Вулканская роза

*** На самом деле Кирку нельзя было управлять кораблём в таком состоянии и пытаться работать. Однако куда хуже для него не работать и валяться в больнице среди незнакомых людей. Он знал, что повесится или сбежит оттуда на второй день. Что ж, это понимали даже Боунс и Спок, раз не пилили его отставкой. К тому же Джим любил рисковать, а жизнь ему как будто в этом постоянно помогала. Возможно, у него просто не было другого выхода, кроме как полюбить это. Вот он, приказ от Звёздного флота, как и предсказывали. В секторе вблизи Этрари замечен корабль, предположительно клингонский. Появился и пропал. Лучше всего будет отправиться туда, успокоить инопланетных союзников и немного покружить в окрестностях на случай повторного появления судна. — С этой миссией не получится отсидеться на Энтерпрайз, — заключает Кирк. Брифинг, который они провели, уже находясь на орбите планеты, вариантов не оставил. — Они не относятся к человеческой расе, и отговорки не воспримут. Капитан либо спускается, выражая своё уважение, и участвует в празднике. Либо капитан слаб и болен, а значит, слаб его корабль, его экипаж, его страна — захватывай не хочу. А мы должны быть теми, кто способен защитить их от любых посягательств извне. — Сколько времени может занять миссия? — осведомляется Спок. — Если больше восемнадцати часов, мне необходимо высадиться с вами. — Нет. Учитывая особенности менталитета аборигенов, я предпочту, чтоб в моё отсутствие корабль был в надёжных руках. И если что-то пойдёт не так, чтоб меня спасали самые квалифицированные кадры, — он подмигивает. — Тем более, со мной будет Боунс, а с ним его саквояжик. Он позаботится обо всём. Спок очень хочет оспорить решение, но отлично знает, что это бесполезно. *** «Дневник капитана, звёздная дата хх.хх.х. Докладывает коммандер Спок, временно исполняющий обязанности капитана. Спустя четырнадцать часов после удачного спуска делегации на Этрари и вполне дружественного контакта, в атмосфере разгорелась мощная полимагнитная буря, вызванная внезапными выбросами местного солнца. Плотные облака над столицей мешают вести визуальное наблюдение. В таких условиях прочие сенсоры не оглушены полностью, но всё равно работают с серьёзными перебоями. Транспортаторную использовать категорически нельзя — слишком высока вероятность ошибки и расщепления. Главный инженер Монтгомери Скотт и энсин Чехов пробуют создать «блуждающий» ресивер для отслеживания колебаний среды и локального гашения помех, чтобы обеспечить безопасную работу транспортаторов в таких условиях. Связь с экипажем, спустившимся на планету, по какой-то причине отсутствует. Возможно, вблизи поверхности искажения более сильны и лучи не пробиваются. В наиболее благоприятном случае коммуникаторы могут ловить сигналы с Энтерпрайз, но не в состоянии оставить ответное из-за недостатка встроенной мощности. Мы будем продолжать пытаться связаться и ожидать первых данных сенсоров при прояснении атмосферы. Если через два часа никакие данные и сообщения не будут получены, Энтерпрайз высадит десант на Этрари. Конец сообщения». Все на корабле давно привыкли к нестандартным ситуациям, были привычно собраны, но совершенно не напуганы. Длительные периоды ожидания в томительной неизвестности, действия вслепую — это почти главная часть их работы. Энтерпрайз экранирован от полимагнитных и ионных волн, а как они воздействуют на людей внизу, остаётся только гадать. Особенно — на некоторых не вполне здоровых людей. Спок не удерживается и подходит к приборам, чтобы в тысячный раз лично проверить вибрации возмущений. Нет ли где проблеска или ослабления? В крайнем случае, можно подвести корабль к этой области и попробовать пробиться. Угол наклона не должен сильно помешать получению информации. Таких областей ни разу не появилось. Но три часа назад в потоке энергии со звезды были усиления, а значит, вскоре должны быть крохотные ослабления и разрывы. — Идут несколько интерференций, — уведомляет Спок мостик. — Готовьтесь в нижней точке амплитуды получить данные с сенсоров. У вас в распоряжении будет не более тридцати секунд, минута молчания, потом снова