The Shadow of Angmar

Бледные облака плескались у берегов сознания Гарри, и свет наполнял его чувства. Далеко - далеко шум далеких бурь, лязг и плеск воды о камень. Воспоминание, которому уже много лет, всплыло в его сознании, воспоминание о железнодорожной станции между жизнью и смертью. Вихри, удерживавшие белые облака в движении, вздымались и внезапно исчезали из виду, как быстро отступающий прилив. Перед ним снова был пустой зал Кингс-Кросс,и каждая его поверхность сияла бледным светом, словно жемчужина. Там, где раньше среди бриллиантовых стен Кингс-Кросс стояла высокая и уютная фигура Альбуса Дамблдора, теперь ничего не было. Ничего, кроме отдаленного рёва воды, которая унесла его в это место. И все же, несмотря на одиночество, Гарри почувствовал некоторое облегчение, какое испытал в тот день. Впервые за много лет это было знакомое зрелище, хотя и из-за дверей смерти. Это было почти как дома, и он утешался тем, что его не утащили так далеко от дома, чтобы он не мог вернуться в объятия друзей и семьи, пусть даже через смерть. Тени мерцали на белом камне, даже когда туман клубился и струился в воздухе вокруг него, и Гарри вспомнил события, которые привели к его присутствию в этом месте за пределами мест. Он привел своих друзей в тень и смерть. Он подвел Флови и Торира, и его дурные мысли привели к смерти одного из немногих, кого он мог назвать другом. Дамблдор всегда говорил, что смерть - это великое приключение, как будто это нечто великое, что нужно лелеять и даже предвкушать. С Гарри было довольно приключений. Его следующим приключением были страдания, печаль и одиночество. Даже если бы он встретил несколько человек, которых мог бы считать друзьями, они никогда не смогли бы стереть пятно, оставленное Ангмаром на его душе и разуме. Балрог, еще одно зло в этом мире, казалось бы, изобилующее ими. Гарри казалось, что в Волдеморте он встретил зло в его самом крайнем проявлении, но теперь он знал, что не мог ошибаться больше. Зло Волдеморта было небольшим злом, лишь злом человека, каким бы могущественным он ни был. Он хотел править, ставить себя выше всех и знать, что он вне досягаемости смерти. Балрог ... Гарри почувствовал в нем волю, совершенно не похожую на ту, что он знал. Его не заботили ни лорды, ни обычные люди. Он не заботился ни о крови, ни о великих именах, ни о деяниях. У него была только одна движущая мысль, одна движущая потребность. Жажда увидеть конец света, жажда увидеть, как каждая душа разрывается на части в его ужасных когтистых руках. Огонь и жар его были не чем иным, как яростью, которую он испытывал к миру. Отдаленный рев воды становился все тише, пока не стал почти неслышен, как воспоминание о штормовом море. Вместо этого его уши были наполнены более нежной музыкой чистого горного потока, и ясные ноты говорили о солнце, нетронутом, отраженном в зеркальных водах. Гарри ощутил чье-то присутствие и, подняв голову, увидел фигуру, которую пропустил, стоявшую на некотором расстоянии, окутанную туманом. Фигура была высокой, с длинными седыми волосами. Большая борода доходила ему до пояса. На нем были длинные одежды ярко-изумрудного оттенка, они мерцали и колыхались в каком-то невидимом потоке. - Наконец-то все кончено?- Спросил Гарри у Дамблдора, и его голос был таким же усталым, как и его душа. Он был слишком далеко, чтобы разглядеть, но Гарри показалось, что глаза старика печально блеснули. - Гарри, мой мальчик, - сказал наконец Дамблдор, и его старый знакомый голос омыл Гарри, как бальзам, - ничто не кончается. Не совсем. Даже смерть - лишь первый шаг на новом извилистом пути. - Значит, это еще не конец, - сказал Гарри, и его плечи поникли. - Почему я здесь, профессор? Почему я пришел в этот мир, полный тьмы и страданий? Я не принёс с собой ничего хорошего, это уж точно. Дамблдор не произнес ни слова, но придвинулся ближе, и Гарри почувствовал, как пустота