***
Рэйз сидел у себя в комнате и загнанно смотрел в окно, где в небосводе летали четыре, как капли воды друг на друга похожих, синих орла. Пёс ещё раз их пересчитал — да, их четыре. А ещё вчера было три! Внезапно Гром проявил способность к размножению, притом к бесполому… Рэйз упёрся мордой в почерневший стол и стал качаться на стуле, в исступлении держась за голову. «Как же так?» — думал он, иногда спонтанно начиная в панике листать справочник по элементарному маговедению. Но, на удивление, нигде не говорилось что делать, чтобы твоя нахальная птица перестала строчить себе подобных и размножать тем самым эгоизм и задранное самомнение в геометрической прогрессии. На улице послышался довольный орлиный крик. Рэйз закрыл уши лапами, подозревая, что где-то в прошлой жизни совершал отвратительные поступки. За дверью в комнату пса уже несколько минут стояла Нат, слушая интригующие зверские звуки, которые исходили из его комнатушки. Ей было достаточно сложно решиться постучать, поэтому она всё приглаживала белые кудри и время от времени поднимала лапу, будто желая взяться за дверную ручку. Сзади редко-редко пробегали другие начинающие жрецы и жрицы, все как на подбор взъерошенные, важные и пугливые. На их фоне Нат отличалась внешним спокойствием — эмоции слепой не прочитать по глазам, и, хоть она уже научилась использовать свою богиню, чтобы поддерживать визуальную связь с миром, её апатично-агрессивные слепые глаза придавали образу собачки какой-никакой уверенности. Правда, сейчас Нат была взволнована намного больше, чем ей бы этого хотелось. Раздался тихий стук в дверь комнаты Рэйза, и собачка осторожно юркнула внутрь, не дождавшись разрешения. Нат мельком оглядела хаос и разруху, царившую в комнатушке, и поняла, что надо что-то делать. Пока пёс пытался снова наладить контакт с внешним миром и понять, что за звуки раздались у него за спиной, она решительно сделала шаг вперёд. — Бросай свой птичник, Рэйз! Пошли, мне как порядочной собачке нужно периодически выходить на улицу! — Непоколебимо сказала она, и, чуть помедлив, улыбнулась. — Выгуляешь меня? Пёс отрешённо посмотрел на неё, невнятно что-то пробормотал и, грозя кулаком неизвестно кому, поплёлся за своей девушкой, мысленно ещё витая в облаках рядом с орлами и отчаянно пытаясь навести тех на путь воздержания от продолжения рода. Рэйзу стало полегче, как только он вышел на улицу. Хоть у него, как и у многих обучающихся в орденских бастионах, была отдельная комната, но она была чертовски маленькой, ветхой и затхлой. Обряд «выгула» юные жрецы придумали как раз для того, чтобы не сойти в подобных клетушках с ума. Рэйз бросил беглый взгляд на подругу — Нат тоже задышала намного свободнее, как только вышла из ворот деревянных жилых корпусов. Невдалеке пролетела небольшая зелёная молния — кто-то из однокашников парочки учился управляться со своим божеством. Воспоминания о том, как семилетний, ещё не освоившийся в порядках бастиона Рэйз впервые «поговорил» с Громом побудили в первом острый приступ зубной боли. Несмотря на разницу в языках, орёл явно дал понять, что орденская фраза: «Жрец всегда и везде должен полностью подчинять себе божество», — будет работать прекрасно, но только в обратном порядке. От ворошения старых душевных травм пса отвлёк порыв ветра, который сорвал со стоящих вдали клёнов ворох пожелтевшей листвы и устроил из них импровизированное балетное выступление. «Осень наступит только через несколько дней, а клёны уже дали фальстарт», — заинтересованно вздохнул Рэйз и ненавязчиво