***
— Какая у нас цель, Ульрих? — мы двигались вдоль Швейной улицы. — Не все бедняки стоят на нашей стороне, — парень двигался почти беззвучно и прятал лицо под тёмным, тканевым капюшоном. — Орден давненько приловчился, использовать группки бездомных, как шпионов. — И что мы должны делать? — Раньше, я думал, это бездомные собираются в каком-то особом месте, где получают указания, — мы свернули с Швейной и вышли на широкий проспект, в народе называемый Муравейник. — Но ошибался. Это Орден приходит к бездомным. У них есть кто-то, кто раздаёт указания на месте. Проспект кишел людьми самых разных социальных статусов: от нищих и бездомных, что не решились на Чумные районы, до скрывающих свои лица жителей верхнего города, что пришли сюда за контрабандными товарами. С отверженными, я работаю уже месяц и теперь знаю город, как свои пять пальцев. За время, проведённое в команде, я познакомился с их планом. Как всегда, абсолютно безумным. Они связались с самыми влиятельными людьми на всех крупных предприятиях Террина: Джозеф Терье — один из ветеранов революционного подполья прошлого, работает на литейном заводе. Иголка — глава женского движения Теврии, прославилась в среде революционеров тремя громкими убийствами пэров, работает на швейной фабрике. Михель Вилье, вхожий в основную команду, глава подпольного профсоюза на оружейном заводе. Кристоф Оливер — организатор стачек и голодовок, работает на угольном заводе. Все эти люди, пользуются неподдельным уважением в среде рабочих, которые готовы идти за ним до конца. Они хоть сейчас готовы рвать и метать, залить улицы Террина кровью. Но сперва, отверженные решили снабдить их всем необходимым и удобрить почву. Часть плана была выполнена месяц назад. Рабочие с угольного завода получили последнюю партию необходимых винтовок. Теперь, каждый снабжён достаточным количеством оружия. Однако, одного этого мало. Орден, хотя и страдает от внутренних конфликтов, всё ещё чёткая, монолитная структура с огромной властью. Убийство сына Марсо, конечно, добавило в их ряды хаоса, который, теперь, необходимо довести до абсолюта. Необходимо лишить Орден самых важных лиц: Фрери — главы третьего отделения гвардии, Ришара — первосвященника патрисианской церкви, Гросса — председателя платы пэров. Эти люди — уши и глаза Ордена. Сейчас, я и Ульрих, пытаемся выследить человека, который должен привести нас к кому-то из этих троих. Наводку на Муравейник, нам дали сыны Флёр, однако, никакой иной информации от них, мы не получили. — Ты! — Ульрих подошёл к одному из бродяг. — Иди сюда, разговор есть. Невысокий мужчина, возраст которого, было невозможно определить, испуганно оглянулся и неуверенно поплёлся в нашу сторону. На его опухшем, грязном лице, застыла лишь одна эмоция — ужас. — Ты же из банды воробьёв? — Милорд… вы ошибаетесь, — голос был столь хриплым, что я с трудом разбирал его речь. — Не знаю я таких, сир… господин… — Не юли! — прикрикнул Ульрих. — Я вашу шайку хорошо знаю. А твою рожу, уже давно запомнил. Мы от друзей. Бродяга осторожно огляделся по сторонам и неприятно улыбнулся, сверкнув гнилыми зубами: — От друзей — это хорошо, — закивал он. — Друзей мы знаем. А друзья не принесли нам подарки? — Сначала помощь, потом подарки. — Коли чем помочь, так я к вашим услугам, — он неловко поклонился, едва не завалившись на землю. — Валентин Вэнс. — Скажи мне, Валентин, — Ульрих отвёл его в сторону от толпы, в небольшой проём между домами. — Ты господ здесь встречал? — Господ? Откуда ж, господам взяться тута, — развёл Валентин руками. — Здесь, токмо, такие, как я обитают. — Может, ты слышал что-нибудь от своих дружков-собутыльников? О господах, об Ордене, о шпиках? — Может и слышал, а может и нет, — он демонстративно отвернулся. — У Валентина с памятью плоховато, совсем ничего не помню. Ульрих отпустил бродягу, достал из сумки небольшой, позвякивающий мешочек и потряс им перед носом Валентина. — Если вспомнишь, получишь пару терионов на бутылку. — Ах, да! — мужчина стукнул себя по лбу. — Давеча в кабаке пил со знакомым моим… Псиной его кличут. Ну, несёт от него, как от псины, честно слово. Так вот, говорит он, дескать, объявляется в Муравейнике дама одна, и просит то одного, то другого послушать, посмотреть, украсть даже. — И кто эта дама? Где появляется, как выглядит? — А этого, друг, я не знаю, — Валентин тянулся к мешочку с деньгами. — С Псины спрашивайте, он знает. — И где его найти? — Где и всегда, — рассмеялся Валентин. — В кабаке ищите. Облёванный будет где-нибудь лежать. Ульрих кинул ему мешочек и развернулся ко мне. В отличии от остальных членов команды, он одевался достаточно прилично — тёмная, чистая куртка со множеством карманов, в которых