Падение Дома Белого Лиса

      Корабль наконец пришвартовался на пристани в городе Буркал, столице Ло Клапас. Ни одного военного судна, только торговые под яркими парусами, наполненные различными товарами. В воздухе витал запах морской соли и морепродуктов, а также легкие нотки только набирающих свой цвет бутонов. Это герцогство никогда не было местом вооруженных сил, да и корабли, пригодные лишь для недолгих путешествий и неспособные пережить сильных бурь, оставляли желать лучшего. Оставалась только наземная торговля, но для Унии она не представляла большой пользы, потому как по земле добираться до северных земель слишком долго и нужно пересечь границы Империи.       В конце концов, от Свободного Герцогства Ло Клапас было не так много пользы.       Воздух был влажным теплым, неприятно налипающим на кожу. Кеннет нехотя стянул с плеч теплый плащ и куртку, признавая, что недооценил климат другой страны, который сильно отличался от погоды дома. Север суров и беспощаден, в то время как Ло Клапас был мягок и уступчив, несмотря на то, что территория во многом прибрежная, а потому часто подвергалась нападению ветров. Кеннету не нравилось стоять на каменной пристани под теплыми лучами уже греющего весеннего солнца и дышать тяжелым запахом рыбы. Была надежда, что в центре города запах будет другой, и этому было объяснение — цветники и виноградники, которые давали заработок этим местам. Кеннет как никто знал, насколько ценны могут быть растения, а потому несколько жалел, что теряет таких поставщиков, но в любом случае это можно было компенсировать на их родных землях, а виноградники давали возможность производить редкие вина и другой алкоголь, который хорошо расходился и прекрасно продавался. Винодельни были в Верхнем городе, куда ему была дорога, так как там находился дворец, в котором должна была проходить встреча трех держав.       Кеннет надеялся, что она произойдет не сегодня. Божья болезнь еще не отпускала, крепко держа в своих цепких руках, напоминая о том, что он не оплатил в полной мере возможность говорить с умершими. Хотя он просил не этого, а встречу с самим Лисом, но ему жестко отказали. Но помимо этого Кеннет просто плохо переносил морские путешествия и согласился на него сейчас только чтобы лишний раз не связываться с Империей, чьи территории пришлось бы пересечь, а время было очень неспокойное, и можно было спровоцировать новый конфликт. — Лорд Кеннет? — прозвучал удивленный хриплый голос, и юноша повернулся на его звук, сталкиваясь взглядом с военным в одеждах родной Унии. — Командующий Пер, — произнес с почтением Кеннет, легко поклонившись солдату, который долгое время представлял их сторону на спорной территории. Этот воин долгое время стоял подле отца, и Харальд доверял ему и позволял быть очень близким к себе.       Пер был одним из тех, кто входил в круг приближенных, и Адалина тоже отзывалась о нем всегда положительно. Конечно, мама всегда говорила ему, что надо прежде всего полагаться на собственное мнение, а не на чужое. Однако у Адалины было больше возможностей узнать других людей, приближенных к королевской семье, и она умела смотреть сквозь них, понимая, что движет тем или иным человеком в окружении ее мужа. У Кеннета не было ни времени, ни связей, а потому он опирался на опыт прошлого, которому доверял. — Нам действительно надо покинуть город? — мрачно спросил командующий, взирая на юношу сверху вниз. — Мы отступаем? — Это решение Его величества и Совета, — спокойно произнес Кеннет. — Я всего лишь несу его волю. Тем не менее, это способ отвести войну. Или вы хотите жертвовать жизнями своих людей? — Ни в коем случае, — тяжело вздохнул Пер. Командующий уже был сед и достаточно стар, он прошел множество битв, его рука была крепка так же, как и воля, но