***
Карло склонился над картой местности, внимательно разглядывая флажки, воткнутые вдоль притока Эльны. На его лице застыла озадаченность, но паники он не выказывал. Он понимал, что стоит хоть немного поддаться, показать слабину, и всё будет потеряно окончательно. — Есть информация от разведки? — Подобраться к имперцам сложно, — отвечал мужчина, сидящий у дальней стены и покуривавший толстую сигару. — А издалека, мало что разглядишь. На том берегу несколько сотен солдат. Да, это меньше чем у нас, но йорнийцы притащили с собой артиллерию и пулемёты. Потому, от нашего численного перевеса, нет никакого толка. Винсенте Гаттони — грузный и неповоротливый, он, однако, имел восхитительный дар избегать неприятностей и использовать ландшафт на все сто процентов. Его знали, как неповторимого тактика. Он умел эффективно действовать здесь и сейчас. Однако затяжные кампании и планирование, не являлись самой сильной из его сторон. — Кто у них в командирах ходит, известно? — Некий Герберт Хоффман, — Винсенте сделал глубокую затяжку. — Про него, я кое-что знаю. Кавалер ордена личной императорской гвардии, участвовал в подавлении вексского восстания четыре года назад, за что удостоился высшего офицерского звания. — Как воюет? — Предпочитает долгие изматывающие осады, — продолжал мужчина. — В рядах, поддерживает жесточайшую дисциплину, делает ставку на современное вооружение и воюет соответственно, по ныне модному. — Это как? Выражайся яснее. — Никаких тяжеловесных построений, никакой показухи и маршей перед врагом. Хоффман разделяет армию на множество мелких и разрозненных отрядов, которые в быстром темпе продвигаются вперёд под прикрытием пулемётов и артиллерии. — У нас нет шансов, — Карло покачал головой. — Разумнее будет сдать ему крепость и устроить облаву в лесах. Армия Нортъяра не мобильна и тяжеловесна. Пулемёты и артиллерия не смогут эффективно работать в такой местности. — Красиво поёшь, — скептически усмехнулся Винсенте. — Только ты всей ситуации не знаешь. На востоке, десятки дивизий империи. Как только мы сдадим Аперкуно, образуется котёл, который стремительно начнёт сужаться. И нас, дружище, никакие леса не спасут. Потому-то, Аперкуно и является последней надеждой Виены, потому-то, тебя сюда и отправили. Мы не имеем возможности сдать крепость. — В открытом столкновении, нам не выиграть, — отрицательно покачал головой Карло. — А у нас другого выхода нет, — в голосе Винсенте послышались нотки смертельного отчаяния. — Не тебя ли называют лучшим тактиком республики? — Я много раз сталкивался с имперцами, ты это знаешь, — Винсенте с трудом поднялся с кресла и прихрамывая подошёл к карте. — Они не знают нашей территории. Раз за разом, Нортъяр пытался оттяпать у нас север, но постоянно увязал в болотах и терялся в лесах. Мы били их, как слепых котят. Но сейчас… Слепые котята вырастают в умных кошек. Они наконец нашли способ воевать против нас. Мы привыкли воевать быстро, словно в танце. Собственно, мы и навязывали им темп. Теперь, они сами хотят стать ведущим партнёром. Это сумасшедший танец, Карло. Абсолютно безумный. Они напали молниеносно, захватили всё вдоль Эльны, и когда мы были готовы дать им отпор, имперцы резко остановились. Неожиданно, вместо того, чтобы активно пробиваться на юг, все их дивизии замерли на месте и принялись выжидать. Они знают о своём техническом превосходстве, знают, что нам не пробиться через оборонительные позиции. — Должен быть вариант, — Карло снова уставился на карту, словно надеясь найти на ней подсказки. — Нападать в лоб — самоубийство! — Единственный шанс разбить Хоффмана — завтрашняя атака, — Винсенте потушил сигару о карту. — Промедлим ещё день и к нему придёт подкрепление, и тогда, бой продлится меньше пяти минут, и закончится наша с тобой карьера в толще родной земли. — Ты погубишь весь гарнизон. — А ты — погубишь всю республику, — твёрдо заявил Винсенте. — Ещё до того, как Хоффман оказался здесь, я изучал эту карту до темноты в глазах. И если вначале были варианты, то чем глубже уходила разведка, тем меньше надежды оставалось. Сейчас, осталось лишь отчаяние. И я вижу здесь только один путь…***
