The Shadow of Angmar

________________________________________ - Вингардиум Левиоса! - Крик Гарри эхом разнесся по тихому лесу и потревожил птиц, сидевших на высоких насестах среди шепчущих ветвей. Упавший пожелтевший лист, который он с помощью магии пытался поднять в воздух, неподвижно лежал перед ним на земле. Его лишь слегка шевелил слабый ветерок, слабо пробивавшийся сквозь деревья леса, по которому он шел. Он злобно ткнул в мишень явно бесполезным куском дерева в руках, его гнев наконец-то выплеснулся наружу после двух дней неудачных экспериментов. - Лети, черт бы тебя побрал! Он по-прежнему лежал неподвижно. Гарри бросил бесполезную палку на землю, еще одну в длинной череде неудачных попыток. С тех пор как он вошел в лес, он собирал палку или ветку с каждого дерева, мимо которого проходил, и каждую проверял на магию. Ни один из них не позволял ему произносить даже самые незначительные начинания заклинаний. Они даже не чувствовали себя так комфортно в его руке, как сосновый посох, который он все еще носил с собой, хотя теперь он был сломан и бесполезен. Это казалось безнадежным. Как будто его магия была заперта за тяжелой дверью, а без волшебной палочки у него не было ключа. В течение нескольких часов он пытался вспомнить ощущение, которое испытал, когда несколько недель назад применил магию во время нападения, но это оказалось мучительно трудно измерить или повторить. Теперь, после двух дней в лесу, он был также близок к тому, чтобы совершить настоящее волшебство, как и после освобождения из железной хватки Ангмара. То есть даже и не близко. И все же он знал, что это не выше его сил, и это приводило его в ярость. Он сотворил магию, смешал зелье, он все еще был волшебником, в этом не могло быть сомнений. Но он был волшебником без волшебной палочки, и это не было завидным обстоятельством. Он уже не в первый раз пожалел, что не приложил больше усилий за годы учебы в Хогвартсе. - Возможно, - шептали его сомнения, - если бы он учился лучше, то знал бы достаточно, чтобы добиться некоторого прогресса здесь, вдали от каких-либо шансов на спасение. Но он этого не сделал, и у него не было выбора, кроме как бороться за то, что он знал. Теперь он знал, что палочка без сердцевины это вовсе не палочка. Более того, изготовление волшебной палочки было древним искусством, которое передавалось внутри небольшого количества семей. Даже если по какой-то воле Провидения он найдет что-то, что может послужить основой для его палочки, он мало знает о том, как палочка изготавливалась. Все, что он знал, - это то, что палочка - это гораздо, гораздо больше, чем сумма ее частей. Он сильно сомневался, что сможет воспроизвести работу такого мастера, как Олливандер. Он мог только надеяться, что один из волшебников этого мира сможет помочь ему. Девен сказала, что здесь не используют волшебные палочки, но, возможно, настоящего волшебного посоха будет достаточно, чтобы Гарри смог воспользоваться своей магией. В темные моменты он думал, что было бы почти легче, если бы он полностью потерял свою магию, по крайней мере, тогда проклятая надежда не поддерживала его только для того, чтобы снова и снова бить в лицо жестокой реальностью его положения. Если бы он был в состоянии оценить это, то пришел бы в благоговейный трепет перед лесом, по которому шел. Это была Акварель в движении, яркие цвета и широкие формы. Высокие деревья, гораздо выше и прямее стволов и ветвей, чем те, что он когда-либо видел, простирались на многие мили. У одних была бледно-серебристая кора, у других коричневая или красная, у третьих даже бледно-золотая, как восходящее солнце над далекими водами. Балдахин был залит красками, превосходящими даже самые красивые картины, и с каждым порывом ветра с ветвей на землю, словно тлеющие угольки солнца, падал сверкающий дождь. Гарри обратил на эту красоту лишь беглый взгляд. Только один раз за все время, проведенное в