Что для тебя — любовь?

       С каждой минутой ожидания тяжесть в теле почему-то не проходила, а, наоборот, только сильнее охватывала тело. Повисшее молчание лишь усугубляло мое состояние, начиная уже довольно ощутимо на меня давить.        Слабость словно разливалась по венам, отчего руки время от времени невольно подрагивали. Казалось, как бы сильно я ни сжимал ладонь, удерживая вилку, она вот-вот должна была с грохотом упасть на стол; складывалось ощущение, будто пальцы и вовсе начали неметь, переставая меня слушаться. Аппетита не было и в помине. Почему-то именно сейчас стоящая передо мной еда казалась абсолютно безвкусной и даже наводящей легкую тошноту.        «Сколько я уже так сижу?..» — мысленно протянул я, смутно чувствуя, что внутри живота все словно медленно, но до ужаса неприятно скручивало в какую-то спираль. И чем глубже я погружался в себя, тем отвратительнее я видел содержимое тарелки.        Вдруг раздался звонок, тут же пробудив меня от странного чувства, которое все сильнее окутывало меня с ног до головы. Спустя несколько секунд Саске, уже подойдя к входной двери, открыл ее, и на порог ступил уже знакомый нам обоим мужчина. Как и всегда, он был строго одет, а с его лица не сходило непроницаемое выражение, будто всю жизнь на нем никогда не проскакивал и намек на какую-либо эмоцию; его взгляд действительно нагнетал.        «Оттого ли, что я ни разу не слышал от него хороших новостей, внутри меня, только я взгляну в его глаза, несознательно начинает зарождаться напряжение и даже страх?..» — внезапно я поймал себя на мысли, раньше не посещавшей меня.        В сознании тут же всплыли совсем недавние воспоминания о словах Дейдары, который рассказал мне про мою же будущую беременность. Вслед за этим голову вновь стали заполнять навязчивые мысли о моей течке, о сбоях, которые являлись для меня уже практически привычным делом.        «Успокойся, — вторил я про себя, поднеся ладони к лицу, словно спрятавшись в них. — Все будет хорошо», — все твердил я, хоть и прекрасно понимал, что «хорошо» уже, скорее всего, не будет. Да и никогда не было…        Выглядывая сквозь пальцы на Саске, я заметил, что он взглядом позвал меня за собой, из-за чего я был вынужден наконец подняться на до сих пор сведенные слабостью ноги и направиться за ним.        — Итак, — начал врач, пристально глядя прямо на меня, — вы сказали, что в этот раз — срочно, — обратился он к Саске, сидящему чуть поодаль от меня.        — Да, — отозвался тот и, скрестив руки у себя на груди, откинулся на спинку кресла, слегка прикрывая глаза. Казалось, каждое его движение должно было выглядеть легким, даже непринужденным, однако, переведя взор на Учиху, я заметил, что не только меня сковало напряжение. — У Наруто, как вы уже, наверное, поняли, снова началась преждевременная течка, — продолжал Саске, а я все никак не мог оторвать от него взгляд, только сильнее задумываясь.        «Я настолько сильно докучаю ему?» — непроизвольно задался вопросом я, спустя пару мгновений таки отводя глаза в другую сторону и тупым взглядом уставившись в окно, находившееся позади мужчины. Тот же, в свою очередь, вновь стал спрашивать что-то у Учихи, словно и вовсе игнорируя мое присутствие. Хотя, возможно, это было мне только на руку, ведь уже на сто раз заученные слова, которые он будет произносить, слушать совершенно не хотелось.        Сейчас я, как никогда раньше, чувствовал себя по-настоящему разбито. И голос Саске, и какие-то отрывочные фразы, сказанные врачом, — постепенно все отходило на второй план, сливаясь с повисшим в воздухе неприятным чувством, утопая в нем. Неотрывно, будто не моргая, глядя в окно, я всматривался в плывущие по небу облака, которые с каждой следующей минутой все больше напоминали тучи; медленно они становились все гуще и темнее, заполняя собой, наверное, абсолютно все небо, каждый его уголок. Уже потеряв счет времени, я словно все сильнее отрывался от реальности, однако внезапно до слуха донеслось совсем тихое «Наруто», после повторившись еще пару раз.        — А? — наконец отозвался я, еще не успев определить, кому именно принадлежали сказанные в мою сторону слова. Быстро отрывая взор от окна, по которому вдруг начали сперва едва уловимо бить мелкие капли дождя, мокрыми тонкими дорожками стекая по поверхности стекла, я проскользнул по комнате каким-то ищущим взглядом. Наверное, где-то в глубине меня билась хрупкая надежда на то, что человеком, зовущим меня, окажется именно Саске; на то, что сгущающиеся не только за окном, но на моей душе тучи смогут наконец рассеяться одной лишь его фразой: «Все хорошо».        — Наруто, вам стоит сдать анализы и пройти обследование, — вновь поток моих мыслей был сбит этим голосом; тем, что совсем не похож на голос Саске. — Но на первое время, — мужчина помедлил, неторопливо, не изменяя своему собранному виду, доставая из сумки небольшой лист и черную ручку, которую он не менял вот как уже второй год — все то время, пока я наблюдался у него, — я выпишу вам другие медикаменты, в некоторой степени отличающиеся от предыдущих, которые вы принимали, — казалось, его голос, его низкий тембр и какой-то странный акцент с каждым следующим приемом становились все более отвратительными для меня; все его слова, все эти выписки, выдаваемые мне, — все это стало для меня настолько неприятным, что хотелось просто бросить все и закричать…        — Скажите честно! — слова словно разбились о стены, вмиг заставляя замереть каждого, кто находился в комнате, в том числе и меня.        — Что? — вздрагивая, тут же непонимающе выдал врач. Наконец выражение его лица, хоть и на долю секунды, но сменилось, вскоре вновь принимая обычный сдержанный вид.        — Эм… — только сейчас я понял, что та фраза вырвалась сама по себе, однако в помещении вновь воцарилось напряженное молчание, которое нарушилось только через несколько минут, казалось, растянувшихся в целый час.        Дождь стал бить по стеклам все сильнее, а небо целиком заполонило тучами, сквозь которые местами едва пробивались лучики солнца, то появляясь, то вновь исчезая. Казалось, дождевые капли были настолько тяжелыми и крупными, что вот-вот должны были разбить окно.        Обычно, когда на улице стояла дождливая погода, Саске постепенно становился более спокойным, словно дождь, темные тучи, клубящиеся на небе, подавляли в нем все негативные эмоции и даже убаюкивали его. Не сказать, что я не любил такую погоду, однако именно в эту секунду мы с Учихой как будто поменялись местами. Раздражение и смешанные оттенки каких-то неприятных чувств все больше омрачали его лицо, тенью опускаясь на него, в то время, как я, чем сильнее становился дождь, все же начинал терять свой пыл, вслушиваясь в прерывистое постукивание капель воды по окну.        — Честно, говорите? — видимо, мужчина таки решил продолжить, поднимая довольно тяжелую тему. Скорее всего, я уже заранее, еще не выслушав его, мог догадываться, что именно он может сказать. — Как скажете. У вас, Наруто, как вы и сами знаете, часто происходят сбои, и это, безусловно, плохо. Очень плохо, — сделав особый акцент на последние слова, врач поднял свой взгляд на меня. Его голос стал еще ниже и противнее, а в глазах наконец стало отражаться хоть что-то, помимо безразличия и твердости, словно он наконец мог говорить свободно, ничем себя не сковывая.        Почему-то в тот момент у меня же сразу появилось ощущение, что Саске должен был остановить его, заставить замолчать, ведь, судя по его виду, было заметно, что вся ситуация разворачивается в не очень светлую сторону. Однако же сам Учиха лишь опустил взор куда-то в пол, ладонью закрывая половину своего лица, будто на нем я мог заметить то, что мне не стоило видеть. Хотя… Возможно, так оно и есть.        — Если скажу, что все те лекарства, которые я вам выписывал, идут во вред, то совру, — продолжал мужчина, неотрывно глядя прямо мне в глаза. — Но тем не менее ваш организм уже отказывается их принимать. Они рассчитаны на употребление в течение полугода, не более…        — Мне будет становиться все хуже и хуже, — пробормотал я себе под нос, как будто невзначай прерывая его, и, быстро встав со своего места, направился к выходу из комнаты.        «И без него все это знал. Надоело», — выдал я про себя, чуть нахмуриваясь. В ту секунду мне хотелось лишь одного — поскорее уйти оттуда и перестать слушать эти глупые разговоры, которые только сильнее окунали меня в какую-то меланхолию. Возможно, я просто хотел хотя бы ненадолго закрыть глаза на неизбежное, забыть о нем на день-другой. Все эти события в моей жизни, мысли, с каждым разом все глубже поглощающие меня, — все это словно тяготило куда-то вниз. Мне хотелось просто сбежать от проблем, которые, казалось, решить уже невозможно: беременность, течки и сбои в них и, в конце концов, сам Саске и наши с ним отношения…        — Стой, — чья-то крепкая хватка остановила меня. Сидящий на кресле, мимо которого я проходил, Саске, еще чуть сильнее сжал мое запястье, так и не поднимая на меня свой взор.        — Вы должны понимать, что все это может сказаться на вашем ребенке, если вы уж решите его заводить, — произнес врач.        «О нет», — пронеслось в моих мыслях, прежде чем он снова заговорил.        — Если вы продолжите принимать эти лекарства, можно сказать, игнорируя естественный порядок вещей, боюсь, и завести его у вас не выйдет, — его слова, подобно тяжелым камням, все сильнее били меня в самые уязвимые места; но почему-то мне казалось, что все сказанное было адресовано даже не мне, а, скорее, младшему Учихе.        «Ребенок», — мысленно протянул я, таки понимая, что хоть я и абсолютно не был к этому готов, но в еще подростковых мечтах, представляя свое тогда еще далекое будущее, я всегда видел себя с маленьким чудом на руках. Я действительно хотел, чтобы у меня появилась нормальная семья, в которой бы царило согласие и даже настоящая любовь. Однако сейчас я осознавал, что те грезы и планы, я, скорее всего, никогда не сумею воплотить в жизнь. Реальность оказалась в разы тяжелее, чем я когда-либо мог себе представить. А самое худшее — я ничего не мог с этим поделать, как бы ни старался: мой партнер был выбран за меня, моя беременность уже была предусмотрена заранее, свои течки я был вынужден проводить в одиночестве. Казалось бы, хуже уже некуда, но сейчас в голове витала лишь одна фраза, подобная только приговору: «Остаться даже без ребенка».        — Не выйдет?.. — едва слышно прошептал я, уставшим и тяжелым взглядом проскальзывая к лицу Саске. Его пальцы, обхватывающие мою руку, тут же ослабли, и он наконец поднял голову; в то же мгновение по моему сердцу вновь будто прошлось холодное лезвие — темные глаза, взгляд которых тут же направился на меня, были широко распахнуты, а брови чуть приподняты, будто в какой-то немой панике, вдруг охватившей Саске.        «Наверное, я в первый и последний раз вижу это выражение, — я вздрогнул от этой мысли, пытаясь освободиться от заключения его руки, однако сделать мне это, конечно же, не удалось. — Что у него на уме?..» — в голове проскальзывали лишь какие-то смутные предположения: не то этот ребенок настолько важен для его положения в обществе, не то он действительно хочет иметь его, воспитывать как любимого сына или дочку…        Еще давно, в детстве, нам ни разу не удавалось поговорить на эту тему, однако Саске уже тогда, хоть и совсем редко, но рассказывал мне о том, как он хочет, чтобы мама с папой подарили ему маленького братика, чтобы он мог заботиться о малыше, как Итачи заботился о нем самом. Уже тогда я мог почувствовать всю величину той теплоты, которую Учиха вкладывал в свои слова, но сейчас, спустя столько лет, я уже не знал, что можно от него ожидать и для чего именно ему нужен этот ребенок. А может, именно ему и не нужен вовсе…        — Ну, я, пожалуй, пойду, — также, следуя моему примеру, вставая со своего места, холодно сказал мужчина и проследовал к коридору.        Саске тоже встал и, отпуская мое уже покрасневшее запястье, направился за ним, проронив тихое: «Поговорим позже». Я же, уже и не зная, что чувствовать, проводил его взглядом и, стараясь отогнать от себя неприятные мысли, пошел в спальню, даже не желая слушать, о чем те оба будут говорить напоследок.        Через несколько минут раздался хлопок двери. Уже зайдя в комнату, я выглянул из-за угла, замечая, что и Саске покинул квартиру. Легко пожав плечами, я сделал еще пару шагов в глубь просторного помещения, после бессильно падая на кровать и накрывая ладонями лицо. Все это до безумия выматывало. Все эти мысли, от которых было уже практически невозможно избавиться, ощущение безвыходности и даже отчаяния… Хотелось просто провалиться в сон и, проснувшись, с облегчением вздохнуть, понимая, что все это было просто ночным кошмаром, который нужно как можно скорее забыть, запрятать в самый дальний уголок своей памяти.        Внезапно, нарушая тишину, раздался звук уведомления. Потянувшись к прикроватной тумбочке, я пошарил по ней рукой и, поднимая с нее телефон, посмотрел на его экран.        «Шикамару? — читая сообщение о просьбе перезвонить, подумал про себя я, искренне не понимая, зачем я мог понадобиться другу в выходной. — Стоп… Выходной?!» — пару гудков, и я был сбит с мысли.        — Привет, Наруто.        — П-привет. Чего тебе? — тут же замешкался я, секундой назад вспомнив, что сегодня я прогулял универ, даже забыв хоть кого-нибудь предупредить.        — Почему сегодня на занятия не пришел? Сессия почти на носу, а ты пропускать взялся, — с укором проговорил Шикамару и, не позволяя мне ответить, продолжил: — Дай угадаю, снова с Саске проблемы? — в его голосе нельзя было различить ни усмешки, ни серьезности; слышалось лишь одно — явная неприязнь к Учихе, к которой я уже успел привыкнуть.        — Ну-у, ха-ха, — пришлось, смеясь, протянуть мне, потому как, если бы я стал отрицать, Нара бы все равно не стал мне верить. Уж слишком хорошо мы друг друга знали, чтобы не понимать таких вещей.        — Так я и думал, — словно подтвердил мои мысли он, тяжело вздыхая. — Надеюсь, не что-то серьезное? Рассказывай.        Услышав последнюю фразу, в голове сразу же появилось нахмуренное и сосредоточенное выражение лица Шикамару, с каким он всегда выслушивал все, что только могло тяготить меня; особенно, если это касалось Учихи. От этой мысли на лице непроизвольно растянулась легкая улыбка.        Сперва немного смеясь, пытаясь придать своему голосу хоть оттенок обычно присущего мне веселья, будто речь шла вовсе не о моих проблемах, я начал говорить. Однако, чем дальше я заходил в своем рассказе, тем сложнее мне давались слова, а позже я вообще словно потерял голос, который просто перестал меня слушаться, начиная предательски подрагивать и срываться. Только я закончил, между нами в ту же секунду повисло тяжелое молчание, продолжавшееся, казалось, еще несколько минут.        — Наруто… — спустя какое-то время первым заговорил Нара, совсем тихо и, наверное, с долей жалости в тоне. Хоть я и понимал, что слез во мне уже не осталось, но неприятное чувство вновь сдавило мое горло.        — Слушай, — перебил его я, выдав какой-то странный смешок, — я знаю, как все это звучит, но, если подумать, это не самое плохое, что могло со мной произойти. Если ты собираешься меня жалеть…        — Нет же! — слова Шикамару доносились уже не так отчетливо. По спине пробежались холодные мурашки; хотелось поскорее закончить этот разговор. — Я не собираюсь тебя «жалеть», но и обесценивать эту проблему тоже не стоит! Таких серьезных у тебя… нет, у вас еще не было, — казалось, сейчас Нару начали охватывать те же эмоции, что совсем недавно мучали и меня.        — Шикамару, — понимая, что все начинает затягиваться, выдал я уже более спокойным и ровным тоном. — Может, не будем говорить об этом сейчас? Я правда…        — …устал, — он подхватил меня на полуслове. — Ладно, ладно, извини. Тебе сейчас не хочется углубляться в эту тему, — сказав это, он снова затих, видимо, пытаясь подавить в себе желание выплеснуть свои чувства и мысли насчет всей ситуации, о которой только что узнал.        Очевидно, даже несмотря на то, что Нара был рядом со мной еще задавно до начала наших с Саске отношений, и мы вместе уже успели пережить уже очень многое, новость о моей запланированной беременности, слова врача — все это немало поразило его, ведь за последнее время это стало, наверное, самым большим потрясением и для меня самого.        — Наруто, ты знаешь, что всегда можешь на меня положиться, — последнее, что он произнес, прежде чем первым, не дождавшись моего ответа, положить трубку. Теперь в тишине раздавались лишь короткие гудки, которые я еще несколько минут не мог сбросить, вновь погружаясь в себя.        Возможно, могло показаться, что Шикамару молчал потому, что не мог найти подходящих слов, чтобы, может, поддержать меня или заставить меня ненадолго почувствовать себя хоть немного лучше, нежели сейчас. Однако и я, и он прекрасно понимали, что именно в этот момент молчание и безмолвие — лучшее, что можно сделать. Просто дать мне отдохнуть и собраться с мыслями — то, что он решил дать мне сейчас. Наверное, большего сделать он просто не мог. Да и не нужно было.        Постепенно, опустив голову на уже прохладное одеяло, я снова стал погружаться в сон, который так внезапно охватил мое тело. Сумбурные мысли, будоражащая душу тревога — все медленно, затихая, покидало меня. И все же, даже если разговор был не очень приятным, после него мне, определенно, стало легче.        «Все не так уж и плохо, — находясь уже в полусонном состоянии, успокаивал себя я. — Пока мне есть, с кем поделиться своими проблемами и переживаниями, я думаю, что смогу вынести все. Но… Как бы мне хотелось разделить эти чувства с Саске, — и вновь мысли о нем настигли меня. — Ведь ему тоже тяжело?..»