затягивает его. - Я думал, что уже почти закончил, - сказал он, не в силах скрыть горечь в голосе. - Я отдал все, что мог, чтобы победить Волдеморта. Я думал, что мне осталось сделать лишь одно последнее усилие, и я смогу прожить свою жизнь без его тени, нависшей надо мной. Но нет. Почему меня оторвали от этого, профессор? Он поднял глаза и увидел в этих голубых глазах океан печали, словно в них отражался его собственный разум. Гарри горько рассмеялся. - Теперь я припоминаю, что ты сказал, когда мы встретились в первый раз в этом месте. - Конечно, это у меня в голове, но почему это должно означать, что это нереально? - Неужели я лежу на каком-то холодном камне, в бесконечной тьме горы, в бреду и умираю? - Это какой-то сон, который я вижу, в то время как мои последние вздохи уходят? Я не думаю, что буду оплакивать их. - До того, как ты пришел сюда, - сказал Дамблдор, и Гарри вскинул голову, чтобы посмотреть на своего старого наставника. - Я сказал тебе, что ты сделал больше, чем кто-либо имел право ожидать, что ты был храбр сверх всякой меры, и что ты ничем больше никому не обязан. - Это мне очень помогло, - сказал Гарри. - Это потому, что не нам решать, чего мы заслуживаем и что нам причитается, Гарри, - сказал Дамблдор, скрестив руки в широких рукавах мантии. - И это все?- Сказал Гарри. Он бы фыркнул, если бы не усталость, поселившаяся в его душе. - Это твой мудрый совет? Прости, но что-то не помогает. - Никакого утешения тебе и не требуется, - сказал Дамблдор, спокойный тон его голоса ничуть не изменился. - Но ты должен успокоиться, Гарри. Если бы был выбор между судьбой с концом, который все могли бы предвидеть, если бы только их взгляд было достаточно ясным, и хаосом свободного выбора, что бы ты предпочёл? - Ха! Я должен был догадаться, что ты отвернешься от меня, - сказал Гарри и печально покачал головой. - Но это не имеет значения. Вот я здесь, в конце концов, я думаю, что мой выбор наконец закончился. Дамблдор покачал головой и встретился взглядом с глазами Гарри. - Нет. Сейчас выбор важнее чем когда-либо. Здесь у тебя есть выбор, который был отобран у тебя, когда ты попал в это место. - Выбор между уходом и возвращением? Гарри нахмурился. - Ты действительно веришь, что это вообще какой-то выбор, учитывая то, что я видел и испытал здесь? - Все, за что я боролся последние годы, было потеряно или уничтожено, когда я попытался победить это... существо. - Возможно, это легкий выбор, но от этого он не менее важен. Гарри фыркнул и покачал головой. - Ах. Теперь я понимаю. Выбор между тем, что правильно, и тем, что легко, я прав? - Но кто может сказать, что правильный выбор не является также и легким? Я причинил достаточно вреда, профессор. Я привел достаточно невинных людей к бессмысленной смерти. - Гарри закрыл глаза и подумал о других друзьях, давно потерянных, и воспоминаниях, которые стали не более чем далекими размытыми пятнами и мягким комфортом более светлых времен. - А как же Рон и Гермиона, профессор? - Как насчет Джинни, Невилла, Фреда, Джорджа, Римуса, Сириуса и всех остальных, кто пострадал из-за меня, моего поступка или бездействия? - Смерть это всего лишь остановка на дороге, и все люди должны быть храбрыми, - сказал Дамблдор. - Вопрос, который ты должен задать себе, заключается в том, стоит ли путь, который был сделан, чтобы добраться туда. - И ты должен спросить себя, попросили бы они тебя о чем-нибудь меньшем или большем. Лицо Гарри исказила гримаса, но он не собирался этого допустить. - Я сомневаюсь, что Флови выбрал бы такой конец, если бы мог. -Но ведь он сам его выбрал, не так ли?