Королевство Рэйел

— Эй, новичок, не знаешь что ли здешних порядков? Чего не кланяешься?       У стен орденского бастиона стояла группа бандитского вида фуррей, хоть и облачённых в форму воспитанников Ордена, но явно её не заслуживающих. В угол меж стен и промёрзших укреплений вжимался двенадцатилетний волчонок. Молчаливый известняк приглаживал стоявшую дыбом шерсть, которая ещё пахла пеплом родной деревни. Некрепкое тело немного дрожало на неприятном ветерке, от которого не защищала даже потрёпанная роба воспитанника. Возглавлявший группу грубых бандитов кот едва слышно щёлкнул пальцами, и банда продолжила катить на бедного волчонка всем известную бочку. — Почему я должен кланяться? — Угрюмо буркнул волчонок, чем вызвал лишь смешки. — Мы тут сила, если ещё не понял! Так что пора бы тебе поклониться нам, шкет! — с бравадой в голосе улыбнулся кот. Волчонок нахмурился, не теряя самообладание. — Не хочу я кланяться… — Снова буркнул он, но в ответ получил жутковатую тишину. — Значит, так? Прелестно. Ну, если не хочешь по-хорошему, будем по-нашему… Снимай портки, щенок. И вещи отдавай. Поживее! — Губы кота изуродовала злорадная улыбка. Несколько фуррей из его группы потихоньку стали приближаться к волчонку. — Нет, мне не хочется, — Процедил тот и на его глазах стали проступать слёзы. Но он был не из робких. Несмотря на свой рост и возраст волчонок и не думал о том, чтобы сдаться или убежать, а наоборот — неумело встал в боевую стойку. Кот раскатисто расхохотался, увидев маленькие лапы, неумело сжатые в подобие кулака. — Чего ноги расставил?! Драться что ль хочешь, шакалёнок? — Кот схватился за колени, не в силах сдержать дикий хохот. Крупная слеза потекла по щеке волчонка, чтобы не казаться другим нюней он прикусил губу и поднял кулачонки ещё выше. Но вдруг кто-то посторонний показался за спинами членов «банды». — Что делаете, мальчики? — Из-за спины кота послышался кокетливый голос. Тот обернулся.       Сзади в вальяжной позе стоял лохматый синеволосый лис красноватого оттенка шерсти. Он будто был нататуирован — прожилки ярко-голубого меха на его теле создавали причудливые узоры. На голове красовалась шляпа-котелок с тонкой багровой ленточкой, на груди — обыкновенная роба воспитанника ордена, но сшитая из куда более плотной ткани. Кот, уже прекративший смеяться над волчонком, увидел этот вызывающий внешний вид и снова улыбнулся. — Крауди, так? Валил бы, дружище, пока морду не подправили, — Почти дружелюбно оскалился он и уж было снова повернулся к ошарашенному волчонку, но лиса его слова очень возмутили, заставив театрально прижать лапы к груди и выражая тем самым крайнее изумление. — Вы?! Мне?! Морду?! — Ошеломлённо возмутился лис. — Кхм, во-первых: если вы слепы и не заметили, моя мордашка прекрасна и в хирургическом вмешательстве нужды нет! Во-вторых: дорогие мои, вынужден вас разочаровать — ко мне не притронуться, ведь в бою я тигр, не знающий ни страха, ни жалости, ни… — Прекрати болтовню, надоел уже, — Раздражённо бросил кот, выпрямился и хрустнул костяшками пальцев. — Я был готов не заметить тебя и дать уйти. Но ты, видимо, очень хочешь проблем… Свою дамскую шляпку в сторонку положи, и разберёмся по нашим понятиям.       Брови лиса удивлённо изогнулись. Незаметно для кота он кинул на землю блестящую серебряную монету и, приглаживая волосы лапой, начал приближаться к нему. Ему наперерез устремились другие члены банды, но они были проигнорированы. — Дамскую? — Тихо пробормотал лис, прожигая ухмыляющегося кота ненавидящим взглядом. — Я ведь не ослышался — дамскую?! Ну, чертила, готовься к смерти!       