***
Тень забежала за поворот, но тут сообразила, что оставляет кровь. Чертыхаясь, она зажала рану лапой и вползла в бывшее рядом маленькое окошко, находившееся у самой земли. Здесь, на пыльном прохладном складу, в окружении тёмных мешков с углём, она, наконец, сняла свой плащ. Под одеянием была содрогающаяся от холода худая голубоглазая мышка с длинным, но неглубоким порезом в области живота. «Проклятье… Завтрашний день может быть для меня последним», — обречённо подумала она, прикусив губу. Наспех перевязав ранение выуженным из катомки тряпьём, мышь прилегла на мешок с угольной крошкой и, медленно жуя кусок сворованной ветчины, боялась утра, ведь завтра ей придётся доложить о проваленном задании.***
Гару посмотрел в окно — на долину спустилась ночь, накрыв синим покрывалом и его родную деревушку. Прекрасно. Стараясь не шуметь, горностай пригнулся и прошмыгнул в заботливо отворённую смотрителем дверь. За спиной ворочались другие «постояльцы» — спали тут по несколько фуррей в комнате. В коридоре, на потускневшем подсвечнике, находилась догоравшая свеча, которая слабо освещала предстоящий путь. Гару не смущала темнота, ведь в тени этого здания он ориентировался, пожалуй, лучше кого-либо ещё. Под лапами скрипели половицы, но, уже изучив все возможные пути выхода, Гару без труда нашёл самую тихую дорогу. Уже несколько месяцев горностай ненавязчиво рекомендовал смотрителю «постоялого двора» заменить покрытие в коридоре. Но волк-смотритель, редкостный жулик, по мнению Гару, то ли жалел на это денег, то ли не получал их от Ордена. Странно — вроде бы деревню облюбовала одна из самых влиятельных структур королевства, а вроде бы и в их зданиях половицы заменить не на что… Через пару минут шатаний по спящему зданию, горностай выбрался наружу через открытое окно на первом этаже, и, прижимаясь к стене, приблизился к воротам. У них стоял лис стражник и беспечно смотрел на луну. В Ордене не очень любили шатающихся по ночам, поэтому просто пройти мимо и цинично похлопать стража по плечу было бы храбро, но глупо. Зато стоит только горностаю выйти за стены — его ищи-свищи в деревенской степи. Пока Гару замер в неловкой позе и думал, стражник зевнул во весь рот. Лис бесстыже показал все свои белоснежные клыки и издал вой кита в брачный сезон, не прикрывая лапой рот, а наоборот — оголяя чудовищно широкую пасть. Он зевнул так, будто это был последний зевок в его жизни — честно, гордо, назло всему миру. Его зевок был великолепен, неподражаем, восхитителен и до безумия хорош. Зевок был одновременно пафосен и скромен, об этом зевке слагали бы легенды! Зевал он секунды две, и за это время горностай проскользнул за ворота, от всей души благодаря лиса за такой неподражаемый и своевременный перформанс. Бодро пройдя по жужжащему и стрекочущему полю около двух километров, Гару оказался около довольно ветхой заброшенной церквушки староверов, стоящей посреди поля. Возле неё околачивался молодой кролик. Завидев Гару, тот начал отчаянно жестикулировать и беззвучно на него кричать, приближаясь к горностаю. Подойдя вплотную, кролик уверенно схватил горностая за лапу и злобно повёл его в церковь, по пути раздражённо восклицая: «Сколько тебя можно ждать, все сто сорок шесть дьяволов тебя дери. Сегодня ставки высоки, и заклинаю тебя Святой Лизой — не облажайся так, как ты обычно делаешь!» Одновременно с проклятиями, кролик присматривался к кожаным ремням на кулаках Гару — тот забинтовал лапы, пока шёл. Внутри здание было наполнено мерцанием множества светильников и свечей, в центре зала стоял плохо сколоченный ринг, вокруг которого собрались зрители, в основном псы самых различных пород и возрастов. На ринге уже стоял и скучал чёрный, как смоль, волк - оппонент горностая. Увидев противника, волк в шутку отдал ему честь. Гару неспешно прошёл к месту боя, по пути скидывая рубаху и оголяя необычный для представителей его вида рельефный торс. Без единого звука он запрыгнул на ринг, по пути делая лёгкую разминку для кистей. В полной тишине здоровый мохнатый пёс махнул остриженной лапой, ознаменовав начало поединка. Где-то в рядах зрителей зазвенели монеты — делались запоздалые ставки. Начался бой. Наступательную тактику в самом начале выбирают либо настоящие машины для убийств, либо настоящие болваны. Гару легко заскакал по рингу, увиливая в разные стороны и присматриваясь к противнику. Тот неуклюже маневрировал, пытаясь загнать соперника в угол, но когда горностай попробовал силы и попытался прощупать крепкость стойки волка, тот неожиданно прытко огрызнулся в ответ. Мотая мордой, по которой волк чуть не заехал, Гару отпрыгнул и сгруппировался. В его голове пронеслась шальная мысль попытаться закрутить волка и со всей силы навешать по затылку, но пока было рановато. В целом оппоненты друг к другу присмотрелись и поняли слабости друг друга — волк, периодически напрыгивая и накидывая лапы, метил в по своей природе открытую печень горностая, а тот старался больше крутиться вокруг противника и запутать его. Какой-то сердобольный кот