лесу, он отвлекся от своих магических усилий, и это было в последние часы перед тем, как он погрузился в беспокойный сон. Когда он лежал на земле, завернувшись в грубое, но достаточно теплое одеяло, подаренное ему Реганой перед уходом, он смотрел на редеющий балдахин и ничего не делал, только смотрел, пока его не сморил сон. Среди тогдашних темных листьев звезды сияли чистотой и грацией, которые казались почти неуместными. Конечно, это были те же самые звезды, которые можно было увидеть в любом другом месте, но здесь эффект был совсем другим. Когда они медленно кружили по небу, бледные лучи света спускались сквозь листья и танцевали над землей, где яркие цвета опавших листьев отражались повсюду. Это почти заставило его забыть о своем разочаровании. В ту ночь ему приснилось бесконечное и нестареющее ночное небо, и на следующее утро он проснулся более отдохнувшим, чем когда-либо. Та спокойная ночь была давно забыта. Он пнул землю и взметнул в воздух облако ярко раскрашенной листвы, но, по его бушующему разуму, прекрасный эффект был явно неудовлетворительным. Он шагнул вперед и, проходя мимо следующего дерева, снова ударил его ногой. - Аааах чёрт побери! Он закричал, когда мягкие туфли, похожие на тапочки, не смогли защитить его от удара. Он подпрыгнул на здоровой ноге, прежде чем ударить по дереву изо всех сил. Он зашипел от боли, когда костяшки его пальцев с силой ударились о неподатливое дерево. Наконец он закрыл глаза и осторожно прислонился лбом к дереву. Он попытался сосредоточиться на мысленном образе звезд, которые видел прошлой ночью. Медленно, очень медленно, гнев и разочарование отступали, каждый долгий вдох приносил с собой немного боли, которую он научился игнорировать. - Налваи Нэн? Музыкальный, но строгий голос раздался всего в нескольких футах от него, и Гарри удивленно открыл глаза. Каким-то образом в ту минуту, когда он стоял молча, пытаясь успокоиться, его окружила группа людей, очень похожих на эльфов. Каждый из них был справедлив, как всегда бывает с их народом. Мужчины и женщины были стройными и белокурыми, с длинными волосами, доходившими, по крайней мере, до плеч, но в некоторых случаях почти касавшимися спины. У большинства были густые каштановые волосы, казавшиеся почти рыжими среди опавших листьев. У некоторых, в том числе и у говорившего, были серебристые волосы, которые мерцали, напоминая Гарри его старый плащ-невидимку. Их одежда была столь же элегантна, хотя и не так замысловато украшена, как у Девен. Кроме того, во всей группе было очень мало металла, он мог видеть только серебряные украшения и стальные клинки, у них не было невероятно тонкой кольчуги и доспехов эльфов, которых Гарри встречал раньше. Вместо этого они носили длинные туники землистого цвета, а поверх каждого были надеты прекрасные кожаные доспехи, украшенные серебряными филигранными узорами шириной в волос. Каждый держал в руках лук, и в каждом из них была заложена стрела. - На утилваи наурива? - спросил седовласый, которого Гарри принял за вожака. Его голос был сильным и вызывающим, и Гарри видел, что эльф быстро теряет терпение. Он прочистил горло. - Вы говорите на Вестроне? Гетходее?- Из того немногого, что он узнал от Девен, можно было заключить, что они говорят на Вестроне, даже здесь, так далеко от земель Западного моря. Если нет, то они наверняка знают Гетеод, язык народа равнин. - Зачем ты пришел в наши леса, нарушитель?- спросил главарь на Гетеоде с сильным акцентом. В отличие от Девен и эльфов Ривенделла, которые говорили даже на языке людей с изяществом поэтов, было очевидно, что его не часто призывали говорить на чем-либо, кроме своего собственного языка. Правда была лучшим путем для Гарри. - Мне сказали, что Белый волшебник живет в тени Рэдмунта, и я отправился за его советом. Вокруг него слегка ослабили тетивы, казалось, волшебник был им знаком. Ведущий Эльф, однако, не расслабился. - Какой совет ты ищешь у Курумира?