Что для тебя — любовь?

       К нашему общему удивлению, вечером время вдруг стало лететь незаметно. Солнце уже успело скрыться за краями высоких зданий, и после него остались лишь розовые отблески в их многочисленных окнах.        Пока мы разговаривали, выяснилось, что Шикамару и вправду приехал в этот город по чистой случайности для того, чтобы пройти небольшую практику, которая займет немного меньше недели. Первую ночь он провел на съемной квартире вместе с ребятами из университета, а на оставшиеся был приглашен самим Учихой к нам.        Думая о сложившейся ситуации, я даже не мог поверить собственным мыслям. Контраст между теми отношениями, что были раньше между этими двумя, и тем, что я видел в этот вечер, был очень заметен, просто очевиден, и это не могло меня не поражать. Однако, как бы сильно ни бушевал во мне интерес, я, как мы и договорились с Учихой перед тем, как сесть за стол, доверился ему и спокойно ждал, пока кто-нибудь из них объяснит мне то, что вообще происходило без моего ведома все это время.        Перекидываясь какими-то незначительными вопросами и обсуждениями, все мы и не заметили, как время уже стало клониться к ночи. Разговоры постепенно стали утихать, а атмосфера между нами — наконец разбавляться и становится все легче. Стрелка часов указывала на половину двенадцатого, и мне уже хотелось предложить подогреть чай, а после пойти отдыхать, но Шикамару, обратившись ко мне, внезапно сказал:        — Наруто, не хочешь прогуляться? На улице еще тепло: весь день стояла жара, — убеждающе добавил он.        Взгляд Нары не выражал никакой хитрости, а рука его, как бы уверяя меня, легла на мое плечо.        — Эм… Ладно, — каким-то вопросительным тоном проговорил я в ответ. — Тебе куда-то нужно?        — Да-а, — немного растянул Шикамару, — на самом деле я забыл у Саске в машине рюкзак с некоторыми вещами, у меня там зарядка, так что мне обязательно надо спуститься за ним. Заодно и воздухом подышим, — говорил он, уже направляя медленный шаг к прихожей. — Кстати, Саске, я возьму твои ключи от машины.        «Почему все это кажется смешным?» — тут же подумалось мне, как только я представил эту картину, как Учиха довозит Нару до нашего дома и они мило беседуют. Это было настолько непривычно для меня, что я не мог сдержать усмешки, в которой все же нельзя было не найти долю некой неловкости.        — Х-хорошо, — таки пытаясь подавить в себе смешок, выдал я и присоединился к нему. — Саске, а ты останешься здесь? — обернулся я к Учихе.        — Да-да, идите, — тут же откликнулся он, начиная потихоньку прибирать тарелки в раковину. — Я пока помою здесь все и расстелю Шикамару в гостиной на диване.        Кивнув ему в ответ, я накинул ветровку и последовал за Нарой. Входная дверь захлопнулась, и мы вдвоем выбежали на улицу.        Как только мы оказались снаружи, я наконец смог вдохнуть полной грудью. Спустя всего мгновение легкие уже наполнились той освежающей прохладой, которой мне так не хватало раньше. Весь день пробыв в стенах душной квартиры, теперь я понимал, что сейчас мне требовалось именно это.        Я оглянулся по сторонам: улицы, освещенные приятным фонарным светом, хоть время и было уже довольно позднее, не были опустошены — прохожие, направляющиеся кто куда, то и дело мелькали по разным сторонам, а постоянно громкие и не знающие покоя компании подростков, гулящих до ночи, казалось, и не собирались расходиться по домам; смех их время от времени доносился до моего слуха.        Жизнь в шумном городе все никак не хотела утихать, заполонив своей суетой все центральные улицы и дороги. Однако здесь, немного поодаль от всего этого, я мог слышать лишь отголоски этой вечно кипящей жизни.        — Чего застыл? — неожиданно вырывая меня из прострации, крикнул в мою сторону Нара. — Пойдем, — уже более мягко добавил он, прочищая горло и немного нервно махая мне рукой.        Я быстро подбежал к нему, заметив, что в его поведении что-то изменилось.        «Чем-то напоминает то, как себя вел Саске в последнее время — у них у обоих какая-то схожая растерянность во всем», — неожиданно посетила меня эта странная мысль. Я невольно прищурился, думая об этом, и чуть пристальнее приглянулся к Шикамару. Однако взгляд мой, чего и можно было ожидать от такого, как он, не остался незамеченным, и спустя всего секунду Нара тут же попытался принять привычный для меня вид и состроить более серьезное лицо.        — Если честно, я позвал тебя прогуляться для того, чтобы немного побыть наедине, — вдруг начал Шикамару, заводя руки за затылок и пытаясь сделать более расслабленный вид, — Я… — опустил взгляд он, — хотел извиниться перед тобой, причем уже давно. В тот день, когда мы виделись в последний раз, а потом ты вдруг исчез из города, мы закончили разговор на не совсем приятной ноте, — Шикамару немного затих, — или, точнее сказать, я закончил.        Его голос звучал как-то растерянно и нерешительно, словно слова давались ему не очень просто. Так внезапно заговорив об этом, Нара, определенно, заставил меня впасть в ступор. Однако, как бы пусто ни было в моей голове в ту секунду, грудь тут же непроизвольно наполнилась волнением и тревогой; вместе с ними и в мыслях стали медленно всплывать те неприятные воспоминания, что, подобно тяжелому осадку, все это время хранились где-то внутри меня.        — В тот день я правда погорячился… — так и не поднимая на меня взгляд, продолжал тихо говорить Шикамару. — Ты и сам знаешь, как скептически я отношусь ко всей этой системе и как еще более скептически я относился к Саске, ведь все, что ты чувствовал рядом с ним, как будто острым колом всегда проходило и через меня, — задумался он. — Я очень долго думал над своими словами и совсем не знал, куда себя деть, ведь, сказав это, я наверняка немало задел тебя, Наруто. Прости, — практически совсем неслышно добавил он в конце и еще ниже опустил голову.        Я же не мог вымолвить и слова ему в ответ. В ту минуту тишины, что повисла между нами, я успел убедиться лишь в одном — все запуталось внутри меня, смешиваясь в один большой клубок.        Смотря сейчас на Нару, я мог четко видеть и слышать, что все его слова искренни и сказаны от сердца; я буквально всем своим нутром чувствовал в них настоящее сожаление, но какое-то странное ощущение не давало мне покоя.        «Почему сейчас он говорит о Саске совсем не в таком свете, как раньше? Из-за чего его мнение так поменялось? Что между ними произошло?» — вертелось в голове. Я непонимающе обратился к другу:        — Но, — неуверенно заикнулся я, — почему ты мне не позвонил? Почему ни разу не написал мне за все это время? — даже не заметив, как внутри меня стало просыпаться тихое отчаяние, выдал я. — Все это время я думал, что ты злишься на меня, я думал, что ты и вправду думаешь о том, — на секунду я замолчал, — что у нас с Саске никогда и ничего не наладится. По крайней мере, тогда в твоих словах слышалось именно это.        Лицо Шикамару внезапно исказилось в непонятном для меня чувстве. Сдвинув брови, он чуть ссутулился и приостановил шаг.        — Я боялся с тобой связываться, хоть и не знал, куда ты пропал, — немного болезненным тоном произнес он. — Мне было так страшно, что после того случая ты возненавидишь меня и больше не захочешь разговаривать со мной… Я беспокоился из-за того, что ты куда-то исчез, но в один день… — запнулся на полуслове и неожиданно замолк. На мгновение мне удалось уловить на его лице оттенок восклицания и недовольства, но он тут же пропал, как будто ничего и не было.        — Что? — в тот же миг откликнулся я. — Что ты хотел сказать?        — Забудь, — на лице Нары проскользнула грустная усмешка, и его шаг снова стал таким же, как прежде. — Сейчас важно другое: мы сможем дружить, как и всегда? Между нами что-то изменится?.. — он наконец смог перевести взор на меня, однако момент этот длился недолго: я тут же бросился к нему на плечи, с силой обхватывая их.        — Ты шутишь? — громко засмеялся я и обнял его так крепко, как только смог. — Я очень по тебе скучал, — все же не так оживленно добавил я, чувствуя, как к горлу начинает подходить ком, а на глаза — только-только наворачиваться слезы. Лишь ощутив это, я сразу же попытался взять себя в руки.        «Это точно не то, что он хочет сейчас видеть, — усмехнулся я про себя. — Мне так этого не хватало».        