Тяжесть винтовки на плече, спина, покрытая холодным потом. Влага из тела уходила настолько быстро, что казалось, я полностью высушен. Рядом со мной, плечом к плечу шла Ноэль, на поясе которой, то и дело подпрыгивал горн. Ранним утром, пока солнце ещё пряталось за горизонтом, нас подняли по команде, снарядили и построили в шеренгу. Краткий экскурс в ситуацию, пара напутственных и воодушевляющих слов, и вперёд — сражаться за родную Виену. Чем дальше мы уходили от Аперкуно, тем всё более размытой становилась земля. Хотя шли мы налегке, передвигаться было невыносимо трудно. Ноги то и дело проваливались в неприятную липкую жижу, а в сапоги набиралась холодная вода. Поход длился уже несколько часов, однако легче не становилось. Двигались мы не быстро, но ощущение складывалось такое, словно я пробежал без остановки километров десять. Возможно, свою роль в этом ощущении сыграл страх. Я видел смерть, видел, как люди убивают друг друга. Но всё это не называлось войной. Потасовка, восстание, бунт — возможно. Но не война. Само слово «война», вселяло в меня первобытный ужас. Создавало в голове образы старухи с косой, которая летает над полем боя и собирает свой урожай. Судя по лицам моих сослуживцев, они напуганы не меньше. Теперь, этого не скрывал никто. Шли в гробовом молчании. Хотя, в какой-то момент, кто-то и попытался начать напевать простенький марш, песни не поддержали, и слабый голос быстро затих. Всего, в нашем отряде я насчитал пятьдесят восемь человек. В крепости мы разделились на четыре, примерно равных отряда, дабы напасть на противника с разных сторон, взяв его в клещи. Однако, по лицу Карло было заметно, что в это предприятие он верил мало. Ещё через полчаса пути, я почувствовал, как ноги принялись сопротивляться, отказываясь двигаться вперёд. Мы начали подъём на крутой склон холма. Помимо того, что взбираться по нему было, само по себе сложной задачей, трава оказалась покрыта скользкой коркой слегка подтаявшего снега, и все идущие вверх, то и дело соскальзывали и падали. Когда я в очередной раз свалился с ног, болезненно прикусив язык, вставать не было никакого желания. Мне показалось, если я останусь лежать здесь, меня никто и не заметит. Я поднял глаза, чтобы посмотреть на шагающих впереди товарищей. Она крепко цеплялась руками за землю, буквально вгрызалась ногтями в наст. Руки её покраснели, изо рта обильно шёл пар. Эта милая горнисточка изо всех сил карабкалась вверх, карабкалась навстречу войне. Войне, которой я так страшился. Если я останусь здесь? Если я вновь сбегу от опасности? Смогу ли я простить себя? Нет, никогда. Более того, нет смысла убегать от судьбы. Рано или поздно, она всё равно меня настигнет. Переменчивая дама по имени фортуна, никогда меня не любила. Лишь дразнила, подзывая к себе пальцем, а затем исчезала, оставляя меня один на один со мраком. Больше, я не куплюсь на этот трюк! Пускай меня убьют. Пускай застрелят в первом же бою. Будь, что будет. Но теперь, если я и побегу, то только вперёд. В прошлом, жизни нет, и я больше не могу цепляться за него. Если мне суждено погибнуть на чужой земле, так тому и быть. Я стиснул зубы и поднялся с земли. Во рту появился привкус крови, в глазах слегка потемнело. Однако, я продолжал лезть вслед за Ноэль. Она — едва ли не ребёнок, может устыдить меня, прошедшего через столько испытаний? Нет, не бывать этому. Когда мы всё же поднялись на вершину холма, перед нами открылась весьма удручающая картина. Внизу, огибая холм, протекал тот самый приток Эльны, на другом берегу которого окопался враг. Складывалось ощущение, что они и не планировали идти в наступление. Вырытые в несколько рядов траншеи, защитные сооружения, палатки, костры. Всё это время, они словно ждали нападения, словно готовились отражать атаку. — Разве так выглядит наступательная операция? — раздался вопрос одного и солдат. — Они