Один на один с хвастуном, естественно, выходить никто не собирался. Прошёл миг, банда в полном составе прыгнула на лиса, а лис в полном составе набросился на банду. Тут же замелькали кулаки, хвосты, когти, язвительные оскорбления, на секунду волчонок поверил в то, что сейчас его спаситель, синеволосый лис, выйдет из этой драки победителем, как и грозил. Но через несколько мгновений он увидел нечто прямо противоположное — многострадального хвастуна избили до полусмерти, с его губ капала кровь, вся шерсть взмокла и смотрелась жалко. Кот, ухмыляясь и приглаживая чуть взъерошенную шерсть, медленно пошёл к нему, но по пути заметил монетку, брошенную лисом ранее. Вожак банды нагнулся, чтобы подобрать её, и вдруг лис с силой одержимого рванул вперёд, вырвался из хвата нескольких пар крепких лап, и кот почувствовал ошеломительной силы пинок в самый центр зада. Когда вожак возмущённо обернулся, то увидел своего обидчика, который, как умалишённый, скакал на одной ноге и захлёбывался от смеха. — Да, киса, поди не ожидал подвоха! Я, мать мою, гений! Тебе никогда не опустить достоинство Кейна Крауди, великого мастера роялей в кустах! — Самолюбиво пригладил волосы лис, наблюдая за мгновенно вскипевшим от гнева котом и его ошеломлённой бандой. — Идиот самодовольный, и чего ты добиваешься?! — Про себя закричал волчонок, снова вжавшись в каменную стену и начиная дрожать от страха. — Они же разозлятся, и мне влетит три крат!       Прошло пять минут, весьма весёлых для банды, и настолько же нерадостных для злосчастного волчонка и самовлюблённого лиса. В свои комнаты они шли вместе и молча… Волчонок без штанов, в одном белье, а лис с разбитой вдрызг мордой, без шляпы, приглаживая разорванную робу. За их спинами постепенно отдалялись развеселённые победой голоса обидчиков. — Я думал, что ты сообразишь бежать, — Фыркнул лис. — Я думал, что ты сообразишь победить, — Фыркнул волчонок.       Они злобно посмотрели друг на друга и разошлись в разные стороны. Волчонок поплёлся к себе в комнатушку, покрываясь мерзкой стыдливой дрожью от взглядов, которые бросали ему вслед редкие «однокашники» из окон зданий. Страх отступил, и его место заняла жгущая и рвущая душу на части злоба. Волчонок с ненавистью вспоминал морду того, кто опозорил его перед теми, на кого он по прибытию в бастион даже посмел надеяться. Он вспомнил, как сжималось его маленькое сердце каждый раз, когда к нему по очереди подходили самые любопытные воспитанники ордена и пытались познакомиться с новеньким, от которого почему-то пахло гарью и углём. Но сейчас все лишь боязливо посматривали на него из углов и окон. Как только по бастиону прошёл слух о том, что ошибка каких-то орденских олухов лишила беднягу всего, его стали сторониться — правда, волчонок не понимал, что многие лишь не хотели бить его по больному месту, как тогда, когда он только прибыл. Ведь там, у ворот, пока бедолага только пытался слезть с лошадей, кто-то уже успел спросить его про родителей.       Кулачки волчонка сжались в немой злобе. Он не мог простить Ордену тот ужас, который спалил дотла всю его прошлую жизнь, оставив взамен робу и затхлую клетушку в конце корпуса, не мог простить себе, что тогда вопросы о родителях довели его до слёз. Его учили быть сильным, учили, что смерть рано или поздно настигает всех, но слушать об этом оказалось в бесчисленное множество раз проще, чем это пережить.       Когда он почти подошёл к жилому корпусу, в очередной раз пиная гравий на дорожке, кто-то окликнул его, волчонок резко обернулся на звук, не понимая, скрывать ему гнев и беспомощность за улыбкой или нет. Невзрослая волчица чуть ниже его самого, даже мордочку которой было сложно различить в тени, несмело поманила бедолагу к себе: — Иди сюда… Я не знаю, кто отнял у тебя одежду, но у меня в комнате есть запасная, она может тебе подойти, — Нежно и робко позвала она, пристально вглядываясь в выражение страха, застывшее на морде волчонка. Тот замер, и шерсть на его затылке агрессивно ощетинилась. Он стоял в замешательстве и молчал. Видя это, волчица сделала шаг