The Shadow of Angmar

Самый большой зал Геонгбурга звенел от смеха и веселья. Посреди комнаты горел большой очаг, теплый свет которого не позволял холоду ночи проникнуть в комнату. Холодный зимний дождь начал падать на равнины, огромные потоки воды, гонимые сильным северным ветром. Однако в Гутеле Геонгбурга было тепло и сухо, и ни шепота ветра не было слышно за шумом веселья. Вдоль стен стояло множество больших столов, и каждый был так набит мужчинами и женщинами, что едва хватало места, чтобы дотянуться до еды. Однако это не мешало им веселиться, и часто их голоса поднимались в песнях, когда рассказывали какую-нибудь эпическую историю их народа. Товарищи Гарри присоединились к нему с удовольствием, свойственным только гномам. Их глубокий смех часто разносился по комнате, как воспоминание о громе, который обрушился на неподвижные горы на западном горизонте. Они меньше, чем Гарри, понимали слова Эотеод, но узнавали в них великие истории и слушали их с неистовым восторгом. Они тоже рассказывали свои истории. Неподалеку от Гарри, у очага, вокруг Флови и Фрора собралось несколько человек, ибо Флови хвастался богатством и великой доблестью своего народа. О великих битвах на потерянных полях и под небом, которое давно ушло на Запад. - Драконы! - сказал Флови, с широко раскрытыми глазами и широко разведёнными рукаи. - Они напали на собравшиеся армии. Огромные звери с крыльями и когтями разрывали плоть, сталь и камень с такой легкостью, с какой я могу рассечь сам воздух. Армии Белерианда дрогнули, потому что их оружие не могло пробить шкуру зверей, и даже величайшие из гномов не могли отразить их удары. Страх охватил их, когда бесчисленные тени заполнили небо и страшная сила Балрогов надавила на их фаланги. Они рубили обнаженный камень мечами и копьями, ибо были беспомощны перед могучими врагами. Эльфы бежали, их слабые желудки скрутило от потери стольких сородичей, а страх перед Драконьим Родом лишил их рассудка. Они бежали в узкий проход, их гнали и держали у каменных стен, их смерть, несомненно, настигнет их в шквале когтей и пламени. Люди стояли, хотя их жалкая сталь была немногим лучше самой мягкой ткани на фоне стальной чешуи и раздирающих когтей. Большинство мужчин, находившихся поблизости, притихли, чтобы лучше слышать рассказ Флови, и Гарри тоже был очарован. Он редко слышал, чтобы гном говорил так долго и с таким изяществом. Гарри подошел ближе, чтобы присоединиться к толпе вокруг гнома, и взглянул на Фрора, рядом с которым стоял. Принц улыбнулся сквозь бороду. - Я знаю, о чем ты думаешь, - сказал гном своим низким рокочущим голосом. - Но не суди Флови поспешно. Не зря я ценю его компанию. - Очевидно, - Гарри пробормотал, пока продолжал слушать рассказ. - Его всегда тянуло к старым историям, к рассказам о битвах и доблести, давно забытых большинством людей, - сказал Фрор, рассеянно отхлебывая из грубой кружки. - Мало кто старше или доблестнее тех, кто рассказывал о битвах с Балкуном, которого эльфы называют Морготом, в первую эпоху. - Но тут вперед выступил Азагал, - говорил Флои, - Король гномов Белегоста, и предстал перед первым из драконьего рода, Глаурунгом Золотым, с оружием в руках, и объявил, что никто из его выводка не войдет в ущелье, куда убежали эльфы. Топоры рассекали чешую, и даже шкура Глаурунга не могла отвратить ярость гномов. Зверь завыл и зарычал, когда его черная кровь пролилась на землю, смешавшись со слезами эльфов, и в ярости бросился на Азагала. - Огромные когти разорвали его доспехи, словно это было мягкое одеяло новорожденного ребенка, и он был брошен на землю под отцом драконов. Глаурунг перешагнул через изломанное тело, намереваясь преследовать эльфов, ускользнувших от него. Но Азагал ещё не погиб. Он держал в руках кинжал, такую маленькую вещицу, крошечный осколок перед мощью и размерами Глаурунга. Из последних сил он вонзил клинок, безымянный и выкованный никем из известных кузнецов, в грудь зверя. - Раненый Глаурунг взвыл от боли, и все, кто слышал его, оглохли. Он упал на землю и корчился на камне, сокрушая последние вздохи Азагала Белегоста, величайшего из воинов гномов древности. Флови погрузился в молчание, и в зале воцарилась тишина, пока не вернулся гул голосов. Гарри повернулся к Фрору. - Всё и правда так было ?