The Shadow of Angmar

      В центре длинной, подбитой мехом палатки горел огонь. Стилизованный под один из длинных подземных залов народа Дарина, дым от огня выдыхался в ясную ночь через отверстие печи наверху. Рядом с камином, освещенным скорее живым красным светом, чем мерцающими свечами, расставленными по всей его поверхности, стоял стол, заваленный картами и письмами. Вокруг стола собралась дюжина гномов, каждый из которых был погружен в свои личные споры с теми, кто находился ближе всех. У входа в палатку Гарри тихо сидел довольный тем, что просто слушает.       - Почему мы продолжаем ждать?- спросил Наин из Железных Холмов, и его глубокий голос громыхнул над столом , привлекая внимание всех собравшихся. Он был широкоплеч, с длинной плетеной бородой, в рыжину которой вплеталась седина. Рядом с ним стоял его юный сын Даин и тот кивнул, а Наин добавил: - По последним подсчетам, нас больше пяти тысяч, все боеспособные гномы. Ни одно гоблинское воинство не сможет устоять против нас!       - У нас больше союзников, чем просто гномов, - сказал Фундин, тщательно взвешивая слова. В течение многих долгих лет он был доверенным советником короля Трора, а теперь стал советником короля Траина. Его длинная седая борода была тщательно подстрижена, а одежда прекрасно сидела, выделяя его среди многих других гномов за столом.       - Сам король Халет едет к нам с войском в тысячу двести всадников и все они отличные войны. Он всего лишь в нескольких днях пути отсюда, чего нам стоит подождать еще несколько дней, если это означает, что мы получим так много мечей?       - Дни, ты говоришь, - сказал Наин, стуча кулаком по столу между ними, - но дни идут за днями, и скоро наступают не дни, а недели. Мы стояли здесь лагерем со времен Анвиллуна и до сих пор не двинулись с места. Дни, говоришь ты! Когда же наконец прибудет этот король людей, мне интересно? Неужели ты хочешь, чтобы мы подождали, пока и эльфы тоже не припрутся?       Среди собравшихся вокруг стола гномов слышалось много ворчания и бормотания.       - "Закафсун ид-узгу дулуз барк-углах ми Зирик Мебельхагс", - тихо они перекинулись между собой.       (На войне лучше тупой топор, чем острый эльф.) - перевод гномской поговорки.       - И вообще, какая нам польза от этих конников? - спросил Нари из Огнебородых, и эти слова донеслись из-за огромного куста бороды на его лице.       - Гоблины как сорняки, и они не станут сражаться с нами в открытом поле. Мы должны вырвать их с корнем из-под земли и сквозь камень. Кони людей не понесут их в грязные туннели.       - Тогда пусть они спешатся, когда до этого дойдет, - сказал Гарри, выбрав именно этот момент, чтобы напомнить им о своем присутствии.       - Они не срастаются лошадьми при рождении. Их доблесть столь же велика и на своих двоих, и верхом. Неужели ты так уверен в нашей победе, что готов отказаться от более чем тысячи мечей, копий и луков?       - Они еще не испытаны, - твердо сказал Нари.       - Мечу нужно только одно слабое место, чтобы он мог сломатся в самый нужный момент. У людей есть доблесть, в этом я не сомневаюсь, но они непостоянны, как чугун по сравнению с хорошей твердой гномьей сталью.       - Судишь по собственному опыту? Думаю что нет. - сказал Гарри ровным и уверенным голосом.       Как часто говаривал Саруман, именно уверенность в голосе больше всего могла поколебать упрямого гнома, чем здравый смысл, о котором он говорил.       - Неужели ты думаешь, что гоблины, которых ты ищешь, бездельничали в занятых залах? Они были чумой для всех добрых людей севера. Прошло всего лишь 50 лет с тех пор, как Гольфимбуль привел свои войска в Эриадор, и едва ли проходит год, чтобы еще один отряд разбойников не спускался с гор в Эриадор или Риддермарк. Их каждый раз уничтожали, в этом вы можете быть уверены. Те, кто был испытан таким образом и обнаружил, что им не хватает воли, редко годятся для такого марша, как этот.       - Довольно! - сказал Трайн, его голос оборвал следующий протест Нари и вызвал у него сердитый взгляд.       - Гарри имеет полное право на подобные слова. У нас не так уж много мечей, чтобы мы могли позволить себе отвратить от себя желающих сражаться союзников. Слишком долго мы позволяли гоблинам беспрепятственно размножаться в наших владениях. Если мы заплатим одним гномом за сотню гоблинов, то, боюсь, победа нам не светит.       - Настоящий гном стоит двухсот гоблинов! - Наин стукнул кулаком по столу, и за его словами последовало ворчливое согласие остальных гномов, сидевших вокруг стола.       - А когда подойдёт двести первый?- спросил Торин, юный сын Траина, едва отрастивший бороду.       Гарри покачал головой, когда спор перешел в нечто большее, чем удары в грудь и выкрикивание имен. По крайней мере, он мог быть уверен, что их коалиция, скорее всего, не двинется с места, пока не прибудут люди Риддермарка. Не сказав больше ни слова и не замеченный никем в палатке, кроме, возможно, вечно наблюдательного Фундина, Гарри нырнул через закрылки в залитую лунным светом ночь.       Лагерь был большой и тянулся по всей долине за пределами крепости Абзагу-ИД-Услух, которую люди, приходившие сюда торговать, часто еще называли Логовом Скаты. Войско собиралось здесь с момента призыва Трайна несколько месяцев назад, и грязная земля хорошо рассказывала эту историю.       Куда бы Гарри ни посмотрел, везде были занятые гномы. Несмотря на поздний час, лагерь был полон шума и суеты. Гномы всех кланов и племен пришли сюда, от Синих гор до Красных. Долина была наполнена бесконечным шумом армий, готовящейся к походу на гоблинов.       Звон молотков, лязг стали, огонь и дым от дюжины наспех возведенных кузниц; долина, некогда столь мирная, напомнила Гарри о запустении, которое принес Ската.       Однако все было не так уж плохо. Великий лес, названный людьми Риддермарка Нивальдом на юге, был почти не затронут собравшимися. Эльфы часто говорили, что ничто не может остановить гномов от вырубки и сжигания всех лесов мира, если бы они только могли добывать руду, чтобы сделать ее достойной своего времени, но это было совсем не так.       Как народ, гномы понимали ценность ограниченных ресурсов и необходимость бережно распоряжаться тем богатством, которое у них было. Древесина имела гораздо большее применение, чем просто растопка для их печей и кузниц. Её можно было использовать для подпорки и берега, для плотины и переправы, для строительства и ремонта. Однако даже более важной, чем они, была поддержка, которую лес предоставлял земле над их делянками, а также их свойство улучшать дренаж и уменьшать просачивание. Лес Нивальда был тщательно ухожен и надёжно охранялся даже во время сбора войска Траина.       Самым многочисленным был народ Дарина, который в прошлые века обитал в многочисленных подземных дворцах по всей туманной горной местности. Потеря Казад-Дума, Эребора и многих других владений их предков была ударом молота по клану, который когда-то был самым могущественным и многочисленным из всех кланов гномов, но в тени падения Скаты они показали, что их мощь еще не исчерпана полностью.       Затем появились Огнебороды и Широкозады с Синих гор на Западе. Старые союзники народа Дарина, они тоже откликнулись на призыв Короля Трайна в огромном количестве. Наименее многочисленны были Черновласы, Камненоги, Жесткобороды и Железноруки - все они были родом с Востока, с красных гор или из-за них.       Это было сборище гномов, подобных которым никто не видел со времен Первой Эпохи. Вскоре их долгие приготовления будут завершены, их полная численность собрана, и их война начнется всерьез. Гарри видел это в глазах каждого гнома, мимо которого он проходил, они были готовы.       Если бы только Гарри разделял эту уверенность.       