…а теперь к более серьезным и печальным новостям. Сегодняшний день ознаменовался шокирующей новостью о смерти одного из самых громких лиц в нашей стране — Итачи Учиха. Совсем недавно представитель ведущей компании Учиха заявил о своем намерении сменить кресло управляющего ею и встать на одно из мест Министерства брака. Таким образом, окончание всех процедур для перехода на новую должность и завершение своей карьеры как бизнесмена и должно было отмечаться прошедшей ночью, однако именно в это время, когда все уже были готовы увидеть его в свете новой и вызвавшей у общества достаточно неопределенные эмоции должности, случилось нечто, что до сих пор остается под завесой тайны: в здании, где проходило поздравительное мероприятие, как пока докладывают наши корреспонденты, произошло незапланированное происшествие, в ходе которого пострадали некоторые гости, а сам глава компании был найден мертвым около здания отеля. Подробности дела пока не сообщаются, однако по предварительным данным случившееся, скорее всего, является не чем иным, как убийством, так как на шее и других частях тела мужчины были найдены следы избиений. В данный момент на месте происшествия производится осмотр места преступления, работают сотрудники правоохранительных служб, следователи, а также работники служб скорой помощи. Более точные данные будут переданы в ближайшее время. Следите за новостями и оставайтесь с нами.
Эти строчки, эти слова ведущей, которую я видел первый раз в своей жизни, произносящей то, от чего сердце в груди будто сжималось в сотни раз… Казалось, я уже успел выучил их наизусть. Считая день за днем, каждый из которых сливался в моем сознании в нечто неопределенное, нечто, чего совсем не должно было в принципе существовать, в какой-то момент я понял одну простую, но до ужаса угнетающей истину — истину о том, насколько же время беспощадно и скоротечно, насколько жизнь может быть жестока с каждым из нас. Казалось, сколько бы времени ни прошло с того момента, как этот выпуск успел появиться на экранах тысячей людей, эти кадры до сих пор стояли словно прямо перед моими глазами, не позволяя опомниться и прояснить рассудок хотя бы на минуту. А время шло. Ночь сменялась днем, стрелка часов безжалостно бежала вперед, однако единственное оставалось неизменным — моя глухая боль, сжимавшая грудь в ноющем оцепенении, мое непонимание того, что жизнь так внезапно и кардинально свернула совершенно в другую сторону — сторону, о которой всего пару месяцев назад я не мог допустить и мысли. Да, время и правда не щадило никого из нас, продолжая свой ход в совершенно обычном ритме. И это, казалось, застыло в моем горле с самой тяжелой обидой. Неужели все так и будет продолжаться? Неужели то, что произошло, не оставит совершенно никакой отпечаток? Неужели все должно быть как раньше, несмотря на то, что от груди словно вмиг оторвали большой и истекающий кровью кусок? Неужели такое действительно возможно?.. Наверное, этот вопрос был самым частым вопросом, который только и успевал втискиваться в и без того погрязшую в странный, мучительный туман голову. Однако, к великому сожалению, ответа на него не существовало, ведь как бы горько ни становилось от этой мысли, но время и вправду не могло приостановиться, оно не могло замедлить свой ход хотя бы на пару мгновений, чтобы позволить нам сделать даже один единственный свободный вдох и наконец осознать: старшего Учихи теперь нет с нами. И больше никогда не будет. И лишь одно чувство перекрывало внутри меня всю ту горечь утраты, что изнывала в груди остальных… Чувство вины.***
