Ghost

У Чонгука опухли губы от поцелуев, служа напоминанием о прошлой ночи. Облизнув их, он смотрит на такие же у Юнги, смирно (нет) лежащего на его коленях, пока он обрабатывает его проколы. Дежавю. Целую вечность назад они точно так же, вдвоём, были здесь, когда неплохо побегали по подворотням. Обидчик с его дружками после того случая в многоэтажке его Чонгука не отсвечивали ни в универе, ни вне его пределах, значительно поубавив ему проблем. Это уже потом, после настойчивых расспросов об их дальнейшей судьбе, Юнги сознался, что Син наведывалась к обидчикам во снах, терроризируя их каждую ночь кошмарами. Понятное дело, что пыл у отморозков поубавился. — Ауч! — пыхтит Юнги, дёргаясь. — Граблями аккуратнее маши! — Прости-прости, давай подую, чтоб не щипало. — Я мужик, могу и потерпеть. То, что ты меня трахнул не делает меня неженкой. Юнги отпихивает заулыбавшегося Чонгука и садится подальше. Лицо у хёна безразлично– скорбное. Чонгук сгребает его в объятия так, что у того весь дух вышибло в момент. Младший силушкой богатырской не обделён, думает Юнги, поглядывая на свои тощие конечности. — Хён, обещаю, что в следующий раз мы с тобой попробуем такие грязные штуки, что потом вспоминать стыдно будет и тебе, и мне. Шёпот проникновенный, добирающийся до самых чувствительных зон. Давай Юнги, приди в себя, ты достаточно взрослый, чтобы не заливаться краской от этих томных речей. Вон, какой ты уверенный в себе, никакой зеленый макне не смутит тебя. Покажет он ему, ну конечно. И всё же, заинтересовал, мелкий, чтоб его. Воображение услужливо подбросило парочку возможных вариантов и Юнги с трудом сохранил бесстрастное лицо, хотя у самого внутренности сделали кульбит. — Вот же, герой-любовник, как тебя поменяли потрахушки, — старший кроет смущение за шутками и шутливо толкает тонсена кулаком в плечо. Но шутки шутками, а Чонгук заполняет не только тело, но и душу. Сказать «нравится», слишком мало, чтобы расставить приоритеты и показать его особенность. «Люблю». Мысль приходит внезапно, осознание бьёт как набатом по голове. Юнги тянется к Чонгуку за поцелуем, путает пряди, добавляя щепотку сладкой боли. Отстранившись, долго улыбается и гладит чонгуковы запястья большим пальцем, а на вопросы отвечает, что просто настроение хорошее и позволяет насладиться хрупким счастьем. Юнги лениво ищёт потерявшиеся в пылу страсти вещи, когда жжение в предплечье становится совсем невыносимым. Проклиная призрака последними словами, он подкатывает рукав свитшота и видит, как от прежде одного отпечатка ладони идут уродливые щупальца пятен вверх по руке. «Чёрт, чёрт» шепчет он, стаскивая рубашку и разглядывая себя. Кожа под пальцами горела, словно под ней плавились кости. Сжав зубы, Юнги из последних сил пытался не проронить не звука от переполняющей его боли. От огня, полыхающего внутри, в глазах потемнело и он опустился прямо на пол, жадно хватая ртом воздух. — Хён? — зовёт Чонгук, невесть откуда взявшийся за спиной. Зажмуриться и дать себе ровно две секунды на приведение мыслей в относительный порядок. Юнги открыл глаза и с трудом сфокусировался на Гуке, опустившимся перед ним на корточки. Юнги, так и сидящий на полу с голым торсом, отвернулся от него, стараясь скрыть метку на руке. Пока младший помогал ему подняться, он пытался хоть как-то устоять на ногах, чтобы сохраняя равновесие не цепляться за Чонгука. — Что случилось? — Не знаю, голова закружилась, — ответил Юнги, едва шевеля губами. Вышло совсем никчёмно, даже он это понимал. — Присядь, — поддерживая Юнги за талию, Чонгук усадил его на диван. — Ты весь дрожишь… Пошатываясь, Юнги вытер каплю пота со лба и попытался улыбнуться. Всё нормально, пытался он убедить больше Гука, чем себя. Уж он то знал, что ненормально. — Всё хорошо, я рядом. Всегда буду, — Чонгук, коснувшись его руки, там, где уродливо расползлось пятно как от ожога, словно кто-то раскалённой ладонью коснулся Юнги. — Даже тогда, когда ты не видишь и продолжаешь изображать жалкое подобие обычной жизни, — прошептал Чонгук, подавшись ближе и обнимая. На попытку парня вырваться из кольца рук, лишь сильнее стиснул его. — Чонгук, отпусти, — вырвался Юнги и вскочил на ноги, отходя подальше. — Смотрится великолепно, — улыбнулся младший. Точнее сказать оскалился. Он больше не походил на обычного себя. Это был кто-то чужой, со стеклянными глазами и кривой ухмылкой. Не Чонгук. — Тебе не спрятаться. Ты лишь отсрочишь неизбежное и обречёшь близких тебе людей на страдания. Изо рта и носа Чонгука хлынула кровь, заливая подбородок, стекая на грудь. Не в силах шевельнуться, даже сделать выдох, Юнги стоял и смотрел, как алые пузырьки крови скапливались в углу губ, когда Гук зашёлся хриплым кашлем. — Этого ты хочешь, эгоистичный ублюдок?! Кровь всё текла и текла, забивая лёгкие Юнги тяжёлым воздухом с металлическим привкусом, оседавшим на языке. Сделав шаг назад, он упёрся в стену и сполз по ней, глотая горячие слёзы. В комнате он оказался один. — Смотри, что нашёл, — довольный Чонгук заходит в комнату, держа в руках потерянный носок и застает хена сидящего на полу. Совершенно потерянного и разбитого. — Хён! Юнги, утирая слёзы, впопыхах натягивает свитшот на тело, но младший успевает заметить расплывшееся пятно на коже. Нет, он не готов. — Не подходи! Стой! Он весь комок нервов. Тронь и осыплется пеплом на чужих ладонях. Не сейчас. Таким Юнги не хочет показаться перед Чонгуком. — Юнги… — Чонгук замедляется, но не останавливается. — Пожалуйста, уйди, — звучит совсем жалобно и выполнить просьбу — это последнее что хочется сделать. Чонгук замолкает и его медленный шаг словно растянут в минуты. Он опускается на колени и притягивает дрожащее тельце к себе. Юнги обнимает Чонгука крепко, так крепко, словно тот последнее, что может сохранить ему рассудок, а ничего не понимающий младший гладит его по спине, ласкает, целует в мокрые щеки и шепчет что-то успокаивающее. — Может расскажешь, что случилось? — спрашивает Чонгук, когда старший наконец успокаивается. Молчание длится долго, но отпираться больше смысла Юнги не видит. — Вчера… Помнишь тот мужик, которого мы потом ещё в чувство приводили? — Чонгук хмурится, вспоминая, но после кивает. — Он был одержимым. Схватил за руку, и отпечаток становится больше. Не знаю что это, но мне надо связаться с Кан Со. — Я с тобой. Принесу тебе куртку, ты пока оденься, — Чонгук тут же поднимается с колен и идёт за вещами. Эти минуты Юнги использует чтобы отдышаться. Хотелось вопить и топать ногами, так это всё пугало. И бесило. Нет слов, которыми можно было бы выразить, как сильно он ненавидел этого грёбанного призрака и как мечтал его развеять, чтобы даже намёка этой грязной души не осталось в этом мире. Юнги знал, что любое затишье временное. Знал, но слишком уж хотелось нормальной жизни, вот и ослабил внимание. Чёрт. — Хён? — Чонгук позвал его уже дважды, но парень продолжал стоять, поглаживая пятно на руке. — Прости, задумался, — попытался улыбнуться Юнги, но вышло совсем неубедительно. Чонгук молча подошёл и обнял замершего парня. — Не надо притворяться. Мне тоже страшно. — Чонгук-и, я в такой жопе, — скулит Юнги утыкаясь носом в чонгукову шею. — Ну, не ты один. Это меня угораздило влюбиться в медиума, да так, что даже соскочить без вариантов. А я пытался… Чонгук давится воздухом от тычка в рёбра и от «только попробуй, я на тебя призраков натравлю». Юнги отстраняется и доверчиво, немного по-детски смотрит ему в глаза. И кто тут старший, спрашивается.