вперёд, чуть выйдя из тени, и бедняга-волчонок увидел её выжидающую мордочку. Эти зелёные, большие, но чуть по-доброму прищуренные глаза, шёрстка и волосы, делавшие её пушистой и милой, робкая и спокойная улыбка, за которой не скрывалось злобы и жестокости… Волчонок испугался её, искренне, как не испугался даже того кота и его бандитов. Его моментально сковал ужас, и он попятился, мямля и бубня что-то нечленораздельное. — Н-нет, не надо… — Выдавил он из себя, развернулся и, несмотря на ватные задние лапы, как можно скорее побежал от неё. Нет, он не увидел в ней ничего, что не заметно было бы на первый взгляд. Он испугался не потому что ему казалось, что его жизни что-то угрожает. Он опешил, потому что его сердце, уже несколько дней испытывающее то ужас, то надежду, не смогло принять эту волчицу, которая осталась на том же месте, с болью и сочувствием смотря на убегающего волчонка.       Тот, спешно распахнув деревянную дверь жилого корпуса, влетел внутрь и моментально оказался на другом конце здания, перед своей комнатой.       Пыль. Всё, что он перед собой видел, было в пыли, ей был покрыт и пол, и дверная ручка, почти не тревожимая ничьими лапами, и воздух, и его собственный нос. Все внутренности волчонка сжались от тоски и понимания того, что единственный луч доброты, который нечаянно проник в его жизнь, был отвергнут. Внезапно волчонок сжался как от удара в живот и на его усталые глаза навернулись крупные горячие слёзы. Его как молния поразила мысль, подсказавшая, что ему делать. Волчонок моментально сорвался с места и побежал обратно, но когда он вылетел во двор, той незнакомки уже не было. Но зато было нечто другое, что заплаканный отчаявшийся волчонок приметил на месте, где кот с бандой избили их с лисом. Что-то небольшое и чёрное… Волчонок утёр слёзы и уверенно, почти не шатаясь, направился к чёрному предмету. Он не надеялся на то, что встретит незнакомку — та, как ему казалось, сразу должна была развернуться и, обиженно вильнув хвостом, уйти, чтобы не появляться никогда. Однако была надежда на нечто другое… Та волчица была не единственной, кто дала его измученной душе хоть немного тепла.       Сразу же после стычки, озлобленно прожигая взглядом всё вокруг, лис пошёл к себе в комнату, в корпус, обогнав замкнутого в себе волчонка. Через пару минут Кейн Крауди, «мастер роялей в кустах», чуть воровато озираясь, юркнул в своё однокомнатное логово. В помещении чуть больше, чем обычно воняло сыростью, и постоянно наводимый Кейном беспорядок в ярком дневном свету был виден немного отчётливей, чем, возможно, хотелось. Сев за почерневший стол и смахнув с его поверхности хлам, огарки свеч и исписанные клочки папируса, лис достал из комода, стоявшего рядом, странную вещицу — грубо сшитую куклу с глазами-пуговками, к одной из конечностей которой был привязан нож. Лис легко взмахнул лапой, и к игрушке прицепились еле видимые магические нити. Они уходили вверх и постепенно растворялись в темноте потолка.       Кейн медленно стал водить лапой, и кукла стала двигаться вслед за ней, колышась от каждого движения ладони, будто привязанная. «Моя магия сильна, чертовски сильна. Пусть подавятся слюной все те, кто смеет надо мной смеяться! Сын архигварда Ордена самый могущественный чародей!» — с энтузиазмом хмыкнул лис, наблюдая за работой своего божества.       В комнату вдруг постучали. «Самый могущественный чародей» встрепенулся и быстро закинул куклу обратно в ящик. Стук повторился и Кейн несмело отворил вход в своё жилище. На полу, перед входом в комнату, лежала его забытая на месте стычки шляпа, хоть и изрядно потрёпанная. Лис выглянул из дверного проёма и оглянулся по сторонам: в конце коридора промелькнул и скрылся за поворотом маленький волчий хвост. «Спасибо, паренёк» — улыбнулся Кейн, поднимая головной убор и отряхивая его от пыли.