повёл задумчивую Нат к воротам, ведущим за стены. Та не сопротивлялась, и через несколько десятков шагов парочка оказалась в оглушающем умиротворением лесу. Кроны деревьев закрывали скрывшееся за пеленой облаков солнце и издавали очень приятный скрип, пожелтевшие листья, поспешно сброшенные клёнами, шуршали под простой, почти деревенской обувью собачек, создавая атмосферу уюта. В небольшом отдалении друг от друга Рэйз и Нат прошагали порядка десяти минут, думая о своём и наслаждаясь ранней-ранней осенью. Наконец, в окружении всё падающей листвы, Рэйз деликатно приблизил Нат к себе, а та даже почти и не сопротивлялась. Пройдя ещё несколько шагов и уложив мысли в голове, пёс повернулся к Нат и посмотрел ей в глаза — её зрачки были белыми, как снег, их выделяла лишь тёмно-серая радужка. Порой Рэйз забывал, что встречается со слепой… Парочка остановилась, и Рэйз сделал робкий шаг к Нат. Собачка кинула на него смущённый и растерянный взгляд, а он всё бесстыдно подступал всё ближе и ближе, пока их губы не коснулись друг друга. Их носы стали тереться друг об дружку, постепенно синхронизируя ритмы дыхания. Нат коснулась его лапы и, сама того не желая, сжала её так крепко, как только могла. Её ушки мелко задрожали и смущённо прижались к кудрявым волосам. Их поцелуй длился не дольше десяти нежных, ярких, наполненных чувством секунд. Вдруг, словно по обоюдному согласию, Рэйз и Нат отшагнули друг от друга и волна застенчивости неожиданно нахлынула на них. Рэйз ни с того ни с сего заинтересовался ярким солнцем, чей свет заглушался пеленой облаков, а Нат начала старательно и вдумчиво изучать землю под своими лапками. Несмотря на их долгое знакомство, это был их первый поцелуй. Рэйз вдруг подумал, что это он — момент, когда мальчик стал мужчиной… А Нат уже мысленно подобрала список имён для их будущих сыновей, и теперь разрывалась, какое имя лучше подойдёт их дочери — Мэнни, или же Лаура. Приглаживая длинные кудрявые волосы, она посмотрела на своего парня. — Было великолепно. Ты самый классный пёс, которого я знаю… Честно. — Нет, всё-таки Лаура. — По-моему, ждать столько времени перед этим того стоило… — Рэйз вспомнил, как когда ему было шесть и он ещё жил в своей родной деревеньке, его старший брат встретился с поразительной красоты волчицей, и за одну неделю довёл их знакомство чуть ли не до женитьбы. А тут через несколько месяцев плотного контакта один поцелуй. Почему-то это очень веселило пса и он не сдержал искренней и открытой улыбки. Нат застенчиво улыбнулась в ответ. А может назвать дочку Сильвия? Потихоньку пара пришла в себя и неспеша двинулась глубже в шуршащий, наполненный порывами холодного ветра лес, не решаясь нарушить романтику пошлыми обыденными фразами. Рэйз стеснительно вглядывался в облака, Нат беззаботно наблюдала за разлетающимися от тихих шагов разлапистыми смешными листьями и думала. Всего несколько месяцев назад она была юродивой среди сверстников из-за своих способностей к всеведению и слепоты, но сейчас… Её морда никогда ранее ещё не была задрана так высоко и так гордо, как в этот момент! Она смогла побороть всё то, что свалилось на неё, смогла подчинить себе богиню, смогла видеть и больше не чувствовать себя слепой, смогла побороть презрение со стороны знакомых, даже смогла найти общий язык с Рэйзом… Где-то сзади послышался необычный трещащий звук, но ни пёс, ни его подруга не обратили на него внимания. Им не хотелось отвлекаться от приятного трепетного чувства в переполненной эмоциями груди. А звук приближался и звучал