- сказал Дамблдор, и Гарри почувствовал, что его спокойный голос начинает действовать ему на нервы. - Ты говоришь, что его смерть была бессмысленной. Я же говорю, что он выбрал смерть, которая значила для него больше, чем что-либо, смерть в служении своему сюзерену, место его жизни, которое значило всё. - Флови был идиотом, - сказал Гарри и погрузился в молчание, которое Дамблдор не пытался заполнить. Несколько секунд растянулись на часы среди кружащихся вихрей и облаков, прежде чем Гарри снова заговорил: - Почему я, а не кто-то другой? - Ты не первый, кому предлагают такой выбор, Гарри, - сказал Дамблдор, и Гарри удивленно моргнул. - Кто? -Первым был человек по имени Берен, - сказал Дамблдор. Когда он умер после великой битвы, Эльф Лютиэн Тинувиэль воззвала к самому Мандосу, и ее песня была так прекрасна, что тронула даже его неумолимое сердце. Ей и ее возлюбленному была дарована новая жизнь, чтобы они могли жить в мире и покое на острове Тол Гален. Гарри нахмурился и отступил на полшага, потому что Дамблдор не мог знать ничего о мире, в котором Гарри жил последние несколько лет. - Ты не Дамблдор и не плод моего лихорадочного воображения, - сказал он. Медленно извивающиеся клочья бледного тумана становились все настойчивее, когда невидимая сила поднималась внутри Гарри. - Кто ты? Темно-синие глаза, которые Гарри должен был заметить сразу, потому что они не были небесно-голубыми, как у Дамблдора, которого он знал много лет назад, менялись, пока не стали темно-зелеными. - Я не он, это правда. Кто я такой, значения не имеет, потому что в этом мире я всего лишь шёпот. - Это не ответ. - Клубящийся туман превратился почти в вихрь, когда сила Гарри превратила его в бурю. - Выбор за тобой.- И Гарри остался один. Фигура исчезла. Ревущий ветер стих, и в большом Мраморном зале Кингс-Кросс снова воцарилась тишина. Гарри проклинал пустой воздух. Даже сейчас он знал, что есть только один выбор, который он может сделать, и это осознание заставило его выругаться еще больше, когда мир вокруг него растворился в клубящемся тумане, который окружал его. Тьма снова поползла в поле его зрения, пока все не погрузилось во тьму. Тупая пульсация ледяной боли прокатилась по телу и разуму Гарри. Он лежал в темноте с закрытыми от усталости глазами. В ушах стоял громкий рев, заглушавший все остальные звуки. Но он все еще дышал, все еще настаивал, все еще не отпускал жизнь. Единственным утешением было то, что на этот раз это был его собственный выбор. Время мало что значило для него в темноте, как и в подземельях под Ангмаром. Единственной вещью, отмечавшей прохождение секунд, было слабое биение его сердца и свежая боль, которая с каждым вдохом медленно прокатывалась по его избитому телу. - Айя Элладан! Туия Эно. Толо, Анно Нин чин Ранк. Фиртха аен. Голос внезапно прорвался сквозь постоянный невыразительный шум, который атаковал все его чувства, и Гарри попытался привлечь его внимание. Он попытался заговорить, но из горла вырвался лишь хрип. Даже это маленькое действие вызвало боль в его теле, и он начал кашлять, и новые цунами боли обрушились на его чувства. - Ла Мено, Меллон Нин,- произнес голос ровным тоном, казавшимся еще светлее после недавней темноты Казад-Дума. Чья-то рука мягко легла на грудь Гарри, и когда он снова осознал, что находится за пределами собственного тела, его кашель утих, а боль немного ушла. Он все еще чувствовал скрежещущую боль сломанных костей в груди и руке и горячие искры боли в другой руке. Он вспомнил результаты своей предыдущей битвы. Усилием воли он открыл глаза и почти сразу же ослеп от слишком яркого солнечного света, хлынувшего над горами, от утреннего потока. Темный силуэт навис над ним, но глаза не могли разглядеть ни одной детали. - Aнноo нин ен алу, гванур, - сказала фигура над его головой, затем раздался шлепок, который Гарри не смог определить, и что-то прижалось к его рту. Гарри отвернулся, и голос перешел на Вестрон. - Это всего лишь вода. Тебе надо пить, друг. Когда сознание вернулось к нему, Гарри узнал в голосе приятную мелодичность, верный признак того, что его спаситель - эльф. Зрение тоже медленно возвращалось к нему, и он смог