чего-то ждут, — Карло говорил тихо, будто сам себе. — Словно пытаются здесь закрепиться, а не выманить нас. — И что нам делать дальше? — раздался голос всё того же солдата. — Ждём, — скомандовал Карло. — Первым должен ударить отряд с запада и отвлечь на себя артиллерию. Наш выход за ними. Мы берём на себя левый фланг. Противник малочисленнее нас, однако, мы возьмём на себя огонь пулемётов. Йорнийцы умеют управляться с этой новомодной штуковиной. Потому, старайтесь найти укрытие как можно быстрее. В этом месте определённо шли тяжёлые бои. Вся местность вокруг холма была изуродована воронками от взрывов, выкопанными на скорую руку окопами, остатками уничтоженных орудий и прочими следами побоища. И хотя пейзаж выглядел жутко, эту местность можно было использовать, как спасение под градом выстрелов. Я перевёл взгляд на вражеский лагерь. Карло выбрал удачную позицию. Наш отряд скрывали плотно стоящие деревья, в то время как из-за стволов можно было безопасно рассмотреть позиции противника. Армия Нортъяра сильно отличалась от виецианской: шлемы с заострёнными кверху пиками, тёмно-синяя с чёрными вставками форма. Судя по тому, как солдаты передвигаются по территории лагеря, все они вымуштрованы и обучены намного лучше нас. Не успел я насмотреться на противника, как послышался оглушительный взрыв, от которого я рефлекторно зажмурился и отскочил от дерева. Справа, перейдя приток, группа в тёмно-зелёной форме и с округлыми, похожими на панцирь шлемами, стремительно двигалась в направлении лагеря. На всю округу, раздался громкий возглас на неизвестном мне языке. Хотя, таком уж неизвестном ли? Я уловил знакомые грубоватые нотки в этом голосе. Ведь я уже слышал нечто подобное? Но где? Память отказывала мне. — Ждём! — прикрикнул Карло. Тем временем, противник развернул артиллерийские пушки в сторону виецианского отряда и принялся их заряжать, одновременно открыв огонь из винтовок. Стремительное наступление наших товарищей, также стремительно захлебнулось. Отряд разбежался по окопам и воронкам, временами огрызаясь выстрелами. Так продлилось пару минут. Затем, выстрелы заглушило громыхание пушек. Снаряды врезались в землю, засыпая ею всю округу и головы нападающих. Однако, на счастье, первый залп никого не задел. — Подъём! — Карло схватил за шкирку первого попавшегося солдата и толкнул вперёд. Несколько секунд мы простояли в исступлении. Пока один, невысокий и щуплый, незнакомый мне рядовой, не сорвался с места и истошно крича, не бросился со склона вниз. За ним последовал и остальной отряд, включая меня и Ноэль. Нас заметили сразу, как только первые ряды показались из перелеска. Прицельными выстрелами, неприятель тут же умертвил человек пять, в том числе и того щуплого паренька. Остальные успешно заняли позиции, кто где успел. В какой-то момент, я и Ноэль разделились. Не помню, в какую сторону она побежала. Я же, укрылся в наполовину засыпанной траншее. Над головой продолжали свистеть выстрелы. Рядом со мной, пристроился один из бойцов. Мне он знаком не был. Смуглая кожа, густые брови и массивная челюсть. Со стороны, он казался весьма могучим человеком. Однако сейчас, губы его посинели и дрожали, а взгляд испуганно бегал по сторонам. Раздался ещё один артиллерийский залп. Снаряд упал где-то совсем недалеко от нас, оглушив меня на целую минуту. Жуткий свист в ушах, напомнил об убийстве Ришара. Да, именно так всё и было. Только, тогда убивал я. А теперь, убивают меня. Скоро, свист в ушах начал рассеиваться и сквозь него, я с трудом расслышал крик Карло. Некоторое время, я совсем не мог разобрать слов. Пока слух не вернулся ко мне полностью. — Пулемёты! — Карло был где-то поблизости. — Головы прячьте! Головы! Не успел я отойти от взрыва и высунуться из траншеи, как раздалось множество громких и быстрых хлопков, что били по ушам не хуже разорвавшегося снаряда. С невероятной скоростью, совсем рядом со мной просвистели десятки пуль. Я спешно вернулся в укрытие. В то же время, мой сосед по окопу, сделать