Ульрих хранил приспособления на все случаи жизни. Он был высокомерен, напыщен, не в меру тяготел к борделям и выпивке. Читать, как и большинство из отряда не умел. Однако, отлично пел и играл на лютне. Работал на Иголку со швейной фабрики. — Куда теперь? — я запустил руки в карманы куртки, на подобии той, что носил Ульрих. — Кабак. — Какой? — В Муравейнике есть только один кабак, который могут позволить себе такие как он, — Ульрих с отвращением кивнул в сторону убегающего Валентина. — «Вендвер». — Какое неприятное название, — поморщился я. — Да и место… так себе. Отыскать кабак с названием «преисподняя», оказалось не так уж и трудно. Большая, потёртая вывеска над покосившимся, деревянным строением, просто не могла не бросится в глаза. Уже на расстоянии, до меня донёсся отвратительный запах рвоты и человеческих испражнений, вперемешку с запахом чего-то гниющего. Внутри, ситуация обстояла не лучше. За небольшими столиками, ютились по пять человек, распивающих какое-то непрезентабельное на вид пойло. Кто-то, без сознания, валялся на полу, кто-то приставал к немолодой уже трактирщице. Вонь здесь усиливалась в разы. Мне хотелось как можно быстрее покинуть это место, но Ульрих даже бровью не повёл. Он вышел в центр кабака и громко крикнул: — Псина! Кто из вас, Псина?! Громкий гул, что стоял всё это время, стих. По кабаку прошёлся тихий шелест шёпота, кто-то нервно усмехнулся. Наконец, спустя пару минут, один их посетителей встал на шатающихся ногах. — А ты чего сюда припёрся?! — голос его заплетался. — Я чего-то не понял?! Ты… Ты вот в костюмчике! Куртка — вона какая хорошая! Чего ты тут делаешь?! Псин здесь нет! Токмо люди. — Пасть заткни, — рыкнул Ульрих. — Я дважды повторять не буду. Кто из вас, обрыганов — Псина? Поднявшийся из-за стола мужчина, недоумевал пару секунд, а затем, схватился за стул и со всей силы, что у него была, запустил в Ульриха. Тот, однако, ловко увернулся, остервенело зыркнул в обидчика глазами, схватил тот же стул, что упал совсем рядом, и кинул его в ответ. Стул врезался в торс мужчине, отчего он тут же повалился на землю и более не поднимался. Однако, поднялись его дружки. Трое пьяных в дребезги мужчин, окружили нас с Ульрихом в надежде отомстить за товарища. Один из них, с неопрятной бородой, в которой затесались крошки разнообразной еды, налетел на Ульриха первым. Но в тот же миг, оказался на полу, получив добрый хук справа. На щеке у нападающего, остался след в виде замысловатого узора. Ульрих нацепил кастет. Два других набросились на меня. Уйти из-под первого удара у меня вышло, кулак второго же, больно врезался в бок. Парень лет двадцати с оттопыренными в разные стороны ушами, ухватился за мою куртку, и попытался ударить ещё раз. Не удержав равновесия, мы повалились на пол. Ошарашенный произошедшим, я пропустил ещё один удар, пришедшийся прямиком в нос. Что-то неприятно хрустнуло, и резкая боль прошлась по всему лицу. Пока я отбивался, лёжа на полу, Ульриха окружили ещё несколько человек. Однако, ему, кажется, это не доставляло особых проблем. Парень с невероятной ловкостью отбивался от навалившихся кучей пьянчуг. Я же, с трудом скинул с себя ушастого и расправляя плечи, поднялся с пола. Драка, довольно быстро, переросла из личного конфликта в групповую бойню. Те, кто совсем недавно спокойно выпивали за общими столами, вовсю лупили друг дружку. Наконец, Ульрих не выдержал, выхватил из-за пазухи мушкет и пальнул в воздух. Вся толпа, резко повалилась на пол, забыв о потасовке. На лице Ульриха, застыла гримаса ненависти. Он стиснул зубы так, что казалось, я слышал, как они скрипели. — Спрашиваю, ещё один, чёртов раз, — крикнул он. — Кто из вас Псина?! — Я, — поднялся тот самый, который запустил в Ульриха стул. — Чего тебе?! — Пошёл сюда! — Ульрих стремительно приблизился к мужчине и схватил его за ворот. Из кабака мы переместились назад на улицу. Ульрих прижал Псину к стенке и занёс над его лицом кулак. — Я из тебя всё дерьмо выбью! — прорычал отверженный. — Ты на кого лезть вздумал?! Ты хоть знаешь, что я делал с такими, как ты?! — Успокойся, Ульрих, — я решил остановить приятеля, прежде чем он совершит что-нибудь непоправимое. — Ладно, живи пока, урод, — он сплюнул на землю. — Мне от тебя информация нужна. — А что мне за это будет? — противно ухмыльнулся Псина. — Пиздюлей не получишь! — прорычал Ульрих. — Отвечай чётко и ясно, понял?! Псина что-то неясно промычал, но нехотя согласился. — Орден подсылает в Муравейник человека, который раздаёт вам задания. Кто этот человек, где его найти и когда он появляется? — Баба… Точно, баба какая-то приходит в приют. — Куда? — «Ночной приют», — Псина жался к стене. — Там все наши собираются. Дом