Он, конечно же, видел сражения и убил немало врагов, путешествуя по диким просторам Средиземья. Боев он видел предостаточно; даже сражений он видел немного. Но все же война. Война не была чем-то таким, что он испытал раньше. Многие из тех мрачных гномов, с которыми он делил мясо и мед, умрут еще до конца года. Не имело значения, насколько они были готовы, и насколько мрачной была их решимость. Многие из них умрут. Это была бессердечная правда войны.       Сколько залов останется пустыми после окончания войны? Сколько жен станет вдовами? Сколько детей останется сиротами?       От таких мрачных мыслей было мало проку, но они все равно приходили к нему. Он медленно шел через лагерь, мимо бесчисленных палаток и навесов. Куда бы он ни шел, гномы на мгновение останавливались, чтобы посмотреть, как он проходит. За эти годы он создал легенду или даже миф вокруг себя.       Молодой гном нерешительно приблизился к нему. Его темные волосы и короткая борода, заплетенная в косу, выдавали в нем одного из людей Дарина.       - Великий волшебник, - испуганно произнес он, не поднимая глаз на Гарри.       - Говорят, что вы дарите защиту тем, кому благоволите.       Таких историй было много, хотя Гарри и не знал, откуда они взялись. На протяжении многих лет, создав рабочую палочку, он пытался восстановить магию, которой научился в своей почти забытой юности. Он обнаружил, что эти простые заклинания имеют тенденцию быстро исчезать, хотя и не знал, было ли это связано с его плохой памятью об уроках, которые он получил много лет назад, или это был какой-то другой фактор. Возможно, его волшебная палочка, сделанная из сердечной жилы такого необычайно эгоистичного существа, каким был Ската, не одобряла предоставление защиты другим.       Ему еще так много нужно было узнать. Его волшебная палочка давала ему силу, не похожую ни на что, что когда-либо видели нормальные люди Средиземья, и все же Гарри все еще плохо понимал тот дар, который ему был дан. Даже по прошествии стольких лет он чувствовал себя так, словно действовал на основе интуиции и инстинкта.       Нигде в Средиземье не было написано ни одной книги на тему магии, ни даже самой настоящей магии. Люди Средиземья редко ощущали её влияние и, казалось, не замечали её присутствия в окружающем мире. Гномы чувствовали её, но не могли видеть, и поэтому они работали почти вслепую, чтобы подчинить её своей воле. С другой стороны, мудрецы среди эльфов могли видеть её вокруг себя, но для них это было так ясно и очевидно, что объяснять это было все равно, что пытаться описать цвет человеку, рожденному без зрения. Так что Гарри пришлось искать свой собственный путь. И он так легко использовал эту палочку, но в то же время часто понимал, что она ему не нужна.       - Так говорят? - спросил Гарри, почти не пытаясь скрыть своего удивления нервозностью гнома.       Он вытащил свою волшебную палочку. По большей части она оставалась такой же грубой, как и в тот день, когда он ее создал, хотя годы смягчили ее края до гладкого округлого блеска. Когда-то намеренным изменением было небольшое количество мифриловой филиграни вокруг рукояти, которая закручивалась по всей длине тонкими, как паутинка, прядями. Подарок от гномов за то, что он вернул им потерянный дом.       - Уава Аската, - сказал он, постучав кончиком волшебной палочки по кольчуге гнома. Жемчужина света поползла по мифриловым нитям его палочки, прежде чем распространиться на кусок брони. Паутина бледного света пересекла металл, сияя, как роса в лучах восходящего солнца, прежде чем снова исчезнуть в ничто.       Возможно, это было не так уж много, но это определенно означало, что он будет лучше защищен, чем мог бы быть в противном случае.       - Хамнел, - сказал гном, кланяясь так низко, как только мог. Как только он выпрямился, то отступил назад, растворившись в шумном лагере.       