***
— Ах, вы пидоры! Уроды блядливые! Вам жить надоело, долбоящеры безмозглые?! — от набора подобных слов Кай затих, удивлено таращясь на лидера, не способный вымолвить и слова. — Че ты на меня уставился?! — Сухо схватил подушку с кровати Дио и со всей силы огрел танцора по голове. — Да я то тут при чем? -жалобно спросил тот, все еще не понимая, что происходит. — Я даже не знаю, как он у меня оказался. — Вообще-то это все — моя инициатива, — подал голос Бэкхён. Всем своим видом он показывал, что не просто доволен результатом. Он ловил кайф от происходящего. — У тебя что, совсем мозги поехали? — в голосе Кая звучало отчаяние, словно он вот-вот заплачет. — Ох, Чонин, прости, — начал уже более мягко лидер. — Возьми свою одежду и оденься где-нибудь, ладно? — младший лишь кивнул, проглотив обиду. Позже он непременно припомнит ему этот удар подушкой, потребовав любимое кофе в уплату, но пока лучше просто тихо уйти, пока не огреб еще сильнее. Поэтому он схватил первое, что попало ему под руку и ретировался в ванную, где и обнаружил, что у него в руках лишь трусы. Остальное он попросит у других участников, все еще укутавшись в одеяло и краснея от стыда. Дело было не в просьбе (к обмену вещами все давно привыкли), а в ситуации, в которой он недавно был. Танцор застал всех, включая и телохранителей, на кухне за столом, попивающими кофе в гробовой тишине, прислушивающимися к крикам лидера, и вздагивающими каждый раз, когда что-то падало на пол. Позднее, когда он пришел уже одетый, но все еще с одеялом, его ожидала кружка горячего напитка, которую он не без удовольствия принялся медленно опустошать, погрузившись, как и остальные, в свои мысли.***
— Ты дибил или дибил?! — продолжал ругаться лидер. Его запал уже поутих, после того, как превратил чужую комнату во владения хаоса. Все это время Бэкхён молча слушал его крики, все еще прикрываясь подушкой. Уверенности во взгляде стало меньше. Теперь вокалист начал осознавать всю глупость своего поступка. Именно этого он и боялся, и потому желал, чтобы Сухо не прекращал орать на него, чтобы избил его до смерти или комы и потери памяти. — Видимо, и то, и то, — тихо ответил Бэкхён, опустив голову. По его щекам потекли слезы. Он хотел их спрятать и закусил губу, чтобы сдержать всхлипы, но от зоркого глаза лидера мало что можно было спрятать. — Только не говори, что это все из-за того волосатого верзилы? — уже мягче спросил старший друг, присев рядом. Ответом ему послужил кивок и все же сорвавшийся всхлип. — Ох, горе ты мое луковое. Ладно успокаивайся, одевайся и приходи в себя. Я поговорю с остальными. Все мы влюблялись. Правда, не так и не в таких, — последняя фраза вызвала улыбку у обоих, после чего Сухо подсел ближе и обнял младшего за плечи. — Неужели все настолько серьезно? — И снова молчаливый кивок. — Ладно. Придумаем что-нибудь. Ты бы хоть предупредил. Мы бы помогли. Свои как никак. — Я боялся, что смеятся будете, — сейчас голос Бэкхёна, впрочем, как и он сам, напоминал ребенка, безобидного и беспомощного. — Конечно, будем. А ты как хотел? Без этого никак, — по-наставнически заверил вокалиста лидер. — Однако, мы ведь и помочь можем. Та что? Нам помочь? Или так и будешь дурью маеться? — Не буду, — тихо ответил Бэкхён, глубоко и неровно вздыхая, приходя в себя. — Не выкинешь ничего больше? — Сухо слегка потряс голого собеседника, ожидая ответа, которым стало лишь тихое мотание головой. — Ладно, я пойду поговорю с остальными, а ты приходи в себя. Стоило Сухо скрыться за дверью, как Бэкхён разрыдался что есть сил. Боль в груди выжигала все. А осознание того, что он натворил, лишь сильнее разжигало бушующий внутри пожар. Он ревел, пока не начал задыхаться от слез, а глаза не переняли огонь из груди. Юноша лежал в кровати друга, и даже не заметил, как уснул. Позже, после разъяснений Сухо, в комнату зашел Кай, укрыл обнаженного друга одеялом и покинул комнату, лишь на секунду убедившись, что вокалист в безопасности как наяву, так и во сне.