Охотник и жертва

      Беседу с Накаямой откладывать в дальний ящик было бы глупо. Кто бы ни пытался натравить её на меня с помощью зелёнки, он явно не намеревался останавливаться на достигнутом. Стоило предотвратить новую попытку внезапного нападения на меня со стороны лягушачьей принцессы. Акаши сначала упирался рогами и не позволял мне проявить инициативу, а потом и вовсе заявил, что хочет присутствовать. Ответив наглому манипулятору красноречивым некультурным жестом, я всё же отправилась по душу соперницы сама. Хотелось верить, что сама.       В клубе художественной гимнастики почти никого уже не было. Оставшиеся в раздевалке две девушки сообщили, что лягушка отправилась в класс за вещами. Туда я и направилась. Ходить в столь поздний час по коридорам теперь казалось идеей не из лучших, но я посчитала, что преследователь, кем бы он ни был, не станет караулить меня денно и нощно.       Гимнастки не соврали, и гордость клуба действительно была обнаружена в классе.       — Ну здравствуй, подруга, — холодно поздоровалась я, наслаждаясь перекошенным от испуга лицом Аридзу. Взгляд упал на исписанную мелом доску. Я меланхолично принялась стирать оставшиеся после математики задачи, попутно поясняя причину своего появления: — Нам с тобой следует кое-что прояснить раз и навсегда. Как ты понимаешь, речь о Сейджуро.       В классной комнате царила темнота, и лишь попадающий через открытую дверь свет не давал ощутить себя совсем уж слепым котёнком. При таком плохом освещении было сложно различить выражение лица Накаямы, но я была уверена, что на нём отражались лишь презрение и ненависть.       Королева школы презрительно фыркнула и скрестила руки на груди.       — Нечего обсуждать: он — мой.       Я промолчала. Создать подходящую атмосферу для подобного разговора оказалось сложнее из-за наглости оппонента. Аридзу от природы была наглой сукой с верой во вседозволенность своей королевской задницы. Она всячески игнорировала тот факт, что ей тоже могут перечить или угрожать.       — Акаши твоим никогда не был. — Я покончила с доской и перевела взгляд на собеседницу. — Мне всё известно о вашем договоре. Нет смысла притворяться.       Глаза немного привыкли к слабому освещению, поэтому мне удалось различить тень обиды на лице королевы. Процесс запущен. Теперь она хотя бы понимала, что я осознаю своё преимущество над ней: со мной Сейджуро всегда был лишь по собственной воле.       — Ты жалкая серая мышь, Ме-гу-ми, — процедила сквозь зубы Накаяма, и мне тут же захотелось сломать ей нос. — Да что ты можешь дать такому, как он?       — Всё, чего он захочет.       Я с трудом подавила улыбку: Аридзу хоть и выбесила меня, но всё же сама направила разговор в нужное русло. Моё второе, пока неизвестное ей, преимущество заключалось в том, что меня Акаши хотел, а вот её, несмотря на все внешние достоинства, — нет. Подобный факт способен ущемить гордость любой выскочки. Вот только моя оказалась слишком твердолобой. Меча искры из глаз, блондинка схватила свои вещи. Она поспешила удалиться, предварительно отправив меня в труднодоступные для солнечного света места. Этого пункта в плане беседы не было. Старательно сдерживая злость, я нагнала раздражающую особу практически у выхода. Явно не ожидавшая демонстрации силы соперница легко поддалась моим манипуляциям: я довольно сильно дёрнула её за плечо, вынуждая повернуться и с неким остервенением толкнула в стену.       — Ты куда намылилась, дорогуша? — Я вопросительно изогнула бровь, с удовольствием отмечая, как поморщилась сучка от болезненного столкновения спины с информационным стендом. — Мы ещё не закончили.       Накаяма отшвырнула сумку в сторону и приблизилась ко мне вплотную. Вероятно, она была не прочь подраться, но и это в мои планы не входило. Если бы я обладала способностью Акаши так же искусно гипнотизировать людей, мои дальнейшие действия выглядели бы более убедительно. Но ошарашенное лицо соперницы красноречиво подтверждало, что и без капитанского навыка мне всё удалось.       Аридзу недоумённо смотрела, как я со вздохом принялась стаскивать с шеи шарф. Воротник застёгнутой по всей строгости школьных правил блузки прикрывал нижнюю часть шеи и большинство свежих доказательств склонности Акаши ревновать.       Когда я принялась расстёгивать блузку, Накаяма отшатнулась:       — Хошино, ты больная?       — Возможно, но сейчас не об этом.       Раздеваться я не намеревалась, достаточно было лишь обнажить шею и ключицы, чтобы продемонстрировать кожу, покрытую розоватыми пятнами от почти сошедших и парой свежих багровеющих следов участия капитана баскетбольной команды. Мне было известно, что такое страсть и как именно должны выглядеть подобные вещи при нормальных обстоятельствах… Но Акаши не был нормальным парнем. Оставленные им следы не от страсти. Он помечал меня своей. Иначе вовсе не обязательно было бы так яростно терзать нежную бледную кожу. Накаяма тоже понимала отличие простых засосов от подобных «знаков отличия». Акаши совершенно очевидно обозначил таким образом свою территорию.       — Ты должна понять, Аридзу. — Я бросила многозначительный взгляд из-под опущенных ресниц. Мой голос звучал ровно и спокойно, но от того не менее угрожающе. — У тебя нет ни шанса.       Пальцы с такой же непринуждённостью и неспешностью застегнули блузку и поправили галстук.       — Я принадлежу ему целиком и полностью, ровно как и сам Акаши мой до мозга костей. Едва ли моя фантазия способна представить, что мне хватит глупости отказаться от него, а ему — позволить мне уйти. — Я вздохнула и перевела взгляд на ошарашенную бывшую подружку капитана. — Смирись и отступи. Он великодушно спасает твою пустую головку от моего гнева и не разрешает устраивать драки в школе… Но никто не говорил о том, что мне нельзя встретиться с тобой и поболтать по душам после уроков.       Я выдержала паузу, позволяя Накаяме обдумать смысл вышесказанного. Шестерёнки её мозга крутились, что было видно по глазам: она тупила, но всё-таки соображала.       — Аридзу, я надеюсь на развитие между нами гармоничного безразличия друг к другу, а также на мирное сосуществование на одной территории до самого выпуска.       — Да пошла ты, сука! — выпалила Накаяма, чем изрядно удивила меня. Я однозначно не ожидала, что она настолько тупа. — Я не собираюсь уступать тебе его! Возомнила тут о себе… Мышь!       Мой разочарованный вздох сопровождался стоном. Досадно. Она реально оказалась безмозглой курицей. За всеми её речами и кознями крылась лишь капризная дурочка, а вовсе не мстительная жадная стерва. Если так — моя затея поговорить о наболевшем абсолютно провальная. Или нет? Всё же голосок её мерзкий дрогнул. Она назвала меня мышью, хотя по глазам было видно, что она то ли завидует, то ли опасается. Я решила попробовать ещё раз.       — Я не мнила. Дорогая Аридзу, моя скромная персона была выбрана Сейджуро ещё до того, как я узнала его имя и увидела лицо. Меня не спрашивали. Меня заполучили. Хотя, — я притворно задумалась, обращая взгляд в потолок, — не могу сказать, что как-то сопротивлялась этому.       Накаяма переменилась в лице: она постепенно перестала пускать пену и почти успокоилась. Я была удивлена вновь. В глазах её будто бы мелькнуло осознание, и я вдруг поняла, что всё-таки она никогда не была законченной идиоткой. Маски. Все в этой школе носили маски. Даже в подобном нашему разговоре истинное лицо тщательно скрывалось.       — Скажи, ты боишься Акаши? — Накаяма сложила руки на груди и прислонилась спиной к стене. Наши взгляды встретились. — Он тебя запугивает?       На моих губах заиграла улыбка:       — Не боюсь, но опасаюсь. Это не одно и тоже. Ему незачем меня запугивать, так как решение следовать за ним — добровольное.       — Говоришь, заполучил без сопротивления? — переспросила Аридзу. Она склонила голову чуть набок, и её тон стал насмешливым: — Получается, ты сама застегнула на себе ошейник?       — Ну, это не так печально, если поводок в его руках.       Я усмехнулась своим же словам. Это было впервые, когда я по собственной воле признала, что он мною управляет. Правда, пришлось не упоминать при Накаяме нюанс второго ошейника, который предназначался самому Акаши. Хоть он этого никогда не признает, но на его шее камнем висела любовь ко мне. Сейджуро мог сколько угодно отрицать существование этого чувства, называть его слабостью и считать подобные эмоции недопустимыми… Но я и так всё понимала без слов. Акаши нуждался во мне. И мне действительно было сложно представить, что этот человек добровольно отпустит то, без чего не предоставляет своего существования.       Накаяма изучала меня заинтересованным взглядом ещё какое-то время, после чего взмахнула рукой в воздухе, будто прогоняя назойливую муху, и вышла из кабинета:       — Ты точно больная.       — Может и так, — повторилась я, — но мы сейчас не об этом.       Я простояла в задумчивости ещё немного. Надежда быть услышанной, кажется, оправдалась. Чёрт его знает доводы ли убедили Накаяму, или же она попросту сочла меня в достаточной мере неадекватной. Королева могла решить для себя что угодно, и мне любой вариант подходил. Лишь бы она перестала мешаться под ногами и в нашей вражде отпала необходимость. Честно говоря, не хотелось объясняться с ней насчёт того, что кто-то целенаправленно нас настраивает друг против друга. Лишние знания ей ни к чему.       — Ну и долго ты будешь стоять там? — Я улыбнулась и искоса бросила взгляд на дверь. За дверным проёмом, насколько я знала, находился Акаши. Он издал смешок и, чуть помедлив, ступил из залитого светом флуоресцентных ламп коридора в менее освещённый кабинет. Он всё слышал. Каждое слово. Я не смогла удержаться и отвернулась к окну, чтобы скрыть смущённую улыбку. — Сейджуро, подслушивать нехорошо.       — Есть разница между подслушивать и слушать. — Баскетболист остановился чуть поодаль вполоборота ко мне. Его голова была чуть склонена. Даже в сумерках пустого класса от меня не укрылся огонь в его взгляде исподлобья: — Я своего присутствия не скрывал. Ты знала.       Он был прав. От меня вовсе не укрылось, что Акаши последовал за нами с Накаямой. Вероятно, он опасался, что мы планируем выцарапать друг другу глаза. В принципе, этим могло закончиться, но Аридзу оказалась смекалистой. Вроде как.       И всё же я чувствовала недовольство от того, что он всё слышал. Не то чтобы мои слова хоть как-то зависели от наличия вольного слушателя: в целом я высказала именно то, что хотела. Вот только этому надменному засранцу было вовсе необязательно знать как минимум половину всего сказанного. Теперь я боялась, что его жажда контроля надо мной разрастётся до небес. Это было бы лишним.       — Должен признать, Мегуми, я рад стать свидетелем твоих признаний. Как жаль, что мне ты таких любопытных вещей не говоришь… — Акаши плавной поступью надвигался на меня. Поддерживая нашу маленькую игру в охоту, я отступала пока задницей не упёрлась в крышку парты. Мой маньяк остановился и с хищным оскалом продолжил: — Твои речи об ошейниках и поводках меня сильно возбуждают.       Должна признать, что ощущения наши совпадали. Даже более чем. Мне и самой кружила голову одна мысль об этом. Ровно так же, как осознание его зависимости от меня.       Не уступая в хищности взгляда, я погладила ладонями скрытую под рубашкой грудь парня. Взгляд задержался на галстуке. Внезапный порыв. Я с упоением принялась наматывать полоску ткани на руку всё туже и туже, вынуждая Акаши наклониться. Его лицо нависло над моим. Это угрожающее выражение сводило с ума. Опасный, властный, ревнивый… А главное — мой. Он хотел услышать признание? Что же, пусть так.       — Не сопротивляйся мне, Сейджуро. Я осознаю свою власть над тобой.       Акаши сузил глаза. Ухмылка исчезла. Он лишь слегка улыбался уголками губ, но его взгляд вселял ужас:       — Да что ты говоришь… Власть? Слишком громко сказано.       Я не собиралась с ним спорить. Сам изъявил желание слушать. Может отрицать или признать… Вообще без разницы. Акаши принадлежал мне. Он был со мной здесь и сейчас. Ни к чему рассыпаться в вымученных словесных признаниях, если он привык всё доказывать на деле. Мне этого было достаточно.       Я резко дёрнула на себя руку с намотанным галстуком. Акаши даже не сопротивлялся. И не он, как это обычно бывало, впивался собственническими поцелуями. Настала моя очередь. Пальцы давно онемели из-за недостаточного тока крови, но мысли были сосредоточены на Сейджуро. Я вдруг поняла, отчего он всегда действовал так агрессивно. Мне довелось почувствовать то же самое: жадность, боль от осознания, что невозможно слиться с желанным телом на молекулярном уровне. Внутренний голод лишь возрастал. Клянусь, я бы целовала Сейджуро до потери пульса. Хотелось кусать его до крови, царапать — что угодно делать, лишь бы завтра и каждый день после он продолжал ощущать меня на своей коже. Наконец-то отстранившись, я ощутила такую сильную одышку, что, наверное, даже пробежка вдоль Великой Китайской стены покажется прогулкой в ближайший супермаркет. Я дышала тяжело, со свистом втягивая воздух. Я оказалась не в силах отвести взгляд от таких желанных искажённых надменной ухмылкой губ.       Голова кружилась то ли от Акаши, то ли от бешеного потока кислорода. Всё тело горело, и лишь пальцы превратились в ледышки. Я отпустила галстук благоверного. Взгляд Акаши горел, но продолжать игру я не собиралась. Хотел признаний — я объяснилась на доступном ему языке.       Небрежно отталкивая Сейджуро, я поспешила в тренировочный зал баскетбольного клуба. В дверном проёме я всё же помедлила и бросила взгляд на задумчиво потирающего губы Акаши. Он отвлёкся от своих мыслей и встретился со мной взглядом. Его однозначно забавлял брошенный вызов.       — Знаешь, Сейджуро, ты ведь действительно принадлежишь мне. Никогда бы не подумала, что скажу нечто подобное, но… Да, думаю, я лучше убью тебя однажды, нежели позволю уйти. — На лице Акаши не осталось и намёка на насмешку. Парень воспринимал меня всерьёз. Я робко улыбнулась, что совершенно не вязалось со сказанным, и добавила: — Ты дурно на меня влияешь.       — Дурно ли? — услышала я риторический вопрос Акаши, скрывшись из его поля зрения. ***       К моему облегчению, Акаши не поднимал тему моей беседы с Накаямой. Кому надо — высказался, кто должен был — выслушал. Своих слов стыдиться я не планировала, но всё же стоило отдать должное моему несносному бойфренду — он и без того прекрасно умел вгонять в краску.       