Spica (Колос. Рабочее)

— Лесак, это ты? — Спросил обрадованно Гарри, обнимая рычащего Бурого за шею. Соломенная куча зашевелилась, хохотнула. Длинный как край одеяла язык свесился, капая тягучей слюной на снег. Лохматый силуэт поплыл и вместо него стоял мужчина, крупный, усатый и заговорил голосом дяди Вернона: — Мальчишка, да как ты посмел! Ты никогда больше сюда не вернешься, ты разбалованный, наглый и непослушный ребенок! — толстые как сосиски пальцы потянулись к ремню, поддерживающий штаны. Гарри в ужасе попятился.   — Дядя, я больше не буду. Не надо, — скороговоркой вымолвил отчаянно Гарри и прижался к псу. Бурый не успокаивался и продолжал скалиться на незнакомца, готовый сорваться в любую секунду. — Посмотрим как ты запоешь, когда недельку посидишь в чулане без еды, — зло бормотала туша надвигаясь на ребенка. Гарри вытер слезы и посмотрел на мужчину. Его лицо было размыто, как будто кто-то прошелся ластиком, стирая глаза, нос, лишь моржовые усы и рот были не тронуты. — Не смотри на него, — каркающий голос раздался сверху. — Гавран! — обрадовался ребенок, знакомому до боли голосу. — Ишь как отожрался Бирюк, на местных ребятишках. Не смотри, говорю, схвати собаку за ошейник и закрой глаза. Бука питается плохими эмоциями. Чем дольше смотришь на него, тем больше боишься. Представь, что тут только ты, я да блохастый. — Две недели без еды, — заорал Бука голосом дяди, пытаясь не упустить добычу. Гарри замотал головой, замершими пальцами схватился за ошейник и они тронулись с места. — Веди Сусанин, — хрипло гаркнул ворон Бурому, над головой хлопая крыльями. Гарри шмыгнул носом, и идея в слепую забормотал:   — Почему он не уходит? Кто это такой? Долго нам идти? Тетя наверно рассердится, а Тося ругаться будет. — Не болтай пустое Чадо и не думай о Буке, он этого и добивается, — заругался Гавран, — его видим и слышим только мы, Наташа и Антонин даже не заметят, разве что следы на снегу, да шорох. Просто иди, не далеко ты ушел от дома, плутал только вокруг, как Лесак водит, а толку как от блохи. — Ты никогда не вернешься к Тосе, неблагодарная ты тварь, вот как ты отплатил за их доброту! Не нужен ты им больше! — орал Вернон за спиной у Поттера.  — Да отстань ты уже, — не выдержал Гавран, — как глист в одном месте, только и можешь оценить чужой внутренне мир. Гарри улыбнулся от слов защитника, а бука притих. Из последних сил, почти на ощупь и периодически проваливаясь по колено, они медленно следовали за Гавраном, который старался отвлекать их разговорами. Поттер успокоился и расслабился. Казалось, что вокруг стало теплее и спокойнее. Бука больше не пугал как раньше, даже ругаться перестал голосом дяди. Только сопел за спиной, чмокал и булькал. Из-за закрытых глаз стало клонить в сон. Размеренный голос птицы тоже не добавлял бодрости. Шаг, еще один. Ноги ребенка подкосились и голову окутало теплое темное небытие. Лишь крик Гаврана тихим эхом пришлось по краю сознания: — Не засыпай Чадо, нельзя сейчас спа…