Нара же, облегченно посмеявшись в ответ, тоже прильнул ко мне, наконец избавляясь от скованности и прежде связывающего его страха.        — Так, а что же произошло между вами с Саске? — нахмурился я, легко толкая Шикамару и непонимающе вглядываясь в его глаза.        — Э-э… — снова замешкался он. — Если честно, не очень хочется говорить об этом.        — Что?! — мгновенно отреагировал я. — Почему?        — Скажу только одно: я наконец смог накричать на него так, как всегда об этом мечтал, — засмеялся он, стараясь избежать моих расспросов, и тут же продолжил: — Ну, а что насчет тебя? Как долго вы здесь? — спросил Нара, рассматривая что-то по сторонам. Тихое «Боже, кажется, мы уже давно прошли его машину» сорвалось с его губ.        — Мы… — немного задумался я, — не больше недели назад. Вообще, из нашего города я уехал раньше, как ты мог заметить. Я не успел рассказать тебе… Много чего случилось за то время, пока меня не было, — отвечал я, чуть медля. — Я не знаю, хочешь ты слушать это или нет… Я о наших с Саске отношениях, — нерешительно проговорил я, все же не до конца понимая, что Шикамару чувствует по отношению к этому на данный момент.        — Я хочу послушать, — негромко произнес Нара, мягко глядя на меня, — хочу услышать обо всем, — еще тише добавил он, и улыбка тронула его лицо. — Признаться, Саске все же кратко прояснил мне основные моменты, но мне хочется услышать все именно от тебя.        Я затаил дыхание. В ту минуту с моих губ сорвалось лишь сказанное шепотом «Хорошо», тут же будто застывшее в воздухе между нами. Однако постепенно воздух этот стал наполняться словами.        Шагая по тротуарной дорожке и наблюдая за тенью, что мы с Шикамару отбрасывали на нее, я стал неторопливо рассказывать обо всем, что мне удалось пережить с того момента, как я уехал из родного города. Хоть сперва я и не знал, с чего начать, запинался на каждом втором слове, но спустя несколько минут внутри меня наконец воцарилось полное спокойствие. Странное ощущение, как будто все вокруг меня стало вставать на круги своя, все быстрее оживало в моей груди, и это не могло не вызывать у меня улыбку.        Я даже не мог и подумать, насколько это приятно, ведь я уже успел отвыкнуть от этого ощущения, рассказывать другу о каких-то хороших вещах, о своих переживаниях, большинство из которых, к счастью, уже осталось позади; насколько приятно чувствовать, что тебя с неподдельным вниманием слушает дорогой человек, с которым вы так долго держали такую болезненную для нас обоих дистанцию; насколько приятно видеть, что он, как будто на себе, испытывает все, о чем ты говоришь.        — На самом деле, — как только я стал заканчивать, отозвался Шикамару, — когда ты только уезжал, я даже мысли не допускал, что после этого все может так кардинально измениться, — говорил он. — Так значит, сейчас вы хорошо ладите? — с некой толикой грусти спросил Нара, опуская взгляд себе под ноги.        — Да, хорошо, — улыбнулся я.        — Это правда славно, Наруто, — сказал Шикамару, и я почувствовал его легкое похлопывание по моему плечу. — Я счастлив, что мои слова оказались неправдой, — немного смущенно проговорил он, переводя на меня взгляд.        Все, что мне оставалось, — лишь молча посмотреть на него в ответ. Если честно, мне до сих пор с трудом верилось, что прямо здесь и сейчас перед Шикамару, он идет рядом со мной… Все то время, пока я провел в своих раздумьях о нем и о наших дружеских отношениях, я, наверное, уже сотню раз успел представить нашу первую встречу после моего возвращения в родной город; сотню раз успел распланировать каждое свое слово в его адрес. Я очень беспокоился за это, однако та внезапность, с которой Нара появился здесь, буквально заставила меня забыть обо всем волнении, все это застало меня врасплох. Конечно, и без поддержки Учихи не обошлось.        Хоть пока мне и не было известно, каким все-таки образом эти двое сошлись и вроде как даже сдружились, но сейчас мне было достаточно и того, что наш с Шикамару разлад наконец ушел в прошлое, и теперь я мог наконец-то спокойно вздохнуть и не тревожиться за то, что между нами что-то не так.        