- Он чуть не рявкнул эти слова. - Откуда ты пришёл? - Я пришёл из Ривенделла, это далеко на западе, - быстро сказал он. Он сомневался, что сообщение о том, что он прибыл из Ангмара, поможет ему в этой ситуации. Они либо не знали об этом, либо слышали о его репутации даже здесь. - Ривенделл нам неизвестен, - подозрительно сказал эльф, все еще держа лук в руке. - Никогда я не слышал чтобы Курумир говорил о таком месте. - Имладрис?- сказал Гарри после долгого нервного рытья в памяти. Губы вожака угрожающе сжались. -Я слышал об Имладрисе от Курумира. - Зачем Аварти посылать кого-то в наши земли? Шёпоток прошел через собравшихся эльфов при упоминании Аварти. Гарри не знал, что это означало, но из контекста было ясно, что это означало; это было то, как эти эльфы называли эльфов Ривенделла. - Они не посылали, - ответил Гарри. Он быстро заговорил, чтобы рассеять их подозрения: - Я здесь потому, что хочу учиться у Курумира. Наступила долгая многозначительная пауза, пока, наконец, последний лук не был опущен, и Гарри облегченно вздохнул. - Тебя остановили перед Аминилией, - сказал Наконец Эльф. - Никто не может пройти через эти земли без её разрешения, а у тебя его нет. - Я не хотел вас обидеть, - сказал Гарри, пытаясь исправить то, что он натворил в своем невежестве. - Мне не сказали, что эти леса принадлежат только вам. - Значит, тебе дали плохой совет, Аламери, - нетерпеливо сказал Эльф. - Пойдем, я не хочу, чтобы ты оставался в нашем лесу дольше, чем должен. С этими словами Эльф отвернулся и указал на одного из эльфов: - Тидириес Ренен, Хедуника. Эльф на вопрос, слегка склонил голову перед ответом, - Ек ним кате са. Затем он сбросил скорость и занял позицию сбоку и сразу за Гарри. Было совершенно ясно, что это была за команда. Затем, не оглядываясь, первый Эльф повел группу прочь, явно ожидая, что Гарри последует за ним. Остальные эльфы вокруг него начали расходиться, хотя Гарри заметил, что каждый из них внимательно посмотрел на него, прежде чем последовать за своим вожаком. Гарри решил, что на данный момент не стоит больше ссориться с хозяевами. Он рассеянно потер все еще болевшую руку и зашагал вслед за группой эльфов. Назначенный ему охранник шагнул вслед за ним, и Гарри почувствовал на себе внимательный взгляд эльфа. Группа эльфов двигалась в мучительном темпе. Вскоре Гарри обнаружил, что его ноги становятся все тяжелее и тяжелее, когда он пытается поспевать за их обманчиво быстрым шагом. Он снова вспомнил время, проведенное с Девен, и нечеловеческую грацию, с которой она двигалась. В то время как Гарри был намного лучше по сравнению с тем временем, когда он в последний раз путешествовал с эльфом, эти эльфы были гораздо менее склонны относиться к нему по-доброму. Там, где эльфы ступали легко и непринужденно, Гарри обнаружил кусты и подлесок, цеплявшийся за него когтями. Однако они не замедлили шага, хотя Гарри спотыкался и боролся. Они почти молчали, если не считать нескольких тихих слов, произнесенных шепотом. Единственным звуком, который издавала группа, было тяжелое дыхание Гарри и звуки продолжающейся битвы с лесными растениями. Время от времени он улавливал еле слышный шепот спора между эльфами поблизости, но никогда не мог разобрать слов, даже если бы и мог, то уж точно не узнал бы языка. Несколько раз он пытался завязать разговор со своими сопровождающими или с назначенной охраной, но каждый раз его полностью игнорировали. Даже попытки представиться по имени встречались каменным молчанием и пронзительными взглядами. В тех редких случаях, когда они находили нужным обратиться к нему, чаще всего чтобы отчитать за медлительность, его называли просто "Аламери" - слово, которого он не понимал. Наконец, когда солнце село за западный горизонт, темп немного замедлился. Гарри был благодарен судьбе за долгие дни, проведенные среди Ретлапы, потому что без этого упражнения