14600 раз, когда священник Лафкадио Бун не успел, и один раз, когда успел

Грейсон осторожно подошел к двери клетки и осмотрел ее снаружи. Ерунда. Обычный электромагнитный замок, да еще и не очень мощный. Простым рывком не открыть, но, пока схема обесточена, опасности никакой. А схема обесточена, можно плюнуть и растереть. Грейсон, конечно, плюнул на опасения и вошел в клетку. Ничего не произошло, дверь осталась открытой, а яйцо Молоха стало на шаг ближе. Оно лежало на грубо сколоченном ящике и от этого окружения выглядело только изящнее. Будь здесь Редд, обязательно начал бы ныть: «Ну, Грейсон, ты посмотрел на яйцо, давай, выходи!». Но одно дело — посмотреть, и совсем другое — рассмотреть как следует. Кончиками чутких пальцев изучить золотые узоры, взглянуть, как драгоценные камни ловят электрический свет и рассыпают искры. Открыть скрытый замок и посмотреть, что внутри. А иначе — какой смысл? Шаг, второй, третий. Ничего не происходило. Клетка оставалась открытой, механизм, готовый расплющить участника шоу, безмолвствовал. — Что тут у нас? — пробормотал Грейсон, наклоняясь к ящику. Наклонился и замер, помолчал. Тишина. — Проклятый Редд с его паранойей меня до заикания доведет, — Грейсон, посмеиваясь над собой, схватил яйцо Молоха в ладони, и тут же почувствовал, как на запястьях защелкнулись стальные браслеты. Полосы металла, холодно сверкающего в свете прожекторов, выглядели тонкими и несерьезными, но как Грейсон ни дергал руками, ловушка даже не дрогнула. — Ч-черти что... В глубине сцены что-то громко щелкнуло, и как по волшебству со стуком закрылась дверь клетки, а по катушкам Теслы зазмеились ожившие молнии. — Грейсон... почему... почему электричество включено? О да, Редд и правда быстро вернулся, только, блядь, почему он не мог вернуться чуточку раньше? Сейчас Грейсон почти сердился на него за нерасторопность, но в этой злости поубавилось силы. Дурные предчувствия Редда не прошли мимо Грейсона, как он ни пытался от них отгородиться. И на заданный вопрос Грейсон без труда может ответить, и на него, и на сотни других, но явно не в тот момент, когда он заперт в клетке на освещенной сцене, а рядом гудит электричество. — Это... меня тут кто-то заковал в наручники и закрыл! Не самая ценная информация, наверняка Редд это и так уже увидел, но Грейсон не сообразил, что можно еще сказать. — Что?! Кто?! — новые вопросы прозвучали сбивчиво и бестолково. К тому же, работающий за сценой механизм чертовски мешал. Грейсон перешел на крик: — Я НЕ ЗНАЮ, НЕ ВИДЕЛ! — к счастью, Редд хотя бы сообразил подойти поближе, и Грейсон понял, что можно не надрываться. — Я не могу открыть дверь... у меня даже волосы начинают шевелиться рядом с клеткой...— виновато признался Редд. Отлично. Просто зашибись информация. Ток пропущен через прутья клетки. — Так. Ничего не трогай. Стой на месте, — скомандовал Грейсон, но тут же сбавил обороты и заговорил почти смущенно, — Редд, мои руки пойманы. Реально пойманы. — Ты о чем? Тебе больно? Грейсон скрипнул зубами, но как-то удержал едкую реплику. Конечно, о чем еще мог подумать Редд в этот момент? Идиот, идиот... — Да нет... просто стальные наручники защелкнулись у меня на руках, — впервые пояснение «для огромного милого тупицы Редда» прозвучало без малейшей насмешки, совершенно серьезно. — Можешь добыть свои отмычки? Тут Грейсона все же прорвало: — НЕТ, Я НЕ МОГУ ДОБРАТЬСЯ ДО МОИХ БЛЯДСК... до моих отмычек. Сам посмотри, я прикован к месту! — Если бы я мог забраться в клетку, я бы открыл наручники... Я уверен... — И яйцо сломать? Ты