он не потерял чувств и веры в людей. Потому отец и поставил его в этот город, чтобы поддержать мир, о котором тот так пекся. — Я прошу простить, что подвел вас и принес беду в наш общий дом, — мрачно произнес Пер, почтительно поклонившись Кеннету. — Из-за моей нерасторопности и невнимательности произошел конфликт, из-за которого мы сейчас отступаем. — Не стоит переживать из-за того, что уже случилось, — спокойно заметил юноша, едва улыбаясь. — Надо действовать, чтобы последствия были минимальными для нас. Волнения и отчаяние ничего не решат, только помешают. — Удивительно мудро сказано, как для такого молодого человека, — задумчиво протянул Пер. — Ваш отец должен гордиться вами. — Мы этого уже не узнаем, — произнес прохладно Кеннет, глядя в чужие глаза. — Король Харальд скончался несколько дней назад.       Возможно, не стоило этого говорить, или же сказать как-то иначе. Однако Кеннет всегда верил, что нужно говорить все прямо, а не пытаться юлить или сделать правду слаще, чем она есть. Он пропустил мимо себя укол вины, когда увидел на лице старого воина вспышку настоящей боли и сопереживания. — Вот как, — прохрипел Пер, тяжело сглатывая образовавшийся ком в горле. — Король Харальд прожил хорошую жизнь. Он… достойно жил и вел нас. Если бы не он… мы бы давно погибли.       Он перевел дыхание, прикрыв на мгновение глаза, стараясь справиться со своими чувствами. Кеннет не торопил, хотя ноги готовы были подкоситься, а он сам осесть на каменную мостовую. К счастью, Пер — настоящий воин и быстро смог совладать с собой. — У юного лорда Лейфа есть все, чтобы стать доблестным королем не хуже, чем отец, — твердо произнес он. — И я отправлюсь к нему, чтобы поддержать его, как поддерживал вашего доблестного родителя. — Я буду очень благодарен за это, — склонил голову Кеннет. — Брат юн и ему нужна помощь от более опытных и мудрых воинов, как вы, которые смогут направить его в верном направлении. — В мгновения слабости и падения духа важна не только поддержка от опытных товарищей, но прежде всего от семьи, — задумчиво произнес Пер. — Вы нужны ему даже больше, чем все мы. — Сейчас я нужен ему здесь, чтобы не дать этому конфликту разрастись, — твердо произнес Кеннет, стараясь намекнуть старшему товарищу о цели своего визита. — Вас ждет встреча с главами государств, — понятливо кивнул Пер. — Мои войны проводят вас к Верхнему городу, а после мы отбудем на этом корабле обратно в родную Унию. — Не доверяете суднам Ло Клапаса? — усмехнулся дерзко Кеннет, хитро блеснув глазами, на что получил ответную усмешку. — А вы доверяете умирающему коню вести вас в дальний путь через кишащий хищниками лес? — произнес весело Пер. — Наш корабль, хоть и не является боевым, но все же надежнее тех жалких лодочек, которые перевернутся от легкого дуновения ветерка. — Не все так плохо, — протянул задумчиво Кеннет, по-лисьи щуря глаза, выдавая все свое озорство. — Но это ведь дело вкуса, так ведь? — Что верно, то верно, — рассмеялся воин. — А вам уже пора. Желаю удачи, юный лорд. — Благодарю и счастливого пути, — почтенно произнес Кеннет, идя к ожидающим рыцарям с запряженными лошадьми, которые нервно перебирали копытами.       Юноша скучал по своему любимому жеребцу и расстроился, что не смог его взять с собой. Эти кони были ласковы и нежны, более пригодны для красоты, чем для боев или дальних походов. Не то что крепкий и надежный Свевенд, который мог пронести его сквозь горы и леса, через бури и метели и никогда не подвести. Седлая предложенного коня, Кеннет сразу ощутил разницу, чувствуя напряжение мышц животного, в то время когда для своего скакуна хозяин был легче перышка. Он оглянулся посмотреть на грозный корабль Унии, на котором копошилась команда, похожая на сбившуюся стаю диких зверей среди курятника. На фоне суровых крепких северян люди Ло Клапаса казались детьми, которых можно переломить одним ударом. Хотя Кеннет сам не отличался сильным и мощным телом и наличием боевых отметин, но у него было то, что определяло его как человека своих земель — холодный властный взгляд и крепкая воля. — Юный лорд, — отвлек от внутренних диалогов голос стража, который должен был проводить его до дворца наместника. — Нам пора. — Отправляемся, — согласился Кеннет, натягивая поводья и пришпорив коня.       