родной. Каждую неделю, туда наведывается баба и раздаёт некоторым, значится, задачи. — Где этот твой приют и когда эта баба придёт в следующий раз? — Не знаю, башку на отсечение, не знаю! Она приходит каждую неделю в разное время. — Как она выглядит? — Её сложно не узнать, — усмехнулся он. — Одёжка-то, господская, ножичек с собой носит. Но разговаривает так, словно не первый день в нашем котле варится. — Ясно, — тяжко вздохнул Ульрих. — Всё, убирайся отсюда, чтоб я твою рожу больше не видел. — Я знаю от кого вы, господа. С бабой, я вам не помогу, — мужчина выпрямился. — Но, если подбросите мне звонких, расскажу вам, кое-что, что вам понравится. — Ты меня плохо расслышал? — Ульрих замахнулся, но тут же осёкся. — Что ты там расскажешь? — Сначала монетка, потом информация, — Псина отвёл взгляд. — Я не буду платить тебе просто так, — огрызнулся мой компаньон. — Ты может, какую бредятину мне выдашь. Рассказывай давай или проваливай. — Ладно-ладно, — мужчина глубоко вздохнул, оглянулся по сторонам и заговорил. — Вы же из отверженных, верно? Вы же на Орден зуб точите давно? — Ближе к делу. — Мне воробушки напели, что скоро первосвященник поедет священные места посещать. Думаю, вы знаете, как воспользоваться этой информации. — Точное время. Мне нужно точное время его выезда, — твёрдо заявил Ульрих. — Сначала деньгу. Зазвенели два золотых териона. Пёс удовлетворённо подкинул их, проверил на зуб, ухмыльнулся и продолжил. — Наши воробушки, у церкви недавно дежурили. Ришар выезжает завтра ближе к полудню. Это не особо афишируется, так что, об этом мало кто знает. — Что известно о свите? Кто и сколько будут сопровождать экипаж? — Пара послушников. Не думаю, что они будут вести его в сопровождении гвардии. Ведь, пацанёнку Мясника, это не помогло! — Псина громко и хрипло засмеялся. — Где поедет? Каков маршрут? — Этого не знама, — развёл он руками. — Но, определённо, через главную площадь. Не через чумные районы же ему переться. — Ладно, — выдохнул Ульрих. — Повезло тебе. Иди, жри дальше. Отверженный развернулся и позвал меня за собой. Мы двинулись в противоположную сторону, возвращаясь обратно на Швейную. Кажется, новости, полученные от Псины, взволновали Ульриха. Я не знал, что творится в его голове, но был уверен почти наверняка — он вознамерился убить первосвященника теврийского. Если такое случиться, по всей империи начнётся жуткий хаос. Это будет сильный удар по стабильности Ордена. — Что теперь, Ульрих? — Такой шанс выпадает раз в жизни, — он всё ускорялся. — Чем быстрее мы сообщим нашим о поездке Ришара, тем удачнее укокошим его. Швейной, улица была прозвана не просто так. Именно здесь, располагалась, как ни странно, швейная фабрика. Помимо своей основной функции — пошива одежды, рабочие с швейной, выполняли роль курьеров у отверженных. Они быстро разносили вести по всем точкам города, и не только нижнего. Именно туда мы и направились. Бывать здесь, мне ещё не приходилось. Швейная, считалась самым благоустроенным производством из всех. Тебе не приходилось вдыхать тонны едкого дыма, работать у литейных печей и гнуть спину, перетаскивая тяжёлые ящики. Ухоженное, высокое строение расположилось на самом конце улицы. Огороженное высоким забором, оно сильно отличалось от всех остальных фабрик. Белёные стены, довольно широкие окна, приведённый в порядок внутренний двор. Даже гвардейцев здесь было намного меньше, нежели на том же оружейном. Ульрих подошёл к воротам и кивнул гвардейцу. Тот, в свою очередь, без лишних вопросов, пропустил нас внутрь. Точно… Никто не распространялся, но поговаривают, что даже в рядах гвардейцев, имеются сочувствующие отверженным. Во внутреннем дворе, у самого входа в здание, на небольшой, каменной скамеечке сидели две женщины. Одной по виду было около шестидесяти, вторая же, в разы моложе и годилась в дочки первой. — Иголка на месте? — Ульрих остановился у скамейки. — А у тебя чего к ней? — недоверчиво прищурилась та, что постарше. — Дело у меня к ней, дело. — А этот, кто? — кивнула на меня молодая. — Я его среди наших не видела. — Если я его привёл, значит всё нормально, — огрызнулся парень. — Больше всех надо знать, Марго? — Ну смотри-смотри, — она ехидно улыбнулась. — Иголка не любит незнакомцев. — Полюбит, — фыркнул Ульрих. Внутри стоял шум ткацких станков. Длинное, производственное помещение было заполнено людьми. В основном, конечно, женщинами. Изредка, на фабрике можно было увидеть детей, ещё реже, мужчин. Несмотря на то, что труд здесь, казался намного легче, лица местных трудяг, ничем не отличались от тех, что повстречались мне на оружейном. Бледные лица, озлобленные глаза. Да, одежда на этих людях была лучше, кожа намного чище, но монотонный, многочасовой