***
Юнги проебался. Определённо. И этот проёб выливается во вставший член и последующую дрочку. Это ж надо было так умудриться? Размазав успевшую выделиться естественную смазку по стволу, Мин низко стонет в стиснутые зубы, и выгибается от ярких, уже успевших позабыться ощущений, размеренно ведя ладонью по члену, обводя пальцами розоватую головку, каждую вену, наслаждаясь. Юнги срывается, начинает двигать рукой быстрее, потому что хочет закончить это всё побыстрее, ведь представлять рядом назойливого Ким Тэхёна, который, мать вашу, слишком назойливый, раз уж ворвался в непристойные мысли Мина, - стыдно. Но одновременно это пиздец как головокружительно. Юнги не испытывает к Тэхёну никаких чувств. Определённо не испытывает. Он просто дрочит на его образ в голове. И это нормально же, да? Юнги не уверен. Последний раз проведя от основания к головке, Юнги хрипло простанывает во весь голос, выгибается ещё сильнее до ломоты в пояснице, хватает губами спасительный кислород и, опускаясь в воду, думает, что сегодня у него случился один из самых серьёзных проёбов за всю жизнь. Юнги определённо проебался, потому что это первый его настолько сильный оргазм от простой дрочки.***
Юнги просыпается к двенадцати часам дня слишком уставший, будто бы и не спал вовсе, и нервный, но почему-то всё равно сразу же проверяет телефон. «Доброе утро, хён. Позвони, когда проснёшься». — Блять, — цедит сквозь зубы Юнги, вспоминая события вчерашней ночи. Почему-то ему стыдно, пиздец как, словно он совершил какое-то вселенское зло, а не просто подрочил. Мин даже не знает теперь, как нормально смотреть в глаза Тэхёну до конца недели. Юнги зевает, прикрывая рот, и лениво потягивается. Когда Мин всё-таки встаёт с постели, придя немного в себя и успокоившись от ночных мыслей, то он набирает номер Тэхёна. Всё-таки спор остаётся спором, и неделя не кончилась. — Что ты хотел? — первым делом спрашивает Юнги. Он не хочет долго говорить с Тэхёном. — Привет, хён, я видел, что у тебя в квартире стоит пианино. Ты играешь? — Играю, а что? — У меня дома есть много нот для ансамбля. Мы можем сыграть вместе. — Неужели все назойливые ботаники умеют играть на пианино? — Юнги сам не знает, зачем пытается поддеть Тэхёна. Наверное из-за того, что Мин так будет чувствовать себя меньше проебавшимся. Хотя, Ким не виноват, что вчера Юнги постыдно дрочил на него в ванной. — Или это ты особенный? — Хён… если ты против, то скажи прямо, — произносит Тэхён как-то обиженно. — Я только «за», заодно оценю твоё умение играть. — Хорошо, тогда я приду к тебе ближе к пяти вечера. Тебя устроит это время? — Да, вполне. Юнги не слушает прощание Тэхёна по телефону, он сразу же отключается, чувствуя себя совсем как-то по-детски. Ему двадцать четыре года, у него за спиной смерть постоянно стоит и холодно дышит, но он боится грёбаных чувств, которые могут зародиться в нём, потому что с чувствами умирать больнее. А Мин Юнги ненавидит боль.***
Тэхён печально вздыхает, когда связь резко обрывается. Видимо, время по-домашнему тёплого Мина прошло, и в свои права вступил колючий и колкий Юнги. Ким надеется, что с этим не связано то, что вчера старший узнал об его ориентации. Голову Тэхёна начинают посещать мысли, что старший только сделал вид, что принял его из-за спора. Но Ким гонит эти доводы. Видимо, Юнги просто не выспался или же чувствует себя плохо, что вполне очевидно для его болезни.***
Позавтракав и переодевшись, Юнги берёт тряпку, чтобы привести пианино в порядок. Он очень давно не играл, и инструмент успел уже запылится. Мин проклинает себя в душе, что посмел так по-свински обращаться с любимым инструментом. Всё-таки странную затею придумал Ким с игрой в четыре руки, и Юнги уже как-то даже жалеет о том, что вообще согласился. Лучше бы вообще послал Тэхёна куда подальше, но Мин не привык бежать от проблем. Да и вообще, у него условия спора. Юнги ни за что себе не признается в том, что ему самому было бы интересно провести время с Тэхёном за игрой на пианино.***
В назначенное время Тэхён нажимает на кнопку дверного звонка, через несколько секунд Юнги тут же открывает, что немного удивляет Кима. Неужели Мин и вправду так сильно ждал его? — Привет, хён, — произносит Тэхён, улыбаясь. — Привет хён, привет хён, заебал уже. Проходи, — выплёвывает Юнги. — Тебя снова укусила муха ворчливости? — спрашивает Тэхён, заходя в квартиру. Юнги закрывает за ним дверь. Юнги бы сказал какая муха его укусила и куда, но стыдно, блять. — Если не нравится, можешь уходить, не держу, — холодно отвечает Мин, но сам боится, что Тэхён уйдёт. Ким не уходит.***