- спросил он. Фрор кивнул. - Ну да. Из всех воинов моего народа Азагал самый легендарный. Это история, рассказывается всем молодым гномам. Прежде чем Гарри успел продолжить эту нить, один из людей Эотеод возвысил голос и начал рассказывать свою собственную историю. Гарри слушал его рассказ, не вполне понимая. Нап нихтскуа, нортан снивде, хрим хрусан бонд, хаелг феол на эортан, корна калдаст. Не канд хеапран хуге не то хринхеге не к жуна вин не то ворулде хухт не умбе овигхт еллес нефне умб хам арасиан ак a хафатх лонгунге, Эрдстапа на видан феоре. Гарри нахмурился, услышав имя, которое ему дали, и посмотрел на Аудофледу, которая подошла и встала рядом, когда рассказ начался. - Аудовальд часто говорил о тебе, - сказала она, прежде чем он успел задать свой вопрос, и достаточно тихо, чтобы ее голос не мог быть услышан кем-либо еще, все слушали, как мужчина продолжал читать. - Он написал историю о тебе, Страннике, он назвал ее Эрдстапа, на нашем языке. Калде гетхрунгер ваерон хис фет, форсте генбуден калдум кломум, Таер Тха кеарке сеофедун шля умб хеортан хунгор иннан предкр эотвергерс мод. -Это он её читает?- Спросил Гарри, глядя через переполненный зал и на молодого человека, который продолжал говорить медленно и размеренно. Он мало что мог разглядеть в нем, что когда-то было в Храбром ребенке, которого он встретил много лет назад. Аудофледа с грустью покачала головой. - Одовальд был с несколькими всадниками, которые отправились в предгорья к западу отсюда в поисках орков или троллей, которые жгли дома нашего народа. Это было почти два месяца назад, и с тех пор о них ничего не слышно. - Мне, мне жаль это слышать, - сказал Гарри, полностью игнорируя рассказ, и повернулся, чтобы как следует рассмотреть Аудофледу. - Он был сильным и храбрым мальчиком. Я потерял свою семью, и точно знаю, какую боль ты должна чувствовать. - Он был мужчиной, - тихо сказала она. - Я больше не могла быть ему матерью. Если он встретил свою судьбу в этих проклятых горах, то я надеюсь только, что это было достойно песни, даже если никто не знает, как её написать. В этот момент стихотворение подошло к концу, и Гарри уловил только последние слова. Ин тха эскан Еадигинесс таэр это лиф Гелонг. Однако у него не было времени думать о них, потому что почти сразу же он увидел перед собой Флови с широкой ухмылкой под густой бородой. - А теперь очередь волшебника!- крикнул он. Ответ последовал незамедлительно и с энтузиазмом. - Сага! раздался крик, эхом разнесшийся по залу, и вскоре к нему присоединился стук кружек по длинным деревянным столам. Гарри, прищурившись, посмотрел на молодого гнома и попытался успокоиться. - У меня нет истории которая похожа на твой эпос Флови. Лишь истории из мира, столь далекого от этого, что между ними словно стена чистой ночи. Тем не менее пение становилось все громче, и было ясно, что людей это не остановит. Через несколько секунд Гарри поднял руки, сдаваясь, и наступила напряженная тишина, словно по команде. - Я мог бы рассказать вам одну историю, - медленно произнес он. Большинство мужчин и женщин в зале понимали лишь несколько его слов, но те, кто мог, передавали их шепотом своим друзьям. - В моем рассказе нет великого дракона, - сказал он, взглянув на Флови. - Здесь нет ни искусности, ни мастерства ваших собственных саг. Но