труд, сделал из них абсолютно таких же отверженных, как и остальных рабочих Террина. — Когда придём к Иголке, — прокричал Ульрих, заглушаемый шумом станков. — Стой и молчи! Она довольно резкая баба, но, если не будешь перечить, прокатит. Небольшое помещение в самом конце здания. Курилка. Внутри стоял резкий запах дешёвого табака. Кроме небольшого раскладного стульчика, здесь не было никакой мебели, лишь голые стены и небольшая, открытая форточка. На стульчике, откинувшись на спинку, сидела женщина в бесформенном, белом платье, подвязанным простым шнурком. Волосы заплетены в небольшой пучок. Она была намного старше меня и Ульриха, на лице проступали морщины, губы белые и потрескавшиеся, а кончики пальцев загрубели настолько, что приобрели неестественный, тёмный оттенок. — Чего припёрся? — она сделала затяжку. — Дело. Важное. — Говори давай, да поживее, — голос её низкий, с лёгкой хрипотцой. — Мне тут удалось выяснить, что завтра, Ришар отправится через весь город. Это отличный шанс покончить с ним. — Замечательно, — безынтересно произнесла она. — И что ты мне предлагаешь делать? — Есть у тебя свободные люди? Отправь их по точкам, пускай расскажут об этом всем нашим. Иголка поднялась со стула, стряхнула пепел и подошла к форточке, развернувшись к нам спиной. — Я полагаю, восстание уже близко? — Почти всё готово, — кивнул Ульрих. — Под задницей Ордена пороховая бочка. Нужно лишь поджечь фитиль. — Шептун оказался умнее, чем я думала, — она хрипло засмеялась. — Честно, я совсем не верила в вас сопляков. В конце концов, большинство из вас, даже читать не умеет. Какая уж тут революция. — Так что, Иголка? Оповестишь людей? — Что передать? — Нам нужно замедлить повозку Ришара. Она поедет по центральной площади и дальше к выходу. Женщина развернулась и взглянула мне в лицо. Взгляд её был жутко строг и она недоверчиво прищурилась. Я чувствовал себя мышью, загнанной в угол крысоловом. Иголка долго прожигала меня взглядом. — Он не отверженный, — заявила она. — Нет-нет, он отверженный, — Ульрих схватил меня за плечо. — Его Шептун посвящал… — Он не отверженный, — повторила она. — В нём осталась надежда. А у отверженных, надежды нет. — Я… я готов сражаться! — выпалил я. — И что дальше? — она тихо усмехнулась. — Я знаю таких, как ты. Я помню одиннадцатый год. Когда придёт время действовать решительно, у тебя не выйдет. Ты опустишь руку, когда нужно будет нанести удар. Ненадолго, в комнате повисло молчание. В воздухе клубился сигаретный дым, с улицы доносилась какофония звуков, за стеной громко шумели ткацкие станки. Иголка видела меня насквозь. — Можешь передать Шептуну и Михелю: завтра, люди не дадут Ришару выехать из города.***
Отступничество теврийской церкви, обуславливалось желанием королевы Брианны, перенести религиозный центр из Саарты, в Террин. Однако, даже само существование такой личности, как Патрис, ставится под сомнение. Нет ни одного текста, написанного лично этим лжепророком. Факт его мифичности, доказывает и то, что Патриса якобы сожгли на священном огне. То есть, патрисианская церковь, не владеет даже мощами своего пророка. Крайне интересны и изменения, внесённые патрисианцами в «Вечное писание». В то время, как в своих посланиях народам Виениса, Ильвий проповедовал так: «Да не будет различий меж венценосным и тянущим плуг, пред глазами Спасителя» и «Ни корона, ни монета, пред судом Спасителя не помогут. Лишь жизнь, полная праведности и покорности, есть мерило души вашей». В теврийской «Книге святого пламени» же, говорится следующие: «Коль угодно Спасителю нашему, да ниспослана будет на землю человеческую благодать и порядок. В лице святых отцов, благодать сия сохраняется, в лице королей и королев, сей порядок держится». Таким образом, церковь и государство в Теврийской империи — тождественны. Император — ставленник Спасителя! Священное писание, извратилось до неузнаваемости. Большинство церковных обрядов, изменено на корню! Патрисианцы не складывают руки на груди, как, то делает любой добропорядочный последователь Ильвия. Вместо этого, они возлагают руку на голову, затем на живот, затем на сердце, что является абсолютным нарушением церковного канона. Нет никаких сомнений, что искусственное отделение теврийской церкви от мировой Ильвийской общины — политический ход. Более того, возведение нового, крупного храма в Террине, доказывает мои слова. Необходимо не дать этому еретическому учению, выйти за границы Теврии. Сегодня, в Хордкъяре, столице нашей с вами родины, насчитывается более шести патрисианских храмов. И с каждым годом, их посещают всё больше подданных Нортъяра: йорнийцы, резийцы, вексы. Необходимо пресечь этот поток еретиков, пока не стало слишком поздно.Рейн фон Краузе «К критике патрисианства» Год публикации — 1006