чистый эфир на двадцать секунд. Очень скоро мостик накрывает писк проснувшейся аппаратуры и световые сигналы готовности. — Коммандер, сенсоры заработали и докладывают о подозрительном движении на поверхности планеты в наблюдаемой области, — сообщает Сулу, быстро перескакивая с одного экрана с данными на другое. — Засечены крупные взрывы и мелкие оружейные вспышки. Обнаружены разрушения некоторых зданий. — Перехватываю местные радиосообщения, — скороговоркой рапортует Ухура. — Это переговоры военных, коммандер, о передвижениях наступательных групп. — Она поднимает голову от станции, всё ещё с прижатым ладонью к уху наушником. — Похоже, там идёт полномасштабная война, хотя три часа назад на это не было и намёка. Наступает предсказанная минута молчания, а затем на них снова рушатся залпы показаний. — Это тепловое оружие, не ядерное, — произносит Сулу. — Военные действия охватывают весь конгломерат из четырёх самых крупных городов. — Борьба между представителями одной расы, но разных этнических групп, — определяет Ухура. — Гражданская война, либо переворот. Приборы перемигиваются огоньками отказа в передаче. Эфир снова пустеет. Спок поворачивает голову к декам узких специалистов, сгруппированных на левой стороне мостика. — Старшина Ольвари, доложите о возможных причинах наступления конфликта, вы хорошо разбираетесь в культуре и менталитете данной расы. Андорианка с седыми короткими волосами выпрямляется в кресле: — Есть несколько предположений, каждое из которых могло оказать своё непосредственное влияние. Полимагнитные бури такого рода вызывают вспышки агрессии у народов Этрари. Они довольно часты, как и кратковременные боевые столкновения. Правда, обычно они не столь масштабны, как на этот раз. — Значит, воздействовало что-то ещё? — Верно. Политическая система этрарианцев архаична, несмотря на общий технический прогресс. Все земельные и экономические зоны влияния поделены между влиятельными роями. Посетив один из них, рой Нутхеалес, с которым обычно мы контактируем, капитан Кирк оказал ему доверие в лице всей Федерации. Остальные рои могли решить, что Федерация собралась посадить этот рой на трон, устранив все остальные. — Но в прошлые посещения всё было нормально, — удивлённо замечает Сулу. — В прошлые разы во время посещения никогда не происходило такой мощной бури, или же отношения между роями сильно обострились в текущий исторический момент, — поясняет Ольвари. — Полагаю, всё в совокупности заставило этрарианцев немедленно приступить к эскалации давно назревающего конфликта. Мы никак не смогли бы этого предсказать заранее. — Важнейший сейчас вопрос, что в таком случае они сделали с нашей делегацией? — присоединяется Ухура, гипнотизируя свою молчащую станцию. Спок нажимает кнопку связи на кресле. — Коммандер Спок — доку. Снаряжайте челнок «Таурус». В состав десанта вхожу я, лейтенант Ухура, один медик и десять офицеров охраны. Это боевая миссия. Предпочтителен персонал с опытом ведения боевых действий в условиях города, относительный коэффициент работы на симуляторах не менее 22.5. Всем членам дополнительно требуются бронированная спец.одежда, топохимические фильтры на масках и экранные поглотители. — А челнок разве не подведёт в таких условиях? — тихо спрашивает Ольвари, беспокойно покачивая голубыми усиками на макушке. — Вся техника в стратосфере и на поверхности планеты барахлит или не работает. — Он как раз для такого и разработан, — шепчет Сулу. — Сулу, мостик на вас, — тут же настигает его оклик. — Так точно, коммандер. *** Шаттл долго кружит над городом, выплюнув дроны, чтобы обнаружить безопасное место для высадки. В дымных хвостах, поднимающихся к плотным серым тучам, иногда простреливают одиночные оружейные вспышки. — Карта, — сержант Ресмейн разворачивает голопроекцию. — При последнем сеансе связи капитан сказал, что их разместят здесь, а утром повезут в соседний город на церемонию открытия фестиваля. — Мы не знаем, когда точно началось восстание, — замечает Спок. — Они могли отменить поездку, но также их могли застать в дороге. Необходимо проверить место последней дислокации, опросить возможных