этого не успел. Его превращённое в месиво лицо, присыпанное чёрной промёрзшей землёй — первое что я увидел, закрыв голову руками. Кажется, он даже не осознал, как погиб. Тем временем, пулемётная очередь всё не кончалась, не давая нам поднять головы. Так мы просидели ещё несколько минут, слыша лишь стрекот и свист, пока, в какой-то момент, он не прекратился. Сперва, я услышал топот множества ног, и лишь затем, крик Карло. — Наступают! Топот сапог по раннему снегу всё приближался. Я уже хотел было подняться из укрытия, но враг меня опередил. В то же мгновение, как я схватил свою винтовку, в мою траншею запрыгнул паренёк. Лет ему было примерно столько же, сколько и мне. Из-под странного шлема торчали светлые волосы, на лице слегка пробивалась щетина, а в глазах стоял страх вперемешку с желанием меня убить. В руках он держал тяжёлую винтовку с прикреплённым на неё штыком. Он сделал выпад, едва не прошив меня насквозь. Чудом, мне удалось увернуться и вытащить из-за пояса нож. Парень повторил выпад, задев мой рукав и разорвав его. Подобраться ближе, не представлялось возможности, а отступать было некуда. — Republishe shwise, — отрывисто произнёс он и, стиснув зубы, с лязгом передёрнул затвор. Дуло его винтовки смотрело на меня. Секунда, и должен прозвучать выстрел. Я зажмурил глаза. И хотя выстрел произошёл, я ничего не почувствовал. Сверху всё ещё раздавался шум битвы, но в меня так и не выстрелили. Я поднял веки. Паренёк бездыханно лежал на земле, а впереди, там, где стоял он, я обнаружил Ноэль. Лицо её перемазано в грязи, костяшки пальцев разбиты до крови. Она отбросила свою винтовку и подняла ту, с которой целились в меня. — Ноэль! — сдавленно крикнул я. — Молчи! — она продолжала обирать паренька, вытащив кипу с патронами. — Просто молчи! Раздался очередной взрыв артиллерийского снаряда. Но, в этот раз, не в нашей стороне. Ноэль закончила обирать труп и снова взглянула на меня. Сложно передать, что это был за взгляд. Ужасный винегрет из всех эмоций, которые только может испытывать человек. — Нас теснят, — она высунулась из окопа и выстрелила куда-то в сторону противника. — Если так и дальше пойдёт — мы погибнем. — Ну и пусть, — я ещё сильнее впился руками в оружие. — Пусть нас убьют! — Заткнись! — громко рявкнула Ноэль. — Идиот! Ты слышишь, что говоришь?! Нельзя! Я не хочу умирать! Я замолчал. На её глазах выступили слёзы, а лицо исказилось в жуткой гримасе, словно она изо всех сил сдерживалась, чтобы не пуститься в рёв. — Я хочу домой! И ты тоже хочешь домой! Ясно?! Откуда-то издалека, послышался неясный голос Карло. Но слова разобрать я не смог; генерал был слишком далеко. — Мы должны выжить! — она снова высунулась из окопа и сделал очередной выстрел. В ответ, прилетела очередь из пулемёта, полностью уйдя в землю. — Хочу увидеть папу и маму! Хочу увидеть братьев! Она говорила сама себе, продолжая время от времени выглядывать из траншеи. — Хочу покататься на паровозе! Понимая, что стою в абсолютном исступлении, я приложил приклад к плечу и принялся отстреливаться. Не ради Виены, не ради других солдат, не ради собственного спасения. Ради Ноэль, ради её мечты. Пару раз, я попал. Я видел, как один из вражеских солдат, схватившись за бедро, падает на землю. — Хочу свой дом и собаку! — продолжала Ноэль. — Не умрём, слышишь?! Ни за что! Не здесь, не сейчас! Очередная пуля, прилетевшая в нашу сторону, прошлась Ноэль по щеке, оставив длинный след. Но девушка и не почувствовала его, даже не вскрикнула. Она продолжала заряжать патронник и посылать один выстрел за другим. Она цепляется за жизнь. Словно птица, которая попала в силки. Она осознаёт, что выбраться уже не выйдет, что это её последние минуты, но из последних сил бьёт крыльями, пытается взлететь, вернуться домой, вернуться на свободу. Именно этим стремлением пропитан человек. Настоящий человек. Стремлением освободиться, стремлением защитить близких, стремлением выжить. Это те желания, что дали возможность человечеству стать таким, какое оно