Копыта мерно стучали по брусчатке, растворяясь в шуме улиц Нижнего города. Торговцы, ремесленники и покупатели толпились вокруг них и только вооруженные до зубов воины заставляли их расступиться, давая проехать. Эти улочки напоминали заправский торговый городишко, который пронизан гнилью и золотом. Кеннет не любил подобные города, где все походит на муравейник и люди давят друг друга. Больше от тесноты и тоски, чем от ненависти. Здесь было настолько душно, что дышать было невозможно даже здоровому человеку, чего уж говорить о чахнущем Кеннете, который мечтал о том, чтобы его отпустили оковы разгневанного Бога.       Без какого-либо предупреждения затхлый воздух, пропитанный вонью рыбы и гнили сточных вод, наполнился приторно-сладким запахом цветом. Верхний город не менее удушлив и неприятен. В отличие от портового района, здесь не было деревянных построек, все было облачено в белый камень, холодный и бездушный. Все было в удушливом цвете и алкоголе, хотя Кеннет мог заметить, что на улице не было ни одного пьяницы, пусть и вино разливали на каждом шагу.       Буркал был точно не его городом.       Они остановили коней у подножия широкой лестницы, ведущий ко входу в белокаменный дворец. К ним вышел высокий смуглый мужчина с озорными глазами цвета красного вина и шальной улыбкой. — Рад приветствовать в городе Буркал, — произнес он, взмахнув руками.       На нем были свободные шелковые одежды цвета золота, украшенные рисунками ярких огненных цветов. Шею и грудь оплетали тонкие золотые нити, на которые были нанизаны драгоценные камни. Наместник Герцогства кичился богатством и стремился всеми возможными способами показать его. Кеннет уже представлял, что его ждет внутри дворца. — Мое имя Гильбэ, и я присматриваю за этой частью страны, оберегая ее от всевозможных напастей, — поклонился игриво наместник, внимательно глядя на прибывшего. — Насколько я понимаю, вы здесь от имени короля? — Именно, — произнес юноша, спешиваясь с коня и подходя к хозяину поместья. — Мое имя Кеннет, я из рода Белого Лиса и представляю своего короля. Надеюсь, у вас нет возражений? — Ну что вы, — дружелюбно отозвался Гильбэ. — Хотя, признаюсь честно, я удивлен, что такую могучую страну представляет юноша. Но вашему правителю виднее. — Не беспокойтесь, поверьте, я смогу вас удивить, — самодовольно оскалился Кеннет, заставив собеседника вздрогнуть. — Император Ксеркс уже прибыл? — Да, еще вчера, — ответил Гильбэ, дернув плечами. — Предлагаю вам сначала отдохнуть, а вечером уже проведем собрание. Или лучше даже завтра утром, если вы не торопитесь. — Ну, тут уже зависит не только от меня, — заметил Кеннет, поднимаясь на несколько ступеней, поравнявшись с господином этих земель. — В конце концов, многое зависит от возможностей императора. — Но мне бы хотелось сказать, что с нашей стороны мы всегда готовы сотрудничать с Унией, — произнес Гильбэ с еле заметным опасением в голосе.       Мысленно Кеннет поставил на нем крест — очередной трус, который ищет могущественного покровителя и боится навлечь на себя гнев более сильного господина. Сейчас Гильбе напоминал ползающую на брюхе побитую дворнягу, которая не знает, к кому из хозяев идти, и тихо скулит, боясь любого своего выбора. Но выбор сделан за него — Уния и Империя сами делят эту страну, как хотят, и Ло Клапас просто очередной лоскут, за который уцепились две державы. И в итоге он оказался в руках Ксеркса. — Пройдемте, — произнес вежливо Гильбэ, жестом приглашая во дворец. Кеннет молча кивнул, соглашаясь, и последовал в светлые залы.       