свидетелей отбытия, так как последующего маршрута мы не знаем. Есть какие-либо следы коммуникаторов? — Не обнаружены, — качает она головой, на всякий случай ещё раз бросая взгляд на экран локатора. — Даже на поверхности помехи слишком сильны. Вы видите, всё небо над городом чисто. Подняться в воздух смогли только «Таурус» и лёгкие дроны разведки — наши и противника. — У них есть старые образцы техники на биологическом топливе, устойчивые к этим волнам, — предупреждает Спок. — Они на ходу, потому что часто используются в столкновениях при лёгких бурях. В такую сильную, конечно, они не рискнут их поднять, но как только поля излучений ослабеют, небо заполнится машинами. Нужно быть готовыми к этому. — И торопиться, — добавляет пилот, не оборачиваясь. — Пока шторм в разгаре, у нас техническое преимущество. Челнок крайне сложно сбить с земли в условиях их плотной высотной застройки. — Неквадратной застройки, — добавляет Ухура, смотря в иллюминатор на переплетение узких улиц внизу. Серые искривлённые деревья невероятной высоты в промежутках между домами, что больше похожи на природные образования, выточенные погодой в таких же серых скалах. Многочисленные круглые отверстия окон расположены хаотично и чаще всего не имеют остекления или иных барьеров от ветра и непогоды. На стекле челнока оседает водянистая взвесь, когда он замедляет скорость. Влажность почти стопроцентная. Хорошо, что они прибыли в этрарианскую зиму: тогда вместо 28 по Цельсию было бы 39. — Спок, тебе лучше постоянно дышать через фильтр, — советует Ниота, коснувшись наплечника его брони. — Там такая вонь, что лучше это делать всем, — ворчит сидящий рядом сотрудник охраны. Сканеры «Тауруса» обнаруживают район, на котором не засечено признаков жизни, а в ближайших кварталах не совершались выстрелы последние несколько часов. Он находится на расстоянии двух километров от гостиницы по прямой. — Простите, ближе никак нельзя, — извиняется пилот. — Иначе вас подстрелят при высадке. — Фазеры на поражение, — командует Спок. — Держите включёнными топохимические фильтры и текстовые распознаватели, группы этрариантцев любят помечать захваченную территорию выбросами своих желёз. Сержант, проложите наиболее безопасный маршрут. Таурус замирает на безопасной высоте, десант защёлкивает карабины на тросах, люки с боков открываются. Ресмейн выпрыгивает первой, с фазером в режиме веерной атаки наизготовку. Вся высадка занимает не более пяти секунд, и вот они уже в укрытии упавшего остова стены. По прошествии минуты они осознают, что высадились в настоящий ад. Жар и духота ударяют в закрытые, прозрачные забрала шлемов. Город сер, иссечён и дымен, как подпалённый улей. Порывы горячего ветра несут по улицам обрывки разнообразного мусора, и даже незнакомый с архитектурой Этрари человек легко распознает в дырах и проплавах обыкновенные разрушения жилых и общественных ячеек. Хорошо слышны звонкие хлопки выстрелов и высокочастотная вибрация местного теплового оружия, но на слух определить расстояние в отражённом эхе невозможно. Заросшая площадь окружена плавными линиями высоких домов, похожих на гигантские мёртвые кораллы. Окна неровные, круглые, без стекол или их аналогов. Первые этажи разгромлены. Аппаратура считывает пометки собственности на сглаженном углу ближайшего здания — «Рой Ыбяс-уки». Возможно, они оказались у них в тылу. Но кто знает, как давно была нанесена эта надпись и насколько она соответствует реальности? Противник видел челнок и высадку, нельзя стоять на месте. Дроны, запущенные ещё с Тауруса, при возможности сканируют или хотя бы визуально осматривают ближайшую местность, подновляя карты на наручах всех членов десанта. Ухура, следуя на полшага позади Спока, запускает батарею усилителя, объёмный цилиндр которой закреплён у неё на спине, и проводит первичное сканирование частот. — Есть ли поблизости боевые группы противника? — осведомляется коммандер. — Либо всё чисто, либо они поддерживают радиомолчание. Либо… они используют проводные средства связи. Или мощные пробойные, на короткие расстояния, как наши шлемофоны. Моя аппаратура засечёт такое лишь метров за