— Для начала покажи, как ты играешь, — произносит Юнги. — Хорошо, хён, — Тэхён кивает, садясь на стул и открывая крышку пианино. Юнги надеется, что Ким наврал, что тот вообще не умеет играть, потому что затея играть в четыре руки Мина теперь перестала привлекать, точнее его не привлекала предстоящая близость. Юнги придётся почти рядом сидеть с Тэхёном и это вообще не радует. Когда раздаются первые звуки пианино, Мин понимает, что всё окончательный и бесповоротный проёб. Тонкие пальцы Тэхёна ловко нажимают на клавиши, и Юнги даже не знает, чем восхищается больше, звуками, которые Ким извлекает из инструмента или его движением рук. Мин увлечённо слушает и даже не замечает, когда Ким перестаёт играть. Возвращает Юнги в реальный мир звук закрывания крышки пианино и голос Тэхёна: — Ну и как, хён? Юнги бы нахваливать яркими речами, восхищаться не переставая, потому что Тэхён и вправду прекрасно играет, но он сухо отвечает: — Неплохо. Тэхён обидчиво поджимает губы. — Ну раз уж неплохо, покажи тогда мастер класс, — Тэхён встаёт со стула. — А вот и покажу, — говорит Юнги. В музыкальной школе он был самым лучшим, учителя всегда хвалили его и пророчили великое будущее пианиста, но жизнь решила по-другому. Юнги очень был благодарен судьбе, что он успел закончить музыкальную школу до того, как родители пристрастились к бутылке, а ему самому пришлось уйти из дома. Юнги садится на стул, аккуратно открывает крышку пианино, а затем невесомо, любовно проводит кончиками пальцев по родным клавишам. Пианино всегда его успокаивало. Юнги зажимает первые ноты, и ему кажется, что он уходит в другой мир — в мир музыки, где всё земное неважно, важны только звуки. Мин забывается, даже уже не чувствует на своей спине пытливый взгляд Тэхёна. Юнги отключается от реальности, парит в какой-то невесомости. Он очень скучал по этому чувству. — Это… это… превосходно, — произносит Тэхён восхищённо. — Спасибо, ты тоже был хорош, — говорит Юнги, почему-то похвала Кима задевает что-то внутри. Раньше, когда Мина хвалили в музыкальной школе, он принимал это как должное, сейчас же слова Тэхёна чуть ли не заставили душу Юнги трепетать. — Давай выберем ноты для ансамбля, — напоминает Ким, и Мину становится снова как-то не по себе. Он ничего не чувствует к Тэхёну. Он просто подрочил на него один раз. Больше такого не повторится. Этими убеждениями Юнги пытается успокоить себя изо всех сил, чтобы просто-напросто не взорваться прямо тут. — Хорошо, показывай ноты.***
Когда во время разучивания произведения кисти рук Юнги и Тэхёна соприкасаются, Мина словно током прошибает, и он поднимает взгляд, встречаясь с теплыми глазами Кима. Юнги эта ситуация вообще не нравится, в голове сразу вспоминаются ванильные сериалы, которые он терпеть не мог. — Убирай руки вовремя, иначе я их тебе в задницу засуну, — шикает Юнги, но затем понимает смысл того, что он сказал, и от этого становится только хуже. Тэхён почему-то самодовольно улыбается, произнося: — Хорошо, хён. И это «хорошо, хён» Юнги тоже хочется засунуть поглубже в тэхёнову задницу.***
Тэхён не знает ошибается он или нет в своих убеждениях, но кажется колкий Мин вправду его смущается, причём очень даже мило. По-особенному мило, с матом и задевающими словами. Но Кима они не ранят ничуть, потому что розовеющие от смущения щёки Юнги это прекрасное зрелище. — Куда ты, блять, смотришь? — снова недовольно спрашивает Юнги. — На тебя, — Тэхён осекается. — Ой, то есть на ноты, — в голове Тэхёна вспоминается вчерашняя угроза Мина. Щёки Юнги розовеют ещё больше, и Ким вообще не может отвести взгляд, потому что смущающийся Мин, словно произведение искусства. — Хреново ты в них смотришь, — Юнги кажется пропускает мимо ушей первую часть ответа Тэхёна, точнее делает вид, что пропускает. Быть может, так будет и лучше для Кима.***
Юнги никогда не был глупым, поэтому сразу понимает, что не в ноты смотрел Тэхён, потому что ноты никак не могут быть на лице Мина, с которого Ким не сводил взгляда уже около минуты. И это блять ненормально. Юнги хочется сказать что-то наподобие «оставь свои гейские прибабахи где-то подальше», но понимает, что сам не лучше. Может даже хуже. Тэхён хотя бы на него не дрочил, хотя кто знает. Но Юнги спрашивать конечно не будет. — Ладно уже поздно, я наверное пойду, — произносит Ким, когда за окном уже стемнело. — Моему ворчливому хёну нужно отдохнуть. — Я не твой хён. Тэхён встаёт со стула и начинает складывать ноты, Юнги же сидит неподвижно и смотрит на Кима. Всё-таки Тэхён и вправду особенный. И даже образ заядлого ботана Мина уже не так раздражает. Когда Ким хочет уже опустить ручку входной двери вниз, чтобы открыть, он внезапно разворачивается и произносит: — Может быть обнимашки на прощание? Юнги уже хочет открыть рот, чтобы отрицательно ответить, как вдруг ощущает себя в крепких объятиях. И чёрт. Мину почему-то в них слишком спокойно. — До завтра, хён, — произносит Тэхён в ухо Мину. И Юнги млеет от этих слов, как героиня дешёвой мелодрамы. — До завтра? — почему-то слова звучат неуверенно. — Ну, нам нужно полностью разучить произведение. И я обещаю, что буду внимательным, — говорит Тэхён, отстраняясь от Юнги. Когда Ким уходит, оставляя Мина одного в квартире, тот понимает, что проебался. Мин Юнги — человек, который никогда ни к кому не привязывается, отталкивая всех, прикипел к парню, с которым познакомился случайно. Да так прикипел, что кажется влюбился. Теперь Юнги как-то страшно умирать, ведь у него есть человек, держащий его в мире живых. Юнги нащупывает в кармане джинсов пачку сигарет. Курить хотелось неимоверно сильно.