Гарри огляделся и обнаружил, что за ним наблюдает множество заинтересованных глаз, которые тут же отвернулись, чтобы не встречаться с ним взглядом. Это была реакция, к которой Гарри, к сожалению, уже привык. Он продолжал свой путь, изо всех сил стараясь не обращать внимания на множество пар глаз, провожавших его взглядом.       Ему не потребовалось много времени, чтобы добраться до края леса, который дал долине ее название. За годы, прошедшие после смерти Скаты, жизнь вернулась в некогда бесплодную долину и заполнила ее почти до краев. Как он привык делать регулярно с тех пор, как вернулся в долину, Гарри пробрался между деревьями и начал короткий подъем к смотровой площадке, которая выступала со стороны долины.       Он проделал долгий путь по дорогам, давно забытым людьми. Он повидал множество народов и побывал на улицах сотен городов. От рушащегося величия Осгилиата до его последних гордых остатков в Минас-Тирите. Он видел песчаные улицы Ар-Фаразоса, где сотни мужчин и женщин умирали каждый день под ударами хлыстов своих жестоких хозяев, и спокойную безмятежность Карас-Галадона. Он ходил по темным залам Казад-Дума и забытым зеленым аллеям Куивьенена.       Где бы он ни был, он чувствовал себя другим и чуждым для местных. Как будто между ним и всеми остальными существовала некая стена мысли. Всегда в гостях, никогда дома. В его жизни прошло больше людей, чем он мог надеяться вспомнить. Только эльфы упорствовали, и даже они не оставались в Средиземье вечно. С каждым годом, с каждым опавшим листом и срубленным деревом они все больше отдалялись от Средиземья, которое так долго называли своим домом.       В один прекрасный день даже Лорд Элронд устанет от Средиземья, и вместе с ним уйдут его семья и дом, и все, что останется,-это тихие развалины его некогда уютного дома, постепенно возвращаемого дикарями.       Это осознание пришло к нему много лет назад, и с тех пор он редко заходил в потаенную долину. Одиночество давалось легче. Однажды он уже потерял все, и это была боль, которую он не хотел испытывать во второй раз.       Он сел, скрестив ноги, на мокрую от росы траву и закрыл глаза. Со всех сторон чистый воздух наполняли тихие звуки лесной жизни. Легкий вечерний ветерок шелестел в тихом пологе деревьев. Гарри откинулся назад и позволил своим мыслям плыть по ветру. Его мысли, не стесненные чисто физическим состоянием, взбирались по гладкой серебристой коре окружающих берез высоко в кроны деревьев, освещенные бесчисленными звездами и яркой серебряной Луной.       По мере того как расширялись его горизонты, расширялись и его чувства, вплоть до опушки леса в нижней долине. Он чувствовал всех, кто входил и выходил из-под ветвей. От самой маленькой землеройки до огромного медведя, спустившегося с высоких гор в поисках пищи после долгой зимней спячки.       Этому приему он научился много лет назад у Леди Галадриэль, когда наконец встретился с ней в Лотлориене. Какие бы надежды он ни возлагал на ту, которую так высоко ценили все, кто ее знал, она оправдала их и превзошла.       Там, где Лорд Келеборн был мудр и обладал такой успокаивающей осанкой, Леди Галадриэль была совсем другой. Она, без сомнения, была мудрой вне всякого представления о людях, но это было не первое, что кто-то заметил в ее присутствии.       Именно огонь, которым она обладала, по-настоящему выделял ее. Гномы часто говорили, что эльфы с гордостью провозгласили бы силу и красоту своего собственного дерьма, если бы мир дал им аудиенцию, которую они так жаждали, и, узнав Леди Галадриэль, Гарри понял, почему они так думают.       Она стояла высокая и гордая даже среди своих собратьев, как один из ее любимых маллорнов среди соснового леса. Никто из тех, на кого она смотрела, не мог избавиться от ощущения, что их оценивают, что их самые сокровенные тайны кажутся открытыми ее взгляду. Это было ощущение, совершенно не похожее ни на одну Легилименцию, которую Гарри когда-либо испытывал, поскольку оно ничего не требовало от того, на кого она смотрела.       