***
Завтра, первосвященника Теврийской империи не станет. Эта мысль не выходила у меня из головы на протяжении всего дня. Человека, которого почитали в империи, едва ли не как божество, должен будет умереть. Я не был верующим человеком. По крайней мере, верил в Спасителя не больше, чем любой житель Теврии. Однако, на душе было неспокойно. Церковь, всегда казалась мне чем-то величественным и вечным. Казалось, она может раздавить кого угодно, если на то будет её воля. В голове не укладывалось, что первосвященника можно просто убить. Убить, как самого обычного человека. — Мэри, — я обратился к девушке, стоящей у окна. — И всё же, как ты оказалась среди этих людей? — Тебе так интересно? — невесело усмехнулась она. — Я бы хотел это знать. — Нет в моей истории ничего необычного. Нечего рассказывать. — И всё же… — Тебе не стоит так волноваться об этом, — Мэри отошла от окна. — В конце концов, я мало что из себя представляю. Зачем тебе моя история? После того случая с водкой, она стала относиться ко мне намного холоднее. Отношения, которые, казалось бы, должны были развиваться, неожиданно оборвались. Я совсем не понимал, что творилось у неё в голове. — Завтра мы убьём Ришара, — я отрешённо крутил монетку по столу. — Будет опасно. Мэри промолчала. — Скажи хоть что-нибудь. — Долой господ, — тихо выдавила она. — Это всё, что ты хочешь сейчас мне сказать? Она подняла на меня тяжёлый взгляд и произнесла намного уверенней и громче: — Долой господ, мы требуем республику!***
— Наша цель — карета Ришара, — Крыса оглянулся по сторонам и вытащил из куртки взрывчатку. — Карету задержит толпа на выезде с центральной площади. В это же время, у нас будет только одна попытка. Если провалимся, шанса убить первосвященника больше не представится. — Когда подорвём карету, что дальше делать? — Ульрих взвесил бомбу в руке. — Ни в коем случае не идите в убежище. Советую податься в Муравейник. Там легко затеряться. Я впервые в жизни держал в руке оружие. Более того, я впервые в жизни намеревался убить человека. Я пытался морально подготовиться к этому. Однако, сколько себя не успокаивай, а сердце стучало так, точно вот-вот разорвётся. Втроём, мы двинулись сквозь улицы рабочего района. Остальная команда, уже готовила толпу в верхнем городе. Отверженные со всего города стекались наверх, чтобы отомстит Ордену, за долгие годы страданий. Вразрез общей атмосфере, над Террином стояла замечательная погода. Лишь изредка, пушистые облака перекрывало солнце, кидая на город тень. Всё, казалось, шло как обычно. Кто-то сегодня мирно проснулся, приготовил себе вкусный завтрак, распланировал день. На центральную площадь, мы попали через закоулки, о которых я даже и не предполагал. Крыса знал город лучше кого бы то ни было и своё прозвище оправдывал на все сто. Он словно настоящая крыса, мог залезть в каждую нору в городе. Как и ожидалось, на площадь стянули гвардию. Стоит нам только показаться им на глаза, как нас без разговоров изрешетят. После всех случившихся инцидентов, верхний город превратился в непреступную крепость. Попасть туда из рабочих районов, было за гранью реального. — Жандармов-то сколько, — присвистнул Крыса. — Шептун и Михель, наверняка уже готовы, — Ульрих выглянул из-за угла. — Нам нужен точный план действий. — Как только толпа загородит выезд с площади, жандармы ринутся их разгонять, — Крыса продолжал внимательно оглядывать площадь. — В общей суматохе, никто на нас и внимания не обратит. Если же, одного из нас схватят, до кареты доберётся второй. Желательно попасть бомбой внутрь, чтоб наверняка. Экипаж появился на площади спустя всего пару минут. Значит, Пёс не наврал, и Ришар действительно выезжал из города. А значит, сегодня, наш первый шаг к тому, чтобы уничтожить Орден раз и навсегда. За медленно тянущейся повозкой, пристально наблюдали жандармы. Когда повозка была уже в центре, что-то громко хлопнуло и на площади, один за другим начали появляться люди. Сначала всего пара, за ними ещё и ещё. В конечном итоге, на площадь выбралось несколько десятков галдящих людей. — Именем императора! — раздался грозный крик одного из гвардейцев. — Покиньте площадь, немедленно! Экипаж при этом затормозил. К нему тут же подбежали несколько жандармов. Дверь открылась и наружу выглянула невысокая девушка в монашеском облачении. Она о чём-то обеспокоенно заговорила с гвардейцами. — Пошли к чёрту! — раздался голос из толпы. — Вы не можете нам приказывать! Теврия — свободная страна! Гвардейцы явно напряглись и крепче сжали ружья. Казалось, назревает что-то жуткое. Но спокойствие пока сохранялось. — Если вы не уйдёте, мы будем расценивать