сто пятьдесят. — Это расстояние этрарианского выстрела. У них слабое зрение даже с учётом оптики. — А ещё у них не очень слух, и говорят они очень громко для человека. Возможно, в электронных уловителях не будет такой необходимости. — Вы способны распознать различия в диалектах противоборствующих группировок? Тогда мы могли бы связываться только с союзниками и обходить враждебные участки. — Вероятно, я смогу, если полностью сосредоточусь на звуковых сигналах, — в её голосе проскальзывает неуверенность, но вовсе не по поводу собственных способностей. Спок кивает, понимая невысказанное: — В таком состоянии вы не сможете следить за обстановкой вокруг и вовремя реагировать на приказы. Я буду держать вас за запястье. — Разве этого будет достаточно, коммандер? Тот, конечно, не видит её лицо, но улыбку в голосе различить способен. — Я даю разрешение на телепатический приказ в экстренной ситуации, — озвучивает она то, на что намекает вулканец. — Ничего, что в сумме выходит две плотные перчатки? — Несущественно. Разрешение принято. Ухура уходит обратно в звук и совсем не замечает, что кто-то направляет её за руку. *** «Пригнитесь». Так получается, что руку с фазером он успевает упереть на батарею на её спине, прежде чем выстрел настигает противника, видимого только через тепловые оптические фильтры. Он попадает в верхнюю часть продолговатой головы с длинными сегментарными усиками на макушке. К нему присоединяются другие десантники, прикрывая, и он вытаскивает Ухуру с улицы под защиту стен первого этажа чего-то, напоминающего магазин по продаже мяса. С потолка свисают какие-то твёрдые мёртвые тушки размером с кота, и это не аборигены или их дети. Они хорошо разглядели тела этрарианцев, которые иногда попадались во дворах и в совершенно разгромленных зданиях. Оттенок хитина различается от белого до чёрного, через рыжие и коричневые оттенки. Их рот для еды располагается где-то на брюшке, а средство для извлечения звуков совсем в другом месте. От шести до десяти жвал и крылышек разного размера, сгруппированные в нижней части головы — вот чем они общаются помимо химических меток. Ни один человек не способен воспроизвести их трещотку, все оттенки шелеста и трения хитина о хитин, перещёлкиваний различной степени глухоты и лёгкие присвисты. Ухура будет пользоваться синтезатором этрарианской речи, когда настанет необходимость. На противоположной стороне улицы расплывается надпись «Рой Иккирифа». Ухура чуть двигает запястьем, за которое он её держит, привлекая внимание коммандера: — Это не борьба Нутхеалесов с каким-то одним роем оппозиции. Здесь все рои сражаются друг с другом в полнейшем хаосе. Только на этой территории не меньше восьми группировок. Кто из них в союзе с кем состоит, мне неизвестно. Они каждую свою войну всё перезаключают заново. В смысле… я знаю названия некоторых точных роёв-союзников, но не соответствие их речи каждому названию. Их слишком много. И многие практически неразличимы. — Я понимаю данные трудности. Самым разумным будет сторониться всех, кто не имеет диалекта Нутхеалесов. Наше сообщение только разозлило этих Иккирифов. Они не дают пройти свободно, даже зная, что мы представители Федерации. — Тишина вон в той стороне, — она указывает на карте направление, кривую улицу, на которую можно попасть, если пройти первый этаж этого дома насквозь. — Спок, это может быть ничейная полоса? — Вернее сказать — линия фронта? В шлемофоне раздаётся голос Ресмейн: — Коммандер, у нас двое раненых. Димо попали в лодыжку, он не сможет нормально идти. Со вторым полегче. Доктор Сара Холстен говорит — подлатает минут за двадцать. Раненые — это лучше, чем убитые. По неосторожности на первом же перекрёстке они потеряли первого бойца. — Вас понял, — отвечает Спок. — Выделите двоих на разведку, они пойдут со мной и лейтенантом Ухурой. Широкая улица пустынна и изъедена рытвинами, посыпана обломками и бытовыми вещами из окрестных домов, прочим мусором. Химических меток в доступном спектре не заметно. Трикодер засекает живых существ, рассредоточенных в домах напротив. Их не меньше пятидесяти, и, судя по расположению воронок, мощные