Она просто задавала мысленно вопросы, которые все люди задают себе в самые мрачные минуты своей жизни, и терпеливо ждала ответа. Она не кралась и не подкрадывалась, не ругала и не воровала. Она смотрела, спрашивала, слушала и узнавала. Для человека, непривычного к неуверенности в себе, это могло быть ужасным переживанием, но подобные вопросы уже давно были спутниками Гарри в темные ночи, когда только звезды над головой могли предложить ему свою далекую компанию.       Прошло столько лет, а Тени Ангмара все еще преследовали его. Иногда он задавался вопросом, удалось ли ему когда-нибудь по-настоящему вырваться из-под его влияния. Это тюрьма ума в большей степени, чем тела. Или, может быть, тюрьма души. Она показала ему, как обрести свободу. Это умение, называемое санве-латья на Квенье, давно вышло из употребления даже среди ее собственного народа.       Его разум летел на невидимых крыльях между потоками звездного света.       Эта свобода не была похожа ни на что другое, что Гарри когда-либо знал, и все же даже тогда он был сдержан. За пределами Нивальда его зрение затуманилось, словно на глаза ему опустили темный занавес из тончайшего шелка. Цвет исчез из мира, и тени становились все глубже, пока все не поглотили их, и ему пришлось повернуть назад.       Но даже в темноте за пределами долины можно было найти свет. Он должен был искать его вслепую, бесцельно бродя среди мрака, пока не нашел . Далекая мерцающая свеча была осаждена в темноте. На юге, не более чем в одном дне пути, он чувствовал присутствие короля, может быть, десять полных Эоредов. Люди были одними из самых трудных для восприятия, и только присутствие Халета среди них позволяло Гарри даже самое ограниченное ощущение их присутствия.       Они остановились на ночлег, и в колеблющемся свете своего далекого сознания Гарри чувствовал одновременно усталость и тревогу. Халет когда-то был сильным воином и превратился в хорошего короля, но возраст это враг, которого нельзя победить с помощью меча, а также с помощью хитроумной государственной хитрости.       Король наверняка знал, что эта поездка будет для него последней, так или иначе. Гарри мысленно отвернулся от короля, но прежде чем он вернулся к себе, на краю его сознания мелькнуло что-то еще.       Он вглядывался в темноту, но она не оставляла того, что он искал. Только почувствовав на своем лице тепло первых лучей утреннего солнца, он пришел в себя на вершине своего поросшего травой выступа.       Наверное, странно было чувствовать себя таким отдохнувшим после того, как он провел так много ночей, бесплодно ища в темноте то мерцание, которое он почувствовал. Это было всего лишь простое предположение, как звезда, отраженная в движущихся водах, но оно было знакомо. Он медленно поднялся на ноги. Возможно, он отдыхал, но сидеть, скрестив ноги, все равно было не слишком удобно. Его одежда была влажной от утренней росы, длинные волосы на этот раз прилипли к голове.       Известие о прибытии Халета наверняка будет с благодарностью воспринято королем Траином.       Ожидание скоро закончится, скоро начнется война.

***

      В тот день они прибыли поздно вечером. Золотые волосы тысячи гордых мужчин сверкали, как новый огонь, в последних лучах угасающего солнца. Грохот их лошадей возвестил об их приближении задолго до того, как они появились в поле зрения, но Гарри почувствовал их приближение еще раньше. Как только они вошли в нижнюю часть долины, далеко внизу, он узнал об их прибытии.       Король Трайн и его ближайшие советники ожидали прибытия своих новых союзников в сопровождении собственного почетного караула. Гарри предупреждал, что подобные позерства излишни, но Наин из Железных Холмов, двоюродный брат Трайна, и слышать об этом не хотел. Ни один король из народа Дарина не встретит столь многочисленную и хорошо вооруженную группу без собственного эскорта. Орки, сказал он, имеют большой опыт в искусстве обмана.       