различить бледное лицо среди длинных темных волос. Это напомнило ему о Девен, первом человеке, который проявил к нему доброту после года в Средиземье. Он выпил. Вода на вкус была как самый сладкий мед. Лучше, чем вино или сладкие ликеры, произведенные в нескольких местах на востоке. Даже лучше, чем давно забытое воспоминание о том, как он пил сливочное пиво в окружении старых друзей. Вместе с водой пришла новая сила, и облака, затуманившие его разум, исчезли. На их место пришли воспоминания, а вместе с ними тьма и отчаяние. Торир погиб, вместе с Флови, и Фрор возможно тоже не смог сбежать. И все благодаря некомпетентности Гарри. Он закрыл глаза и попытался вспомнить слова, которые слышал среди гномов, когда уходил один из них, АДРУТИГУЛУБ: - Благослови тех, кто скорбит, Махал, защити их от боли своим молотом и веди их к новому дню. Эти слова казались неправильными, исходящими из его уст, уст человека. Слова скорби должны были произноситься Гномьими устами и на гномьем языке. Они были созданы для великих похорон и каменных гробниц своего народа. Ему казалось, что он пачкает слова, что он не может и никогда не оценит их важности. Но даже зная это, он не мог придумать лучшего способа вспомнить своего друга. - Хиро Хин Хид АБ Ванат, - сказал Эльф, протягивавший ему бурдюк с водой. Гарри отогнал мрачные мысли и выпрямился с обожженной, но не сломанной рукой. Эльф отступил назад со всей грацией, которую он видел в Девен и ее восточной родне. Он и его единственный спутник смотрели на Гарри острыми серыми глазами, и Гарри в свою очередь смотрел на них. Они оба были примерно одного роста с Гарри, и у каждого были длинные темные волосы, которые мерцали в холодном свете зимнего утра. Они были почти неотличимы друг от друга по форме и одежде, и только изящные рукояти их тонких мечей, которые они носили на поясе, отличались друг от друга. Гарри Поттер почувствовал, что его волосы слиплись от грязи и крови. Он попытался прогнать пульсирующую боль из головы, но она оказалась упрямым врагом. - Я думаю, - сказал он, и слова все еще звучали вяло, - что я должен поблагодарить вас обоих. Когда я упал в темные воды, то был уверен, что никогда больше не увижу свет, и все же я здесь. - Как я сюда попал? - Мы не знаем, - ответил эльф, который только что стоял над Гарри. - По правде говоря, ты не должен благодарить нас, незнакомец, потому что мы только что встретили тебя. Мы не вытаскивали тебя из воды, тебя вынесло сюда, когда мы нашли тебя. - Как ты умудрился попасть в Сираннон?- спросил другой Эльф. - Ты пришел из темных глубин под горой? - Гордыня привела меня сюда. - Гарри поморщился. - И немалая глупость. - Не далее как два дня назад, когда мы проходили через перевал Карадрас, мы почувствовали, как в недрах горы под нашими ногами произошло великое столкновение сил, - сказал первый Эльф. -Ты что-нибудь знаешь об этом? Гарри осторожно дотронулся до своего плеча и зашипел, когда копья боли пронзили его и вонзились в сломанную руку. - Как я уже сказал, моя собственная глупость привела меня к этому. - Затем он продолжил, обращаясь больше к самому себе, чем к двум эльфам: - Но в конечном счете за мое высокомерие заплатили другие. - Значит, ты знаешь, о чем я говорю, - сказал Эльф, и в его глазах вспыхнул интерес. - Нанет сказала, что гномы разбудили какое-то великое зло в темноте под горой, но она не говорила о его природе. Гарри Поттер оглядел место, куда его вынесло. Его взгляд был прикован к мелководью неподалеку от того места, где он сидел, где его посох слегка покачивался от речной воды, мягко плескавшейся о камни, защищенной от основного течения, которое, несомненно, должно было заметить его, и его самого, намного ниже по течению. Он застонал от боли, когда потянулся в ледяную воду, чтобы забрать подарок Сарумана, но когда его рука сомкнулась на камне и металле, он почувствовал, как его