че, псих? — Грейсон тяжело вздохнул. Криками тут не поможешь, нужно было подышать и успокоиться. — Ой, порядок. Я в порядке. Найди тех ублюдков, что меня закрыли, переломай им ноги и притащи сюда, чтоб меня выпустили! Получив прямой понятный приказ, Редд кивнул с заметным облегчением: — Ну, может не с переломанными ногами... но я их найду! Он снова убежал, а Грейсон, понятное дело, так и остался прикованным. Наручники, что б их, так удобно охватывали запястья, что Грейсон не чувствовал ровным счетом никакого неудобства, кроме ощущения полного идиотизма происходящего. И как это он упустил из виду, что любая ситуация будет развиваться к худшему, если попался? Стоило Редду отойти, как раздался взрыв барабанной дроби, и тут же зазвучала бравурная музычка — как-то нихера не к месту и не ко времени, если бы кто-то спрашивал мнения Грейсона на этот счет. Колокольный звон, доносившийся со стороны часовни, казался куда более соответствующим моменту. — Так, мне это не нравится. Это уже не смешно! Редд! РЕДД! Что толку сотрясать воздух? Тут и без него хватало тряски, механизм работал вовсю, и, пожалуй, не стоило дергать Редда. Бегал бы себе за сценой и искал бы способ спасти уже наконец чертову задницу чертова друга! — Грей, что происходит? — Да идиотское шоу началось, как и планировалось! — Грейсон дернул плечом, забыв, что руки прикованы, да и лоб закрыт дурацкой маской — проступивший пот никак не стереть. — Я вижу, как эти шипы опускаются! Черт, Редд, они реально опускаются! Мне на голову! — Окей... Я тебя выпущу. Мы выберемся... Ты выберешься... Легче от бормотания Редда не становилось. Грейсон почти видел, как лихорадочно пытается соображать Редд Рокридж, которого, как он считал, природа создала вовсе не для соображения. Его бы одернуть, успокоить, но Грейсона и самого трясло от страха. Все казалось дьявольски нереальным, бредом сумасшедшего, но потолок со стальными шипами опускался хоть и медленно, но неумолимо. И что будет, когда он окажется над черепом Грейсона? Остановится? — Не ГОВОРИ, что меня выпустишь, просто СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ! Грейсон взревел громче пароходной сирены, пытаясь придать Редду решимости. Нельзя сказать, чтобы это очень помогло. Редд метался вдоль клетки и остановился только для новой глупой фразы: — Это ведь волшебное шоу, так? Тут должен быть выход для волшебника! Если бы Грейсон мог, он бы стукнул друга. Волшебники, чтоб их наизнанку вывернуло! Еще бы кроликов из шляпы вспомнил, или карточные фокусы. — РЕДД, Я НЕ ЗНАЮ! Я это дерьмо не проектировал! Просто вытащи меня! Голодные зубья, казалось, ускорились, еще немного — и доберутся до жертвы. — Грейсон! Вместо крика у Редда вышел комичный писк, будто мышь раздавили каблуком. Грейсон закусил губу, пытаясь выбросить из головы острую мысль, которая оказалась даже острее приближающихся шипов. Вечно Редд оказывался в таком дурацком положении, когда он очень хотел помочь, но ничего не мог сделать. И это куда хуже, чем отбывать заслуженное наказание. Крик Редда вымел эту мысль почти мгновенно: — Я вижу дверь! Там потайной люк, но ты легко откроешь замок. — Да я щас только в мечтах могу открыть замок! МОИ. РУКИ. БЛЯДЬ. ПРИСТЕГНУТЫ! — Грейсон яростно отчеканил эти слова, и готов был наштамповать еще много интересных выражений, характеризующих и Редда, и тупое шоу, и Лукаса с его фокусами, но его прервал торжествующий голос из динамиков под потолком: — И наш маг готов к финалу! Шипы смерти опускаются! — Что-о?! Шипы ЧЕГО?! РЕДД! ВЫТАЩИ МЕНЯ ОТСЮДА! ВЫТАЩИ МЕНЯ ОТСЮДА! Там рубильник за сценой, может, он выключит все! И откуда он знал, что там, за сценой, есть какой-то рубильник? Будто все это происходило не в первый раз. Странное ощущение deja vu: словно когда-то он сам, а не Редд, метался за сценой, слепо натыкаясь на углы, и ему тоже мешалась маска, сползая на самый нос, и он тоже до хруста в суставах, выворачивая их до пыточной боли, дергал этот проклятущий рычаг, пытаясь обесточить кретинское сценическое оборудование. И что все время он чувствовал спиной безжалостный внимательный взгляд жестокого наблюдателя, прикидывающего: а как лучше сделать? Кого посадить в клетку, кого убить раньше, кого позже? И кто будет просить прощения у мертвеца, пережив его на несколько жалких минут? Шипы смерти приближались, и Грейсон почти чувствовал их затылком, склонив голову перед казнью. Что уж там, он даже торопил их — ну пусть бы уже случилось сейчас, не при его добряке Редде. Он ведь будет себя винить, себя, а не упрямую дубину по имени Грейсон Грейсон. Вздрогнул пол под ногами, и, будто отвечая на покаянные мысли, механизмы остановились. Веселая музыка, которую Грейсон почти перестал слышать, занятый своими мыслями, остановилась, и осталось только суматошное сбитое дыхание и стук сердца — грохочет, как сумасшедший барабан. — Сработало? Грей! С тобой все в порядке? Грей? — Боже, они остановились, — голос Грейсона скрипел, как ключ в несмазанном замке. Ему даже ворчать на Редда не хотелось: ну, во всяком случае, не в ближайшие пару минут. И потом, когда Редд молчал и действовал в меру своих сил, разжимая дверь клетки, Грейсон почти любовался им. Хорош. — Твою же мать, Редд! Я и забыл, какой ты сильный. Редд тут же ему заулыбался, и снова Грейсон ощутил укол совести. Разумеется, ах-какая-редкая похвала — и вот, Редд расцвел и раскраснелся. Что с ним делать? Что делать с искренним вот этим обожанием, от которого самому неловко и хочется обозвать Редда, верного Редда, счастливого Редда не иначе как дубиной, смешным глупым великаном и безнадежным умалишенным. — Давай снимем с тебя эти чертовы наручники. Оп! — Редд с легкостью разомкнул стальные захваты, преодолевая упрямую тугую пружину. Грейсон тут же принялся сердито растирать запястье: ему сейчас хотелось как можно скорее набраться, да чего покрепче, до поросячьего визга. И никаких визитов на вечернее шоу и маскарад: хватит уже, навеселились. Только сейчас сообразив, до чего давит на затылок маска, Грейсон снял ее и, едва не разбивая, швырнул на сцену. — Идем уже, — Грейсон шагнул в сторону выхода со сцены, но радостный возглас Редда его остановил. И без того сиявший, как начищенный пятак, Редд и вовсе преисполнился неудержимой радости, восклицая: — Ты что-то сделал, Лафкадио? Это ты мне помог? Спасибо. — А, Лафкадио, — Грейсон обернулся и хмуро посмотрел на старика в одеянии священника, вышедшего из темного угла. И какого черта он там прятался? И где? В шкафу сидел, что ли? — Знаешь, а у нас тут было некоторое дерьмо, — Грейсон проговорил это с привычной прямотой. — Так что извини, но я собираюсь напиться. Идем, Редд. Ему снова пришлось дернуть Редда за рукав рубашки: вот ведь настырный, все порывался остаться и потрепаться с Лафкадио, чтоб его черти взяли, Буном. Небось еще и на колени бы перед ним упал и попросил бы немедленно простить за греховные помыслы. — Достаточно драм на этот день. Бар зовет, — Грейсон сделал усилие и почти вытолкал Редда в коридор. Яйцо Молоха, разгаданная и более нежеланная тайна, осталось лежать в клетке, ждать своего часа.