— Наруто, — вдруг послышался голос Саске совсем близко от меня. — Все в порядке? — с беспокойством в глазах добавил он чуть тише и мягко взглянул на меня. Казалось, в такие моменты на меня снова и снова налегало странное чувство непонимания, как после всего, что успело случиться, младший Учиха все еще мог смотреть на меня так… Признаться, я до сих пор не мог восстановить в памяти ту секунду, когда мне впервые удалось увидеть лицо Саске после той ночи, или, правильнее сказать, в ту ночь. Все последние мгновения перед тем моментом, когда мое сознание окончательно провалилось в туман, моментом, когда перед глазами мелькали чужие ноги, в ушах звенели перебивающие друг друга голоса и шум; моментом, когда единственное, что я смог увидеть перед собой, — это обувь Саске и в один миг рухнувшие к полу колени Дея… Все они словно затерялись глубоко в моей памяти, которая будто бы прятала их от меня, не позволяла прикоснуться даже на долю минуты, и все, что мне удалось запечатлеть в ней, — это понурые плечи младшего Учихи, его пустой, но радостный, даже искренне счастливый взгляд после того, как я очнулся; взгляд, в котором я не мог отыскать ответа на главный и самый мучительный для меня вопрос: как же сильно отразился этот удар на нем?.. Саске снова все спрятал. Как делал это всегда. Казалось, в какой-то миг после собственного пробуждения эта мысль, так внезапно нагрянувшая на мое сознание, окончательно ввела меня в страшное оцепенение: Саске не произнес ни слова о своем состоянии в те минуты, не проронил ни одной слезы, глядя на меня и слушая о моих воспоминаниях в тот вечер. Словно в то время, пока мое тело было погружено в сон, я вдруг, сам того не понимая… пропустил момент, когда внутри всех близких для меня людей что-то сломалось. И перелом этот уже был зарыт далеко в глубине их души, будто оба — и Саске, и Дей — просто погребли что-то внутри своих сердец. Или собственноручно погребли самих себя. Снова вернувшиеся мысли о Дее лишь заставили мою грудь с новой силой сжаться изнутри. «Все ли с ним в порядке? — тут же поселились, казалось, слишком тихие даже для головы слова внутри нее, неспешно окуная меня в уже привычное чувство тяжести и неопределенности, с горечью оседающее где-то на основании языка. — В порядке…» — процитировав самого себя, я не смог сдержать болезненной усмешки по той простой причине, что одно это слово казалось элементарно нелепым после всего, что произошло. Поймав себя на этой мысли, я даже вздрогнул от очередного осознания, что ни я, ни Саске даже не знали, что сейчас происходило с Дейдарой, ведь он совсем не поддерживал с нами связь. Словно в какой-то момент, когда я только-только вышел из состояния сна, когда реальность вдруг вновь опустилась на мои плечи, мне внезапно пришлось принять тот факт, что что-то вокруг меня действительно надломилось, пошло совсем неправильным путем. И одно лишь понимание того, что Дей оставил нас без единого сообщения или записки, что он решил оттолкнуть единственное, на что мог хотя бы немного положиться в такой момент… Оно разрушало меня изнутри. И это мелкое, слишком мелкое «Все ли с ним в порядке?» было всем, что вертелось в моей голове при мысли о нем, потому что сил на большее во мне просто не оставалось. Тупая, смятая боль, прожигающая внутренности и отнимающая все до единого слова, — все, что заполняло мою грудную клетку все эти дни, которые, безжалостно сменяя друг друга, сливались в моем рассудке в одну длинную и кажущуюся слишком туманной ночь. И только тяжелый, не позволяющий нормально дышать ком в горле напоминал мне о том, что я все еще был жив. Что я не умер тогда, в тот вечер. Хотя мог отдать жизнь вместо Итачи, мог хотя бы как-то помешать свершившемуся в те минуты… Мог, но не сделал. «Лучше бы я умер тогда, — иногда настигала меня одна единственная четкая мысль, впиваясь тупыми углами в стенки моего сознания. — Лучше бы жизнь забрала меня, нежели его. Он заслуживал большего в этой жизни, в отличие от меня. Он заслуживал жить». Ком снова сдавил стенки моего горла, но теперь уже с совершенно иной силой. И только одно сдерживало меня от полного опущения в глубокий омут собственных беспорядочных мыслей, что, подобно рою, ютились в моей голове, — голос Саске, который до сих пор слышался в моей голове. — Наруто? — внезапно вновь донесся он до меня, слишком резко выдергивая обратно в реальность. И только к этой секунде мне удалось заметить: я все еще не ответил на