всё отчётливей. — Слушай, тебе не кажется… — Ещё витая в облаках, но уже взволнованно сбивая темп ходьбы, спросил Рэйз. За густым зелёным кустом впереди раздался обрывистый мерзкий смешок. Внезапно Нат прижалась спиной к спине Рэйза и тихо зарычала на кого-то, находящегося позади. Инстинктивно сжав лапу в кулак, пёс резко обернулся, уводя ощетинившуюся Нат за себя. Впереди, на дороге, по которой мгновение назад так беспечно гуляла парочка, стояли три помятых, костлявых и взъерошенных крыса. У одного из них за спиной был лук, двое других держали по ножу. От их кровожадного оскала у Рэйза предательски задрожали колени, и он сильнее прижал перепуганную Нат к себе. — Ох, не ждали мы тут зевак… — Хриплым заискивающим тоном прорычал самый высокий из трёх крысов, перебирая костлявыми лапами незатейливые медные украшения, висящие у него на шее. — Орденские что ль? Рэйз не ответил. От страха и беспомощности у него перехватило дыхание и помутнело в глазах, морда сама напряглась, а мысли как лезвия носились внутри черепа и будто резали тот изнутри. Как?! Как эти полудикие осмелились приближаться к бастионам?! Ведь эти леса всегда, всегда были чисты от них… Нат громко заскрипела зубами. Она была в ужасе и еле держалась на задних лапах, впившись взглядом в выбравшегося из густых кустов бандита. Ответа на вопрос крыса так и не последовало, и шайка стала сдавливать парочку с двух сторон. — Да ты походу от страха проглотил язык? — Чуть наклонив морду хрипло усмехнулся помрачневший крыс с медными украшениями. — Раз ты решил играть в отбивную, мы тебя насервируем, так и быть. А ещё шавку оставь нам, раз на то пошло. Лады? — Тот бандит, за которым следила Нат, сделал вид, что сейчас напрыгнет на неё, и у собачки в сердце что-то ёкнуло. Она, хоть и не переставала озлобленно рычать и скалиться на крыса, стала терять почву под лапами и медленно съезжать по спине Рэйза на землю. Её гордость за себя мигом обратилась в пугающее бездонное ничто. В лихорадочно работающую голову пса пришла лишь одна мысль. Наотмашь его ударило осознание того, что он погибнет, так глупо и рано… Но сможет дать ничтожный шанс Нат. Его дрожащую от ужаса морду на миг исказила злобная, наполненная гневом улыбка. Будь что будет. Но в тот момент, когда он хотел взять Нат за грудки и вытолкнуть к овражку неподалёку, а самому вгрызться в глотку всё приближающегося крыса-вожака, госпожа Судьба неутешительно покачала головой и решила, что парочка что-то недостаточно помучалась. Так бесславно, может быть, и вправду закончились бы жизни собачек, если бы крыс с луком не приметил в небе синюю птицу, которая беспечно летела над лесом, и не подозревала о разворачивающейся снизу трагедии. Крыс, не будь дураком, стрельнул в неё, а, поскольку был очень метким, стрела попала птице прямо в сердце. Только вот одним природа обделила этого бандита — умом. Не прогуливал бы он уроки естествознания в церковной школе, и знал бы — синих орлов не бывает. И ещё одно бедняга не вынес из курса элементарного магознания — существуют жрецы, божества которых достаточно обидчивы, особенно когда дело доходит до попыток их угрохать. Орёл Гром был сражён стрелой, но вместо того, чтобы безжизненной кучкой перьев свалиться на землю, его обуяло первородное ярко-красное пламя, и он спикировал прямо на своего обидчика. Крыс вопросительно посмотрел на разгневанную птицу, успел задаться вопросом: «Что я сделал не так, раз всегда работало, а сейчас не очень?», скоропостижно обуглился и рассыпался в прах, а прах в свою очередь