Как он и полагал, все искрилось от золота и драгоценных камней. Архитектор и владелец этого произведения искусства стремились показать богатство, которое в реальности же было только здесь и только для вида. Кеннет прекрасно был осведомлен об экономической и политической обстановке в этой стране и знал, что в действительности Ло Клапас и другие территории страны были крайне бедными и разрозненными, не имеющими сильного правителя, который мог их соединить в единое царство и поднять с колен. Это напоминало чем-то историю родной Унии — территории домов смог объединить из-за приближающейся войны давний предок Кеннета, благодаря чему началась жизнь их страны.       Свободному Герцогству и его соседям же повезло не так сильно. — Вы не хотите встретиться с императором? — поинтересовался вежливо Гильбэ. — Я хотел бы сначала привести себя в порядок и отдохнуть, — ответил не менее почтительно Кеннет, ощущая пульсирующую боль в висках и не прошедшую тошноту. Тяжелый влажный воздух с отвратительным привкусом не был пригоден для полноценного свободного дыхания, к которому привык в затворничестве и в путешествиях Кеннет. Да даже в столице, в родном и любимом городе, было легче жить, хотя в нем было так же много людей, но там никогда и ничего не душило. — Как пожелаете, — согласился с желанием гостя Гильбэ и взмахом руки подозвал к себе слугу. — Проводи господина в отведенные ему покои и обеспечь всем необходимым.       Мальчишка, немногим младше Кеннета, понятливо закивал. К счастью, он был неразговорчив и просто вел господина другой страны по белым коридорам с высокими потолками, в которых отражались приумноженным эхом мерные четкие шаги. Грации в нем становилось все меньше.       В комнате ему хватило сил, чтобы просто упасть на заправленную постель и попросить открыть окно. Возможно, это было ошибкой, но воздуха не хватало катастрофически, а потому можно было даже потерпеть удушливый запах цветов, которые в последнее время Кеннет стал ненавидеть. Каждый такой вот цветочек, красивый и милый, может оказаться сильнейшим ядом. Как прелестный ландыш, прелестный и невинный цветочек, может уносить жизни — тламатиниме знал не понаслышке и видел умерших от его силы. На всякий случай Кеннет оставил брату универсальное противоядие и строго-настрого наказал принимать его перед каждым приемом пищи.       Они оба запутались, откуда ждать беды.       И даже не знаешь, что хуже — нависший над головой меч войны или же кинжал предательства за спиной.       Сон не шел. Да это и к счастью. В голове еще гулял шторм, пытающий мысли и уносящий спокойствие, и утихомирить его не получалось. Кеннет поднялся с кровати, когда ощутил, что более ли менее пришел в себя. Назвать состояние адекватным было трудно, но хотя бы вернулась ясность мысли и возможность терпеть окружающий мир.       Гильбэ не производил впечатление благоразумного человека, а скорее подхалима и лизоблюда, который будет стелиться перед более сильным, то есть перед могучим императором. С Ксерксом же всегда нужно быть настороже и следить внимательно за всем — за словами, действиями, каждым взглядом и движением как собственными, так и оппонента. Это напоминает охоту, во время которой нужно следить за окружающей обстановкой и за жертвой, чтобы уличить момент, когда одним точным движением можно ее уничтожить.       Осталось только разобраться, кто из них жертва, а кто — охотник.       