лестрейндж сидели как короли в клетке окруженные металлическими зачарованными копьями и с улыбкой говорили о том, что Темный Лорд вернется и их преданность непоколебима. И Крауч отказался от него как от наследника, так и от сына, прилюдно. Этот поступок Крауча не спас и место председателя Визенгамота перешло к Дамблдору. Теперь же Ирма убита. А убийца не найден. Миллисента от горя уже не смотрит на людей трезво и посадила рядом с собой первого попавшегося человека. Человека жадного до власти с чрезмерно жестоким мировоззрением. Директор устало опустился в кресло и посмотрел на Фоукса. Тот спокойно спал на жёрдочке, спрятав голову под крыло и совсем не разделял хаотичные воспоминания и волнение с Альбусом. — Как бы я хотел стать таким же фениксом как ты, мой дорогой друг, — тихо прошелестел хриплый голос Дамблдора и, взяв перо в руки, принялся писать письмо. «Мой Любезный Друг…»

***

— Чья бы корова мычала, — буркнул Долохов, натягивая носок. Второй находиться никак не собирался и, залезая головой под кровать, он пытался нащупать его, но ничего кроме мосла, который везде раскидывал Бурый найти не смог, — фу-ты, ну-ты, Гарри, я сколько раз говорил! Еда должна быть на кухне! — Не кричи на чадо, вот тебе и повод позаниматься с ним. Еще несколько недель и Велесичи* наступит, а дальше сплошные хлопоты, то-то ты не знаешь? — воскликнула она и махнула полотенцем, — Надо дела делать пока Лютый* не закончился, дальше — некогда будет. Вот уедет в школу, на боку лежи столько, сколько тебе влезет, хоть как Илья. — Мам, он маленький еще, куда ему? — взмолился Антонин, — ты мне в его годы рукой махала со двора, да есть звала. Ну, спать укладывала. — Мою бы голову да в мои двадцать, я бы за тебя взялась! — она сжала руки в кулаки и потрясла ими, показывая визуально, — дети же, они как губка, чем больше дашь, тем больше впитывают! А ты у меня в этом возрасте только головастиков строем в луже заставлял плавать, да в носу ковырялся! Антонин почесал за ухом, рассматривая свои ноги в одном носке. А потом со шкодливой улыбкой проговорил: — Зато козявок в носу не было. — Тоша, ну что за человек! — Наталия всё-таки замахнулась полотенцем и огрела его по спине. Антони громко хохоча, втянул голову в плечи, уклоняясь от хлестких ударов матери, громко потопал вниз по лестнице. Стоило только топоту затихнуть, скрипнула дверь в комнату Гарри. Сначала на разведку высунулась морда Бурого, а потом появилась и голова самого Поттера. — Он ушел? — спросил Гарри, сонно поглядывая на Наташу. Та выдохнула громко и, заправив выбившийся локон за ухо, улыбнувшись, ответила: — Ушел. Ты тоже спускайся, сначала завтракать, а потом заниматься, — и, приподняв подол платья, она аккуратно ступила на ступеньку лестницы и причитала себе под нос, — ей богу… мужчины — как дети, разница только в весе. Гарри по-совиному моргнул, рассматривая кость, которую тут же подхватил Бурый и устремился вслед за Наталией. Теперь каждое его утро было наполнено голосами, от которых он не вздрагивал. Голос тети Петунии больше не звучал в ушах. Даже ее лицо стало размытым в памяти. Он помнил лишь ее тонкие руки, любимый передник и темные волосы которые она завивала на большие бигуди. Дядя тоже исчезал, вспоминалось только пузо с ремнем и усы, под которым был всегда рот коробочкой, когда он ругался. А Дадли не запомнился. Зато его солдатики теперь гордо стоят на окне, и это единственное что осталось в память о них. Вещи тетя Наталия сожгла и наказала чужого больше не носить. На вопрос почему, она ответила очень странно: — Тетя — твой более близкий по крови родственник. Если в роду туго, они от этого туго избавляются неосознанно. Она сейчас «Регина» и главная в роду и может передать долг свой членам своего рода вещами и все плохое остается у тебя как подношение. Именно передать. А от подобного лучше избавляться. Огонь очищает. Гарри не понял, что именно плохого может сделать старая майка с затертым Микки-Маусом. Но старался прислушиваться и запомнить все, что говорит Наталия и без слез отдал все вещи, какие у него были вместе с чемоданом. На следующий день после огромного костра за домом, Гарри в шкафу нашел несколько новых футболок с забавными рисунками и пижаму со смешными медведями, которые бегали от пчел, и порой роняли горшок с медом. Это была его первая в мире по-настоящему волшебная пижама. Ради такой он был готов еще раз отдать вещи Дадли и даже старых солдатиков.