это, как мятеж против его величества! — Чьего величества?! Герцога? Или, может, Мясника?! — рассмеялись бастующие в ответ. По рядам жандармов пошли перешёптывания, некоторые неуверенно оглядывались на вышестоящих офицеров. Но было вполне ясно, что миром дело не разрешится. Один из офицеров вышел в центр площади. — Последнее предупреждение, — прозвучал надрывный, командирский бас. — Вон с площади. В противном случае, я дам приказ стрелять на поражение. — Эй-эй-эй, — заволновался Крыса рядом со мной. — Они же не будут стрелять по безоружной толпе?! — Что делать?! — на лбу и на ладошках у меня выступил холодный пот. — Если сейчас начнётся пальба… — Спокойно, — Ульрих продолжал выглядывать из-за стены. — Шептун знает, что делать. В отличии от нас, он всегда найдёт выход из ситуации. Офицер махнул рукой, и гвардейцы, стоявшие в разных частях площади, за пару секунд собрались в боевой порядок и взвели ружья на изготовку. Рука офицера, при этом, оставалась поднятой. — Пугать нас вздумали?! — этот голос я узнал. Михель. — Из города Ришар не выедет! — Charzhe! — офицер сжал ладонь в кулак. Гвардейцы, словно единый организм, взвели курки и нацелились на толпу. Однако, ни один из собравшихся на площади не дрогнул. — An zhu! — К чёрту это всё! — снова раздался голос Михеля. — Навались! Толпа ринулась вперёд. Я не знал этих людей — их собрали со всех уголков Террина, но они самоотверженно бросились на вооружённых гвардейцев, с полным осознанием всей опасности не вернуться после этого домой. — Le fei! — офицер махнул рукой. По площади раздался оглушительный залп. Бежавшие в первых рядах люди, повалились на землю сразу же. Остальная толпа успела добраться до гвардейцев и сцепиться с ними в рукопашной. Большинство, в то же мгновение полегло от штыков. Однако, бойня только началась. Дрались кто чем мог: топорами, какими-то трубами, кухонными ножами, самопальными мушкетами. Михель не выдал им настоящего оружия. Либо, он планировал обойтись без крови, либо не хотел раскрывать карты раньше времени. — Пошли! — крикнул Крыса и вылетел из подворотни, потянув меня за собой. Мы оказались в самой гуще сражения. В первые же секунды, я потерял своего напарника и остался один. Из оружия, на руках имелась только бомба. Я оказался промеж двух огней, абсолютно без защиты. — К карете! — послышался крик Ульриха. — Чего встал?! Я глубоко вздохнул, сжал бомбу крепче и ринулся к всё ещё стоявшему на месте экипажу. Расталкивая бежавших на меня людей, я едва ли не повалился с ног. А падать было никак нельзя: затопчут и размажут по всей площади. Медленно, но верно, толпу теснили в обратном направлении. Те десятки, что вышли на площадь в начале, знатно поредели. А гвардейцев, словно бы и не поубавилось вовсе. Толпу отогнали на достаточно расстояние, чтобы вновь открыть огонь из ружей. Экипаж был уже совсем рядом. Но ни Крысы, ни Ульриха, я рядом не обнаружил. Скоро, я оказался подле кареты. Украшенная узором священного огня, она стояла посреди боя, словно неприкасаемая. Я с трудом собрался с силами, поджёг фитиль взрывчатки и задержав дыхание, закинул её внутрь. На глаза выступили слёзы, в груди что-то тяжело сжалось, и я со всей силы прикусил нижнюю губу. — Простите, — прошептал я. — Простите-простите-простите. Это «простите», единственное, что билось в моей голове, рвалось наружу. Я отбежал от экипажа, закрывая уши руками и крепко зажмуривши глаза. Секунда, и по городу разнёсся оглушительный взрыв. Экипаж раскидало по всей площади. Видимо, от бомбы никакое святое пламя, спасти тебя не в состоянии. В этот день, не стало Арно-Гильбэ-Амона Ришара — первосвященника патирисианской теврийской церкви, члена Ордена. — Хватит визжать! — кто-то схватил меня за воротник. — Давай убираться отсюда! Я и не заметил, как оглушённый взрывом, стоял посреди площади и просто кричал. Бойня подходила к концу и остатки отверженных, в очень быстром темпе ретировались с места происшествия.***
— Ему же колено раздробило к ёбаной матери! — прорычал Михель, указывая на стонущего на кушетке Крысу. — Куда он пойдёт?! Или, ты его сам потащишь, Шептун?! — Нам необходимо убираться отсюда как можно скорее, — Шептун выглянул в окно. — Гвардейцы сейчас прочёсывают все улицы нижнего города. Мы укрылись в небольшом доме на окраине рабочих районов. Дом принадлежал Михелю. Однако, судя по обстановке, он редко появлялся здесь. Мебели почти не было, а на полу, окнах и на старой, покосившейся кушетке, скопилось нереальное количество пыли. — И куда ты предлагаешь нам податься? — спросил Ульрих, сидящий на полу рядом с Крысой. — Вниз. У наших предшественников, было убежище в чумных районах. — Ты свихнулся? Совсем крыша у тебя поехала? — нервно