это история, и причем старая. Он прошел несколько шагов, необходимых для того, чтобы добраться до огромного очага, который занимал большую часть зала, все еще окруженный мясом и другими продуктами, готовыми к употреблению. На мгновение он замолчал, обдумывая, как лучше рассказать свою историю. Как только среди слушателей начали раздаваться шепоты, он начал свой рассказ. - Когда-то жили три брата, - начал он, и его голос заполнил напряженную тишину, - которые вместе шли по темной дороге ночью. Вскоре они подошли к реке, огромному бурлящему потоку, который унес бы любого человека, попытайся он переплыть его или перейти вброд. Но это были не просто люди, три брата были волшебниками, и они могли подчинять магию своей воле. Они вытащили свои жезлы, и через несколько мгновений на бушующей реке вырос мост, и, довольные своим созданием, братья начали свой переход. Но на полпути их остановила темная фигура в чёрном плаще, преградившая им путь. В камине мерцал огонь, и по комнате скользили тени. - Это была сама Смерть и она заговорила с тремя братьями. Она поздравила их с мастерством и способностью соткать мир вокруг себя с помощью магии. Она сказала, что каждый из них заслужил этим умением награду, подарок самой Смерти. - Первый, и самый старший брат искал счастья и мести за прошлые обиды, - сказал Гарри. Он замолчал на мгновение и оглядел комнату, чтобы убедиться, что все присутствующие прислушиваются к его словам. Даже те, кто переводил замолчали. Даже вечный болтун Флови молчал. - Хотя он был старшим, - продолжал Гарри, - он был таким только по крови, а не по духу. Поэтому он попросил оружие, более мощное, чем любое из существующих, которое докажет его ценность и силу его братьям. Смерть молча принял это требование и, взяв ветку с одного из бузинных деревьев на берегу реки, сделал из нее волшебный посох. Закончив, он передал посох старшему брату. Гарри помолчал, и все, что он услышал, - это свист ветра в соломенной крыше. Потом продолжил: - Средний брат был горд, но ему тоже было больно. Ведь когда-то у него была женщина, которая была его миром. Она умерла годы назад. И с ее уходом его мир стал серым и холодным, как прикосновение самой смерти. Там, где раньше он видел красоту, теперь он видел только сожаление и потерю. Поэтому он попросил дать ему силу вернуть мертвых из холодных лап смерти. И снова смерть удовлетворила просьбу. Он низко наклонился и взял с берега реки камень. Он отдал его брату и сказал, что он способен вернуть даже мертвых. Еще одна пауза повисла в зале, и в середине комнаты потрескивал огонь, выплевывая в воздух несколько пылающих пылинок, которые висели среди стропил, как звезды среди ветвей Дикого болота. - И очередь дошла до третьего брата, самого младшего. Смерть повернулась к нему и спросил, что он возьмет в качестве приза. Брат был уравновешен и скромен, он не жаждал ни славы, ни власти, чтобы плюнуть в глаза смерти. Вместо этого он попросил что-то, что спрячет его от Смерти. Что-то, что позволило бы ему уйти из этого места, уверило его в том, что Смерть не может последовать за ним. Смерть сделал паузу, но затем, в конце концов, снял свой плащ и протянул его младшему брату. Гарри снова замолчал и сделал глоток из стакана, который ему поставил один из мужчин. Тогда Смерть отступил в сторону и пропустил братьев, ибо им не суждено было встретить там свою судьбу. Вскоре они дошли до развилки, и их пути разошлись. Первый брат продолжал свой путь, пока не пришел в деревню старого врага. Там он вызвал его на дуэль и с посохом смерти в качестве оружия победил с легкостью. В ту ночь он пошел в гостиницу и там громко хвастался своей силой и доблестью, что посох, который он нес, делал его непобедимым. В глазах Флови вспыхнул интерес, отразившийся в глазах всех мужчин в