его вопрос, а на лице все так же цвела совсем легкая, будто бы и вовсе невесомая улыбка после всех тех мыслей, что окутали меня еще по дороге сюда. Казалось, ничто не пробивалось сквозь ее смутное, но тем не менее заметное сияние. И я не хотел, чтобы пробивалось, не сейчас. Нервно сглотнув и растянув уголки губ чуть шире, я вопросительно взглянул на Учиху: его лицо не было омрачено ни единым оттенком горечи или злости, наоборот же, мягко глядя сверху вниз, Саске приглашал меня выйти из салона машины на свежий воздух. — Что такое? Ты хочешь остаться здесь, пока я схожу внутрь? — тихо задался вопросом он, видя, что я только-только пришел себя. — Нет, все хорошо, — тут же отозвался я на его слова, однако странное ощущение, что между нами все равно царило прежнее молчание, так и не покинуло мою и без того встревоженную душу. В какой-то миг опустив взгляд, я наконец покинул салон нашей с Саске машины; в лицо тут же ударил легкий, но кажущийся уже более прохладным, чем всего пару дней назад, ветерок. Только оказавшись снаружи автомобиля и оглядевшись по сторонам, я тут же ощутил, как что-то внутри меня болезненно кольнуло, ведь мы находились здесь, в небольшом богатом районе, где совсем недавно провели несколько ночей подряд — там, где жили Итачи и Дей. Их дом совершенно не выделялся на фоне остальных построек, и, казалось, любой посторонний человек, будь то сосед или просто прохожий, совершенно не обратил бы на него свое внимание. Однако сейчас, в эту секунду, когда я пристально вглядывался в окна напротив себя, когда вспоминал, как впервые ступал на этот уже знакомый порог… Дом казался каким-то слишком пустым. Безжизненность, тусклость, даже холод — я словно собственной кожей чувствовал, как они дотрагиваются до каждой клеточки моего тела лишь при одном взгляде на него. «Я и подумать не мог… — вдруг закралась робкая, но давящая мысль куда-то вглубь моей головы, подобно мелкому паразиту, который лишь на первый взгляд казался безобидным, — что без него он станет таким», — совсем тихо закончил я, будто боясь собственных слов. Таким. Пустым. Одиноким. Совсем брошенным. Потерявшим любой оттенок хотя бы какой-то жизни. С трудом проглотив последнюю мысль, я вновь потупил взгляд, чувствуя, что, несмотря на свои слова о своем нормальном самочувствии, внутри меня снова зарождается нечто, напоминающее бурю. Мне было сложно это признавать, но каждая мысль об Итачи, каждое воспоминание, что было связано с этим местом, — все приносило мне неимоверную, скрипящую меж моих внутренностей боль. И лишь одно непонимание теснилось среди ее оттенков — непонимание, как Саске мог выносить все это; насколько же сильными были его раны в прошлом, что теперь он мог настолько хорошо держать себя в руках. Так и не окончив внезапно прервавшуюся мысль о нем, я шагнул вперед. — Наруто, — вдруг окликнул меня Саске, внезапно оказавшись слишком далеко от меня. Резко обернувшись на его голос и укутавшись в чересчур легкую для подступающей прохлады толстовку, только к этой секунде я заметил, что нас разделял уже не один метр. Быть честным, именно в этот момент я потерял контроль над собой: я не помнил, как я посмотрел на Учиху, не помнил, что могло выражать мое лицо в то мгновение, однако единственное, что отпечаталось в памяти после того, как я обернулся в сторону Саске, — его молчаливый, но наполненный слишком глубоким сопереживанием взгляд, как будто ему хватило одной лишь доли минуты, чтобы понять все, что я чувствовал, все, о чем я думал тогда. Колкий удар вдруг стиснул мои ребра изнутри, словно, всего на миг дав слабину, я показал то, что старался спрятать так глубоко, насколько это только было возможно. Быть может, именно в этом и была проблема каждого из нас — все мы кутались в самих себе при каждом случае, причиняющем боль, пытались закопать в себе собственные эмоции в страхе, что они окажутся сильнее, чем мы сами, пытались подавить мысли, что так настойчиво рвали сознание. Но ничего не могли с этим поделать. Ни Дей, ни Саске, ни