втянулся в клюв орлу и залечил его раны. Воспарив над землёй и присмотревшись наконец к груде существ, которые помешали ему спокойно лететь по своим делам, он моментально приметил своего хозяина в окружении группы агрессивно настроенных крыс. Ни в коем случае не поймите его мотивы неправильно — не из альтруистических соображений он решил помочь Рэйзу, а из-за того, что если убьют хозяина, то падёт и божество, с ним связанное. А кому этого хочется? Верно. Шизым коршуном Гром рванул вниз, выцепил главаря банды, узнав его по тем самым медным украшениям и отправил его к праотцам в слегка поджаренном состоянии, как ранее лучника. Вся шайка мигом бросилась врассыпную, а когда орёл, безусловно гордый за свою быструю ориентацию в ситуации, поднялся ввысь, решив одарить победным взором хозяина и его пассию, то божество ждало разочарование — собачек и след простыл. Как только Гром начал своё незатейливое огненное шоу, Рэйз в одно мгновение пришёл в себя, сообразил, что тут история найдёт счастливый конец, и, схватив обомлевшую шокированную Нат за лапу, начал равноускорено перемещаться к стенам бастиона, бесстыдно разметая смешные разлапистые листья. Орёл обиженно оглядел округу, и, фыркнув, полетел по своим делам. — Неблагодарные черви! — Зло подумал он, улетая вдаль по свои орлиным делам. А на груде пепла, когда-то вполне успешно бывшей главарём крысиной ватаги, лежали нетронутые, даже не расплавившиеся медные ожерелья и браслеты…Третья глава
29 октября 2020 г. в 22:17
Пролежав на мешках с углём меньше часа, раненая мышь вылезла наружу и опасливо поплелась из посёлка. Она знала, где находился лагерь той собаки — в соседнем лесу — и постаралась сделать крюк через другую сторону поселения. Окраина посёлка безмятежно спала, дожидаясь нового рассвета. Но несмотря на умиротворяющую картину мирно сопящих жителей, мышь всё же чувствовала назойливую и беспокоящую тревогу. К тому же, рана на животе ныла и жгла. Она вполне могла быть и смертельной, но у мышей и крыс раны зачастую затягивались даже быстрее, чем у собак. Это было далеко не самым страшным для незадачливой убийцы. Ведь мышь провалилась, и «дома», в родном переулке, её ждало наказание.
На рассвете она миновала пустующие охранные башенки и вошла в пристоличный городок Лифвуд. Проходя милые дремлющие переулочки, мышь медленно плелась в его северные кварталы.
Крысиный район — так прозвали эту часть города. И не напрасно. Чем темнее становились грязные стены домов, чем грубее становилась кладка фундамента, и чем чаще начинали встречаться вонючие кучи костей и мусора по обочинам переулков, тем чаще начинало биться сердце мыши. Услышав отдалённый визг, она резко накинула на себя окровавленный плащ и побежала. Из редких целых окон на неё с опаской таращились обитатели района, в основном крысы и самые отчаянные собаки. Все окна находились на метр выше, чем должны были — на уровне вторых этажей — и всё равно к ним вели тропинки из глубоких царапин. Прыткие крысы умели взлетать даже на отвесные стены, так что такие меры едва ли делали жизнь обитателей домов безопаснее.
Благо сейчас обычно наводнённые озлобленным сбродом переулочки были пусты. Мышка несмело продолжала путь, пытаясь унять панику. Где-то постепенно стали слышны голоса и шум, рядом на четвереньках пронеслись, утробно рыча, две полудикие крысы. Зажимая лапой окровавленный живот, мышка поскорее прижалась к стене и схватилась за рукоять кинжала. Но те пробежали мимо, держа что-то в зубах — к счастью, они увлеклись и не заметили вновь прибывшую.