выстрелы сыпались с верхних этажей. Если их там так много, у них должен быть и хороший передатчик. Возможно, Ухура права. — Ниота, пошлите стандартное сообщение на их устройство связи. Он пробьёт с такого расстояния? — Я попробую. — Скажите им что-нибудь на стандарте, на всякий случай, — советует подкравшаяся Ресмейн. Кто бы сомневался, что она пойдёт сама. — Они могут решить, что мы лишь притворяемся людьми, и хотим поймать их в ловушку. Поэтому тоже притворятся, что поверили. А высунемся — сразу снесут голову. Ухура отправляет передачи, сидя на корточках под защитой стены. Через минуту она машинально сгибается ещё ниже, вслушиваясь в ответ, поступивший к ней на наушник. Когда она поднимает голову, лицо её сияет: — Это они… Нутхеалесы! Характерный присвист! Она с возродившимся энтузиазмом продолжает обмениваться с ними репликами, пока стороны не приходят к консенсусу. — Они проводят нас до гостиницы и согласны помочь донести раненых. *** Влажный, густой, пропитанный незнакомыми животными запахами воздух так не похож на сухие горячие ветра красных пустынь и на кристальную прохладу ночей. Но все люди снимают свои шлемы, когда оказываются в безопасности, в местной гостинице, выглядящей внутри как пещера из зернистого жёлто-серого камня. И Спок тоже снимает свой, словно ныряя на дно болота. Ему приходится приложить значительные усилия, чтобы абстрагироваться от силы запахов, которые теперь не уносит уличный ветер. Капли влаги скатываются по стенам, и всё, чем пользуются в быту этрарианцы — непромокаемое. Их одежда сделана из разноцветных пластиковых узелков, переплетённых между собой. Ухура первым делом находит главного в гостинице, ориентируясь по фигурным засечкам на жвалах, и принимается его допрашивать. Спок слушает их через переводчик. Солнце неумолимо клонится к закату. Торжественно одетый этрарианец отвечает: — Достопочтимые гости и прародители Нутхеалес отправились на празднование около середины оборота, но нам неизвестны ни маршрут, ни конечная точка их путешествия. На фестиваль можно добраться несколькими дорогами. — Кто-нибудь из вас знает, как связаться с прародителями Нутхеалес? Вы же должны получать сигналы от высшего руководства? К Ухуре, высоко поднимая сегментарные ноги, подходит лидер той вооружённой группы, что провожала их по городу до места. — Только мы получаем, — заявляет он. — Все станции связи города захвачены и сигналы прерваны, кроме металлических линий под землёй. Разговаривают только военные потомки. С делегацией были не Военные, а Совещающие прародители. — А вы можете опросить все свои группировки, не видели ли они делегацию? — Мы уже начали опрос. Предварительная информация: в ближайших районах, до которых распространяются подземные линии, об этом ничего не слышно. Мы отправили послание воюющим прародителям, они свяжутся с потомками в другом городе, где должен был состояться фестиваль, и опросят их. На это потребуется время. — Сколько? — Мы не знаем. Это сложная задача. Мы очень жестоко воюем. Мы не воевали так тридцать оборотов вокруг солнечного шара. — Спасибо, что помогаете всеми силами. Это очень ценно для нас. Не подходя близко к окнам, Спок наблюдает, как красное солнце, опускаясь, пронизывает фиолетовые небеса, чтобы оставить после себя лишь слабое зелёное сияние, почти скрытое изогнутыми небоскрёбами. Время ускользает, как красный песок его планеты. *** У Димо, что получил выстрел в ногу, превративший его лодыжку в кашу, начинается заражение крови местным штаммом микроорганизмов. У него была прививка от этого типа заболеваний, но в данной ситуации это не помогло, поражение было слишком обширное и массированное. Того ассортимента приборов и лекарств, что находится в распоряжении доктора Холстен, оказывается недостаточно, а этрарианские мази людям не подходят. Димо умирает спустя два часа после заката, накачанный седативными и обезболивающими. *** С наступлением темноты любые движения воздуха в атмосфере в принципе останавливаются. В стоячем, душном и жарком воздухе практически невозможно дышать, не то что спать. Вся одежда вымокла, и просушить её невозможно. Ткань липнет к