***

— Тэхён, может пойдём погуляем возле моря? Тут скука смертная, я-то знаю… Да забей ты на эти бумажки и пойдём развеемся, — трещала Син, поправляя подол нежно-голубого платья, которое получила от Тэхёна (бросаешь вещь в костёр, пара строк поминальной молитвы и вуаля: гардероб обновился). Тэхён, приложив ладонь ко лбу пытается направить последнее усилие воли на изучение старых рукописей по шаманизму. Дело не двигалось с мертвой точки. Син делу не способствовала: крутилась рядом и всячески отвлекая. Вот и сейчас, назойливо поднырнула под руку, уставившись карими глазами. Близко. Слишком близко. Тэхён повернулся к ней и едва не столкнулся нос к носу с девушкой. Взгляд он отвёл первый, краснея, как девственник. Которым он и был, блять. Трудно выносить этот хитрый прищур в убийственном сочетании с назойливостью девушки, особенно, когда твой предел уровня флирта это попросить прохладную газировку, а не холодную в магазине. Телефонный звонок, прервавший странные мысли немного отрезвил и привёл в чувство. Син, даже не прислушиваясь к разговору, только посмотрев на Тэхён, поменявшегося в лице, поняла, что дело дрянь. …Тэхён уже всю тропинку исходил взад-вперед перебрасываясь короткими фразами с Син. Выйдя навстречу Юнги, он не ожидал увидеть его с Чонгуком, который вёл его, перекинув руку на плечо. Выглядел хён бледным и уставшим. Без долгих разговоров Тэхён завёл Юнги в храм, усадив возле алтаря. Чонгук усаживается рядом, с подозрением оглядываясь по сторонам и с опаской — на пустое место, с которым разговаривают парни. — Показывай, что у тебя там. Бля-ять, — выдыхает Тэхён, когда дотрагивается до руки Юнги, там, где остался след. — Для начала обработаем водой из святого источника, а потом дождёмся отца, у него опыта побольше, чем у меня. Чонгук, подай пожалуйста вон тот кувшин. А ты, Юнги, закатай рукав и протяни руку над чашей. Чонгук торопится выполнить сказанное Тэхёном и найдётся, что тот не обратил внимания на его дрожащие руки. Которые начинают ещё больше дрожать, когда парень льёт немного воды на руку Юнги и в ту же секунду тот валится на пол без сознания.