комнате. Они, конечно, хорошо понимали, какую силу может дать такое оружие. Но в ту ночь, когда он спал после меда и вина, другой волшебник прокрался в его комнату и украл его посох. А потом, он просто перерезал горло первому брату. Итак, первый брат умер тихой смертью, лишенный чести. По слушателям пробежала рябь, Гарри поднял глаза и увидел, что Флови что-то бормочет Ториру, и в его глазах ясно читалось неодобрение трусливого поступка вора. Торир не ответил, но продолжал терпеливо смотреть на Гарри. - Средний брат прошёл дальше, до самого дома. Там он взял дар смерти и воззвал к духу своей возлюбленной. Он почувствовал такой восторг, когда она появилась во всей красе словно живая, и он немедленно попытался обнять ее. Но не смог, потому что она была тусклым воспоминанием о девушке, которую он знал, и его жизнь отделяла его от нее. Для неё не было радости жизни и любви, она была печальна и холодна, как огонь в бледном зеркале. Много лет средний брат томился в своем доме, цепляясь за память о девушке, которую знал. Но его безграничная потребность в ней причиняла ей только боль, потому что она не должна была оставаться в мире смертных. В конце концов, в депрессии и горе, средний брат покончил с собой, чтобы присоединиться к ней в вечности и объятиях смерти. Голос Гарри на мгновение дрогнул, во рту пересохло. Однако он не стал пить, так как рассказ его подходил к концу. Он продолжал: - А вот последнего брата, смерть не смогла найти. Плащ смерти сделал, как он просил, и блуждающий взгляд смерти не мог найти его, как бы он ни искал. Он жил в мире, не тревожась ни о войнах, ни о страшных судьбах, ибо вдали от смерти его жизнь принадлежала только ему. И вот однажды, когда он состарился, и уже успел воспитать детей, и видел, как его дети воспитывают своих детей, он снял свой плащ. И когда Смерть наконец пришла за ним, он передал плащ сыну и приветствовал Смерть как старого друга. Они шли рука об руку на равных, и так третий брат начал своё следующее большое приключение, за завесой смерти. Наконец Гарри замолчал и закашлялся, прежде чем сделать глоток эля. Пока он это делал, в комнату вернулись невнятные разговоры, за которыми вскоре последовало осторожное продвижение буйных толп, заполнивших зал еще до начала рассказа. - Это была хорошая история, - сказал Торир чуть позже. - Хотя, я думаю, для большинства здесь было мало света доблести и славы. Гарри пожал плечами. - Это была не героическая история, - признался он. - Я всегда считал, что это предупреждение. Может быть, урок? У его гнома вырвался стон. - Возможно. А может, это детская сказка. - Иногда мне кажется, что ты слишком хорошо меня знаешь, - сказал Гарри, улыбаясь и хлопая Торира по спине. - Детская сказка-это именно то, чем эта история является, даже если бы я попытался изменить ее. - У меня тоже есть несколько интересных историй. ************************************** - Да будет известно, Гарри Эрдстапа, что мы с моей матерью возобновляем обет моей матери. Ты всегда будешь желанным гостем в залах Эотеода, пока кровь моей матери течет в нашем народе. На следующее же утро Гарри и его спутникам пора было возвращаться на тропу. Одной ночи в тепле залов "Эотеода" недостаточно для Гарри, но на карту поставлено нечто более важное, чем просто комфорт. Многие мужчины и женщины из "Эотеода" пришли проводить их, потому что они, без сомнения, все еще были странными диковинками с таинственного Востока. Аудофледа стояла перед товарищами, рядом с ней стоял Фрумгар, а на руках у неё был маленький сын Фрам. Гномы так же стремились уйти, как и сам Гарри, и поэтому ему пришлось попрощаться с ними. - Вы оказали мне и моим спутникам большую любезность, пригласив нас на пир, пусть даже всего на одну ночь. - Гарри поклонился и жестом указал в сторону Торира, Фрора