он не смог бы выдержать мучительный марш, который он вытерпел в течение всего дня без отдыха. -Мы не ходим под звездами, - объяснил седовласый Эльф, когда вернулся туда, где Гарри стоял, прислонившись к дереву с тонкой, как бумага, корой. - Ты останешься здесь до рассвета. Завтра тебя доведут до Аминилии. У Гарри не хватило духу сделать что-то большее, чем склонить голову в знак согласия, просто благодаря судьбу за то, что он хоть немного отдохнет. Он также надеялся, что ему позволят поесть. Во время их дневного перехода ему едва позволили откусить несколько кусочков пайка, и он чувствовал, как силы покидают его тело. Когда остальные эльфы ушли, Гарри понял, куда они направляются. Над ними, под редеющим пологом, висела коллекция того, что Гарри мог назвать только палатками. Однако этого слова было явно недостаточно. Назвать то, что свисало с балдахина над "шатрами", было все равно что назвать Ангмар мрачным; на самом базовом уровне это было правдой, но не могло заставить слушателя полностью осознать реальность. Нити веревки, такие тонкие, что их почти не было видно во мраке, протянулись между деревьями, как огромная паутина, и с этих нитей свисало более полудюжины полотняных конструкций различных размеров, рисунков и цветов. Они были сделаны из бледной и мерцающей ткани, которая постоянно колыхалась в простом дыхании ветра, просачивающегося сквозь деревья. Эльфы легко передвигались между строениями по невероятно тонким опорным канатам, их вес, казалось, почти не влиял на паутину. Одно из строений было размером с небольшой дом, и изнутри доносились звуки веселья. Сотня тонких, как паутинка, серебряных нитей разлетелась в Звездном сиянии по ближайшему лесу, и все сооружение закачалось рядом с деревьями, которые его поддерживали. Постоянно двигаясь и никогда не останавливаясь, казалось, что сам лес вырос в невозможную форму, чтобы просто дать дом эльфам, которые там жили. Когда свет звезд наверху отражался в жидкой поверхности, он становился похож на самые прозрачные озера в пещере. - Ух ты, - тихо выдохнул Гарри. За весь год, проведенный в этом мире и тюрьме, он никогда по-настоящему не понимал, насколько чужим может быть другой мир. Там, где темное железо и камень Ангмара были незнакомы, это было не совсем странно для того, кто провел лучшие годы своей жизни в замке Хогвартс. Возможно, там было эхо того, что могло бы быть, если бы Волдеморт добился успеха. Но не здесь, тут не было ничего из его мира, что он мог бы использовать, чтобы поместить дом этих эльфов в контекст. Оно было одновременно красивым, элегантным и совершенно причудливым. Затем, когда он взглянул на висящее в воздухе поселение, небо потемнело настолько, что звезды засияли над ним, как и прошлой ночью. Когда нити, структуры и деревья захватили и отразили чистый звездный свет миллионами разных способов, Гарри полностью понял, почему эльфы так защищали свой лес. Он сидел, прислонившись спиной к дереву, запрокинув голову к небу, и просто позволил чувству удивления и удовлетворения наполнить себя, впервые за много месяцев он не боролся с ним. - А разве людям не требуется сна, Аламери? Гарри очнулся от своих грез, услышав тихие слова эльфов, которым было поручено присматривать за ним в ночи. Он стоял не более чем в пяти футах от того места, где сидел Гарри, и в прекрасном сумраке леса только изломанный звездный свет отражался на его темных волосах и бледных глазах, выдавая черты его темного силуэта. - Как я могу спать, если это значит, что я буду скучать по этому?