Поймать удачу за хвост

      Бэкхен стал другим. Чанель не мог это не заметить, потому что тот поменялся, стоило перевернуть на календаре лист августа, заменяя его на первый осенний месяц. Тритон долго смотрел на новую картинку, разглядывая цифры, стараясь подавить в себе чувство назревающей паники.       Вначале это было не так заметно, но с каждым днем будто что-то увядало в Бэкхене. Его внутренняя искра, что раньше ярко сияла и заражала своим светом все вокруг, постепенно тускнела. Улыбки и даже занятия любовью стали сквозить чем-то болезненным, а еще Бэкхен стал ходить кормить карпов даже несмотря на свой страх перед заводью. Он долго просиживал на мостках, грустно глядя на воду, шевеля губами, будто что-то рассказывая рыбам.       Именно в этот момент Чанель понял, что все изменилось и если в начале месяца поведение тритона можно было списать на настроение, поменявшуюся погоду, да что угодно, то сейчас уже просто невозможно было отмахнуться от тревоги, поселившийся где-то в сердце.       Бэкхен все так же вредничал и все так же любил медовые хлопья с клубничным молоком, но вместе с тем он стал молчаливее, иногда подолгу уходил в себя и ему снились кошмары, которые он просто не желал объяснять, лишь больше закрываясь. Присутствие в доме кота впервые так радовало, позволяя наблюдать, как парень расслабляется, когда Кексик мурчал, требуя своей законной порции ласки.       Пак был совсем не глуп, понимая, что это его вина, поскольку в конце месяца или даже чуть раньше ему придется уехать. В октябре заканчивался его контракт, а это значило, что в ближайшее время ему позвонят, чтобы оповестить о решении или предложить возможные варианты совместной работы. Чанель наблюдал за чужим увяданием неделю, не решаясь начать разговор, боясь лишь сильнее все усложнить и ухудшить. А после звонка Хиджуна с назначенной датой Бэк совсем сник и так больше не могло продолжаться. Тритон с каждым днем лишь сильнее закрывался, и Пак никак не мог объяснить этого чувства, но это и вправду было похоже на то, что они отдалялись друг от друга. Было больно. - Бэкхен, может поговорим? - в конце концов не выдержав, решился Чанель, опускаясь рядом с тритоном на ковер, протягивая ладонь к мурчащему коту. Он очень надеялся получить хоть что-то в ответ.       Их руки встретились в пушистой шерсти, замирая на какой-то момент, а Чанель с нетерпением ждал ответа на свой вопрос. - Мы вроде как и так с тобой разговариваем, - отфыркнулся Бэкхен, растянув губы в улыбке. Но даже эта эмоция была какой-то вымученной и слегка неестественной. В ней больше не было того самого света. - Если попросишь остаться, я останусь, - рискнул Чанель, понимая, что да, он вправду готов остаться и все бросить, если это что-то изменит, а Бэкхен и вправду хочет. Он и так планировал ездить сюда при каждой возможности, несмотря на расстояние.       Бэкхен выглядел слегка шокированным подобными словами, приоткрывая рот, во все глаза смотря на человека. Нужные слова готовы были слететь с губ, но язык просто отказывался произносить что-либо , отчего тритон сжал слишком сильно шерсть кота, заставляя животное дернуться, недовольно мякнув. - Прости, прости, прости! - залепетал Бэкхен, прося у Кексика прощение, будто кот и вправду мог его понять. - Я… я не могу просить тебя, - взяв себя в руки и немного успокоившись, пробормотал тритон, стараясь не смотреть на Чанеля, который был… разочарован? - Это неправильно, и я это понимаю.       На самом деле Бэкхен ничерта не понимал! В нем все восставало, но он никак не мог дать знать об этом своему человеку. Он собственноручно загнал себя в эту ловушку, разбрасываясь обещаниями в этой самой комнате… У пианино, просто желая в тот момент получить Чанеля… - Бэк, я буду приезжать сюда, к тебе, - Чанель протянул ладонь, прикасаясь к чужому лицу, пытаясь заглянуть в чужие глаза и успокоить. - Я знаю, - на губах вновь появилась та самая улыбка, заставляя почему-то переживать.       Бэкхен не хотел чувствовать чужую тревогу, он просто хотел провести остаток положенного времени так, чтобы не хотелось жалеть. Тритон забрался на чужие колени, обнимая мужчину бедрами, прижимаясь ближе и ощущая как быстро меняются чужие эмоции. Кексик разочарованно посмотрел на людей, а затем засеменил в сторону кухни, понимая, что ему ловить здесь больше нечего.       