рассмеялся Ульрих. — В чумные районы? Нам нужно координировать действия, нужно следить за ситуацией. Если мы попадём в чумный районы, выхода оттуда уже не будет. — Будет, — уверенно заявил Шептун. — Убежище находится под чумными районами, в канализации. — Канализация? — неожиданно, Крыса хрипло рассмеялся. — Теперь, я точно оправдываю своё имя. Не так ли? — А что с Мэри? — тяжко вздохнул Михель. — Её могут схватить в любой момент. — Я уже отправил пару людей. Они помогут ей добраться до места. — Всё-то ты предусмотрел, — фыркнул Михель в ответ. — Не всё, — Шептун подошёл к Крысе. — Подняться сможешь? — Могу, не могу, — выдавил парень. — Делать-то нечего. Он с трудом поднялся на локтях. Лицо его при этом исказилось в жуткой гримасе. Крыса с трудом скрывал боль, которая заставляла его вздрагивать при каждом движении. После нескольких минут упорной борьбы, он всё-таки свесил ноги с кушетки и ухватился за плечо Шептуна. — Себастин, — подозвал тот меня. — Помоги его поднять. Вся столица стояла на ушах. Убийство первосвященника вызвало такой резонанс, что на улицах города было не продохнуть от гвардейцев. Они выламывали двери, хватали всех, кто попадался им под руку. Под раздачу попали даже сыны Флёр, которые попытались дать отпор жандармам. Изредка, раздавались гулкие выстрелы. Видимо, люди Фрери выносили приговоры на месте, без особых разбирательств в виновности. Было вполне предсказуемо, что Орден не простит отверженным такой дерзости и будет мстить кровью за кровь. Но, точка невозврата была пройдена. Отверженные вышли на тропу войны, показали клыки. Отныне, столица Теврии станет настоящим полем боя. Война будет идти на уничтожение, окончательное и бесповоротное. Победитель получает всё, а проигравший теряет голову. И мне, никак нельзя оказаться в стане проигравших. — Влево! — прохрипел Крыса, которого мы вели под руки. — Там проход между домами… мать вашу… проход там, путь срежем. И действительно, между двумя серыми, жилыми домами, оказался проход, ведущий сразу на другую улицу. Он, правда, оказался достаточно узким, но с трудом, преодолеть его вышло довольно быстро. Адреналин делал своё дело. Довольно скоро, мы оказались на нижних улицах, примыкающих к печально известным, чумным районам. Паника добралась и до этого места. На улицах не было ни души, все попрятались по своим халупам. — Нехорошо, — пробормотал Ульрих. -Нарвёмся на патруль, мало не покажется. — Спуск в убежище — ниже по улице, — Шептун внимательно осмотрелся по сторонам. — Остальные, должно быть, уже там. — Жандармов нигде не видно? — обеспокоено спросил Михель. — Пока чисто. Идём. Видимо, увлечённые погромами крупных районов, гвардейцы оставили эти места без особого внимания. Нам без труда удалось дойти до самого конца улицы. Здесь, под небольшим мостом, перекинутым через канал с дурно пахнущей водой, мы встретились с остальными отверженным, коих, как оказалось, было не так много. Иголка стояла, облокотившись об колонну, что поддерживала мост и нервно курила, бросая на присутствующих раздражённый взгляд. Женщина явно была чем-то недовольна, но отчего-то не спешила высказывать своё мнение. Поодаль от Иголки, стояли двое мужчин и что-то живо обсуждали. Один из них был одет в длинную, до колен, рубаху и мешковатые брюки на выпуск, на голове у него красовался картуз. Тощий и высокий, со впалыми щеками, синяками под глазами и ужасно бледной кожей — Кристофер Оливер собственной персоной. Рядом с ним, в коричневой кожаной куртке с неприятным, рваным шрамом на лице, что проходил вдоль щеки, стоял Джозеф Терье. За пояс его заткнут однозарядный, самопальный мушкет, на подобии того, что носил Ульрих. — Виктор! — раздался испуганный крик Мэри. — Что с тобой?! Девушка взялась словно из ниоткуда и подбежала к Крысе, нежно схватив его за лицо. Она трясущимися руками провела по его щекам и крепко обняла. — Брось, — проворчал Крыса. — Всё со мной нормально. Коленкой ударился. — Вы! — к нам вышла Иголка. — Вы не должны были допустить пальбу! — Всё пошло немного не по плану, — оправдывался Шептун. — Мы сами не ожидали такого исхода. — Идиоты! — продолжала кричать женщина. — Вы понимаете, что вы натворили?! Фрери нас всех достанет! — Успокойся, Иголка, — в разговор включился Джозеф Терье. — Мне надоело, что ты вечно трясёшься! Мы должны были сделать первый шаг, и сделали. — Тебе напомнить, чем всё кончилось в прошлый раз? — Иголка сверкнула полными гнева глазами. — Или забыл, как получил этот шрам? — Давайте не будем горячится, — раздался спокойный баритон Кристофера Оливера. — Сперва, доберёмся до убежища.***