- Сказал Гарри чуть громче благоговейного шепота. Он покачал головой. - Такая трата времени. Его слова, казалось, подействовали на эльфа, который подошел ближе и присел на корточки. - В эти темные дни мало кто находит время смотреть на звезды, - сказал он, нахмурившись. - Слишком часто их отвлекают темные тучи, которые постоянно дуют с востока на Запад. Даже в такую ясную ночь, как эта, большинство слишком ослеплено своей короткой жизнью, чтобы оценить нестареющую благодать звезд. Гарри не смог удержаться от фырканья, когда сквозь тишину и покой просочилась легкая досада. - В последние месяцы в моей жизни мало что прояснилось, и уж точно не настолько, чтобы ослепить. - Кажется, свет всегда угасает, в то время как тьме суждено расти, - понимающе сказал Эльф. - Но посмотри! Хотя сейчас наступает ночь, даже там есть красота и чистота, которые не могут быть уничтожены, только ненадолго скрыты движущимися облаками. И со временем наступит Новый рассвет, и тьма снова отступит за горизонт. Когда-то он был таким. - Ты так уверен. - Гарри печально покачал головой. - Вовсе нет. - У меня нет мудрости, чтобы помочь тебе. Но знай, Гарри, что зло не придет к тебе сюда. Спи, и ты знаешь, что звезды не дадут теням проникнуть в твой разум. Ни одна Тень врага не пройдет здесь, пока эльфы еще остаются, а звезды еще сияют. Впервые с тех пор, как он расстался с Девен несколько месяцев назад, Гарри услышал сочувствие в голосе эльфа. **************************************** На следующее утро Гарри проснулся и застонал от усталости, зарывшись лицом в суглинистую почву. Спина и шея болели, и казалось, что все мышцы его тела сжались за ночь. Единственным утешением было то, что один из наблюдателей счел нужным укрыть его тонким, но мягким эльфийским одеялом, чтобы защитить от холодной осенней ночи. Хотя он был намного тоньше, чем тяжелое одеяло Ретлапы, оно было намного теплее. - Время сна прошло, Аламери, - раздался неприятный голос белокурого эльфа. – Пора вставать. Гарри подавил ответ, который застрял у него в горле. Он знал, что необдуманные слова здесь ему не помогут. Вместо этого, он поднялся с земли с немалым усилием и дискомфортом, поскольку мышцы и кости протестовали против их лечения в последнюю холодную ночь. Эльф посмотрел на Гарри, когда тот встал. Серые глаза скользнули по его изуродованной внешности и грязной одежде и не сделали попытки скрыть свое неодобрение. Среди Ретлапа он почти мог забыть физические раны, нанесенные ему черными руками Короля-Чародея, но среди эльфов он обнаружил, что их задержавшиеся глаза всегда будут напоминать ему о том, кем он когда-то был и кем стал. Гарри не мог не задаться вопросом, способны ли эльфы вообще стать грязными или оскверненными. - Ты не можешь пройти дальше в лес, и так Энелие Аминилии пришла к тебе сама. - Было ясно, что он не одобряет этого обстоятельства. - Знай, что своим присутствием она оказывает тебе большую честь, чем любой человек мог надеяться заслужить. Гарри ничего не ответил, вместо этого он выпрямился во весь рост и поморщился, стараясь не обращать внимания на треск суставов. Он заметил, что вокруг было гораздо больше эльфов, чем прошлой ночью. Там, где раньше их было не больше дюжины, теперь подозрительно смотрели более пятидесяти серых глаз. Более того, он ощущал бдительность, серые тени на краю поля зрения, невидимые и неслышимые, но не невидящие и не неслышащие. Что-то терзало его нервы, усталые и неуверенные. Рядом с темноволосыми эльфийскими служанками, которые, должно быть, считались белокурыми даже среди эльфов, стояла Эльфийская Леди, привлекательная красотой и грацией. Ее серебристые волосы мягко колыхались в лучах утреннего солнца, словно пойманные звезды. Ее глаза, окаймленные морщинками, были так бледны, что почти сияли внутренним светом, а кожа была как свежевыпавший снег. - Я Энелие, - сказала она с нечеловечески зычным голосом. Если нормальный человеческий голос может быть прекрасным инструментом, то голос Энелие похож на целый оркестр. - Я почувствовала, как ты вошел в мой лес. — Я сожа ... - начал Гарри, прежде чем она отмахнулась, даже этот маленький жест был плавным и изящным. - Не волнуйся, юноша, - сказала она, и ее глаза заблестели пониманием. - Я вижу тень боли, нависшую над тобой, но даже сейчас