Тихо постучался слуга и пригласил господина принять ванну с дороги. От такого Кеннет не мог отказаться. Одежда неприятно липла к влажной коже, чесались незажившие раны, которые еще иногда пропитывали бинты проступающей кровью и белесой сукровицей, сочившейся из рваных краев. Соль моря впитывалась в тело, что было еще более неприятно чем дорожная пыль, а запах йода неприятно сливался с запахом пота.       Кеннет приготовил чистые бинты и настойки, чтобы привести себя в порядок. Разбираться с волосами не было ни сил, ни желания, а потому он решил отложить это до лучших времен.       После ванны, которая также была удушлива из-за цветочных масел, приятно было вдохнуть резкий запах настоек. Конечно, они причиняли боль, въедаясь в поврежденные участки кожи, но это было знакомым ощущением дома. На чужой земле Кеннет был всего ничего, но уже скучал по родным краям, все время сравнивая две непохожие страны. Он был слишком привязан к родине, впитав от отца его преданность стране. Мама была другой. Она сама прибыла из чужих краев для замужества, но приняла страну вместе с супругом. Ее любовь и отношение к родине было более гибким, чем у сыновей и мужа, и Кеннет мог только удивляться этому. Иногда у него возникал вопрос, а смог ли бы он так посвятить себя чужому народу и чужим обычаям?       К счастью, этого не предвиделось.       Кеннет заканчивал перебинтовывать исполосованную грудь, когда в двери вновь постучались. — Господин Гильбэ зовет Вас на совместный ужин вместе с императором Ксерксом, — прозвучал почтительный голос слуги с едва заметным акцентом. — Скоро прибуду, — ответил юный посол, морщась от стрельнувшей боли в голове. Все-таки надо было поспать, хотя не факт, что стало бы лучше.       Пришлось променять утепленные куртку и брюки на более легкие хлопковые рубашку и штаны. Кеннет чувствовал себя неприлично раздетым — дома даже летом не всегда получалось одеться так легко, особенно последние годы. Да, южные территории были теплыми, но не настолько, как здесь, да и путешествовал по ним тламатиниме редко, предпочитая земли Дома Белого Лиса и более северные, зачастую поднимаясь по пронизывающим их горам. Ему не хватало родного плаща — плечи, спина и шея, казались беззащитно-обнаженными, хотелось сжаться, втянув голову, чтобы хоть как-то защититься. Но пришлось выпрямиться, расправить плечи и вздернуть подбородок.       Он не должен упасть в грязь лицом.       Слуга привел его в широкий зал с высоченным потолком, на котором висела хрустальная люстра. И снова масса золота, от которого рябило в глазах. Длинный стол был сервирован на трех персон, однако еды на нем было на целую армию. Что-то из этого было знакомо Кеннету, а что-то он видел впервые, но в основном, как успел отметить, были блюда из морепродуктов. — О, юный лорд, мы как раз только собирались преступить, — воскликнул Гильбэ, поднявшись со своего места во главе стола, чтобы поприветствовать гостя. — Прошу прощения, что заставил ждать, — неловко улыбнулся Кеннет.       Следом за хозяином поднялся и истинный господин этих мест. Ксеркс выглядел непривычно в светлой рубахе, но, как не мог не отметить тламатиниме, не менее изящно и привлекательно. Повязка не изменилась, все также скрывая почти половину лица, зато колец на бледных пальцах стало даже больше. В темном глазе сияли азарт и превосходство, которые тот даже не пытался скрывать. Император уже предчувствовал приближающуюся победу, и, видно, присутствие именно этого представителя Унии только усилило это ощущение. — Лорд Кеннет, — произнес тягучим голосом император, приближаясь к тламатиниме. — Как рад видеть вас на этой встрече.       Он взял руку, которую Кеннет протягивал для рукопожатия и склонился над ней, почти что касаясь губами.       Жест благородного мужчины по отношению к благородной даме.       