Бельгийская вафля

      Комната утопает в утреннем тёплом солнечном свете и сказочном сладком запахе вафель с шоколадом. Одежда разбросана по всем углам, и счастье с привкусом надвигающейся тоски наполняет сердца двух людей. Всему хорошему и приятному свойственно быстро заканчиваться, и в этот раз оно закончилось слишком быстро.       Денис тяжело вздыхает, нехотя убирает руку с растрепанных и взмокших волос Саши и встаёт с кровати в поисках тренировочной формы. В этом кавардаке их чувств так сложно найти хоть что-нибудь. Завтрак они уже благополучно пропустили, и Саше немного неуютно от мысли, что к списку его косяков из красной карточки и детских потерь мяча добавилось ещё и злостное нарушение режима во время сборов.       В холле гостиницы уже многолюдно и шумно, в глазах рябит от красного, белого и синего. Только Далер Кузяев, с мрачным видом подписывающий автограф-карты, одет в обычные джинсы и тёмно-серую толстовку с логотипом “Nike”, и ребята быстро понимают: вторая игра пройдет без их питерского мальчика-ботаника. Потери становятся всё ощутимее, а Сашин стыд от его эмоциональной несдержанности переливается через край. Денису кажется, что его Цыплёнок сейчас потонет в этом едком самокопании, но не спешит бросать спасательный круг — пусть выбирается сам, иначе навсегда останется ребёнком.       Футболисты тихо переговариваются между собой, обмениваются впечатлениями о вчерашней игре. Артём ехидно подшучивает над сладкой парочкой, пропустившей не только завтрак, но и утреннюю всеобщую порцию люлей от тренерского штаба. Денис отмахивается от него как от мухи, потому что затылком уже чувствует тяжёлый взгляд Черчесова.       — Головин! Уйди с глаз моих долой, пожалуйста! И до июня не появляйся! — раздаётся прямо за их спинами, отчего Денис вздрагивает, а Саша обречённо опускает плечи.       Главный тренер сурово вещает о том, что ему не нужны на тренировке проштрафившиеся, и поэтому билет во Францию уже должен быть куплен. Черышев ободряюще сжимает руку Саши, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. Сборная отправится в аэропорт сразу после восстановительной тренировки, а Головину с Кузяевым придется ждать позднего вечера, чтобы улететь в свои клубы.       — Что, Цыпа, и тебе достался one-way ticket? Или как там говорят у вас в Монако? — подкалывает неугомонный Дзюба, а Саше даже не хочется отвечать.       — Billet aller simple* там говорят, — раздаётся тихий голос откуда-то сбоку, и все оборачиваются на звук.       — Дале-е-е-е-рка, ты и во французском специалист? — наигранно умиляется Артём, чем вызывает смех одноклубников, привыкших к ежедневным шуточкам в сторону Кузяева по любому поводу.       — Конечно, ведь нам мировую экономику читает настоящий француз. По скайпу. Прямиком из Парижа. На фоне Эйфелевой башни! — в голосе полузащитника столько неприкрытого отчаяния, что непонятно, шутит Кузяев или нет.       Цвет настроения — серый, об этом кричат искусанные до крови губы и побелевшие пальцы Далера. При упоминании той самой башни Артём виновато поводит плечами, сочувственно глядит на резко помрачневшего Кузяева и тихо ругается. Его витиеватые конструкции уж очень напоминают испанский язык, и Денис вопросительно поднимает брови, удивляясь познаниям своего друга. Дзюба только сурово молчит и тяжелеет взглядом. Это так не похоже на привычное настроение капитана, что даже вводит окружающих в ступор.       Саша готов разорваться от переполняющих его чувств, но находит в себе силы утянуть Дениса за рукав в закуток возле лифта. Слова им давно не нужны, чтобы выражать друг другу свою любовь. Они соприкасаются лбами, переплетают пальцы и на пару мгновений замирают, чтобы успеть вдоволь надышаться одним на двоих воздухом.       — Мне всегда тебя будет мало, — шепчет Денис, поглаживая Сашу по спине в крепком объятии.       Головин едва слышно всхлипывает в ответ, но Черышев знает, что его любимый мальчишка быстро придёт в себя. В конце концов, у него осталась целая коробка вафель как напоминание о чудесном утре. Они не решаются целоваться на глазах у всей сборной и прощаются до апреля. В выходной они планируют встретиться в Андорре, эта маленькая точка на карте расположена примерно посередине маршрута Валенсия — Монте-Карло.       