она не может управлять тобой, ты будешь желанным гостем здесь, среди моего народа. И тут же подозрение исчезло с лиц всех, кто наблюдал за происходящим. Светловолосая эльфийка, которая только вчера относилась к Гарри с презрением, теперь смотрела на него с одобрением. Такова была власть эльфийской леди перед ней. Через несколько мгновений собравшиеся эльфы разошлись по лесам и палаткам над головой. Настороженность исчезла. - Я слышу в твоих словах, что ты действительно проделал долгий путь, и вижу по твоей осанке, что это было нелегкое путешествие, - сказала Энелие. - Пойдем, и ты расскажешь о своих поисках. Она повела Гарри и свою маленькую свиту через осенний лес. Листья на земле вздыхали, когда она проходила мимо, а ветви над головой опускались, когда она проходила мимо. Вскоре они вышли к небольшому ручью, журчавшему между деревьями. У ручья лежал камень с плоской верхушкой, отполированный до Мраморного блеска временем. Два маленьких камня стояли рядом с ним, и Энелие уселась на один. - Мои спутники оставят нас наедине, - сказала она, когда Гарри взглянул на эльфийских горничных, которые последовали за ними. - Не стоит беспокоиться из-за них. - Говорят, ты пришел к нам в поисках Курумира, того, кого называешь белым волшебником, - сказала она, когда Гарри присоединился к ней за низким грубым столом. Это казалось странным сочетанием, потому что она была более царственной, чем кто-либо из знакомых Гарри. Одна из эльфийских служанок вернулась к ним, неся с собой небольшой набор неузнаваемых продуктов, которые она положила на камень между Гарри и Энелие. - Я заблудился, Миледи, и не знаю, как вернуться домой. Я надеюсь, что он укажет мне путь. Её глаза, казалось, смотрели сквозь него, и на мгновение показалось, что она не слушает, но затем она заговорила: - И всё же знай, что никто не может по-настоящему вернуться в покинутый дом. Эльфы, Аварти из Ривенделла больше всех, знают правду об этом. Даже если тело будет возвращено, дух никогда не сможет последовать за ним. - Я знаю, что это, то, что я пережил и увидел, изменило меня, - сказал Гарри, он должен был принять эту суровую правду, по крайней мере. - Но что ещё я могу сделать? Здесь для меня нет ничего, кроме боли и долгой памяти о ней. - И она не покинет тебя, - сказала Энелие с печалью в её мелодичном голосе. - И все же я вижу по твоим глазам, что это был не твой выбор. Я не могу предложить тебе слова, которые ты хотел бы услышать, но, возможно, Курумир или Моринехтар окажут тебе большую помощь. Но послушай меня, Гарри Умаре, они отошлют тебя подальше от дома, потому что никакая дорога не приведет тебя в прошлое. Она наклонилась и предложила Гарри необычную пикантную еду, похожую на торт. -Это не те слова, которые ты хотел бы услышать, - сказала она, когда Гарри молча взял еду. - Я не хочу, чтобы ты уходил отсюда, потому что в твоем сердце есть ложная надежда. Волшебники и их скрытые хозяева, которые когда-то ходили по этим землям, окутанным тенью и недоверием, наполнят тебя надеждой защититься от тьмы. Гарри откусил кусочек от еды, которую она предложила ему, несмотря на цинизм ее слов, это смягчило удар. В нем было мало тепла и полноты, которые давали ему эльфы Ривенделла, но оно помогало утолить голод. - Я не готов сдаваться, - твердо сказал он, и его решимость возродилась, когда он прогнал голод. - Где мне найти Курумира? Прекрасная эльфийская леди перед ним печально улыбнулась. - У людей всегда было так, - сказала она, изящно покачав головой. - Вечно суетятся дни напролет, никогда не наслаждаются тем коротким временем, что у них есть. Но я помогу тебе, потому что мое сердце чувствует в тебе нечто большее, чем может воспринять мой разум. - Курумир живёт на севере, это где-то неделю пути. Тебе будет нелегко найти его одному, юный Умари, потому что сейчас он живет в глубоких залах гномов. -Я зашел слишком далеко, - твердо сказал Гарри, отвергая