Целоваться с Чанелем - это пожалуй было любимое занятие Бэкхена, который даже в подобном настроении наслаждался чужими прикосновениями. Горячие руки уже привычно забрались под футболку, скользя по прохладной коже, блаженствуя от того, как Бэкхен льнет ближе, все так же отзывчиво принимая ласку. - Я люблю тебя, - выдохнул Бэк, едва отстраняясь, - очень люблю!       Чанель молчал, как и во все предыдущие признания. Лишь его эмоции выдавали насколько он счастлив в этот момент, и насколько он сам сильно любит в ответ. Губы вновь настойчиво затянули в водоворот ощущений, но в этот раз Бэкхен не был готов сдаваться. - Скажи это хоть раз вслух, - Бэк отпрянул, прерывая ласку, заглядывая в темные глаза напротив. - Ты и так знаешь, - Чанель провел ладонью по ярким волосам, не понимая зачем это тритону, учитывая что он и так прекрасно все чувствует и знает, без его слов.       Чанель совсем не ожидал, что в этот раз реакция на такой ответ окажется совершенно иной, чем раньше. Чужие губы слегка дрожали, а голубые глаза совершенно поменяли свой оттенок, становясь темнее, стекленея. Бэкхен вскочил с чужих колен раньше, чем Чанель что либо понял, пытаясь его удержать.       Это был первый раз, когда тритон сорвался, совершенно точно не контролируя собственные эмоции. Было ощутимо больно, не получить такую малость, которая и так была известна. Чанель всегда был предельно честен и открыт и позволял считывать свои чувства и эмоции, зная, что такова природа Бэкхена, но не понимая ее правил. Он все так же не задумывался о том, что подобное тот мог делать лишь с ним одним, так глубоко. Вот только в этот момент тритону хотелось совсем другого. Хотелось как у людей.       Бэкхен лежал полностью накрывшись одеялом в спальне, пытаясь взять под контроль глупое сердце, что почему-то не хотело смириться с реальностью. Его дурацкое обещание, казавшееся таким логичным в тот момент, обернулось катастрофой и лишь по его вине. Нельзя было давать слово, не тогда, когда оно может обернуться против тебя, медленно убивая. Ему впервые в жизни не хотелось мириться с судьбой, но и бороться уже просто не было сил. Чужая вина, что с каждым днем все сильнее текла по узам, отравляла, заставляла их вибрировать и просыпаться среди ночи, глядя на мужчину, что даже во сне продолжал думать о нем.       Возможно их отношения могли сложиться иначе, если бы Бэкхен был терпеливее, но он был не таким. Он всегда, даже будучи тритоном с хвостом, живя в заводи, противостоял судьбе, плыл против течения жизни, преодолевая препятствия, попадающиеся на пути. И он впервые чувствовал себя настолько беспомощным, понимая что больше не в силах бороться.       Аккуратные прикосновения через одеяло заставили Бэкхена чуть вздрогнуть, одновременно желая получить большее и в то же самое время, чтобы все прекратилось прямо сейчас! Вообще все! - Я тоже люблю тебя, Бэк, - родной голос пробирал до мурашек, останавливая истерику на полпути. - Люблю тебя…       Чужие эмоции текли по узам, выталкивая собственную боль, ощутимо искрясь от чувств, подпитываясь признанием, что все еще звучало в ушах. - Ты моя личная удача и счастье, как я могу не любить тебя?       В этот момент Чанель чувствовал, что и вправду готов все бросить и остаться, наплевав на остатки карьеры, фанатов, что все же с нетерпением ждали его возвращения. Но он и так сможет это сделать, если без Бэкхена рядом окажется слишком тяжело, он просто вернется, поставив окончательный крест на всем и Сеуле в том числе. - Я… - это походило на немоту, потому что вместо слов с губ не срывалось ни звука, а в голове в этот момент все кричало и билось в истерике. - "Я хочу чтобы ты остался! Останься! Не уезжай!" - Мы просто попробуем, - Чанель повалился на постель, притягивая к себе тритона, пытаясь освободить его от одеяла. - Если будет совсем все плохо, я вернусь и больше не уеду, обещаю!       И Бэкхен верил, верил, что так и будет, вот только узы порвутся намного раньше, чем Чанель вернется и все осознает. - Хорошо, - еле слышно прошептал Бэкхен, соглашаясь, не смея отказать.       Сколько дней ему еще придется продержаться, чтобы все это закончилось? Он слишком устал, охваченный переживаниями. Впервые было страшно, но как ни странно, рядом с Чанелем страх исчезал, оставляя лишь напряжение и чувство вины перед мужчиной, который все так же не знал правды.       Родные прикосновения убаюкивали, как и тихая мурлычащая знакомая мелодия голоса, звучавшая на несколько тонов ниже привычного, но тем не менее она была намного прекрасней даже любимых звуков фортепиано.