***

      Громкий хрустящий скрип раздался у прохода в секретную часть королевской библиотеки. Его эхо гулко отразилось от высоких потолков. После пятиминутной борьбы наконец открылся старый, исписанный таинственными рунами замок, и две фигуры, стоящие прямо перед непривычно узким дверным проёмом, смогли попасть внутрь.       Высший архивариус, старый ворон лет восьмидесяти, посмотрел на своего спутника, белого фенека. Тот ответил встречным удивлённым взглядом. — То, что Вы хотели показать, в секретной части? — Вопросительно махнул ушами фенек. От него сильно пахло воском и жиром светильников — про себя ворон-архивариус подумал чуть тщательней следить за режимом сна своего подопечного и не давать ему зачитываться допоздна. Хотя тут же себя осёк — сам в этом возрасте дни и ночи проводил в библиотеке. Случайное «в этом возрасте», сказанное будто самому себе, ударило ворона наотмашь, но он сумел совладать с разыгравшимся чувством грусти и не подал виду. Вместо этого лишь кивнул и несмело посветил небольшим светильником впереди себя, отогнав кромешную темноту.       Винтовая лестница из почерневшего камня уходила куда-то вниз, из недр секретной части библиотеки раздался тихий недружелюбный рык. С усмешкой бросив взгляд на отшагнувшего встревоженного фенека, ворон спокойно пошёл вперёд, пригибаясь и минуя низкие потолки с лапами пыльной паутины по углам. Через несколько секунд, опасливо оглянувшись, по винтовой лестнице стал спускаться и фенек. Сама собой захлопнулась пыльная узкая дверь, сам собой намертво закрылся исписанный рунами замок. Пространство винтовой лестницы теперь тревожили только две пары лап, ведущие ворона и фенека в глубины секретной части.       Несколько раз, пока они шли по лестнице, снизу доносился сдавленный неприятный рык, не похожий ни на собачий, ни на волчий, однако ни ворон, ни фенек шаг не замедлили. Наконец, после нескольких минут монотонного спуска и попыток не попасть в густую паутину, впереди показался очень низкий проход, закрытый массивной деревянной дверью. На удивление утомлённого спуском фенека ворон без труда её распахнул, будто только несколько минут назад кто-то смазывал петли маслом. В помещении за дверью тускло горел неровный розоватый свет, а гул утробного рычания стал намного отчётливее.       Ворон сделал уверенный шаг в открывшийся зал и поднял кверху фонарь. Свет свечи тут же избавил от темноты огромный, полупустой и жутковатый зал-полусферу, наполненную тусклыми багряными бликами. Тихий рык отражался от её стен, на которых почему-то в беспорядочном, безумном хаосе висели на длинных цепях разномастные книги, закованные в пугающие стальные саркофаги. Некоторые из книг находились под самым потолком, свисали на ржавых цепях совершенно разной длины. Внизу же не было ни единой рукописи, ни одного шкафа, как водилось обычно в королевской библиотеке — только причудливая стремянка, оттащенная кем-то в самый угол. Одна из тех книг, висевших под самым потолком, как-то странно дрожащая, излучала тот тусклый розовый свет.       Фенек как зачарованный поднял морду кверху и жадно рассматривал причудливый секретный зал. Дав чуть времени на первое знакомство, ворон пощёлкал клювом, чем привлёк внимание подопечного, и указал крылом на дрожащий саркофаг. — Айзек, я привёл тебя к Ней, — Тихим голосом начал ворон. Фенек с любопытством навострил уши. — Это та Книга, про которую, ты наверняка слышал, однако увидеть… В будущем ты станешь архивариусом, Айзек, и тебе необходимо знать о Ней всё. — Это Книга Первого Прайда? — С опаской и жутким интересом поинтересовался фенек и впился взглядом в дрожащий стальной саркофаг — до него постепенно стало доходить, что гудящий вокруг злобный рык издаёт именно она. — Именно так, это она, — Чуть вздохнув, ответил ворон. В голове Айзека тут же всплыли те обрывки информации об этой зловещей книге. — Та самая, из-за которой появились божества? — Вспомнил он уроки в стенах