Вот так и случилось, что два короля встретились. Халет ехал во главе своего собственного Эора, и каждый из них блистал в зелено-белом одеянии дома Эорла. Рядом с Халетом ехал высокий, могучий на вид человек, несущий огромное знамя Риддермарка-огромного оленя в белом и золотом одеянии, буйствующего на зеленом поле. Пока он ехал, знамя щелкало и трещало на проносящемся ветру, и в ней отражалась часть угасающего солнечного сияния.       - Король Траин!- воскликнул Халет. Волосы его поредели и давно уже поседели, но в голосе все еще звучало воспоминание о силе его юности.       - Риддермарк прибыл, чтобы ответить на зов союзника.       Наин усмехнулся себе под нос, достаточно тихо, чтобы никто за пределами свиты Трайна не смог его услышать. Тем не менее суровый взгляд короля заставил его замолчать.       - И мы с благодарностью принимаем его, Король Халет, - сказал Фундин, выступая вперед, чтобы говорить за Трайна.       - Мой Король просит меня пригласить вас и ваших лордов в его шатер, чтобы обсудить стратегию предстоящей войны.       Халет спешился перед отрядом гномов, и его знаменосец сделал то же самое, передав знамя другому человеку.       - Мои люди устали, как и наши лошади, - сказал Халет, хотя даже Гарри было трудно почувствовать какую-либо усталость в этом человеке, несмотря на долгую поездку и его более длинные годы.       Тогда вперед выступил король Трайн.       - Фундин, мой управляющий, позаботится об их нуждах, - сказал он голосом, в котором было гораздо больше дипломатии, чем обычно, когда он обращался к своему народу.       - Хорошо, что ты откликнулся на мой зов, Король Халет. Если эта война пройдет успешно, то мой народ будет в долгу перед вашим.       - Между братьями не может быть долгов, - твердо сказал Халет.       - И все те, кто пролил со мной кровь на поле брани, - мои братья, так что не будем говорить о долгах! Однажды, когда я был еще совсем мальчишкой, я встретил твоего отца и пришел с ним в твое великое королевство в Эреборе. Я был очень опечален, узнав о его кончине, и разгневан, узнав о том какой именно она была. Мы виделись лишь мельком, потому что я был еще совсем ребенком, но он был добр ко мне.       Трайн протянул руку и Халет пожал её. Тогда они поздоровались как друзья, крепко обнявшись.       - Это были лучшие дни, - печально сказал Трайн.       - Прошло уже двадцать три года с тех пор, как последний из великих драконов захватил Эребор в свои лапы и стал известен на севере как Смауг, но годы не притупили нашей боли.       - Да, - сказал Халет. - Действительно, лучшие дни.       Приход Смауга означал не только конец Королевства под горой, но и сожжение Дейла, некогда второго по величине города Риддермарка, и место встречи для торговли с Востока и Запада. После его падения торговля с Востоком практически прекратилась. Не имея поблизости сил Дейла, чтобы защитить дороги, они были наводнены орками и другими бандитами.       В этот момент по собравшимся гномам пробежал шорох, когда к ним приблизились еще несколько всадников. Прекрасны были кони Эотеда; среди коней людей им не было равных, но приближавшиеся к ним всадники не были похожи на людей.       Их хозяева ехали без седел и без сбруй, потому что это были эльфийские кони и не нуждались в привязи. Гарри сразу же узнал всадников, возглавлявших группу.       - Элладан, Элрохир! - радостно воскликнул он. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз видел сыновей Элронда. Позади них, на почтительном расстоянии, ехала Девен, а рядом с ней был Халдир, который уже давно нес вахту у восточных ворот Мории.       С ними ехали около сотни их собратьев, все они были одеты в оливково-зеленые дорожные одежды своего народа, и каждый был вооружен луком и ножом.       - Что это такое? - сказал Наин, выходя вперед и становясь по бокам от королевской стражи.       - Какое дело эльфам, до короля народа Дарина?       - Мы несем послание от Лорда Элронда, Лорда золотого леса, - сказал Элладан, когда отряд грациозно остановился, не произнеся ни слова.       - Мебелхгакс галаби харб галдул, - пробормотал Наин достаточно громко, чтобы все услышали.       - Адриб!- резко сказал Трайн своему кузену, заставляя его замолчать. Он снова повернулся к сыновьям Элронда.       - Я хотел бы услышать ваше послание.       Гарри знал, что сыновья Элронда понимают каждое сказанное слово, но если они и обиделись, то не подали виду.       - Старый союз иссяк, но еще не забыт, - сказала Элладан.       - Когда-то эльфы, гномы и люди жили бок о бок, работали вместе и сражались вместе. Те дни давно прошли, и многое с тех пор встало между нами, но среди нас все еще есть те, кто предпочел бы помнить их и почитать.       - Те, кого ты видишь здесь, пришли по собственному выбору, - сказал Элрохир, обводя рукой вокруг себя жестом, который охватил всю эльфийскую компанию.       - Им не было приказано прийти, но они все равно пришли. Мы впервые за много лет оставили позади наш дом, чтобы помочь вам вернуться в ваш.       Его заявление прозвучало не так убедительно, как он надеялся. Гарри услышал громкое ворчание собравшихся гномов, а от одного из них, стоявшего ближе к нему, он услышал: - Дезеб уд амсалтарр. - Алмазы из кварца, у гномов было мало времени для громких слов, которые они не считали заслуженными.       Трайн, по крайней мере, оставался несколько любезным.       - Твои слова благородны, Махалбах, - сказал он.       Это не было пылким выражением благодарности, поскольку он благодарил их только за слова, а не за какие-либо действия с их стороны, но Гарри немного надеялся на то, что король, по крайней мере, использовал уважительную форму обращения. Он должен был идти по натянутому канату между одобрением своего народа, который всегда был колючим к предполагаемым оскорблениям, совершенным эльфами, и уважением потенциальных союзников, которые пришли, нежданно-негаданно, чтобы помочь им.       - Тогда идем, - сказал Трайн обоим своим новым союзникам.       - Есть много вещей, которые должны быть обсуждены, прежде чем мы сможем выступить.       Затем они вместе отправились в шатер короля, а их хозяева спешились и начали разбивать свои собственные лагеря на границе владений гномов. Гарри уже собирался последовать за ним, когда к нему подошла Девен с выражением некоторой тревоги на лице.       - Я рада снова видеть тебя, друг мой, - сказала она, и когда она заговорила, сомнение исчезло из ее глаз, и они показывали только искреннее хорошее настроение.       - Прошло слишком много времени с тех пор, как ты в последний раз посещал Чертоги моего господина.       Гарри не смог сдержать улыбки. Она была права, это было слишком давно. По правде говоря, она была его самым старым другом. Он уже много лет отрицал эту истину. Только после того, как ему наконец удалось найти Короля Чародея, и когда они вступили в битву под оскверненными стенами Минас-Итиля, теперь уже давно называемого Моргулом теми, кто жил под его тенью, он пришел к пониманию правды.       Его старые друзья были потеряны для него. Возможно, они не будут разлучены навсегда, но даже если их воссоединение произойдет в какой-то далекий день, они больше не будут теми людьми, которых он когда-то любил. Даже если по какой-то невероятной случайности он сможет вернуться в тот самый момент, откуда ушел, он уже не будет тем человеком, который когда-то любил их. Они были кораблями в море, однажды разлученными и никогда не воссоединяющимися.       - Действительно, слишком давно, - сказал он, и широкая улыбка расплылась по его лицу.       - Мне приятно видеть, что ты так хорошо выглядишь!       - Мы в Имладрисе много слышали о твоих путешествиях, - сказала она, прежде чем выражение ее лица изменилось.       - И все же мы очень мало слышали о тебе в течение многих лет. Митрандир приходил и уходил больше раз, чем я могу сосчитать. Радагаст тоже бывал здесь, возможно, несколько раз. Даже Саруман сбежал с этой своей башни, а о тебе мы слышим только сказки.       Гарри неловко поежился. Может быть, она и старый друг, но долгие годы разлуки означали, что они не настолько близки, чтобы он мог довериться ей. По правде говоря, у него не было такого друга. Люди, казалось, были не более чем блестящими мимолетными мгновениями во времени. Сильные, мудрые, красивые в свое время, и все же это время было очень коротким. Он знал Халета ребенком, юным воином и пожилым королем, как знал его отца и деда до него.       Гномы были чуть менее краткими, но обычно держались особняком. Они были почтительны по отношению к нему, но редко обращались с ним иначе, чем как с почетным другом своего народа. За все долгие годы, что он путешествовал по Средиземью, он знал только двух гномов по их нахрамам, их внутреннему имени, и оба умерли много лет назад.       Их потеря была болью, которую Гарри носил с собой каждый день.       Эльфы, однако, не старели. Мир вращался вокруг них, и века проходили мимо них, пока они жили, не меняясь, их красота никогда не омрачалась. И все же Гарри старался избегать их.       - Имладрис слишком миролюбив, - сказал Гарри, решив не озвучивать истинные причины своего отсутствия.       - Я чувствую, что становлюсь беспокойным, когда приближаюсь к нему.       Тогда он был благодарен, что в эльфийской компании не было ни Элронда, ни Келеборна, потому что они бы сразу раскусили его жалкую ложь. Девен, казалось, сомневалась, но она неохотно кивнула головой в знак согласия. Возможно, у нее были свои подозрения, но она была достаточно хорошей подругой, чтобы знать, когда такие вещи следует оставить невысказанными.       - Я тоже приехала с сообщением, - сказала Девен, решив перевести разговор на более легкую тему.       - От Лорда Элронда? - спросил Гарри.       Если владыка Имладриса обладал какой-то проницательностью, то всегда было мудро выслушать его. Он направился в сторону шатра короля Трайна, слишком долго оставлявшего Элладана и Эльрохира в одиночестве с гномами.       - Я думаю, что такое послание есть, но оно не от меня, - сказала она, идя рядом с ним. В нем было что-то успокаивающе знакомое.       - У меня послание от Леди Арвен.       Гарри продолжал идти ровным шагом, но все же взглянул на свою спутницу. Она внимательно наблюдала за ним.       - По правде говоря, это вовсе не волнующее сообщение, - призналась она. -Она просто хочет знать, почему ты так долго пренебрегал теплом Имладриса и комфортом Караса Галадона. Она говорит, что ты гораздо более приятный гость, чем Митрандир, и с гораздо более захватывающими историями.       В это было легко поверить. Митрандир был довольно любопытным парнем. Он обладал непритязательной осанкой, которая скрывала мощный ум и грозную мудрость. Саруман, в тех случаях, когда ему приходилось говорить о своих собратьях Истари, колебался между разочарованием и уважением, ибо этот человек был склонен исчезать в своих собственных поисках, чтобы вновь появиться месяцами или даже годами позже.       Они приближались к палатке, и из нее Гарри услышал мощный, громкий голос Нари. Казалось, его присутствие будет необходимо. Девен все еще наблюдала за ним, ожидая какого-то ответа.       - Возможно, мне следует нанести визит в Имладрис, как только все это кончится, - сказал он, решив отложить свой ответ на более поздний срок.       - Хотя бы для того, чтобы развеять скуку твоих собратьев.       Он протолкнулся в палатку и вошел в то, что, возможно было назвать советом перед предстоящими сражениями.       Он услышал за спиной веселый смех Девен. Его шутка не была такой уж смешной, но он обнаружил, что скучал по её смеху.