ее предложение. - Как ты сказала, я не могу повернуть назад, и поэтому мой единственный путь вперед. Несколько секунд она молчала, и Гарри испугался, что он оскорбил ее, но в конце концов она улыбнулась ему. Простой жест, ошеломляющий своей красотой. - Тогда я дам тебе последний совет, если ты захочешь его услышать. Хотя, казалось, она не обиделась на его слова, Гарри не хотел испытывать ее терпение и сразу согласился выслушать ее. Она медленно встала, одним плавным движением, похожим на движения балерины. - Подожди среди моих людей два дня и две ночи, и у тебя будет компания на пути к Курумиру. Два путешественника, похожие по своей природе на того, кого ты ищешь, прибудут сюда в тот же день, а затем продолжат путь. Моринехтар похож на Курумира во многих отношениях, опрометчив и мало ценит обычаи нашего народа, но у Роместамоа могут быть мудрые слова, которые ты захочешь услышать. - Подожди, ты хочешь сказать, что они тоже волшебники? Она посмотрела на него и на мгновение задумалась. -Так они утверждают, - сказала она наконец. - Но я уже встречала таких, как они, и не нахожу много правды в их словах, хотя им нравится, как они звучат. Они не слуги врага, это точно. Но время для такого вопроса будет позже. Ты устал и голоден. Я оставлю тебя, чтобы ты мог прервать свой пост, подальше от моих роковых слов. ************************************* Два дня не так уж много по сравнению с неделями, проведенными с Ретлапой, или годом, проведенным в подземельях Карн-Дума, и все же Гарри каждую минуту с нетерпением ждал конца своего ожидания. Он был так близок к ответам, которые так долго искал. Волшебники, в Кельфумар, эльфийское поселение, которое было центром всех странствующих групп, постоянно перемещавшихся туда-сюда через Дикий Холт, или Кованан, как его называли эльфы. Получив благословение Энелие, он был с распростертыми объятиями принят лесными эльфами. Они даже соорудили одну из своих невозможных прозрачных палаток достаточно близко к земле, чтобы он мог входить и выходить без посторонней помощи. Когда он напомнил им, что пробудет среди них всего две ночи, они легко отмахнулись от его беспокойства. И все же он снова обнаружил, что совершенство эльфов напоминает ему о его собственной слабости и немощи. Среди Ратлапа, стойкого народа, закаленного холодом, ветром и дождем Великих равнин, он чувствовал себя почти ничем не примечательным. Рядом со старой Удой его сломанные зубы не заслуживали внимания, и по сравнению с Вамбальдом даже исчезающие шрамы Гарри не казались такими ужасными, как в начале. Но теперь он снова сравнивал себя с эльфами. Эльфы с безупречным лицом и невероятной грацией, в то время как его покрытое шрамами тело неуклюже перемещалось с места на место. Эльфы были столь идеальны внешне, в то время как Гарри едва мог видеть собственное отражение. Однако, в отличие от Девен, боль теперь была более отдаленной. Гнев и разочарование не пришли, вместо этого появилась решимость. Он восстановит себя, тело и разум, и ему не будет стыдно. Их гостеприимство в первую же ночь заставило эти мрачные мысли уйти еще дальше. В первую ночь они пировали хлебом, мясом и вином. Эльфийские горничные играли на множестве струнных инструментов, и сопровождая друг друга, эльфы пели песню печали или триумфа, счастья или сожаления, и с каждой песней Гарри не мог не растрогаться, хотя и не знал слов, которые они говорили. Когда вечер сменился ночью и бесконечное звездное поле осветило их, одна эльфийская девушка выступила вперед и, одна и без аккомпанемента, запела. Один из эльфов, тот, что заговорил с ним в первую ночь, по имени Хедуник, попытался перевести. Его глаза были печальны, когда он рассказывал историю, о которой она пела, историю, которая тронула многих эльфов до слез. - Это история о пробуждении нашего рода на берегах Великих Вод, которые когда-то омывали основание Кованана. Сначала она была яркой и