и Флови. - Мы все благодарны. Я думаю, что долг был уплачен. Аудофледа решительно покачала головой. - Нет, это не так. Ты не нашей крови, но ты спас нас, когда мы нуждались в этом больше всего. Только подобное может стереть подобное. До тех пор, пока я или мои дети не смогут помочь тебе так, как ты помог мне и моим детям, долг остается в силе, и не может быть никакого снижения стоимости дара, который ты нам дал. Печальная улыбка появилась на лице Гарри, когда он принял ее слова. - Тогда мудрый человек должен смириться с поражением. Возможно, когда—нибудь вы или ваши дети,—он кивнул на спящего Фрама, которого Аудофледа держала на руках, - сможете вернуть долг. Простите, если я не жду этого с нетерпением. Леди Эотэд хмыкнула на это, и ее муж наклонился, чтобы что-то шептать ей на ухо. Мгновение спустя он тоже разразился громким лающим смехом. - Сыновья будут сильными. Не бойся, - сказал он с широкой улыбкой, рассекающей его покрытое шрамами лицо. -Тогда я не буду бояться, - сказал Гарри, почтительно склонив голову. - Но теперь я вижу, что моим спутникам не терпится уйти. - Тогда иди, Эрдстапа, - сказал Аудофледа. - Пусть споют еще песни о твоем уходе. Гарри повернулся и, не оглядываясь, зашагал туда, где собрались его товарищи. При его появлении они тоже повернулись, и все четверо снова зашагали прочь. - Люди любят прощаться, - сказал Торир, когда между ними образовалось некоторое расстояние. - Мы думали, что ты пробудешь там до полудня. - Не думаю, что гном может вынести такое суждение. Гарри покачал головой и улыбнулся другу. - Особенно тот, кто предпочел бы последовать за человеком через равнины Руна, даже когда приближается зима, чем попрощаться. - Равнины зимой не страшны, - сказал Торир. - Меня беспокоит то, что встретит нас в темноте под Зиракзигилем. - Гном, боящийся темноты?- спросил Гарри, прищурившись. Затем Фрор вступил в разговор. - Тебе лучше прислушаться к его словам. Если такая тьма и пугает гномов, то только потому, что мы знаем, что она может скрывать от нас. - Я не видел ничего подобного ни в Железных Холмах, ни в Манаруле, ни в одном из небольших городков в восточных горах. - Даже Железные Холмы всего лишь лачуга по сравнению с первым и величайшим городом гномов, - сказал Фрор, глядя вдаль. - Его залы простираются на многие Лиги, скрытые туманными горами. Шахты уходили глубоко, в самые корни мира. Там мы нашли нечто большее, чем богатство, которое мы искали. Есть... Пещеры, в глубокой тьме под горой, и они вырублены не гномами. - Значит, орками? Фрор покачал головой. - Их не резали ни гоблины, ни какое-либо другое живое существо. Вещи грызут корни мира, Гарри. Безымянные вещи, о которых мы, гномы, говорим только при свете дня. Мой дед слышал их, и рассказал когда шел по бесконечной лестнице. - Твой дедушка, - сказал Гарри, нахмурив брови, напомнив себе об отношении Фрора к роду королей. - Король Дарин? -Когда коронуют короля народа Дурина, они идут по бесконечной лестнице, от самого низа до самого верха, - сказал Флови, когда Фрор не ответил. - Они, должно быть, путешествуют по самым глубоким ямам гномов, вырытым нашими предками давным-давно. От камня до неба они должны подняться на самую вершину башни Дарина, на самую высокую вершину Зиракзигиля. - Они - Он однажды сказал мне, - начал Фрор, казалось бы, не опасаясь, что он прервал слова Флови. - Жевание, грызение безымянных вещей можно услышать в самых глубоких пещерах. Некоторые говорят, что это души мертвых гномов, которые роют землю в поисках солнца, которое когда-то согревало их спины. Другие - что они просто звери, и что это наш страх придает им их ужасную форму во тьме. - И с одной из этих тварей, мы стремимся сразится, - крякнул Трорир. Флови сразу заговорил: - Нет. Проклятие Дарина не из таких. Это зверь огня