Спёртый воздух, духота, запах чего-то гнилого, обшарпанные каменные стены, мрак. Подобную картину, мне уже доводилось видеть в убежище сынов Флёр. Действительно, это место очень сильно походило на тот притон. Разве что, поменьше размерами. По словам Шептуна, мы находились под чумными районами. Под городом была целая сеть убежищ, созданных, в большинстве своём, ещё во времена, когда Террином владело княжество Андмор. Большинство из них, были затоплены или завалены. Некоторые же, приспособили для себя бандитские группировки. Это место, приглянулось отверженным первого поколения. Однако, в последствии, убежище было заброшено. По стенам сводчатой комнаты, расположилось несколько сгнивших, совсем не вызывающих доверия кроватей. В центре — пара столов, на каждый из которых приходилось по два стула. В конце комнаты, стоял запертый на внушительный замок ящик. Пробраться сюда, незнающему человеку, было сложно, ибо проход лежал через огромное множество запутанных коридоров, а дверь заперта на два замка, ключи от которых были лишь у Иголки и Терье. — Когда-то, это место было в лучшем состоянии, — Иголка прошлась по комнате. — Оно было центром борьбы за освобождение. — Почему его забросили? — я продолжал удивлённо осматриваться. — Потому что, некому стало сюда приходить, — с печалью ответила она. — Из старой гвардии, осталась только я да этот, со шрамом. Я и Шептун уложили Крысу на одну из кроватей. Та, в свою очередь, жалостно заскрипела. Крыса, в очередной раз выругался, и зажмурил от боли глаза. Мэри без остановки крутилась вокруг парня, пытаясь что-то предпринять. — Что ты вертишься?! — крикнула Иголка. — Отойди от него, раз ничего не смыслишь! Мэри кинула на женщину обиженный взгляд, но всё-таки отошла от Крысы. Иголка же подошла к раненому и разорвала штанину, обнажая раненное колено. Оно, к слову, выглядело крайне нездорово — распухшее и покрасневшее, колено не сгибалось и кровоточило. — Дайте что-нибудь, чтобы остановить кровь, — Иголка протянула руку. — Что угодно, быстро! Ульрих срезал со своего плаща лоскут ткани и протянул женщине. Та, довольно оперативно перевязала колено. Однако, на большее наших сил не хватало. Было бы неплохо зафиксировать ногу и наложить шину, но сделать это было не чем. — Лежи и не дёргай ногой, — приказала Иголка. — Повезёт, если хотя бы двигать ей потом сможешь. — Да бросьте, — прохрипел Крыса. — Всё через часик пройдёт… — Лежи уж, — фыркнула женщина. — И что теперь? — Ульрих уселся за один из столов. — Какие у нас дальнейшие планы? — Планы не меняются, — Шептун сел рядом. — Конечно, Ришар внёс в него некоторые изменения… Но теперь, наша цель — Гросс. — Вот оно как, — подал голос Кристофер. — Как же вы собираетесь его достать? — Он частенько устраивает у себя в поместье пирушки. Народу там много. Если хорошо подготовимся, то нас никто и не заметит. — Выходит, выжидать больше не станем? — с надеждой вопрошал Терье. — Выходит, что так.***
Я в задумчивости сидел за столом. В конце концов, столько всего произошло за один день, что голова просто закипала. Сегодня, я впервые убил людей. Эта мысль не выходила у меня из головы. И что было страшнее, я не чувствовал угрызений совести. Меня беспокоил не сам факт смерти двух человек в повозке, а то, что я ничего не чувствовал. За размышлениями, я не заметил, как ко мне подсела Мэри. Я не мог не заметить, что она всё это время просидела рядом с кроватью заснувшего Крысы. Она явно испытывала к нему чувства. Но, что же тогда случилось между нами? Почему в тот вечер, она попыталась… — Я рада, что ты не сбежал, — прервала она мой поток мыслей. — Правда рада. — Разве я мог? — Не знаю, — она прятала глаза. — Скажи, между тобой и Крысой… — Виктор помог мне, — она невесело улыбнулась. — Когда никто другой не решился. — Именно поэтому, ты помогаешь отверженным? — Отчасти, — кивнула Мэри. — Если бы не Виктор, я бы наверняка побиралась где-нибудь в чумных районах. Он вытащил меня из долгов, дал шанс всё исправить… Пускай, он кажется неотёсанным и наивным, на деле, Виктор очень добрый человек. Я ещё не встречала таких мужчин, как он. — А в тот вечер? Почему ты повела себя так странно? — Я устала, Себастин, — тяжело вздохнула она. — Я так хотела рассказать ему о том, как благодарна и о том, что чувствую на самом деле. А ты… ты просто оказался там, где должен был сидеть он. — Вот оно как, — что-то больно отозвалось в груди. — Спасибо, что рассказала. — Мне очень жаль, — Мэри подняла на меня взгляд. — Ты отличный парень, Себастин. Но мы из совершенно разных миров. Я промолчал. Мэри поднялась со стула, поправила помятую одежду и направилась к своей кровати. Я вновь почувствовал себя чужим. Из разных миров? Видимо, оно действительно так. Ведь, я вообще не должен был здесь оказаться. Ведь, всё это, просто злая шутка и не больше.