Кеннет резко вырвал руку из чужой хватки, недовольно поморщившись, и это вызвало ехидный смешок со стороны Ксеркса. — Мой брат бы не подошел? — холодно поинтересовался юноша, стараясь игнорировать такое поведение со стороны правителя другой страны. — С вами он не сравнится, — доверительно ответил Ксеркс. — Так что благодарю ваш Совет за возможность вновь встретиться. — Как хорошо, что вы уже знакомы, — прозвучал голос Гильбэ, про которого Кеннет успел забыть, полностью сосредотачиваясь на императоре. — Не знал, что юный лорд уже успел зарекомендовать себя. — Пока всего лишь одна встреча на международном уровне, — отозвался равнодушно Кеннет, не чувствуя, что это все-таки настолько уж важные события. — Тем не менее показали вы себя с лучшей стороны, — достаточно тепло добавил Ксеркс. — Юный лорд способен удивлять. — Что ж, тогда встреча будет интересной, — протянул задумчиво Гильбэ. — Но это завтра. А пока все к столу.       Оба политика расселись по местам друг на против друга. Кеннет рассеянно посмотрел на предложенные яства и вновь ощутил подступающую тошноту. Он бы с удовольствием отказался от всего, но это было бы явно неуместно, поэтому пришлось все же приступить к еде. — Не откажитесь от вина! — воскликнул Гильбэ, наполняя кубки гостей рубиновой жидкостью. — Одно из лучших в моей коллекции! Идеальное сочетание сладости и терпкости. — Благодарю, но признаюсь честно, я не особо знаток, — произнес учтиво Кеннет, принимая напиток. Пить хотелось так же, как и есть, однако по той же причине ему нельзя было отказываться. — Уверяю, вам все равно придется по вкусу, — произнес наместник Ло Клапаса. — Есть вещи, которые подходят всем. — Боюсь, их не так много, — отозвался Ксеркс, расслабленно откинувшись на кресле. — Большинство требует индивидуального подхода.       Кеннету очень не понравилось, как при этом император прожигал его взглядом. — Но, признайтесь, если ветер холодный, то он будет холоден для всех, — ответил Гильбэ. — Смотря кто к чему привык, — произнес Кеннет, пригубив вина. Напиток действительно был приятным и легко ложился на язык, обволакивая ротовую полость сладким вкусом спелых ягод винограда, припорошенным терпкостью алкоголя. — Вы прибыли не в самую лучшую пору для наших земель, — продолжил Гильбэ, как будто не замечая вставки от юного собеседника. Кеннет уже догадался, что этот господин не станет воспринимать его серьезно. — Через пару недель здесь будет настоящий рай, когда большая часть цветов наконец распустится и даст цвет.       Кеннета невольно передернуло. Он не мог себе представить, что может быть еще хуже, чем сейчас. Так что ему оставалось только радоваться, что встреча происходила «не в самую лучшую пору». — В этом году у вас не настолько хорошо проходит цветение и сбор цветов, — заметил невзначай Ксеркс. — Увы-увы, зима и весенние заморозки испортили все, — покачал головой Гильбэ. — Однако не все так плохо, как могло бы быть. — Что ж, это то, за что стоит выпить, — поднял кубок с вином император.       Кеннету пришлось подчиниться этому. В целом весь ужин прошел в отвлеченной беседе между Гильбэ и Ксерксом. На третьего человека за столом они мало обращали внимания и не пытались активно вовлечь в беседу, хотя, тем не менее, Кеннет не переставал ощущать на себе хищный взгляд от соседа напротив.       В ходе этого ужина юноша для себя в очередной раз отметил, что по факту для всех он просто мальчишка. У него нет ни права голоса, ни какого-либо авторитета. Дома, среди ярлов, да и просто подчиненных отца, он имел какое-то значение только потому, что был сыном короля, а также копией великой матери. Сам по себе Кеннет был никем. Его слушал только брат, и то закрадывалось ощущение, что это только из-за безвыходности их положения. У младшего был план, идеи и воля, которая не давала сдаться, а Лейф просто этим пользовался, чтобы не думать ничего самому и ни на что не решаться. Так-то в глазах окружающих Кеннет — слабый немощный мальчишка, который прыгает выше головы. И порой ему самому казалось, что он слишком замахнулся, не рассчитав своих сил.       