Breathe instead of me

      Юнги бы вернуться, объясниться, попросить прощения (хотя бы попытаться), но смысла в этом он не видит совершенно никакого. Зачем привязывать к себе Тэхёна ещё больше? Чтобы потом принести огромную боль после своего ухода из жизни? Юнги не хотел причинять Тэхёну боль. Уж лучше оборвать всё подчистую, выдрать с корнем, но не привязывать.       Лучше кратковременная боль, чем чёрное клеймо потери кого-то важного в своей жизни из-за страшной болезни. Юнги уверен, что если бы они продолжили общаться, то всё бы зашло в русло отношений, потому что Тэхён отвечал ему на поцелуй. Значит, Мин ему не противен. Значит, были огромные шансы на светлое никакое будущее, потому что у Юнги нет будущего. А если Тэхён останется с ним, то и у него не будет. Мин решил всё за него, наградил себя огромными полномочиями, потому что именно в его организме разрастается опухоль, сжирающая лёгкие. Именно ему решать, кто будет с ним в последние минуты его жизни. Юнги предпочёл на эту важную роль спутника никого.       Юнги уверен, что Тэхён сможет быстро оправиться после их своеобразного разрыва. Только в одном Мин себя винил — он не сдержался, дал волю чувствам и поцеловал. Теперь ощущение на своих губах губ Тэхёна не покидало его, потому что это было одно из прекраснейших прикосновений. Губы Тэхёна мягкие, тёплые, местами немного обветренные и почему-то слишком родные, словно предназначенные для Юнги. Мин целовался в своей жизни не раз и не с одним человеком, но таких чувств от поцелуя никогда не испытывал.       Юнги унесёт это тёплое, немного болезненное воспоминание с собой в могилу.       Возможно, для Тэхёна тоже многое значил этот поцелуй, но Юнги надеялся, что Ким больше не будет ему писать, а уж тем более не навестит его. Хотя, никто не мешал Мину просто-напросто не открыть дверь. Избегание — лучшее спасение. Только вот Юнги никогда не бежал, даже свой диагноз принял без страха.       Когда Мин открывает дверь квартиры, его сразу же встречает знакомая пустота, которая сразу заключает его в свои липкие объятия. Юнги лениво разувается и идёт медленно, словно совсем неживой вглубь квартиры. Его тело пока что работает, живёт, но, кажется, что в нём умерло что-то более важное, чем внутренние органы. Может быть, душа? Хотя нет, вроде на месте. Но чего-то явно не хватало. И дыра от этого что-то болезненно ныла.       Курить почему-то не хотелось. Совсем. И Юнги не уверен, что когда-либо захочется притронуться, потому что в его памяти навсегда впечатались образы того, как Тэхён неумело вдыхает сигаретный дым и в ту же секунду задыхается. Юнги тогда казалось, что он сам задыхается. Потому что чёртов Ким Тэхён всё-таки слился с его существом, стал словно родной. И если ингалятор тогда не помог бы, то Мин задохнулся бы вместе с Кимом.       Мин придвигает стул к пианино и открывает крышку, которая тихо скрипит, а затем любовно оглаживает клавиши. Теперь пианино тоже связывало его с Тэхёном, потому что тот прикасался к нему, Юнги даже кажется что инструмент успел пропахнуть запахом Кима — песочным печеньем. Почему именно сейчас Мин понял, как именно пах Тэхён?       Мин нажимает на клавиши, и квартира наполняется надрывными, кричащими звуками. Сейчас уже поздно, может быть кто и спит, ему бы и самому пойти поспать, потому что завтра на работу, но Юнги всё равно — нужно заглушить раздирающую боль внутри.       Мин никогда не любил играть реквием по мечте, потому что тот являлся саундтреком к фильму про людей, слепо гнавшимся за мечтами, а в итоге они стали зависимы от наркотиков, но почему-то именно эта мелодия описывала всё внутреннее состояние Юнги на данный момент. Сейчас он был в глубочайшем отчаянии, в которое он сам ввёл себя, ведь именно он оттолкнул Тэхёна. И Юнги понимает, что сам стал своеобразным наркоманом, зависящим от Кима.       Юнги жалеет, нужно было оттолкнуть раньше до того момента, как встречи с Тэхёном вошли в привычку.       Мин ложится спать ближе к утру. Никто из соседей за ночь не стучал в дверь с просьбами прекратить играть. Это радовало.

