Последний антигерой

      Раннее утро над островом. Луч солнца забрезжил на горизонте, и облака озарились целой палитрой цветов. Теплый прилив ласково лизал белый песок, прибив к берегу обломки потерпевших крушения воздушных лайнеров. Что-то острое приземлилось на макушку Вадима, и, поморщившись, он открыл глаза. Вадим лежал лицом вниз с полным ртом песка и мелких камешков. Откашлявшись, он перевернулся на спину и, запрокинув голову назад, увидел брата, который кидался в него острыми ракушками, но попадал через раз. — Какого хе… — осекся Вадим и, сев на мокром песке, устремил свой взор на Глеба, не веря в то, что видит. — Наконец-то, очнулся алкаш-вегетарианец! — грустно усмехнулся Глеб и, поправив свои ноги, сложенные по-турецки, начал выжимать прямо на себе рукава серого с розовой аппликацией свитера. — Где это мы?! — спросил не до конца пришедший в себя Вадим. — Не знаю, не помню, не привлекался! — честно признался Глеб в столетней давности свитере. — Ладно, а сам-то ты как тут оказался? — недоверчиво спросил недавно очнувшийся Вадим. — Вжжжжж! — раскинув руки в стороны, продемонстрировал полет Глеб. — Летел, спал, спал. — Летел… и я… так наши самолеты что-ли…?! — догадался Вадим. — Сто хуев тебе в панамку, Вадик! Встреча с тобой — всегда катастрофа! — огрызнулся Глеб, вытирая лицо мокрым рукавом. — А на чем ты летел? — зачем-то спросил Вадим. — На ковре-вертолете, бля, на чем же еще?! — хмыкнул Глеб. — На боинге, конечно, на большо-о-о-ом таком. Ты че, Вадик, башку отбил окончательно? — А еще кого видел из наших? — выливая из своих слипонов морскую воду, поинтересовался Вадим. — Из ваших? Видел, конечно, вон, говна полно плавает! — Глеб кивнул головой в сторону обломков самолета. — Не видел я ни черта, да и не увижу — очки проеб! — Чего не увидишь? С минус три? Не прибедняйся! Пошли поищем, может, выжил кто еще! — встав и подав руку брату, предложил Вадим. — Минус три с половиной вообще-то! — поправил Глеб родственника, взявшись за его ладонь.

***

— Пить охота! — пожаловался Глеб. Остров оказался довольно большой: с зелеными кокосовыми пальмами, росшими почти на самом песке, прозрачно-голубой водой у берега и шустрыми небольшими крабами, которые проворно прятались, как только братья приближались к ним. — Вадик, эти крабы на тебя похожи! Ты также с гитарой носишься по три часа! — засмеялся Глеб, не выдержав сходства брата с членистоногими. — Я то бегаю, а ты и сорока минут простоять не можешь и пищишь как шипящий таракан, а не поешь! А это твое Сто вагин, а я один, не забудь Мирамистин! А «Поезда»?! Без обид, солнышко, но хуйня же! — справедливо заметил Вадим. — Мне посрать на твое мнение! Как и вообще на всех посрать! А «Поезда» стало неожиданным откровением. Это больше, чем песня. Может быть, она недооцененная некоторыми слушателями, но это песня про жизнь! Мой совет: поставь песню на repeat и попробуй провести под нее час. Эта композиция — настоящая аудиопсиходелика! — ответил Глеб. — Где тут попить можно? — тут же спросил он. — Да, подобной психоделики у тебя на саундклауде на полтора часа звучания! Почему именно «Поезда»? Это какой-то твой личный аудиокод? Или реально после часа именно этого трека можно кукушкой поехать? — усмехнулся Вадим. — А, за водой в магаз сбегай! Тут не далеко, всего-то Тихий океан переплыть! — предложил он. — Хочешь пить — кокос сорви! — По кокосам это ты у нас всегда был. Доставал, в смысле, — Глеб остановился и с сожалением посмотрел на гроздь больших зеленых орехов, висевших под раскидистыми листьях пальмы. — Угу, у тебя вечно, что достать, так Вадик! Сделать — Вадик! Послать нахуй — Вадика, кого же еще! Виноват во всем — Вадик! А тебе только и остается бухать, да диван давить! Не жизнь, а именины сердца! — раздраженно сказал Вадим и, плюнув себе на руки, с разбегу полез на ствол почти горизонтально растущей пальмы. Он уже протянул руку к светло-зеленому ореху, как вдруг замер, случайно посмотрев в сторону синего океана.