А тем временем опустел уже третий кубок вина. — Смотрю, вам пришлось по душе, — послышался сквозь хмельную пелену тягучий голос Ксеркса. — Не переборщите с непривычки. Сладкие напитки коварные. — Не коварнее терпких, — с вызовом ответил Кеннет, отгоняя лень и расслабленность, которые овладели телом и разумом.       Но, надо признаться, это помогло отвлечься от той боли, которая стала привычкой. Она растворилась в легком дурмане, обращаясь в пыль и витая где-то рядом, не соприкасаясь с измученным телом. Разум освободился от напряженных мыслей и спутанных планов, которые бесконечной паутиной вились в голове. Кеннет впервые за долгое время мог сказать, что счастлив и спокоен, хотя понимал, что это иллюзия, навеянная алкоголем и теплом, но пусть хотя бы так и всего на несколько часов, но ему будет легко. — Что ж господа, время позднее, пора нам завершать трапезу, — сыто вздохнул Гильбэ. — Завтра всех нас ждет сложный день, а потому стоит отдохнуть. — Благодарю за приятный вечер, — произнес Ксеркс, поднимаясь из-за стола. — Завтра, думаю, будет не хуже. — Присоединяюсь к благодарностям, — согласился Кеннет. — Буду ждать завтрашней встречи.       Он поспешно вышел из зала, решая, как можно быстрее оказаться на свежем воздухе. Его уже одолевали сожаления, что он позволил себе так расслабиться. У него умерли родители, семья на грани уничтожения, приближается война, а он отдыхал в компании врага.       Кеннет готов был назвать себя предателем.       Широкая терраса нашлась неожиданно, но так удачно. Она выходила во внутренний двор, где также были рассажены всевозможные цветы, правда, в темных сумерках вечера они казались тусклыми и даже немного зловещими. Их запах смешался со свежестью ночи и не казался уже таким приторным, что Кеннет вздохнул его даже почти с удовольствием. На улице оказалось прохладней, чем он думал — холодный воздух пробрался под тонкую ткань, касаясь влажной кожи, пробирая до костей, заставляя вздрогнуть и съежиться. Небо казалось здесь ниже и плотнее, хотя звезды были мельче и как будто рассыпанные неряшливо по ткани блестящей крошкой. Возможно, Кеннет многое потерял, отказавшись от путешествий по миру, выбрав служение Богу, но менять что-либо было уже поздно, да и был ли в этом смысл?       Сзади послышались легкие, но уверенные шаги. Кеннет повернулся и столкнулся с внимательным прищуром темных, как закатное небо, глаз. — Зря вы вышли на улицу, — задумчиво произнес Ксеркс, приближаясь к собеседнику. — В таком состоянии не почувствуете холода и легко заболеете. — Вам-то какая разница? — раздраженно фыркнул Кеннет, тем не менее зябко обняв себя за плечи. — Лучше бы о себе волновались, вы в таком же положении, что и я. — Да нет, — протянул Ксеркс, медленно растягивая губы в усмешке. — Мое положение намного более выгодное, чем ваше.       Кеннет вздрогнул от подступившего испуга, который возник от того, насколько уверенно и сильно прозвучала эта фраза, хотя ни тон, ни громкость голоса не изменилась. Изменилась атмосфера, которая давила на юношу, агрессивно намекая, что ему бы не мешало встать на колени. — Рано празднуете победу, — шипя, выплюнул слова Кеннет, сражаясь с голосом и телом, которые хотели предательски задрожать. — Хочу напомнить, что я ни разу не проиграл, — склонил голову к плечу император, игриво щурясь. — Все бывает в первый раз, — вздернул подбородок Кеннет, уже сам чувствуя, насколько фальшиво и неубедительно это звучит. Но решил упрямо продолжать бороться — в нем играла кровь предков и выпитый алкоголь. — Увы, не в этом случае, — рассмеялся глухо Ксеркс, покачав головой, непринужденно делая еще несколько шагов навстречу, заставляя «оппонента» отступать. Перила террасы неудачно оказались за спиной, загоняя Кеннета в ловушку. — Вам не кажется глупым и самонадеянным так вести себя перед врагом? — предпринял очередную попытку защититься тламатиниме. — Врагом? — насмешливо переспросил Ксеркс, останавливаясь в каком-то полшаге от собеседника. — О, нет, я уже рассматриваю тебя не как соперника, а как трофей.       