***

      Несколько дней для Юнги проходят по одному графику: подъём, завтрак, работа, на которой хочется просто не откинуться от нарастающей усталости, потом дом, игра на пианино и сон. Точнее, подобие сна. Конечно, между всем этим так же были приступы кашля, от которых в глазах плыло, а внутренности словно разрывались и казалось, что всё. Мин разучился нормально спать, и даже несколько часов отдыха проходят для него всегда дёрганно, потому что всё время ему снится чёртов Тэхён, и это совершенно не замечательно. От этого становится ещё больнее. От этого душа ноет.       Одним плюсом в жизни Юнги было то, что он и вправду больше не притронулся за эти дни к сигаретам. Но пристрастился к другому — к игре на пианино до поздней ночи, выливая все чувства в музыку. Пальцы болели сильно, но Юнги было всё равно. Глаза слипались, но это тоже было не так важно, потому что без этого обряда игры на пианино, Юнги не мог вообще заснуть.       К четвергу Юнги сдаётся, он просто уже не может играть всю ночь на пролёт. Нужно что-то менять. Он находит в контактах телефона номер Тэхёна и пялит несколько минут в экран, а затем всё-таки звонит. Он не знает что скажет, может быть банальное: как ты? Хотя, Тэхён наверняка не ответит, потому что если бы Юнги так кинули, то он не ответил бы.       Ответа нет. Юнги убеждается в том, что Тэхён всё-таки умный парень и больше в болото под названием «Мин Юнги», явно не полезет.       Вечером Юнги снова срывается, играет на пианино почти всю ночь, слыша за стенкой недовольные крики, а затем и противное стучание в дверь. Мин думает, что люди потерпят месяц… а потом на их души придёт облегчение в виде его смерти. Юнги кажется, что теперь он больше месяца не протянет это точно, потому что грёбаный кашель уже не даёт передышки. Лёгкие Мина гниют быстро, в принципе, как и он сам разлагается морально.

***

      Хосок приходит на пересмену вечером воскресенья, и Юнги вообще удивляется почему Чон пришёл. Мин обычно вообще не ходит на такие своеобразные рабочие события, потому что считает их бессмысленными.       — Привет, хён, — голос Хосока радостный, излучающий чистую душевную теплоту, как и всегда, и Юнги бы рад погреться, но только теплота эта вовсе не для него. Ему не хватает ебаного Кима Тэхёна.       — Привет, — хмуро произносит Юнги, даже не поднимая взгляд. — Мог бы не приходить, — эту фразу Мин произносит каждый раз во время пересмены, но почему-то Хосок всегда приходит.       — Хён, тебе нужно общаться хоть с кем-то, — на эти слова Юнги закатывает глаза. Ему не нужно ни с кем общаться. — Твой же знакомый попал в больницу…       Глаза Юнги тут же широко распахиваются. Он не глупый и понимает, о каком знакомом идёт речь. С Тэхёном что-то случилось. Наверняка серьёзное, с пустяками в больницу не кладут.       Хосок уже хотел что-то добавить, как Мин перебивает его:       — Что с Тэхёном? — голос звучит слишком взволнованно, и плевать что это выдаёт все эмоции Юнги. Сейчас, когда речь касается Кима, он не может быть спокойным. Мин устал носить хрупкую маску безразличия.       — Ты разве не знаешь? — Чон удивлённо смотрит на него, на что Мин качает головой. — Его избили вечером прошлого воскресенья какие-то отморозки, так сильно, что вот уже неделю лежит в больнице. Чимин постоянно к нему ходит.       До Юнги доходит осознание, что после того, как он грубо говоря, кинул Тэхёна, тот возвращаясь домой, наткнулся на плохую компанию. Мин всегда переживал за Кима, когда тот возвращался домой поздно, его опасения воплотились в жизнь. И почему-то в том, что Тэхёна избили, Юнги винил только себя. Потому что он виноват. Никто другой. Если бы он не оттолкнул Тэхёна, наоборот, бы подпустил ещё ближе к себе в тот вечер, возможно, этого не случилось бы.       — В какой больнице?       — Центральной.       — Спасибо.

***

      Дома Юнги не находит себе места. Он должен навестить Тэхёна завтра, ведь это же он виноват в том, что его избили. Узнать как он, в порядке ли? Может, Киму что-то нужно привезти? Да и вообще, Мину нужно извиниться за всё, поговорить нормально по-человечески, потому что так порознь от Тэхёна он не может, потому что Ким, словно гребаный сорняк, которого не выживешь так просто.       Юнги снова садится за пианино в этот раз мелодия, исходящая из-под его пальцев, наполнена некой призрачной надеждой на счастье.

***

      Утром Юнги в спешке собирается, выскакивая из дома, чтобы, как можно быстрее, увидеть Тэхёна, но перед этим забегает в магазин, чтобы купить хоть немного фруктов, ведь негоже ходить к больным без гостинцев. Мин не знает какие фрукты любит Тэхён, он вообще мало что знает о нём, поэтому берёт несколько яблок и апельсинов, надеясь, что у Кима нет на них аллергии.       Дежурная медсестра сразу же без лишних разговоров называет номер палаты, в которой лежит Тэхён, наверное, она была слишком поражена напором Юнги.       Когда Мин подходит к двери палаты, то он ещё несколько секунд думает, как правильно зайти и что вообще сказать, но в голове мыслей ноль, поэтому он решает всё спустить на самотёк. Юнги тихо стучит в дверь, а затем открывает её.       Взгляд Мина сразу падает на Тэхёна, на теле которого были видны бинты, а на лице синяки. Внутри Юнги что-то сжимается, ведь это именно он виноват в этом.       Тэхён поднимает взгляд, когда Мин заходит в палату. В глазах Кима Юнги видит удивление, радость, но совершенно не замечает никакого презрения или обиды.       — Привет, хён, — мягко произносит Тэхён, но тут кривится от боли. Синяки и ссадины на лице давали о себе знать.       — Привет, Тэхёни, — тихо отвечает Юнги, проходя вглубь палаты. — Прости, — слово даётся как-то слишком тяжело.