Саша успевает шепнуть пару напутственных слов Феде Чалову, ободряюще хлопнуть по спинам бывших одноклубников, повиснуть на капитане на манер обезьянки и смиренно пожать руки тренерам, пока остальные футболисты грузятся в автобус. Где-то на краю сознания мелькает мысль, что атмосфера семьи никуда не делась, и от этого на душе делается легко, словно и не было заслуженного нагоняя и вчерашних косяков.       Головин машет вслед отъезжающим товарищам и боковым зрением видит, как к нему присоединяется Кузяев. Как всегда, бледный, серьёзный и сосредоточенный. Саше даже неловко так счастливо улыбаться рядом с ним.       — Что будет, если сложить двух полузащитников? — внезапно спрашивает зенитовец, открывая входную дверь отеля.       — Фланговая атака? — предполагает Саша, даже не догадываясь, в какой плоскости нужно вести рассуждения.       — Дыра будет. В центре поля. Огромная такая дыра, — с горечью произносит Далер, с силой надавливая на кнопку вызова лифта.       Саша интуитивно понимает, что его товарищ переживает какая-то личную драму, но не решается спросить и просто участливо касается его локтя. Друзьями они с Кузяевым никогда не были, и хотя атмосфера всеобщего братства на чемпионате мира не обошла их стороной, откровенных разговоров по душам между ними как-то не случалось.       — Далер, хочешь вафли? — спрашивает Саша, вспоминая об огромной коробке сладостей, оставленной вместо будущего перекуса.       Кузяев соглашается неожиданно даже для самого себя. Весь его правильный, строгий, педантичный образ скромного паренька-тихони резко испаряется. Он позволяет себе нарушить режим правильного питания, просто потому что он устал от бесконечных рамок приличия, в которые ежедневно загонял себя сам.       Зашкаливающая доза сахара, попавшая в организм питерского полузащитника, действует на него не хуже алкоголя. Головин осознает это, когда после второго съеденного кусочка Кузяева вдруг накрывает волной болтливости. Саша слушает не слишком внимательно, изредка кивая, потому что внятного ответа от него и не ждут.       Из потока слов, омывающего не хуже Невы, Александр понимает одно: Далера гложет тоска. Самая обыкновенная, до ужаса банальная, переживаемая когда-либо абсолютно любым человеком в этом мире. Она опасна своей простотой и бессмысленностью, она затягивает, и с каждым новым витком этой петли выбираться всё сложнее.       Саша отчасти понимает чувства коллеги по команде, потому что сам когда-то проходил через подобное. Сердце до краёв заполняется нежностью к Денису, который вовремя сделал такой важный шаг навстречу, и теперь они вдвоём — едва ли не самые счастливые люди на всей планете. Иногда ведь нужно просто поговорить.       Вафель в коробке становится всё меньше, губы и пальцы обоих футболистов нещадно пачкаются сахарной пудрой, а Далер продолжает изливать душу. Саша улавливает в общем потоке слов аббревиатуру "ПСЖ" и начинает вслушиваться внимательнее. Горькие сожаления о чьём-то трансфере и личном упущенном шансе расставляют всё по местам. Даже замысловатые ругательства Дзюбы по-испански теперь кажутся уместными. Саша бы рад их повторить в качестве утешения, да вот память подводит. Зато может накидать аналогичных словечек на французском.       — Fils de la pute**, так и скажи ему при встрече, — напутствует Головин Кузяева, чем заставляет Далера резко замолчать и опомниться.       Питерский хавбэк в ужасе прижимает руки ко рту:       — Саш, мы съели всю эту коробку?! Ты хоть понимаешь, сколько в ней было…       — Бесполезных калорий, а ещё быстрых углеводов, животных жиров и неправильных белков. Не занудствуй, Кузя, мы живём всего один раз!       Далер со вздохом соглашается и машет рукой, понимая, что съеденного уже не воротишь обратно в коробку. Он тщательно отряхивает одежду от крошек, смывает с рук сахарный топпинг, ополаскивает рот и собирается уходить, но Саша ловит его за капюшон кофты и предлагает продолжить разговор. Времени до вылета ещё много, собеседников в округе больше не найти. Следующая их встреча состоится только в июне, но Головин рассчитывает увидеть когда-нибудь Кузяева на французских полях. Возможно, даже на Лазурном Берегу.       Кто бы мог подумать, что подружиться двум классным полузащитникам помогут всего лишь местные сладости?