есть сейчас. Это стремление порождает войны, порождает смерть. Однако, парадоксально, но если бы мы в один момент лишились этого, то не прожили бы и дня, превратившись в аморфных и бесцельных созданий. Такова правда, такова жестокая истина. Мы вынуждены бороться, каждый по-своему, каждый на своём фронте. Кто-то, борется против большой несправедливости, подымая вверх флаги свободы и равенства. Кто-то, борется за близких, за их будущее и за собственное прошлое. А кто-то, бьётся за привычный уклад жизни, за то, к чему он так привык и что так любит. — Отступление! — голос Карло приблизился. — Труби отступление, мать твою! Ноэль растеряно оглянулась на голос. В этот раз, она не сдерживала страх, глаза в действительности наполнились ужасом. Я понимал, в чём дело. Дабы все услышали горн, необходимо было выбраться из траншеи и найти возвышенность. То есть — стать ходячей мишенью. — Не хочу… — прохрипела она. — Не пойду… — Дай горн, — я вцепился в инструмент, однако Ноэль отказалась отдавать его мне. — Я пойду! Она поджала губы, резко дёрнулась и вырвалась из моей хватки. Секунда, и её уже нет в траншее. Я хотел было последовать за ней, но новая пулемётная очередь осадила меня назад. Я лишь видел, как Ноэль спотыкается и бежит к небольшой возвышенности, недалеко от холма, с которого мы спустились. Над полем боя раздался звонкий и ритмичный звук горна. Он заливался во все уголки, в каждый окоп, в каждую траншею. Казалось, он заглушал и выстрелы, и громыхание пулемёта. Ноэль вложила в этот звук всю свою силу, всю свою жизнь. Казалось, даже небо над головой прояснилось. Она спасала нас. Её звук наверняка донёсся до другого конца поля, его наверняка услышали все, кто находился здесь. И это, наверняка, спасло им жизни. И всё же… Не сразу пришло осознание, что звук горна оборвался слишком резко и на фальшивой ноте. Когда я вновь выглянул из траншеи, Ноэль уже не было на возвышенности. Небольшое тело лежало в паре метров от него. В этот момент, я совершенно потерялся во времени и пространстве. Виецианцы спешно отступали, йорнийцы посылали им вслед новую порцию выстрелов. Глупое, бестолковое нападение провалилось. А я? Я остался там, в этой траншее. Фортуна снова решила меня подразнить. Я выжил. Прошёл час, а я всё ещё был жив. Я смотрел на тело, рядом с которым, на солнце поблескивал золотистый горн. Когда выстрелы утихли, а на поле боя не осталось ни одного солдата, я выбрался наверх. На трясущихся ногах, я двинулся в сторону лежащего тела. Я прекрасно знал, что мне предстоит увидеть. Однако не мог оставить её там одну. Не мог оставить надежду, что Ноэль всё ещё жива, что я смогу её спасти. Смертельный выстрел пришёлся Ноэль прямиком в её невинное лицо, на котором застыл тот самый ужас. Одна часть её лица выглядела так, словно она всё ещё жива, другая — изуродована до неузнаваемости. Такого не должно было произойти. Если Ноэль погибла здесь, погибла с навеки замершим на лице страхом, значит с этим миром что-то не так. Значит, такой мир не имеет права на существование. Я пытался заплакать, но ничего не выходило. Я держал её голову на своих коленях, видел её лицо. Но испытывал лишь опустошение. Словно в моей душе не осталось ничего. Будто бы, от меня осталась лишь оболочка и ничего более. Все эмоции, все воспоминания… Испарилось всё. Мне нужно было дёргать сильнее, нужно было отобрать у неё горн. Но я этого не сделал… Жизнерадостная, храбрая и невероятно тёплая — такой я запомнил Ноэль. Ноэль, похороненную под ветками клёна недалеко от безымянного притока Эльны. Ноэль, которая мечтала о паровозе. Ноэль, которая больше всех других хотела жить. Ноэль, которая помогла выжить мне. Прощай, Ноэль. Не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь снова. Но обещаю, я буду помнить о днях в крепости, буду помнить о тебе и об остальных. Я буду жить. Потому что ты этого хотела, Ноэль. И только поэтому… Я скинул с головы шлем, отбросил винтовку и обмундирование. Мой путь лежал на восток.Пора возвращаться домой…