Отпускаю грехи твои

      Вж-ж-ж.       Йо-йо полетело по ниточке вниз, размоталось до края, на мгновение замерло в конце и полетело назад, в ладонь Энакина. Железная игрушка приятно лежала в ладони, но Энакин знает, что бы лежало в его руке лучше. Тонкая, ароматная, расслабляющая травяная палочка, аккуратно завернутая в тончайшую бумагу. У него не было возможности покурить целых два дня. Чертов физрук заболел и раздевалка теперь часто закрыта на ключ, а другого места чтоб перекурить у Энакина не было. Йо-йо немного расслабляло. Мальчик дернул рукой, отпуская игрушку. Йо-йо покатилось по ниточке вниз.       Вж-ж-ж.       — Эни, еще полчаса и выходим, а ты не поел и в трусах тут сидишь. Оставь пока игрушку.       Квай-Гон на том конце стола закрывался газетой и лениво потягивал крепчайший кофе — у Энакина от него слезились глаза и долго горчило во рту. В отличие от него самого, Джинн сидел уже одетым, только без пиджака, да и завтрак свой съел еще минуты три назад. Яичница Энакина с двумя тостами с маслом лежали нетронутыми.       — Не зови меня так, — буркнул мальчик и поставил игрушку на стол, но нитку с пальца не снял.       Второй рукой он взял нож и проткнул им тост посередине, поднял и аккуратно съедал корочку по краям. Снизу он подгорел, но Энакин не жаловался, ему и так нравилось.       — Чем не нравится? Красиво, я думаю. И не ешь с ножа — примета плохая.       Взгляд, которым его одарил Энакин, явно сказал Квай-Гону, что он думает об этой примете, но препираться не стал, а сразу взял тост рукой.       — Девчачье имя, фу, говорил уже.       Остаток завтрака он доел быстро, одной рукой управляясь ножом, упорно игнорируя ложку и вилку, а второй запуская йо-йо. Кроме звуков чавканья и гудения крутящейся игрушки, на кухне никаких звуков не было.       Форму Энакин натянул так-сяк, а вот школьную сумку собрал тщательно. Книги сегодня ему понадобятся как ничто другое, правда, читать он их станет в последнюю очередь. Если кто-то просечет о его увлечении, то проблемы будут и у него, и у Квай-Гона, но достать самому к вытяжке не позволял рост. Немного подумав, мальчик бросил в сумку еще и йо-йо.       Квай-Гон подбросил его в школу, куда они все-таки опоздали: звонок прозвенел тогда, когда Энакин шел по коридору, только не в свой класс, а в раздевалку. У него почти получилось, он уже видел заветную дверь, видел, что она чуть-чуть приоткрыта, и рот наполнялся слюной в предвкушении горького вкуса дыма. Пальцами он уже коснулся холодного металла ручки, когда на его плече легла чужая рука.       — Учитель заболел, вместо физкультуры вам сегодня поставили математику.       Хмурой горой над ним возвышался учитель математики — мистер Винду. Смотрел на Энакина так, будто знал, зачем тому понадобилась раздевалка, и что физкультура тут ни при чем. На плече точно останется синяк, было больно, и на глаза мальчика навернулись слезы. Не от хватки — от того, что придется терпеть целый урок, а ему уже невмоготу. В животе неприятно скрутило, чертов математик, откуда он только тут взялся, Энакину же так нужно хотя бы раз…       — П-простите, я забыл.       — Ничего страшного.       Его руку отпустили, но ощущение хватки осталось, кое-как, но удерживая Энакина от вспышки гнева.       — Поторапливайся, Скайуокер, урок уже начался.       Ноги были будто онемевшими. Вялым и шатающимся, мальчик потащился в класс.       Весь урок у него потели ладошки, сердце отчаянно билось о грудную клетку. Класс решал уравнения, примеры и задачи, пару раз Энакину даже казалось, что учитель шутил шутки, но для него все слилось в один монотонный шум голосов и шелеста тетрадей. Ему было грустно, эта грусть накатывала на него волнами, каждая следующая сильнее предыдущей, и думалось, что он стал никому не нужен: ни Квай-Гону, ведь он оставил его в этой школе совсем одного, а сам умчался на работу, ни Шиву, ведь тот не уделяет ему в последнее время внимания, ни маме, ведь она…       Он сильно зажмурился, чтоб не разрыдаться прямо тут, и через пару минут желание плакать прошло. Его сосед по парте, Сэм, осторожно коснулся его запястья.       — Ты в порядке? У тебя красные пятна на лице и шее… — зашептал он, нагнувшись поближе.       — Отцепись, мне тошно от тебя, — мальчик отдернул руку. Он не хотел обижать Сэма ни сейчас, ни в любое другое время, но прямо в этот момент Энакин не мог себя контролировать, ему нужно было выплеснуть на кого-то, хоть на соседа по парте.       — Прости, Сэм, я правда немного не в порядке. Приболел, наверно.       Едва прозвенел звонок на перемену, Энакин сорвался с места и исчез в дверном проеме. Раздевалка оказалась открытой. Мальчик пододвинул скамейку к стене, сложил стопкой учебники и взобрался сверху. Ему с трудом верилось, что он, наконец, здесь, и никто ему не помешает сделать задуманное.       Энакин поджег сигарету и прислонился к стене возле вентиляционной решетки. Первая затяжка была самой вкусной. Вторая успокоила и вернула равновесие в его внутренний мир. Все мысли, роящиеся в голове, стали глупыми и неважными, как он вообще мог думать о таком. Квай-Гон любит его, конечно же любит, Шив просто занят, у него же работа и ответственность, а мама… Она тоже его любит. Его все любят, и он всех. Энакин возвращался в этот мир, и теперь он казался ему родным и приветливым.       Внезапный хлопок двери он принял за игру воспаленного мозга, вынужденного постоянно искать где бы спрятаться и следить за тем, чтоб никто не увидел. Даже если это было реально, Энакин не остановился бы — слишком долго он ждал.       То, что в раздевалку все же кто-то вошел, Энакин понял, когда зажегся свет. Новый учитель, который никогда не вел у него уроки, стоял, прижавшись к стене и потупив взгляд в пол. К тому времени, когда он начал поднимать взгляд, мальчик уже успел выпустить дым из легких.       «Мне сейчас конец, » — подумал Энакин, но страшно ему не было, только грустно, что отберут сигареты и это прекратится. Вдруг от осознания того, что за ним начнут следить и все, через что он прошел в эти дни, придется переживать слова, неприятно скрутило живот. «Если это все, то хуже я уже не сделаю, » — последняя мысль перед тем, как учитель посмотрел ему в глаза.       Энакин посмотрел на него в ответ и втянул дым в легкие до упора.