и ужасного, яростного света. Глубинные существа боятся света, потому что он сжигает их, как огонь. Они не могли вынести его огня, как и мы, гномы. Проклятие Дурина это нечто совершенно иное, хотя я никогда не видел его, только слышал, как описывали его гнев. - Флови говорит правду, - сказал Фрор, его голос вернулся к более нормальному тону. - Это не одна из тех непостижимых вещей, и это хорошо для нас, потому что невозможно бороться с темнотой ночи без звезд. Гарри понял, что ему еще так много предстоит узнать. Казалось, с каждым годом, с каждым путешествием он узнавал что-то новое в своем новом мире. И все же, даже спустя почти десять лет, он не мог не попытаться соединить незнакомое со знакомым. Может быть, привидения? Полтергейст? Или что-то более опасное. - Проклятие Дарина, по крайней мере, звучало знакомо. Когда-то его учили о чилийском магическом звере по имени "Черуфе", большом существе, состоящем из живой магмы и обладающим властью над огнем. Может быть, гномы залезли так глубоко, что нашли давно потухший вулкан, и разбудили что-то похожее? Они были опасны, но если бы их можно было разлучить с магмой, они бы быстро затвердели. Что еще более важно, их глаза, которые, как говорили, горели холодным светом даже после смерти существа, иногда использовались в ядрах палочек. Это была слабая надежда, но это было лучшее, что у него было. Безымянные существа были чем-то совершенно иным. Из своего мира он не знал ничего похожего, но его мало утешало то, что они не могли быть такими же плохими, как дементоры, а даже если бы и были, он не собирался копать так глубоко под горой в их поисках. Поэтому они продолжили путь на юг, держась ближе к реке. Кое-где существовали поселения, созданные людьми. Одни приветствовали странных путешественников, другие прогоняли их. Никто не напал на них, и все были благодарны за это. Со временем они вышли на дорогу, которую, по словам Фрора, давным-давно проложили эльфы, чтобы путешествовать между лесным Королевством в Великом лесу к востоку от них и эльфами, жившими к западу от Туманных гор. Гарри стоял на дороге и смотрел на запад, на дом первого человека, которого он стал называть другом с тех пор, как появился в этом мире. Он потрогал рукоять эльфийского кинжала, который носил на поясе. Тогда было так легко уйти в бесплодные поиски пути домой на Восток. Если бы он знал тогда то, что знает теперь, возможно, он последовал бы её совету и обратился бы за советом к ее господину, хотя и забыл его имя. - Она наверно думает, что ты умер, - сказал Торир, казалось, читая мысли Гарри. - В жизни эльфов люди и гномы всего лишь миг. -О ком вы говорите?- спросил Флови, когда Гарри наконец оторвался от западного горизонта и продолжил свой путь на юг, гномы шли рядом. -Однажды я встретил эльфийку из Ривенделла, - сказал Гарри. Он не чувствовал необходимости рассказывать им о своем пребывании в Ангмаре. - Ее звали Девен. Она дала мне этот кинжал. - Он привычным движением выхватил кинжал из ножен. - Я так и знал , - сказал Фрор. - Он не был похож на гномий или человеческий. - Она сказала, что его сделал мастер-кузнец из Ривенделла, - сказал Гарри, глядя, как свет струится по Серебряному лезвию. Он сунул его обратно в ножны и улыбнулся, вспомнив о своем друге. - Она не слишком любила гномов. Все гномы цинично усмехнулись. - Это не удивляет, - сказал Фрор. - Между ее родом и нашим давно есть конфликты. С тех пор, как один из их королей украл Казад Ай-Хагсмесем. Это было не так, как рассказывала Девен, и часть Гарри хотела услышать эту историю от того, кто не был ослеплен несправедливостью, совершенной против них. Однако он знал, что в разговоре с товарищами мало что выиграет. Флови, по крайней мере, будет защищать свой народ до победного конца. Прошло две недели пути, и наконец