***

  — Как он? — Тихо спросил Долохов мать, заглядывая в комнату Гарри. В нос ударил мягкий запах настоек и уксуса. Чадо хныкал от каждого прикосновения влажной ткани к спине. Руки были замотаны в марлю как варежки. Наталия намочила еще раз тряпочку в тазике и отжала.   — Температурит. Руки и щеки обморозил, — она вздохнула и закутала ребенка в одеяло, бросила согревающее на постель ребенка. — Может зелье дать? — поинтересовался он у матери и присел с другого края кровати. — Рано еще, слишком маленький. Было бы ему лет десять. Ничего, мы как бабушки наши, по старинке, малиной да уксусом. Никто еще не умирал от этого. Я ему отвар сделала, дай попить, как проснется. Я пока бульон приготовлю. Он же ничего толком не ел сегодня. Ходил как в воду опущенный. И куда его понесло… — она вздохнула и, подхватив тазик, вышла из комнаты. Антонин смотрел на тяжело дышащего ребенка и съедал себя изнутри: «Не доглядел. Не справился. Чуть не потерял, если бы не Гавран, Чадо замерз бы в этом лесу». — Тося, — засипел ребенок с кровати и Антонин подорвался, мутные зеленые глаза смотрели на него из-под слипшейся мокрой от пота и уксуса челки, — не бросай пожалуйста, я буду хорошим. Я больше никогда не буду ходить один. Только с тобой и тетей Наташей. Просто я очень хотел тебя увидеть. Прости, пожалуйста. Долохов рвано выдохнул, мазнул кончиками пальцев по горячему лбу убирая пряди.   — Ты дома, все хорошо, не переживай. Давай попьем немного, — Антонин приподнял его и поднес кружку с отваром к губам. Поттер сделал несколько глотков и закашлял. — Не спеши, — попросил мужчина, вытирая лицо ребенку полотенцем, — Гавран рассказал, что за вами Бука увязался, — подоткнув одеяло, сообщил он. Гарри сонно моргнул и еле слышно проговорил: — Да, а кто это такой?   — Это дух, у тебя на родине его называют боггартом. Принимают облик того что ты боишься больше всего. Живут в пустых домах и лесах, а появляются с темнотой и питается людским страхом. Но духи все везде разные, у нас его просто нужно игнорировать и не верить в него. У вас же смеются, смех конечно хорошее оружие, но вера — более могущественное. Верь в нас. Долохов улыбнулся краем губ и посмотрел на Чадо, ребенок крепко спал громко сопя. Он поправил одеяло, и встал. — Спи, сон лучшее лекарство. Подхватив почти пустую чашку, Антонин спустился и заглянул на кухню. Все собравшиеся были уставшие и больше от морального напряжения. Бурый даже глаз не открыл, как лежал у печи, вытянув лапы, так и продолжал лежать. Гавран кемарил засунув голову под крыло на своем насесте у окна, а Митюха выдергивал из бороды волосики и бросал их в печь. Видимо тоже успокаивался только своеобразным способом. — Пил? — спросила Наташа, кивая на чашку в руке, Долохов удовлетворительно замычал и сел за стол. От усталости даже аппетит пропал. Подперев голову рукой, он закрыл глаза и последовал примеру остальных. — Бука все еще сидит? — полюбопытствовала она у Гаврана, ворон высунул голову из-под крыла и глянул в окно. — Сидит у калитки, куда же ему еще деться. Перед рассветом погоню, ты главное на столе оставь синеголовник*. Без него толку мало, обратно приползет как кот на рыбку. А рыбка у нас вкусная. Жирный больно, видимо в деревне молодняк пошел, да сказы старые вспомнили, чтоб детки в кроватках сидели и носа не казали по ночам. Ох и глупый народ пошел. Говорить — говорят, да защиту не ставят. Наташа схватилась за крышку и пальцы обожгла. Та с громким стуком упала, перебудив всех на кухне. Бурый рыкнул и задвигал лихорадочно лапами, Антонин по-совиному захлопал глазами, крепко сжимая палочку. — Сыночка, иди спать, смотреть на тебя больно, Митюха если что присмотрит за Чадо, — взмахнув рукой сказала она, крышка вздрогнула, поднялась в воздух и плавно осела на чугунок с бульоном. — Боюсь Комоедицу в этом году он пропустит… — Ничего, у него еще много лет впереди, — утешила Долохова мать.