даже я. — Пойдем скорее, — неуверенно прервал тишину — слишком громкую для нас с Учихой тишину — я и, чувствуя, как новый, но уже более сильный порыв ветра настигает меня, в последний раз взглянул на него перед тем, как направить шаг к дому. Теперь в нем жила совершенно иная жизнь. Или, быть точнее, ее отсутствие. «Дейдара, — совсем мимолетно подумал я, вглядываясь в асфальт под своими ногами, — что же теперь нам делать? — только и мог со стиснутыми зубами процедить я про себя, уже зная, что за этими дверьми его точно не будет. — И где же ты… — наконец сглотнув тяжесть в глотке, выдал я и сквозь одежду потер покрывавшиеся из-за холода мурашками плечи. — Куда же нам без него идти?» На какое-то время, казалось, весь воздух вокруг охватила настоящая тишина: ни порывов ветра, ни вечного гудения центральных дорог, ни голосов людей — ничего не касалось моего слуха, словно в один миг все вокруг нас затаило свое дыхание. Яркие солнечные лучи все так же слепили глаза и заливали своим золотистым, вскоре уже вечерним светом будто каждый переулок, каждый уголок этого уютного, но воспринимаемого уже совершенно иначе района. Однако, как бы сильно ни тяготила последняя мысль, что посетила мое сознание, она задержалась в нем ненадолго: неожиданно подойдя ко мне сзади, Саске-таки догнал меня, и теперь мы шли совсем близко. Тогда мне хватило всего пару секунд, чтобы вдруг ощутить, как на замерзшие плечи буквально тут же опустилась темная ткань кофты Учихи; мои веки тут же с удивлением распахнулись, а взгляд метнулся к его лицу. — Ты чего, Саске? — немного обеспокоенно усмехнулся я, растерянно глядя на него и, если честно, не зная, как себя вести… — Ты замерзнешь без нее, — замечая, что он остался в одной только футболке, выдал я напоследок. «Лучше бы я умер тогда», — вновь вспоминая о собственных мыслях, которые преследовали меня уже не первую неделю, я вдруг наткнулся на осознание, что мне бы до ужаса не хотелось, чтобы младший Учиха узнал хотя бы долю об этих словах. Меня пугало, что мое выражение лица могло выдать меня, пугало, что он может заметить на нем что-то помимо моей улыбки, зацепиться за какую-то деталь… Где-то в глубине своей души я понимал, что ему и без того приходится чересчур тяжело, поэтому любое подобное беспокойство, связанное со мной, стало бы для него последней каплей. — Тогда пойдем скорее, чтобы я не успел, — все так же вглядываясь в мое лицо, проговорил Саске и мягко улыбнулся, как только наши взгляды встретились. «Черт, — тут же прошипел я про себя, пытаясь как можно незаметнее стиснуть зубы. — Я так долго не протяну», — лишь раздалось внутри меня, когда в груди снова ощутился резкий укол вины за самого себя. Однако, не прошло и секунды, и моя мысль вновь была сбита по вине Учихи: практически незаметно проскользнув своей рукой по моей ладони, он мягко сжал ее, тем самым снова, казалось, в сотый раз за день возвращая мои мысли обратно в реальность. — Саске… — непроизвольно сорвалось у меня, как только на холодной коже почувствовалось тепло его руки, а взгляд остановился на темных глазах Учихи, в которых читалось нечто необъяснимое словами. Мои губы вдруг замерли в полуоткрытом положении, словно мне все еще хотелось что-то сказать, однако я и сам не понимал, что именно. Одно только чувство внезапно вонзилось в мое сердце в ту секунду — чувство странного осознания, которое только-только подступало к моему рассудку, чувство осознания, которое лишь обещало вскоре наступить. Если честно, я и сам не успел заметить, как моя ладонь тихо сжалась в ответ на чужие прикосновения, а губы неторопливо сомкнулись, когда-то уголки медленно поползли вверх, растягиваясь в легкой, практически незаметной улыбке. — Спасибо, — только и мог едва слышимо проговорить я, так до конца и не поняв свою собственную мысль, которая вдруг посетила мою голову. — Спасибо тебе, Саске, — еще тише повторил я, наконец ощущая, как тяжелый, давящий на все нутро ком постепенно стал чувствоваться мною не так остро. «Спасибо… и прости».