спутники приблизились к Казад-Думу. Они без труда миновали реку Гладден, хотя Флови сильно подозревал, что за ними следят люди, спрятавшиеся в камышах Гладден-Филдс. Однако ни Гарри, ни два других гнома ничего не видели, и даже когда Флови попытался выманить наблюдателей угрозами насилия, не было никаких признаков жизни. Наконец они добрались до подножия холмов у восточных ворот Казад-Дума. Под ними, к западу, раскинулся огромный лес, который, казалось, горел оранжевым и золотым, когда осенний холод падал на деревья. - Эльфы называют это лес Лориэном, - сказал Фрор, - У нас с ними были редкие контакты. - Их король Амрот не любит наш народ. - Это немного напоминает мне Вильдгольт, - сказал Гарри больше Ториру, чем двум другим, которые никогда не видели этого леса осенью. Он повернулся к Фрору. - Они не помогли вам, когда напало проклятие Дарина? - Ха! - Флови издевался. - Они не помогут нам, даже если их драгоценные деревья будут гореть, а на них нападет проклятие Дарина. Они бы сбежали, как всегда. - Говорят, многие из них бежали на юг, - сказал Фрор. -В свои гавани в Эдхеллонде или Митлонде. Я слышал, что даже их король бежал из-за тьмы Мории. - Если зверь так ужасен, как ты говоришь, то я не стану их винить. Даже ваши люди были вынуждены бежать, не так ли?- спросил Гарри. - Мы по крайней мере боролись , - сказал Флови. - Мы сражались за наши дома и за богатство нашего народа. Эльфы всегда бежали перед лицом вызова, где гномы как камень, эльфы как ветер, всегда готовые двигаться дальше, если на них обрушится беда. Гарри снова почувствовал, что лучше оставить эту тему. Он видел Девен в действии, и хотя не сомневался, что она искусный воин и способна справиться с большинством врагов, в магической битве она долго не продержалась бы. Энелиэ обладала природной силой. Он все еще помнил ее потустороннее присутствие. Но даже она не смогла бы помочь против магического врага. Она была похожа на старуху в молодом теле. Уда имела мудрость, и даже какую-то силу, но она была бойцом. По правде говоря, он и сам не был уверен, что достаточно силен в бою без настоящей палочки. Но у него была надежда. Этого должно быть достаточно. ********************************** - Нет огня - сказал Торир в тот вечер, когда они расположились в Димрилл Дэйл, и на берегу Миррормере у огромных ворот в Казад-Дум. - Когда гномы покинули эти земли, и эльфы тоже покинули их, я не удивлюсь, если гоблины поселятся в верхних залах. Будет лучше, если они не заметят нашего приближения. - С ними будут проблемы?- Спросил Гарри, вглядываясь в бледные очертания Зиракзигиля в лунном свете. Казалось, звезды сверкали среди камней, драгоценных камней и драгоценных металлов, которые ручейками бежали сквозь камень горы. Он редко сражался с гоблинами, потому что они были редкостью в красных горах, но он помнил некоторых из них со времен своего пребывания в Карн-Думе, и он хорошо помнил опустошение, которое они оставили в землях на Севере после падения Ангмара. - Их так мало на юге, - сказал Фрор. - И я не думаю, что Проклятие Дарина легко их пропустит. - Хотя Торир прав. Даже если их всего несколько, они легко могут заблокировать нам ворота, если мы предупредим о нашем приходе. - Разве ворота не будут закрыты? - Так и будет. Мы закрыли их, - сказал Фрор. - Но ворота не удержат детей Дарина от его владений. Они будут открыты для нас. - Опасность в том, - сказала Флови, - что гоблины могут укрепить вход лучниками или копейщиками. Даже один опытный воин может удержать эти ворота против целой армии. Может, гоблины и не искусны, но если они там, то их будет больше, чем нас. - Есть другие пути?