полной чудес, радости рождения и открытий, когда звезды ярко сияли над головой в дни, предшествовавшие приходу света с Запада и задолго до восхода солнца. - Там было три эльфийских рода, и наш самый большой. Но тени росли в лесу, в котором проснулись наши мать и отец, и вскоре эти тени исчезли в холоде и темноте, и больше их никто не видел. В те дни, в первые дни нашей расы, каждая жена была одарена мужем, а каждый муж женой, компаньонкой, способной видеть все повороты звезд. И все же тени разорвали многие из этих уз. Музыка стала печальной, но в то же время сильной и решительной. - Имин из Миньяра погиб первым, а Татия из Татьяры, но наши родичи, Нельяры в древние времена, жили среди деревьев, и тени не могли добраться до нас в наших домах, залитых звездным светом. И вот явился Ороме на своем огромном коне, и лицо его озарилось светом, и от одного его присутствия тени дрогнули и обратились в бегство. Когда он пришел, земля задрожала и заплакала. Воды Куивенен были осушены и горы были выкорчеваны. Затем он попросил родичей покинуть свои дома, так как, по его словам, тьма проникла на восток и никогда не сможет полностью исчезнуть. Но память о водах была еще молода среди нашего народа, и многие не хотели уходить. И Миньяре и Татьяре почти все решили последовать за ними в светлую землю, которая, как они говорили, находится за дальним морем. Даже Неляры были разделены пополам. Эльве, сын Энеля и Энелии, величайший из наших сородичей всех времен, отправились с ними в великое путешествие на Запад и были навсегда потеряны для нас за непостижимым морем. Дни тогда были наполнены страхом и потерей, ибо тьма вернулась, как и предсказывал Ороме наша численность уменьшилась, и жизнь наполнилась борьбой и болью. Энель, вождь нашего народа, был убит в битве с рогатым зверем из огня и гнева. Он затих, когда песня эльфийской девушки превратилась в медленный и скорбный плач. - Она поет сейчас о долгих, угасающих годах, предшествующих восходу солнца и приходу человека, я не знаю слов на твоем языке, чтобы выразить всю глубину скорби, которую ты испытываешь по моему народу. Может быть, их и нет, потому что ваша жизнь слишком коротка, чтобы знать о них. Поэтому Гарри больше не задавал вопросов, а просто слушал эмоции, стоящие за словами, эмоции настолько прозрачные, что слова были не нужны. Тоска и долгое отчаяние в течение долгой и мучительной ночи. Песня, казалось, не имела конца и постоянно находила новые впадины депрессии, в которые можно было погрузиться. И это было к лучшему, потому что позже он узнал, что эта песня была не чем иным, как историей их народа, и была так переплетена с трагедией и печалью, что ни один эльф не мог слушать ее без слез. На следующее утро Гарри проснулся в предрассветных сумерках, и его навестила одна из эльфийских девушек, сопровождавших Энелие. - Винран, - сказала она на своем языке. Имя, которым некоторые эльфы называли Гарри. На языке Квенди это означало "Юный Странник". - Аминилия передает, что твои спутники прибудут через несколько часов. Ты должен подготовиться к отъезду до того, как Солнце достигнет Зенита, потому что они не останутся здесь, так как их новости будут срочными, как это всегда бывает в последние годы. Так и вышло, что через час с лишним Гарри встретил волшебника, точнее, двух. И тот и другой были именно такими, каким он представлял себе и на что надеялся во сне в последние две ночи. Остроконечные шляпы, длинные ярко-синие мантии. Палочек не было, но длинный посох, как оружие, держал в руках тот, кто знал, как им пользоваться. Один из них был бородатый, и в его глазах светились веселые огоньки, которые Гарри когда-то видел на лице Альбуса Дамблдора. У другого не было бороды, но держался он с такой силой и уверенностью, что внушал доверие всем, кто его встречал. Прошло больше года, и Гарри снова ощутил прилив надежды. Теперь дорога домой не казалась такой далекой.