Поговорив еще немного о незначительных вещах по типу того, как проходит практика Нары или как у него дела в университете, и все-таки не забыв забрать его рюкзак из машины Саске, мы с Шикамару наконец вернулись обратно в квартиру. Только зайдя вовнутрь, мы обратили внимание на время и не могли не удивиться тому, что прошло уже больше часа с того момента, как мы с ним вышли на воздух.        — Что-то вы долго, — встретил нас Учиха, на лице которого была написана явная сонливость. — Надеюсь, не замерзли. Все забрали? — спросил он у нас, облокачиваясь плечом на косяк двери, ведущей в гостиную.        — Да, все, — ответил я, скидывая с себя обувь и верхнюю одежду.        Раздевшись и оставив все вещи на нужных местах, мы наконец могли отдохнуть. Все ванные процедуры и короткие разговоры заняли не больше получаса, а оставшийся чай с тортом мы все вместе решили оставить на следующий завтрак; и спустя какое-то время все уже лежали по своим кроватям, сонные и приятно уставшие.        Нара, казалось, отрубился сразу, ведь всего через пять минут с соседней комнаты послышался его шумный сап. Мы же с Саске к тому времени успели только удобно устроиться рядом друг с другом. Ноги немного ломило из-за утомления, а в голове все никак не могли уняться метающиеся из стороны в сторону мысли.        — Не хочешь спать? — видно, заметив то, что я все еще не могу начать засыпать, спросил Саске и чуть крепче прижал меня к себе. Подавшись вперед навстречу его движению, я тут же уткнулся носом в его ключицы — приятный и кажущийся уже таким родным запах стал все больше наполнять грудную клетку.        «Так успокаивает», — не в силах поймать себя ни на одной конкретной мысли, только и мог подумать я, губами прижимаясь к мягкой коже и оставляя на ней легкий поцелуй.        — Я сегодня буквально весь день проспал, — тихо посмеялся я, накрывая прохладный лоб своей ладонью.        Несмотря на жаркую летнюю погоду, царившую на улице в течение всего дня, сейчас в нашей с Саске спальне было достаточно прохладно, что все-таки навевало на меня легкий сон.        — Теперь, кажется, всю ночь не буду спать, — добавил я безо всякой задней мысли. Однако спустя всего секунду в комнате раздался тихий смешок Учихи, и я почувствовал, как его грудь чуть затряслась от смеха.        — Не было бы с нами Шикамару, точно бы не спал бы, — взглянул он на меня и немного прикрыл глаза. — Кстати, если не хочешь спать, можем почитать ту книгу, мы же не закончили тогда, — сказал Учиха и уже успел шелохнуться, видимо, чтобы подняться с места, но я тут же попытался его остановить.        — Ты сегодня весь день работал — отдыхай, — рукой я опустил грудь Саске обратно к кровати и снова улегся на его плечо.        Он же только зарылся носом в мои волосы, мгновенно приводя их в полный беспорядок.        — Когда ты дышишь, мне щекотно! — не мог сдержать голоса я, посмеиваясь и стараясь вырваться из этого заключения, однако Саске только сильнее смял меня в своих объятиях, всем своим видом давая понять, что теперь мне деваться некуда. — Кстати, — вдруг вспомнилось мне, — как там на работе? Мы так и не успели нормально поговорить. Вы уже закончили все оформления? — я попытался поднять взгляд к лицу Учихи.        — Да, мы уже все закончили. У нас сегодня на работе был настоящий праздник, — заметил он. — Той командой, которую Итачи набрал для этого дела — дела о переходе его на должность в Министерстве, — мы очень долго трудились и наконец смогли добиться желаемого результата, — говорил Саске не без воодушевления в голосе, и мне сразу вспомнились его слова, которые он произнес еще тогда, когда мы были в Центре, о своем отношении к сложившейся системе брака в нашем мире.        «Одно я могу сказать точно — эта система отвратительна для меня. Человек не может насильно заставить себя испытывать теплые чувства к подобранной паре. Многие семьи разрушились — может, не снаружи, но изнутри-так точно. Люди сами придумали эту систему, и сами же нарушают ее правила, изменяя своим половинкам, недодавая любви детям, потому что они были рождены не от любимого человека. Это ужасно!» — слышался его голос в моей голове.        «По-видимому, эту цель они делили с Итачи на двоих, — мысленно отметил я. — Хотя бы что-то связывало их все это время… Интересно, как именно Саске теперь относится к нему? Да и насчет его отношения к их связи с Дейдарой я понял не до конца», — стал задумываться я, вновь и вновь прокручивая в голове все, что происходило на моих глазах между этими тремя.        В голове всплывали и картины о различных упоминаниях Дея в разговорах с Саске, и его холодное отношение к нему, и та пощечина, которую Дейдара не побоялся оставить на лице Учихи, когда мы обедали, будучи в Центре… Все это постепенно наталкивало меня на какие-то мысли, которые мне почему-то все никак не удавалось собрать вместе и расставить по полочкам.        Хоть на данный момент мне и было известно, почему Саске плохо относится к своему старшему брату (или, точнее сказать, просто не мог относиться по-другому из-за своей детской травмы), было известно, почему он ненавидел сложившуюся систему, ведь ему все детство пришлось наблюдать за ссорами не любящих друг друга родителей, а в итоге и увидеть их смерть… Все это было мне известно, но те отношения, которые устоялись между Саске, Итачи и Дейдарой все равно казались для меня слишком сложными и пока неподдающимися для меня. И даже если закрыть глаза на все это, оставался один самый важный вопрос — вопрос, касающийся непосредственно меня самого: почему же Учиха все-таки изменил свое отношение ко мне? Что заставило его свернуть с прежней дороги, которая, как я думал и с чем я уже успел, можно сказать, смириться в прошлом, не изменит свое направление никогда?        Я прекрасно помнил тот переломный момент, когда я впервые почувствовал, что в Саске определенно что-то меняется — тот первый день после того, как окончилась моя течка. С тех пор все и началось, и в итоге сложилось так, что сейчас я лежал на его плече и слушал мерное дыхание около себя. Однако, что все же натолкнуло его на эти перемены в себе, мне было непонятно.        Пока сонливость постепенно овладевала мной, в голове все так же непрерывно мелькали картинки из воспоминаний. Сперва перед глазами появилось то самое утро, когда я впервые услышал с губ Учихи тихое «Прости», и, кажется, только теперь я мог до конца прочувствовал все, что он вложил в свои слова тогда. Затем передо мной стала оживать картина, как я в первый раз коснулся своей головой его плеча, когда мы только летели в самолете по пути к Центру; от мысли о том случае сердце в тот же миг как будто пропустило удар, а в груди поселилось странное ощущение дежавю. После я словно заново стал переживать момент, когда я, вернувшись с улицы после дождя и промокнув до самой нитки (в тот день мои догадки насчет отношений Итачи и Дея наконец подтвердились), ощутил на себе его осознанную заботу, впервые был заключен в объятия, которые тогда чуть не заставили мое сердце буквально выпрыгнуть из груди. Последнее же воспоминание о том вечере, когда я наконец смог целиком открыться и довериться Учихе в своих чувствах, в слезах засыпая на его руках, уже практически слилось со сном, и все, что осталось во мне после него, — ощущение странной теплоты и какого-то счастья, которое навевало на меня очень смешанные чувства.        Буквально утонув в собственных мыслях, я даже и не заметил, как стал проваливаться в глубокий сон. Тяжелые веки медленно опускались, смыкаясь, а слова Саске начинали доходить до меня все хуже и хуже. Последним, что мне удалось услышать в тот момент, было что-то вроде набора слов, состоящего из «Когда приедем», «Банкет», «Пока без него».        Облако сна же, нависающее над головой, становилось все тяжелее и тяжелее, однако спутанные мысли совсем не хотели покидать мою голову.        Признаться, иногда мне даже становилось жалко самого себя, и я думал, что, наверное, когда-нибудь я задумаюсь о чем-нибудь посреди улицы или на очередной скучной лекции по философии (как это часто бывает) и больше никогда не смогу проснуться от своих мыслей: слишком уж навязчиво и с завидным постоянством они фактически лезли в мой рассудок, затмевая все и не позволяя мне думать о чем-то более приземленном.