охватывает новое тепло. Он посмотрел на эльфов, которые помогли ему. - Балрог Моргота, - просто ответил Гарри, и в глазах эльфов, стоявших перед ним, мелькнули узнавание и страх. - Пусть все жители этих земель знают об этом. Пусть они знают, что печать Мории не должна быть сломана, даже в случае крайней необходимости. Не позволяйте другим совершить ту же ошибку, что и мы. - Это действительно мрачная новость, - сказал первый Эльф, и его глаза на мгновение расширились от страха. Затем, словно сообразив, что он и его спутник тоже не представились, он указал на себя. - Я Элладан из Ривенделла, а это мой брат Элрохир. Ты носишь с собой снаряжение волшебника, а я о тебе ничего не слышал. Ты сразился с созданием Моргота? Гарри показалось, что имена ему знакомы. Возможно, Девен говорила о них во время их совместного путешествия, а может, и нет. В любом случае, это не имело значения. - Я благодарю вас Элладан и Элрохир. Я Гарри, - просто сказал он. - Я путешествовал под горой в компании трех гномов. Теперь, боюсь я единственный кто остался. В своем безумии я отправился туда, чтобы встретиться лицом к лицу с Проклятием Дарина, но я не знал его истинной природы, пока не стало слишком поздно. Он посмотрел на двух эльфов перед собой. Он не удивился, что они братья. Как он заметил раньше, они были похожи даже больше, чем Фред и Джордж. Если двое перед ним обменяются мечами, он скоро забудет, чье имя кому принадлежит. В них была вся грация Девен и других эльфов, которых он встречал, но, если это было возможно, они держали в своих глазах свет, который, казалось, придавал им царственный вид, который затмевал даже Леди Уайлдхолта. Он медленно встал, пытаясь одновременно схватиться за посох и раненую руку. Элладан двинулся было на помощь, но Гарри покачал головой. Иногда боль служила определенной цели. Он повернулся, чтобы посмотреть на горы над ними, которые каким-то образом сочли нужным перенести его в реки у их корней. Небо над головой было темно-синим, как зимой, и совершенно не затянуто облаками. Вершины гор были покрыты белоснежным снегом, который блестел на темном камне, как алмазное одеяло. В водопаде, с которого он, должно быть, свалился не так давно, блеснуло серебро. Он с изумлением наблюдал, как повреждённый нож Девен, который, по всем правилам, должен был быть навсегда потерян во тьме горы, понесло вниз по течению, и какое-то невероятное течение, несмотря ни на что, привело его обратно. - Если мои глаза не обманывают меня, это один из клинков Камэнора, - сказал Элрохир, когда Гарри тяжело оперся на свой посох и наклонился, чтобы поднять некогда прекрасный кинжал, почерневший и покоробившийся от огня Балрога. Край, хотя и искривленный в первоначальной гладкой форме, был каким-то образом все еще острым. - Так и есть, - ответил Гарри, вспомнив, что именно так и сказала Девен, когда она ему его подарила. - Даровано мне одним из вашего рода. Я всегда собирался вернуть его ей, если выживу, - сказал он немного печально. - Одного из нас - воскликнул Элладан, отступая назад, и на его лице отразилось удивление. - Девен дала тебе этот клинок? - Ты её знаешь? - спросил Гарри. Возможно, ему не следовало удивляться, ведь за свою долгую жизнь эльфы наверняка узнали каждого из своих близких родственников. - Она подруга нашей сестры, - сказал Элрохир, - и она часто говорила о своем коротком времени с тобой. Хотя, глядя на тебя сейчас, я не могу поверить, что это тебя вытащили из глубин Карн-Дума. Гарри поморщился, когда эти воспоминания всплыли на поверхность после долгого сна. - С тех пор прошло много лет, и время лечит телесные раны. Я до сих пор помню холодную когтистую тьму этих камер, всепоглощающее зло, которое, казалось, сочилось из стен. Я не буду говорить об этом здесь. Душевные раны не заживают так быстро. Два эльфа удивились ответу Гарри, и ему пришлось напомнить себе, что для эльфа, который