Мышь с круглыми от ужаса глазами завернула в один из многочисленных узких переулков, из которого доносился шум разговора. Из глубин этого проулочка смердило гниющим мясом, там и тут сновали дикие мыши и крысы, тащили хлам и остатки питания. Дом встречал свою долгожданную гостью кровью и вонью. Впрочем, как и всегда. Проследовав по тропинке из крысиных следов, она ещё раз завернула за угол и оказалась в до боли знакомом тупике, который с трёх сторон сжимали покосившиеся дома с выбитыми окнами. Здесь, на груде ящиков с мясом, гордо сидела исполинских размеров крыса. Её звали Патра.
Рядом с ней сидели её телохранители — плешивый крыс с длинной шпагой и гигант-мышь с завязанными глазами. На почтительном расстоянии от Патры кружили подхалимы и информаторы. Мышь, теряя землю под лапами, быстро сбросила плащ, оголив рану, и согнулась, выражая почтение. Патра медленно повернулась к ней, и на её морде появилась зловещая ухмылка.
— Ну что, Лайт, вижу тебе не очень понравилось гоняться за той собачкой — ты вся перебинтована, — начала она, рассматривая пришедшую. — Сдаётся мне, ты и задание моё не выполнила — в твоих руках нет ничьей головы. Жаль, как жаль…
По спине мышки прошла дрожь. Колени упрямо хотели подкоситься от страха.
— Мама, ты… я… пр… прости, пожалуйста… Я достану её! Два дня — это мало! — Дрожа, как осиновый лист, проблеяла голубоглазая Лайт, едва сдерживая тошноту.
— Ну-ну, Лайт, я же тебя не убивать собралась, — ласково улыбнулась Патра и плавным жестом поманила Лайт к себе. — Дай мне ладошку.
Мышка, неистово дрожа, исполнила приказ. Внезапно, будто из неоткуда, мать достала клинок и изящным движением отрубила Лайт лапу. Раздался пронзительный, отчаянный визг, кисть мышки упала на мокрую землю, подняв грязные брызги, кровь хлынула, моментально забрызгав всё вокруг. Патра лениво встала с ящиков, взяла отрубленную кисть и бросила её в кипящий котёл, стоявший неподалёку. Лайт, в панике пища, забилась к стене и прижала к животу обрубок лапы.
— Не такая большая плата за провал, поверь. В конце концов — правая лапа цела-целёхонька, так что ты можешь продолжить сражаться, — цинично продолжала Патра. — Мать никогда, запомни, никогда не оставит своих детей беззащитными! Ну-с, а теперь вернёмся к заданию — та собака ещё жива, и мне не важно как, но в течение недели её жизнь должна прерваться. Можешь не приносить мне голову, достаточно будет просто сказать, что та больше не жилец. Правда это будет или нет — сама узнаю. Ты же согласна, что от конкурентов следует избавляться? Пора бы уже нарушить нейтралитет. А наказанием за невыполнение… — Патра ловко достала сварившуюся кисть из чана и принюхалась. Пахло не очень аппетитно. — Ты же понимаешь, Лайт. Когда семья большая, нужно много еды. Кто-то кормит родню, выполняя заказы и воруя, трудясь на благо братьев и сестёр, а кто-то… Кормит их собой. — Крыса с хрустом отгрызла палец Лайт и медленно пожевала его пару секунд, впившись в загнанную дочь взглядом. — Ты не очень вкусная, доча, но твоим особо оголодавшим родственникам лишь бы дотянуть до завтра. Они готовы съесть тебя и сырой… Пока, Лайт, дай Бог тебе не встретить твоих братьев и сестричек!
Дышать стало тяжело, от кровопотери в глазах потемнело. Под хихиканье плешивого телохранителя шокированная мышка отползла за угол и с ужасом прислушивалась к тому, как озлобленные полудикие крысы разрывали и грызли её отрезанную кисть. Накинув на руку пару бинтов, измотанная Лайт дрожащими шажками добралась до соседней улочки, укрылась в одном из заброшенных зданий и тут же провалилась в беспокойный, болезненный сон. В сердце «дочки» постепенно стало зарождаться непонятное, незнакомое чувство.