коже, оставляя ощущение постоянной грязи. Ухура не представляет, насколько неуютно Споку в этом климате, насколько физически трудно дышать и двигаться в сплошном мареве. Ему, жителю горячих пустынь, где даже облака — редкость. Ухура пробует надеть шлем с включёнными фильтрами, чтобы очистить воздух, но он для сна совершенно не приспособлен, учитывая, что у этрарианцев подушки и одеяла отсутствуют как класс. В таких условиях выдерживают лишь те материалы, что не гниют. На галерее, пронизанной дырчатыми окнами, как губка, должно быть посвежее. Она немного посидит там, и если голова не пройдёт, навестит Сару, и так измученную последними тревогами. Она не думает, что кого-то обнаружит там в середине ночи. Но на галерее, разместившись на этрарианском плетёном коврике, сидит Спок. В позе для медитации. Три маленькие, но яркие луны дают немного света. Ухура тихо присаживается на жёсткую циновку поблизости. Здесь и правда дует небольшой ветерок. Глубина и тип медитации неизвестны, но она надеется, что не потревожит его. Спок открывает глаза через пять минут. — Ниота, вам нужно поспать, — как обычно холодно произносит он. — Я даже отсюда чувствую вашу усталость и сжимающую боль вокруг головы, соответствующую длительному напряжению. Попросите у доктора Холстен лекарство. — Обязательно. Я направлялась к ней, но заметила тебя, — она делает паузу. Он по-прежнему краем глаза смотрит на неё, ожидая и зная, что она спросит. — Спок, эта операция выглядит так, будто если мы не отыщем капитана за определённый короткий срок, он погибнет. А ты просто не сообщаешь об этом десанту. Что происходит? — Я не могу сказать. — Ладно. А сколько у нас времени в запасе? — Уже нисколько. Ухура вздыхает. Как же часто им приходится ждать в напряжении и страхе, и при этом не терять ни духа, ни силы, ни готовности сразу вступить в бой. — Тебе пришлось убивать, — спрашивает она. — Как себя чувствуешь? — Некоторые ситуации не оставляют иного выхода. Некоторыми вещами приходится жертвовать. Это неизбежно. — Вещи? Этрарианцы? — Нет. Эта вещь — моя совесть. Вероятность того, что по итогу этой операции мы потеряем как минимум троих членов охраны, составляет 82 процента. Я вынужден поставить ценность жизни капитана и судового хирурга выше, потому что их навыки уникальны и незаменимы. — Охрана… Это их работа. Я думаю, они отдают себе отчёт в том, насколько это опасно, иначе бы просто не пошли в Звёздный флот. Не ты принимаешь решение, Спок, а они его приняли, причём давным-давно. — Да. Умом я это понимаю, но… — он не договаривает. — Поэтому мне необходима медитация. Сон бесполезен. И тут она замечает блеск десятков типов приёмников, по широкой дуге разложенных перед ним в глубокой тени. — Ты только поэтому не спишь? — Нет. Я жду просвета в буре. Я успею засечь сигналы их коммуникаторов. Возможно, успею передать послание. Тогда мы будем знать, где их искать. — Ты уверен, что будет просвет? — Если он и будет, то только в ночное время, когда солнце скрыто от нас боком планеты. Идите, Ниота, а то у меня у самого начинает болеть голова. — Он дождётся тебя, — легко касается она его плеча, поднимаясь. — Нужно что-то посерьёзнее затяжного шторма, чтобы сломить нашего капитана. *** Трель, громкая и короткая, вспарывает наполненный зелёным рассветом туман. Приёмник с нажатой кнопкой оказывается в руке прежде, чем он поднимает веки. — Джим! Джим, приём, это Спок. Он слышит шелестящий звук на той стороне связи. И потом — голос Джима, который одним фактом своего существования заставляет его покачнуться на месте. — Спок, это ты? Координаты схвачены и сразу отправлены на карту, которая разворачивается перед его глазами. Это соседний город. Двести два и семь километра к востоку. — Мы идем забрать вас, — сообщает он. — Нас зажимают, мы пока не ранены. Но, Спок, я… Обрыв, тишина. Он хотел сказать что-то очень важное. Спок включает передатчик местной связи: — Сержант Ресмейн, вызовите «Таурус». Мы отправляемся по переданным координатам. Теперь они на территории Нутхеалесов, и челнок, замаскированный на маленькой площади перед гостиницей, будет готов вылететь через пару минут.