может прожить тысячелетия мира, не тронутого временем, и чья боль не может быть притуплена его прикосновением, всего десять лет совсем не время. - Её сердце будет радоваться, когда ты исцелишься, - сказал Элладан. - Лорд Глорфиндель тоже, и все, кто слышал твою историю. Ты отбрасываешь длинную тень на тех, кто видел, как тебя подняли из темницы. - Лорд Глорфиндель, несомненно, также хотел бы услышать о твоей злополучной битве с Балрогом в Мории. Мало кто в Средиземье может похвастаться таким подвигом, - сказал Элрохир. Гарри отвернулся от двух эльфов, вместо этого ища взглядом вид внизу, где холодный синий утренний свет струился по земле, освобожденный из-за гор за его спиной. - Вы возвращаетесь в Ривенделл?- спросил он. - Да, - ответил Элладан и тут же вспомнил, что Гарри наклонился, чтобы уменьшить боль в ребрах и руке. - Ты присоединишься к нам? Ты все еще ранен после испытания под горой. - И наш отец владеет искусством исцеления, - сказал Элрохир, - потому что наши руки больше подходят для того, чтобы держать мечи, но мы оба обладаем некоторыми знаниями, которые могут помочь тебе. - Я принимаю ваше предложение с огромной благодарностью, - сказал Гарри. Он был уверен, что сможет двигаться в приличном темпе, хотя и был ранен. Горы могли быть опасны в любое время года, потому что отбросы Ангмара были отброшены в их тень после падения Короля Чародея. - У меня есть свои целительные способности. Если повезет и ты поможешь мне, мне не понадобится помощь твоего отца. - Девен говорила о твоих сверхъестественных способностях, - сказал Элладан. - Ты можешь превратить обычные растения в целебные средства, - сказал он. Гарри кивнул, затем понял, что первоначальное тепло, которое он почувствовал, когда поднял посох, снова исчезло, и что он дрожит на холодном зимнем воздухе, его мокрая одежда прилипла к коже. - Но наше любопытство может подождать, потому что есть болезни, которые легче исправить. Не говоря ни слова, Элрохир отошел от холодных скал и брызг водопада к открытому участку земли под прикрытием большой скалы, выступавшей из пологих нижних склонов гор. Там он начал разводить костер. В то же время Элладан снял с плеч свой серебристо-серый плащ и накинул его на Гарри. Эффект был почти мгновенным, тонкая, но теплая одежда остановила дрожь Гарри. - Пойдем, друг, - сказал Элладан, помогая Гарри дойти до того места, где Элрохир уже разжигал костер среди сухих дров, которые они, должно быть, несли с собой. - Я думаю, тебе будет что рассказать, но ты должно быть очень устал. ***************************************** Гарри снова обнаружил, что плывет по течению в безразличном мире, который, казалось, игнорировал его страдания. В последние месяцы у него была цель, Надежда, конечная цель, к которой он должен был стремиться. Он видел перед собой дорогу, которая могла привести его к дому, о котором он так долго мечтал. Теперь, снова, это оказалось тупиком, и он остался неподвижным, пока мир вокруг него продолжал идти дальше. Птицы все еще летали в небе, солнце все еще вставало и садилось, облака все еще маршировали по небу, но его друзья никогда больше не увидят ничего подобного. Более того, он должен был решить, куда ему теперь идти. Он мог вернуться к гномам Красных гор. Саруман, конечно, снова примет его, но похоже это лишь повод для нового похода. Он провел многие годы на востоке, ища ответы на свои вопросы и решения своих проблем. Он нашел их, это правда. Его магия не была полностью потеряна для него, в основном благодаря совету Сарумана, но он слишком долго бездействовал. Пришло время искать что-то новое. В Средиземье должен быть кто-то, кто мог бы дать ему ответы, которые он искал. Лорд Элронд из Ривенделла был одним из тех, кто мог дать ему ответы. Гарри понимал, что его знание истории и знаний Средиземья позорит даже Сарумана. Более того, мысль о том, что он снова увидит старого