- спросил Гарри. - Есть ли другой путь в город? - Вот двери Дурина, есть Западные ворота, и они хорошо скрыты от любопытных глаз, - сказал Фрор. - Но это по другую сторону гор, а перевал Редхорн жестокая штука даже в теплое лето. Я бы не рискнул так поздно в этом году. Других ворот нет. - Тогда мы отправимся к воротам завтра утром, до восхода солнца. - Гарри оглядел своих спутников, и они без возражений согласились с его планом. Флови, особенно, казалось, не терпелось вернуться к себе домой. - Должен вам сказать, - сказал наконец Гарри, поднимая лежащий рядом посох и проводя руками по гладкому камню, - что я не знаю, что мы найдем под этой горой. Я не знаю, стоит ли нам выбирать битву, в которой мы не можем надеяться победить, но я думаю, что это битва, которую мы должны выиграть, и поэтому мы будем сражаться в любом случае. - Я с тобой, Гарри, - сказал Торир. Больше он ничего не сказал, А Гарри знал его достаточно давно, чтобы больше ничего не говорить. - Ты волшебник, - сказал Флови, казалось не обращая внимания на неуверенного в себе Гарри. - Мы все слышали рассказы о твоей силе или твоих братьев. Я не боюсь глубин. Фрор был более наблюдателен и, поймав взгляд Гарри, просто кивнул. Для Гарри сообщение было ясным. Он тоже был с ним. - Тогда вам всем надо поспать, - сказал Гарри. - Я буду нести первую вахту. Пока трое его спутников тепло заворачивались в спальные мешки, Гарри смотрел на гору, которая вполне могла решить его судьбу. Звезды ещё сверкали на его поверхности, отражая свет полной луны в ясном ночном небе. Ему показалось, что он чувствует присутствие существа внутри. Он не был сильным, он не думал, что существо почувствовало его приближение, что было хорошо. Но сила была здесь и ощущалась как эхо силы, которую он чувствовал в течение своего короткого времени под ветвями Мирквуда. Это была злая сила, и он чувствовал в ней жгучую ненависть ко всему, что ходило под ликом солнца. Он крепко сжал посох в руках. По мере того как они приближались к цели, сомнения все больше и больше овладевали им. Чего он мог надеяться достичь против существа, которое прогнало величайшую нацию гномов? Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь справиться с сомнениями. Не имеет значения, что у них мало шансов, напомнил он себе. Любой шанс лучше, чем ничего, и после многих лет в этом мире он почти потерял надежду вернуться домой. Какую бы тьму он ни обнаружил под горой, она не могла быть столь ужасной, как тьма подземелий под Карн-Думом. Его хватка ослабла, и он провел рукой по посоху. Там, где проходила его рука, она оставляла за собой светящийся след, похожий на алмазную пыль в темном камне. Какая бы сила ни обитала под горой, она должна быть готова к бою. ************************************* Ранним утром следующего дня, еще до того, как первые лучи солнца показались из-за горизонта на востоке, Гарри и его спутники приготовились к путешествию в Казад-Дум. Огромные ворота Двароффдел стояли, в окружении ночных теней и темной каменной горы, безликих в темноте. Далекая вершина Зиракзигиля сверкала в первых лучах утреннего солнца. Фрор шагнул вперед, положил руку на камень и тихо произнес нужные слова. Земля под их ногами загрохотала, и огромные двери медленно открылись, открыв лишь черную бездну. Гарри и гномы шагнули вперед, Торир и Флови освещали путь двумя фонарями, и Гарри позволил Фрору и Флови вести их вперед. Воздух был насыщен всевозможными запахами. Был затхлый запах воздуха, который не видел света много лун, а также воспоминания о маслянистом запахе большинства гномских городов. А под ними слабый запах дыма, пропитавший все вокруг. В залах Дурина было тихо, как в склепе, потому что именно таким стал Казад-Дум. Тел не было, не так близко к поверхности, но тем не менее это была могила. Они шли по темным и безмолвным коридорам, пока, наконец, не добрались до большой расщелины в скале, и внезапно появился свет. В глубине горели костры.