Ярость подступила слишком незаметно и оглушила обладателя, как будто в него вселился дух Алого Медведя. Кеннет не контролировал себя, когда делал это — он замахнулся кулаком, желая ударить правителя другой страны по лицу. Но он никогда не был бойцом, и для человека, родившегося в бою, эта жалкая попытка утвердиться виделась, как дуновение легкого ветерка. Кеннет очнулся от дикой злости, когда Ксеркс буквально двумя пальцами надавил на запястье, сгибая ладонь к остальной части руки. Ноги сами подгибались от этого захвата, но для мужчины казалось невероятно легким поддерживать захваченного, не напрягаясь, одной рукой за запястье. — Ну-ну, не надо так неразумно себя вести, — покачал головой Ксеркс, звуча открыто насмешливо. Его пальцы продолжали удерживать захват, но сквозь вспышки боли Кеннет чувствовал, как грубые подушечки пальцев поглаживают его кожу. — С такими нежными руками негоже сражаться, — понизив голос, интимно жарко произнес император, ведя носом по тыльной стороне ладони, от которой наверняка еще тянуло запахом трав. А затем он коснулся нежно губами бледных костяшек, внимательно наблюдая за вспышками эмоций на чужом лице. — Не смейте, — прошептал Кеннет, дергая рукой, уже не обращая внимания на боль и что кости слишком легко ломаются. — Не смейте обращаться со мной, как с женщиной.       Обида и унижение ощущались горечью на языке и жжением в глазах. Он судорожно втянул носом воздух, вновь резко дернув рукой, но на этот раз его легко отпустили, и Кеннет по инерции подался назад, опираясь бедрами о перила. — Вы далеки от женщины, — уверенно и как-то серьезно произнес Ксеркс, вновь умело гипнотизируя. — Но это не значит, что не можете вызывать подобных чувств и желаний.       Кеннет замолчал, не зная, что ответить и как реагировать. Ему было просто страшно, что если он начнет говорить, то не сможет сдержать предательских всхлипов, которые уже подступили к горлу. Император протянул руку под внимательный хищный голубой взгляд и коснулся в задумчивости кончиками пальцев пореза, что тянулся от уголка глаз. Кеннет замер, даже задержав дыхание, но касание продлилось всего пару секунд. — Жду, когда ты присоединишься ко мне, — уже знакомо растянул губы в усмешке Ксеркс, делая вежливый поклон и разворачиваясь, чтобы покинуть злополучную террасу.       Кеннет стоял в оцепенении еще с минуту, пока новый порыв ветра не напомнил ему о реальности, которая сковала холодом и сомнениями, страхом и раздражением. Не помня себя, он шел по коридорам, мечтая об одном — добраться до покоев.       Но даже за закрытой дверью не чувствовалось спокойствия. Тело мелко дрожало, а дышать стало тяжело, приходилось рвано хватать воздух ртом, но это никак не помогало. Кеннет сполз по двери на пол, не имея возможности ни ходить, ни ровно стоять. Ноги разъехались в стороны, руки безвольно упали вдоль тела. Череп сдавливало вместе с ребрами, будто их схватили в болевом захвате.       Кеннет тряпичной куклой завалился на бок, бессмысленно трепыхаясь на нем. Дыхание из тяжелого превратилось в глухие хрипы, будто горло сдавили чужие руки в попытке задушить. Глаза закатились, слух пропал, и наступило самое блаженное время за несколько дней — блаженное беспамятство.