друга, была очень привлекательна, друга, которого не убили его собственные злоключения. И вот на следующий день, приготовив лучшее зелье из трав и цветов, которые эльфийские братья сумели раздобыть для него, Гарри отправился с братьями вниз по тропе Сираннона, пока она не встретилась с Гландуином, который, ревя и сверкая в лучах зимнего солнца, спускался с гор на юг. На холме у слияния двух рек стоял разрушенный город, и хотя Элладан и Элрохир не хотели идти в эти руины из уважения к эльфам, павшим там, они рассказали Гарри историю Ост-Ин-Эдхила, падения Келебримбора и Саурона Грозного. - Адар лучше расскажет всю историю, - сказал Элладан как-то вечером, когда они разбили лагерь под разрушенными стенами, некогда окружавшими город под названием "Крепость эльфов" на Синдарине. - Но даже в самом коротком виде это не счастливая история. - Саурон был когда-то одним из главных приспешников Темного Лорда Моргота в войнах Первой Эпохи. Но после падения он бежал и на долгие годы исчез. Только много позже он вышел из тени, - продолжил Элладан. Но когда он это сделал, у него было прекрасное лицо, и он назвал себя новым именем: Аннатар, Владыка даров, и дары он принес с собой. - Наш Адар не доверял ему, - сказал Элрохир, и Гарри услышал нотку гордости. - И Леди Галадриэль тоже. Эрейнион Гил-Галад, последний Верховный Король Нолдоров, тоже не доверял ему. Но здесь, в Ост-Ин-Эдхиле, под властью Келебримбора из дома Финвэ, его сладкие слова находили отклик. - Келебримбор был величайшим мастером нашего народа со времён самого Феанора, но он сказал, что он любит Леди Галадриэль, и он искал любой способ, чтобы принести ей радость. Саурон исполнил его желание. Он научил его создавать кольца силы. Ты уже видел результат этого зла, потому что Ангмарскому Королю-Чародею когда-то принадлежало одно из шестнадцати меньших колец, созданных Сауроном и Келебримбором вместе в то время. Элрохир уже вовсю рассказывал свою историю, и Гарри был поглощен ею. - Но Саурона не зря прозвали обманщиком, потому что втайне он выковал другое кольцо, Кольцо Владыку. Через это кольцо он мог видеть и, если бы ему дали достаточно времени, овладеть разумом любого, кто владел малыми кольцами. И так, в конце концов, появились Назгулы, Призраки Колец, и Король-Чародей, который является их лидером, самым страшным из слуг Саурона. - Но что стало с этим местом?- спросил Гарри, чувствуя, что история может продолжаться до поздней ночи, если Элрохиру будет позволено продолжать. Эльфы не нуждались в сне, как люди, и поэтому рассказ о всей истории мира не показался бы им таким пугающим. - Хотя Келебримбор, возможно, не знал об этом в то время, он обманул Саурона, - сказал Элладан, потому что Элрохир потерял дар речи, когда Гарри перебил его. За то, что он использовал знания, подаренные ему Сауроном, он создал еще три кольца, и они были свободны от прикосновения Саурона. В отличие от шестнадцати, они не ввергали своих хозяев в безумие и зло. Их сила не была испорчена, и поэтому Саурон не мог позволить им существовать. - Именно через эти кольца эльфы поняли обман Саурона. Ибо они почувствовали это в тот момент, когда Саурон впервые надел его, и поняли, что их предали. Саурон пришёл к Келебримбору и потребовал, чтобы ему отдали кольца, но Келебримбор спрятал кольца. - Гнев Саурона был ужасен. Он разгромил армии Эрегиона, захватил Келебримбора и завладел шестнадцатью, но так и не смог найти три, хотя наполнил тело Келебримбора стрелами и повесил его на знамя, которое должны были нести его армии. Ост-Ин-Эдхил был стерт с лица земли, и даже сейчас любой эльф может услышать плач камней в тот день. Гарри уставился на темный силуэт, черный на фоне бледно-красного солнца, теперь скрытого за далеким горизонтом. Ему показалось, что он слышит этот плач - печальную безмолвную песню, которая, несомненно, отозвалась эхом в его собственном сердце.