бастиона. — Да, — Чуть подумав, ответил ворон. — Её сила немыслима, и тот кто открыл её впервые (правду говорят, что он был совершенно немыслимым глупцом) навлёк на нас очень много бед и проблем. Рэйел оказался на пути мощных рек магии, которые захлестнули нас тогда… Я не помню этого, увы, я был слишком мал. Но то, что было после, когда мы как новорожденные щенята пытались освоить внезапно обретённые силы… — Всевидящий Жрец Крови, — Припомнил Айзек что-то из уроков истории. — Он же почти сразу после открытия Книги Прайдов появился, да? — Да, это так. Такое мощное божество попало в лапы такому мерзкому фанатику… К счастью, вскоре появился и великий дракон Праурус, который смог его остановить. После были и другие, не менее жуткие жрецы, повелевавшие своими мрачными жестокими божками… Божество ведь никто не выбирает — оно попадает в души будущих жрецов само, при рождении или тяжёлом испытании. Тогда оно похоже на зерно, нашедшее почву для жизни. Наша цель — дать божеству «вырасти» правильно, чтобы оно служило своему хозяину и не несло хаос в итак запутанный мир, — Последние слова ворон произнёс с тоской в голосе. Многолетняя тяжёлая работа в ордене заставляла встречаться с неправильно выращенными богами слишком часто. — Но сейчас же есть многие сильные воины, которые стоят на страже порядка, есть архигварды ордена, в конце-то концов… — Несмело пробубнил Айзек, заметив, как при этих словах лёгкая усмешка исказила морду ворона. — Книга Первых Прайдов хранит в себе много тайн, — Улыбнулся старый архивариус. — Намного больше, чем может переварить архигвард ордена. И ты не узнаешь этих тайн, если не будешь изучать мир вокруг, — Ловко достав из-за пазухи небольшой флакончик с чем-то чёрным, к удивлению Айзека ворон нанёс пару капель этой субстанции на дверные петли и хитро подмигнул фенеку. «Так вот что за «изучение» ожидает меня, когда я стану архивариусом! Неужто придётся сюда каждый день спускаться?» — Ухмыльнулся подопечный, опасливо обернулся на очередной угрожающий рык Книги Прайдов и поспешил юркнуть за вороном в приоткрывшуюся дверь, обратно к винтовой лестнице. По пути наверх Айзек стал замечать всё больше и больше признаков того, что к секретной части библиотеки ежедневно кто-то спускается — там и тут сбитая шагами пыль, порванная паутина, заметки на стенах. Подъём был всё таким же долгим и нелёгким, как спуск, да и живот стал тихо издавать урчание, чем-то даже похожее на рык Книги внизу.       Когда они приблизились к двери, ведущей наружу, стало заметно теплее. Ворон осветил руны на замке, ворчливо каркнул и вступил в тяжкий поединок с заржавевшей замочной скважиной. Используя в борьбе выуженный из-за пазухи ключ, высший архивариус с утробным хрипом напал на проржавевший механизм, хихикающий стальным лязгом при каждом отыгранном градусе поворота. Наконец, когда небольшая лампа уже грозила потухнуть, оставив ворона, фенека и жутковатую полутьму наедине, замок недовольно цыкнул и дверь резко распахнулась. В две усталые испуганные морды ударил свежий воздух и слабый запах книг. — Упрямство и наглость, — Поучительно и довольно отметил ворон, обращаясь к своему спутнику, — вновь потерпели поражение перед силой мудрости и… и…       Архивариус, только-только упрекавший наглый замок в неповиновении, растерянно приоткрыл клюв и глядел в одну точку. Он грозно морщил лоб и взволнованно шевелил перьями, по-видимому, желая вновь поймать улетучившееся вдохновение.       Фенек устало зевнул, вспомнив, что за вчерашним чтением трактатов провёл почти всю ночь. Ему захотелось спать, а ещё больше — снова засесть за чтение, попытавшись выудить хоть крупицу новой информации о Книге Первых Прайдов, чтобы знать, с чем придётся работать в будущем.       А ворон так и не смог довести фразу до конца, огорчённо вздохнул, пригладил перья, окончательно затушил лампадку и вместе с фенеком поплёлся к главному корпусу библиотеки. Наступило утро, как-никак.