в первом ряду при каждом ударе ахал и охал, чем сильно отвлекал — Гару больше хотел вмазать ему, чем своему противнику. Началась основательная разведка боем со стороны волка. Его длинная лапа пролетела мимо Гару подобно стреле, но горностай увильнул от кулаков соперника и прытко ушёл вбок. Оппонент было попытался зажать его, но тут же почувствовал, как кулак задел ухо — горностай, как змея виляя корпусом, стал наступать. Один удар, второй, третий — каждый нанесённый прямой заставлял волка всё ближе подступать к краю ринга. Резко нырнув прямо противнику под бок, Гару по-кошачьи выгнулся и пресс волка ощутил на себе резкий мощный удар. Понадеявшись на силу удара, горностай неосторожно и глупо отпрыгнул к углу ринга. Несмотря на то, что его оппонент был обескуражен, у него хватило времени на то, чтобы всё просчитать. Волк решительно сократил дистанцию и начал контратаку. Горностай, которого этот ход загнал в угол, в панике вильнул налево. Чудом избежав удара левой лапы, но слегка получив правой, Гару обречённо тявкнул. Что-то смешалось у него в мозгу, невероятным усилием воли он смог заставить себя пронырнуть под посыпавшимися ударами волка и оказаться у него за спиной. Несмотря на адскую боль в голове, Гару почувствовал величие момента — его оппонент сразу заметил свой промах, но невовремя занывшая печень не дала ему развернуться, позволив горностаю полностью контролировать ситуацию. В тот момент ему хотелось козырнуть волку и пафосно, протягивая каждый слог, произнести: «Арривидерчи!», но, чтобы случайно не стать типичным злодеем из посредственных сентиментальных романов, он смёл волка с затылка без единого звука. Раздался бумкающий звук — волк не выдержал такого сюжетного поворота и упал на дощатую поверхность ринга, недоумённо рыча. Ему сильно досталось от горностая — лапы в кожаных ремнях бьют будто камни — и лохматый пёс, заинтересовано хмыкнув, тут же объявил победителем опупевшего от боли в голове Гару. Чёрный волк попытался встать, но его лапы разъехались — ему нужно было несколько больше десяти секунд, чтобы очухаться. Отовсюду раздались вздохи и шёпот, а сердобольный кот, что же было с ним! От переизбытка эмоций беднягу буквально расплющило! В суматохе никто не заметил, как Гару, спрыгнув, от души вмазал расплющенному коту локтем по носу, почувствовав от этого самый настоящий катарсис. Кролик, заметно постаревший за эту ночь, одной рукой кинул рвущемуся на улицу Гару его рубаху, а второй загрёб хабар, коим являлся мешок, издающий приятный звон металла. — Заклинаю тебя, брат, если так продолжиться — мы станем богачами! Ты посмотри на эти деньги — дом… Нет, виллу! Ещё пару таких боёв и мы будем пить чай, пользуясь, наконец, чашками без сколов! Мама мия! — ушастый не в силах был сдержать восхищение. Когда Гару вышел за ворота церкви, его окликнули. В тени, чуть поодаль выхода, его ждал улыбчивый высокий ящер в жутковатой тёмно-коричневой накидке. Он шёпотом подозвал бойца к себе. — Эй ты, Гару. Неплохо сражаешься! У тебя какая-то цель, или так, для души, личного удовольствия? — Заискивающимся тоном поинтересовался он, широко улыбаясь. — Для души и личного удовольствия ты можешь в бордель устроиться. Я бьюсь за деньги, — с презрением и интересом фыркнул Гару, косясь на оттопыренный карман собеседника. Нет, там виднелись не деньги — в кармане был странный кривой нож. — Подзаработать хочешь? — ящер хитро прищурился, будто случайно закрывая когтями оттопыренный карман. — Как же? — вздёрнул бровь горностай, и его уши сами по себе насторожились. — Я тут… бои организую. Насмерть, знаешь? Публики немного, но какая! Сливки общества, аристократы. Платят так, будто бойцы не друг друга мочат, а их родственников от чумы спасают! — Расхохотался вполголоса ящер, закрыв жёлтые хитрые глазёнки плёнкой. — Так вот, ты заинтересован в участии? Гару задумчиво посмотрел на небо, машинально стуча когтями по костяшкам пальцев. — Пожалуй да, заинтересован. Когда пройдут твои бои? — Как будто нехотя вздохнул горностай, спокойно почёсываясь. — В следующее воскресенье. Точно будешь? — С недоверием, но и без особого энтузиазма убедился ящер. — Смотря сколько заплатишь, — осторожно ответил Гару, ожидая ответа. — Полсотни золотых, — оскалился ящер и впился в бойца взглядом. Непроизвольно глаза горностая вылезли на лоб. Когда речь шла о боях в церквушке, ничего дороже случайных серебренников бойцу видеть не приходилось, а тут… — За полсотни золотых… — С восхищением пробормотал Гару, набирая в глотку побольше воздуха. — Ох, эти полсотни золотых… Я буду там, на этих боях! Жди! — С горящими глазами выкрикнул он. Ящер нервно замахам лапами и зашипел: «Тишшшше!» — но боец уже не слушал. «И пусть отвалится моё самолюбие, если нарушу слово!» — мысленно поклялся он, воодушевлённо скрипя зубами. Ящер, успокаиваясь, поскрёб кривыми тонкими когтями по зелёной чешуе лба и довольно ухмыльнулся. — Ни секунды в тебе не сомневался, Гару. До встречи на боях, — попрощался он и растворился в ночной мгле, оставив горностая наедине.