Нежась в горячей ванне, я чувствовала себя довольной как никогда. Если закрыть глаза на предрассудки, произошедшее до дрожи в коленках будоражило сознание. Мне понравилось «подчинять» Акаши. То есть с его позволения, конечно, но всё-таки оказалось приятно сыграть доминантную роль. После того жаркого поцелуя мне определённо были гарантированы сны весьма провокационного характера. ***       Крепкий ночной сон прервал звон бьющегося стекла. Сначала я решила, что это была Куро. Вероятно она столкнула вазу или ещё что-либо. Я закрыла глаза и постаралась уснуть, но внезапно мелькнувшая мысль о том, что грызун рискует пораниться о битое стекло, тут же вернула ускользающее сознание. Хрипя и постанывая, я выползла из-под одеяла. Потирая слипающиеся глаза, я зевнула во весь рот. Взгляд невольно упал на письменный стол, где покоилась клетка с мирно дремлющей крысой. Остатки сна как рукой сняло. Я с опаской покосилась на дверь спальни и в тот же миг подскочила к ней, запирая её на замок. Воцарилась гнетущая атмосфера. Я стояла посреди комнаты в трусах и майке и старательно прислушивалась к шуму в доме. Тихо. Трусихой я не была никогда. Но именно в этот момент у меня реально затряслись поджилки. На цыпочках подкравшись к двери, я застыла, прислушиваясь.       Ужас холодными щупальцами обвивал всё тело и мешал даже лишний раз вдохнуть. Заставить себя выйти из комнаты оказалось выше моих сил. Устыдившись собственного страха, я вернулась в кровать. Взгляд не отрывался от двери. Было страшно. Слишком. В голове крутились мысли о преследователе. А что, если он проник в дом? Я старалась убедить себя, что это паранойя, но верилось с трудом.       Быть может, стоило позвонить Сейджуро? Сжимая в ладони телефон, я продолжала колебаться. За обдумыванием этого вопроса я и не заметила, как усталость взяла своё: я вырубилась с натянутым до самого носа одеялом и крепко прижатым к груди телефоном.       Гудение и щекочущая вибрация пробудили меня ото сна. Не открывая глаз, я приняла звонок и просто положила телефон поверх уха.       — Ты проспала, — холодно оповестил голос капитана.       — К чёрту школу, Сейджуро. — Послышались гудки. — Пока, Сейджуро.       Телефон так остался лежать на ухе. Голова показалась такой тяжёлой, что мне вообще было по барабану на что-либо. ***       Команда Ракузан как раз покинула город ради товарищеского матча, оставляя не у дел своего репетитора. За мной был послан водитель, но так как я не вышла, парень созвонился с Акаши и сдал меня со всеми потрохами. Собственно об этом я узнала от бесцеремонно объявившегося капитана, который, к слову, чуть не довёл меня до инфаркта.       Я бессовестно продолжала дрыхнуть даже после полудня, и когда Акаши начал ломиться — а спросонья иначе и не воспринималось — в закрытую дверь, моя перепуганная тушка так и подскочила на кровати, чуть ли не прошибая головой потолок и норовя отправиться далеко за пределы земного шара.       — Сначала драка, а теперь ещё и прогул… — начал причитать Акаши. — Похоже, я даю тебе слишком много свободы.       Нехотя я оторвала взгляд от экрана мобильного, где красовалось сообщение от Рейко, и с недовольством покосилась на капитана:       — Слишком много? — Я швырнула подвернувшуюся под руку подушку в наглую морду капитана. — Сейджуро, да я по твоей доброй воле кроме туалета больше никуда не имею права ходить самостоятельно. О какой вообще свободе речь?       Резковато, конечно, но это была правда. Акаши промолчал. Лишь гневный взгляд полностью выдавал его настрой. Он ведь и сам знал, что ситуация абсурдная, но выбора у нас не было.       Электронные часы на столе показывали половину второго. Я вопросительно приподняла бровь, обращаясь к Сейджуро:       — Ты не собираешься вернуться на занятия? Ещё два урока осталось.       — К чёрту школу, Мегуми, — усмехнулся Акаши и, сопровождаемый моим ошарашенный взглядом, вышел из спальни.       Ушёл он недалеко: внезапно обнаруживший в себе любовь к прогулам юноша был пойман за бесцеремонным обыском холодильника.       — Тебе не следует употреблять столько острой пищи, — строго заметил капитан, возвращая на место результаты моих экспериментов с корейской кухней.       Я поставила чайник и принялась смешивать чаи с ягодами и травами. Узнав о безграничной любви красноволосого маньяка к клубнике, я немного поэкспериментировала с ингредиентами, пока не получился идеальный вариант. Акаши то и дело поглядывал в мою сторону: он много раз пил этот чай, но никогда не обращал внимание, как именно я его заваривала.       — Вот уж чего от тебя не ожидал, так это навыков в купажировании чая.       Я усмехнулась в ответ:       — Кто знает, может, у меня ещё пара козырей в запасе имеется…       Пальцы с зажатой в них сочной свежей ягодой заманчиво поманили капитана. Я точно знала, что он не устоит перед искушением. Так и было. Акаши отложил в сторону вок с лопаткой и, взявшись за моё запястье, притянул соблазнительной лакомство ближе.       — Кислая.       Капитан притворно поморщился, подбирая языком пару капель стекающего по пальцам сока. Я знала, что он солгал, потому что губы его оказались слишком сладкими после клубники.       — Так лучше? — уточнила я у Акаши, отстраняясь, на что тот лишь усмехнулся, и, не глядя в мою сторону, бросив «Определённо», безмятежно продолжил заниматься приготовлением обеда.       — Почему ты закрыла дверь спальни?       Вопрос капитана вырвал меня из грёз. Признаться, наутро я и вовсе позабыла о причине ночного беспокойства. Видимо, из-за сонного состояния я не особо соображала, и, как это случалось у каждого, внезапное пробуждение просто стёрлось из памяти. Однако теперь, стоя посреди кухни, я отчётливо вспомнила звон разбивающегося стекла. Акаши без труда заметил возникшую из ниоткуда тревожность.       Не вдаваясь в подробности, я сообщила парню о подозрительном шуме. Мы вместе обследовали каждую комнату и даже чердак с подвалом, но нигде не обнаружили и намёка на следы пребывания в доме постороннего человека. Я вздохнула с облегчением, но Акаши всё равно улучил повод для нравоучений.       — Ты должна была позвонить, Мегуми. — Сейджуро вперил в меня разъярённый взгляд. — О чём ты только думала? А если бы кто-то действительно пробрался в дом?       На это отвечать не имело смысла: как всегда он был прав, а я оказалась дурой. Признавать это неприятно, поэтому я лишь отмахнулась, оставляя претензию без ответа. В следующий раз точно позвоню. Даже если в три часа ночи ветка в окно ударит или половица под ногами скрипнет. И пусть только попробует предъявлять после этого какие-либо претензии.       Не обращая внимания на злого капитана, я вернулась к приготовлению еды. Знать, где там шлялся Акаши и что он делал, не было ни малейшего желания. Может, он изрисовал стены дома защитными пентаграммами или древними рунами. Всё-таки степень его сумасшествия мне не была известна.       Мясо в сковороде соблазнительно подрумянилось, а я почти умирала с голоду. Пропажа капитана теперь лишь напрягала. Разложив по тарелкам обед и порезав овощи, я отправилась на поиски. Непродолжительные, стоит заметить. Акаши стоял посреди коридора ко мне спиной и разглядывал уже знакомые ему фотографии на полке.       Без наличия глаз на затылке он совершенно точно не мог засечь меня, но всё же заговорил уверенно, будто видел, что я тут:       — Мегуми, что не так?       Я не поняла вопрос и подошла ближе. Напряжённый изучающий взгляд парня метался между фотографиями. Он явно что-то искал. Мне не была ясна причина тревоги, но пришлось присоединиться. На первый взгляд всё было в порядке: пара фарфоровых фигурок, какие-то открытки с лентами, несколько фото с друзьями в правом углу, большое семейное фото посередине полки… А вот в левом углу, где покоились рамки с семейными поездками чего-то не хватало.       — Фотографии с бабушкой не хватает. — Растерянный взгляд метнулся к капитану. Я неуверенно ткнула пальцем в полку: — Вот здесь раньше стояла.       Обычно, когда Акаши овладевала его вторая личность, это происходило резко, зачастую даже неожиданно. Однако сейчас я отчётливо видела, как бразды правления сознанием почти добровольно передаются в неконтролируемые опасные руки.       — Собирай вещи, — прозвучал холодный приказ.       Акаши выглядел устрашающе, а от его сквозящего ненавистью тона пробирало до костей. Даже после всего, что мы пережили, Сейджуро оказался способен ввергнуть меня в ужас. Непроизвольно отступая на шаг, я опустила глаза. Взгляд тут же зацепился за зажатый между пальцев капитана предмет: небольшой осколок стекла — всё, что осталось от пропавшей фоторамки. Я похолодела. Этой ночью за дверью спальни находился ненормальный воздыхатель, пока я надеялась, что одеяло спасёт меня от любой опасности. Скажу честно, ничто так не заставляет впасть в отчаяние, как ощущение того, что даже в стенах собственного дома ты уязвим.       Оказавшись в своей комнате, я на стопроцентном автопилоте принялась складывать тетради и учебники в сумку. Вошедший следом Акаши смерил меня недовольным взглядом.       — Что ты делаешь? — поинтересовался он, прислоняясь к дверному косяку. — Я говорил о личных вещах.       — Что? — Я в недоумении уставилась на Акаши. Спустя некоторое время до меня всё же дошло, что он задумал. — Это плохая затея, Сейджуро.       — Отчего же? — Красноволосый демон нахально ухмыльнулся. — Ты отказываешься пожить со мной? Неужели близость тайного поклонника тебе больше по вкусу?       Мой настрой не менялся. Акаши лишь цокнул языком в ответ на мой скептицизм и сам открыл шкаф. Все протесты были отклонены без рассмотрения и без права на обжалование.       — Я не позволю тебе оставаться одной в этом доме, — холодно сообщил парень и принялся выуживать приглянувшиеся предметы моего гардероба. Я успевала лишь подхватывать из его рук выбранное. Глаза капитана недобро блеснули при виде одного из атрибутов моего нижнего белья: — Вот это я хочу видеть на тебе сегодня.       «Это» он вручил почти бережно. Ощущая, как расползается по щекам румянец, я приняла из рук Акаши очаровательный белый пеньюар, который во время летнего похода по магазинам меня силком вынудили купить подруги. И, что хуже всего, от стыда я горела далеко не из-за приобретённого соблазнительного наряда. В ящике под ним лежал шутливый подарок от Чоу. Тогда это казалось забавным… Но не сейчас, когда его обнаружил самый настоящий маньяк. Как же сильно я пожалела, что не избавилась от полученной вещицы сразу же.       — Просто отдай их мне, Сейджуро. — Я бросила одежду на кровать и протянула руку к причине своего стыда. — И без комментариев, пожалуйста.       Акаши промолчал, но вот в глазах его горело адское пламя. Я не планировала сообщать ему о наличии столь любопытного предмета. Но судьба распорядилась иначе.       Стараясь отогнать смущение, я фыркнула в сторону капитана:       — Извращенец.       — Я? — Акаши склонил голову на бок и вопросительно приподнял бровь. — Это твои наручники, Мегуми. Отчего же звание извращенца досталось мне?       Вообще, эта вещь изначально принадлежала самой Ито. Она одолжила у своего бойфренда-копа аксессуар для косплей-вечеринки. И хоть с самим парнем она вскоре рассталась, настоящие полицейские наручники достались ей в качестве трофея. А теперь и вовсе перекочевали ко мне. Осыпая подругу всеми известными проклятиями, я прогнала Акаши от шкафа с одеждой и принялась сама выбирать, что мне может понадобиться в ближайшее время. Конечно, Сейджуро стоял за спиной всё это время и вставлял комментарии насчёт моих предпочтений, но каждый раз был успешно послан к чёрту. ***       Совместное проживание с капитаном оказалось не таким ужасным, как я опасалась. В целом мы походили на равнодушных друг к другу соседей по квартире; по очень дорогой но, благо, не предусматривающей полчища воинов в белых передниках. К моему огромному облегчению, в Киото Акаши оказался предоставлен сам себе. И отец даже не заботился о том, чтобы подыскать для него опекуна — в этом не было нужды.       Самостоятельный капитан коротал свои вечера в компании книг или за партией в шоги. Замеченный в отведённой под библиотеку комнате мольберт так ни разу и не был задействован. Однажды я спросила Акаши об этом, но он лишь отмахнулся, сообщив, что рисует, чтобы расслабиться, а так как я ежедневно устраивала для него фортепианные концерты по заявкам, в дополнительной разрядке он не нуждался. За исключением разве что постели. Акаши оказался не по возрасту озабоченным, и в какой-то момент даже идея пожить бок о бок с преследователем показалась мне не такой уж и плохой.       Если без шуток, Сейджуро пребывал в стрессовом состоянии и метался как загнанный зверь: тренировки, учёба, чёртов Кагами Тайга, который вырвал из его рук победу год назад… И это не считая необходимости просканировать каждого ученика Ракузан в поисках обоснованной или необоснованной ненависти ко мне. Чем больше вариантов мы перебирали, тем сильнее убеждались, что до меня никому не было дела. В какой-то момент Акаши пришёл к выводу, что я попала под перекрёстный огонь по его вине. Кто бы ни решил насолить капитану баскетбольной команды, а добиваться этой цели через издевательства над его девушкой — крайне рискованная затея. На подобную наглость Акаши глаза закрывать не намеревался.       Хоть мы и сошлись на предполагаемом мотиве преследователя, количество вопросов от этого не уменьшилось. Кем мог быть недоброжелатель, оказалось угадать ещё сложнее. В лоб против Акаши никто не выступал. Никогда. По крайней мере, в Ракузан. Из тех идиотов, что осмелились открыто мутить воду, мне был известен лишь подлец Ханамия и его команда. Помимо прочего, в списке враждующих с моим капитаном числился какой-то Хайзаки, который учился в другом городе. Да и Сейджуро считал, что парень слишком прямолинеен для подобной мести. На вопрос о том, кому он мог перейти дорогу за последний год, Акаши нахмурил брови и заявил: «Всем, с кем сталкивался на площадке и в студсовете». В общем, скучать в последнее время не приходилось.       Пока мы с Акаши упивались «семейной» жизнью и ролевыми играми в Шерлока и Ватсона, невидимый враг решил нанести удар ниже пояса. Подобный ход не сумел бы предсказать даже мой гениальный стратег. ***       Тренер Широгане вовсю собирал документы к выезду команды в Токио. Оставался ещё целый месяц, но бумажная волокита отнимала уйму времени, и мужчина в одиночку не справлялся с макулатурным хаосом. Акаши периодически срывался с уроков, чтобы спасти мужчину от завала. Во время одной из таких его отлучек в класс ни с того ни с сего ворвалась секретарь и потребовала моего присутствия в приёмной у директора.       — Хошино, — обратился ко мне учитель, — с вещами на выход.       Переливаясь всеми оттенками мертвенной бледности, я вышла в коридор к секретарю:       — Ч-что за повод? — с осторожностью поинтересовалась я, до дрожи в коленках опасаясь, что кому-то стало известно о моём преследователе. — Тренеру не хватает помощи капитана? Неужели всё так плохо?       — Расслабься, деточка, — секретарь улыбнулась почти нежно. — К тебе приехал брат.       Мой внезапный ступор расценивался женщиной как высшая степень радости. Я была действительно готова упасть в обморок от счастья, вот только… Вот только как объяснить Юичи, что я не живу дома, сижу на привязи у капитана баскетбольной команды и периодически получаю в дар изуродованные трупики животных? Если раньше мне казалось, что жизнь дерьмо, то сейчас сомнений в этом не оставалось и подавно.       Какая высшая степень бледности кожи? Да, могу поклясться, что моя стала почти прозрачной. Вдруг захотелось, чтобы меня поразило молнией, как о том мечтал Хаяма. Последнее, о чём я хотела думать в этой жизни, так это о реакции старшего брата на надменную задницу Акаши.       «Сидел бы себе в горах с монахами да горными козлами. — Лицо превратилось в кислую мину, а порывы заскулить сдерживать становилось всё труднее. — Ну почему его черти принесли именно сейчас?»       Обнаружив пустую приёмную, секретарь растерянно постучала в кабинет начальника:       — Господин директор? — секретарь приоткрыла в дверь и бросила взгляд на сурового мужчину в кресле. — Хошино прибыла. Где же её брат?       Директор ненадолго оторвался от бумаг и сухо сообщил, что Юичи позвонил отец и тому в срочном порядке пришлось отправиться к юристу. Заявление уже было подписано, так что мне позволили покинуть школу. Выдавая мне билет на прогул, директор также передал наспех оставленную братом записку. Читая накорябанный кривым почерком брата текст, я всё-таки не сумела сдержать тёплую улыбку. Мы так давно не виделись. И если задуматься, то гори всё синим пламенем: Юичи сумеет выслушать и понять меня.       Окрылённая мечтами, я сбросила Акаши смс о том, что спешу встретиться с братом, и упорхнула искать указанный в записке адрес. Преодолеть довелось немалое расстояние, но оно того стоило: Юичи вызвал меня к старой площадке за парком, где мы часто зависали в детстве. Воспоминания хлынули бурной рекой, неумолимо вырывая меня из реальности. Пока я, прижимая к груди записку, витала в облаках, со спины ко мне кто-то подошёл.       — Как же я скучал по тебе, Мими…       Горячее дыхание обожгло ухо, но внутренне я похолодела. Наверное, люди, которым в спину вонзили нож, ощущали примерно то же, что и я в этот момент. Лишь одному человеку в мире хватало ума и наглости столь безбожно исковеркать моё имя и считать это нормой.       — Какого… — Я сглотнула и не смогла озвучить рвущийся наружу вопрос, какого же хрена происходит.       Оборачиваться не было ни сил, ни желания. Будто Кондо Рио мог раствориться в воздухе, если бы я продолжала игнорировать факт его присутствия. Поверить в реальность происходящего оказалось слишком сложно. Как он здесь оказался?       Взгляд вновь упал на корявый почерк «брата», и стало сразу понятно, что Юичи по-прежнему в Корее. Рио опять провернул свой фокус. Ещё во времена наших «отношений» он частенько захаживал ко мне в школу и, демонстрируя фальшивое удостоверение с именем «Хошино Юичи», прикидывался моим братцем, чтобы прогул стал санкционированным. Так как Юичи никогда не задавался целью обучиться красивому письму, его почерк подделывать было проще простого. Два месяца в администрации школы считали нас с Кондо родственниками. А потом к ним заявились отец с братом, чтобы вызволить меня ради семейного пикника. Скандал разгорелся масштабный. Но всё это меркло по сравнению с тем фактом, что ублюдок чуть не оборвавший мою жизнь ради удовлетворения своих похотливых желаний, в настоящем времени находился за моей спиной. Он больше не был воспоминанием. Старый ночной кошмар вдруг стал явью.       «Почему сейчас? — Мысли хаотично метались, но определённую логику происходящего всё же улавливали. — Неужели он? Всё это время?»       Я в ужасе отпрянула и развернулась к ошибке прошлого лицом. Рио оставался таким, как я помнила: смазливый, значительно выше меня ростом, наверное, как Хаяма, но точно не выше Мибучи. Его телосложение можно было бы назвать спортивным, но он попросту много времени возился в гараже с тачками и байками, а вот о спорте никакой речи не шло. И самое неприятное — его мерзкая ухмылка. Я сравнила его с Ханамией Макото: они были уж слишком похожи. Один только взгляд на этого человека способен был спровоцировать у меня кровавую рвоту. Кондо Рио — презренное низкое существо. Неужели я была настолько тупой, чтобы когда-то иметь желание хотя бы стоять рядом с ним? Разницу между нынешним и бывшим парнями можно было даже не искать: Акаши — настоящее небо, а вот Кондо — лишь тонна дерьма на дне самой глубокой ямы.       «Боги, Акаши… — тревожный вой сирены взорвал черепную коробку изнутри. — Им ни в коем случае нельзя пересекаться».       Чего бы ни хотел Рио, а от глаз Акаши ему лучше скрыться подальше. Полный безумия взгляд капитана и его обещание убить моего бывшего при встрече прочно засели в памяти. И через пятьдесят лет я буду помнить тот момент, будто это произошло вчера. Мне не было никакого дела до бывшего. Я бы сама, возможно, не отказалась бы избить его до потери сознания… А вот Сейджуро, я не сомневалась, успокоится лишь тогда, когда тело этого отморозка приберёт земля. Слишком опасно сталкивать их лоб в лоб. Поддаваясь отчаянным мыслям о том, как уберечь сумасшедшего собственника от зверского убийства, я совершенно утратила бдительность. А ведь моё положение было весьма шатким.       — Ну-ну, детка, хватит уже, — наконец не выдержал моего ступора Рио. Он схватил мою руку и до тошноты сладко улыбнулся: — Какая ты горячая, Мими… Хочу попробовать тебя на вкус.       — Да пошёл ты!       Не дожидаясь, пока эта сволочь полезет целоваться, я вложила все силы в смачную пощёчину. Был бы он ниже ростом, я бы непременно выбила ему пару зубов, но половину всей мощи удар потерял из-за неудобной траектории движения. Данный манёвр никак не помог мне высвободиться, а вот невысокие каблуки на школьных туфлях пришли на выручку. Пока Кондо вёл переучёт всех известных ему матерных слов, я принялась пятиться на безопасное расстояние.       Парень чертыхнулся ещё раз. На его лице не осталось и следа прежней ухмылки. Он превратился в злого обиженного мальчишку. И я догадывалась, что ничего хорошего за этим не последует. Этот человек способен отравить наркотиками пятнадцатилетнюю девушку, лишь бы переспать с ней. Кто знает, на что ещё он может отважиться. Вновь мелькнула мысль, что он вполне мог быть тем самым тайным поклонником. Тяга к насилию была вполне присуща Кондо. Да и к животным он особой любви никогда не питал.       — Мими, ты за это заплатишь, — злобно прошипел Рио, вновь приближаясь ко мне.       Моих мозгов хватило, чтобы подумать об Акаши, и как уберечь его от необдуманных поступков. Вот только кто сейчас убережёт меня? Наконец-то в полной мере осознавая, насколько опасна сложившаяся ситуация, я бросилась наутёк. Когда бегаешь по утрам, почему-то начинаешь считать, что становишься выносливее, но эта уверенность моментально пропадает, когда дыхание сбивается от страха, что тебя вот-вот настигнет опасность.       Хоть и была середина дня, легче от этого не становилось ни капли. Улицы оказались до невозможного опустевшими. Просить о помощи было некого. Рио нагонял, поэтому сумку пришлось бросить где-то по пути. Бежать стало проще, но надежда на спасение ускользала, потому что Рио оказался слишком резвым. Как я могла принять на веру клочок бумаги, зная, что бывший уже делал подобные вещи? Здравый смысл твердил, что всё-таки могла. Я считала, что этот человек навсегда исчез, забирая с собой весь тот кошмар, через который заставил меня пройти. Однако же он вернулся, чтобы разрушить мою жизнь ещё раз.       Обратный путь казался бесконечным. И хотя я почти выдохлась из-за паники, но скорость старалась не терять. Я бежала и бежала, пока за поворотом не показались спасительные стены Ракузан. Надежда разгоралась, придавая сил. Вот только что-то было не так. До меня вдруг дошло, что тишину пустой улицы рассекает только шум моих шагов. Только моих. Не сбавляя темп, я оглянулась за спину: Рио исчез. Новая волна паники накатила, и я прибавила ходу. Школа становилась всё ближе, и я готова была разреветься от счастья.       Слезящиеся глаза засекли движение впереди: высокая мужская фигура неспешно вырулила из-за угла и остановилась: Рио прислонился к дорожному знаку, преграждая мне путь. Я замедлила бег и, в конце концов, остановилась. Участившиеся дыхание разрывало лёгкие и кружило голову, в боку не унималась адская колющая боль, ноги гудели так, будто я поднялась на Эверест по меньшей мере два раза подряд. С Кондо нас разделяло от силы метров двадцать — слишком много, чтобы успеть обежать его по дороге и спастись на территории школы, и вместе с тем слишком мало, чтобы суметь развить хорошую скорость для бега в обратном направлении. Хотя кого я обманывала? Сил не оставалось вообще: ни на побег, ни на борьбу. Я стояла посреди просторной улицы, но по факту была загнана в угол. Мне оставалось плакать… И кричать, если позволит разорванное сухим воздухом горло.       Через дорогу от Рио показалась до щемящей боли в груди знакомая блондинистая макушка. Поддаваясь неистовому желанию привлечь его внимание, я сделала шаг вперёд. Вместо того, чтобы выкрикнуть на всю улицу имя форварда, я лишь захрипела. Так тихо и болезненно. Преследователь, заметив наличие явно знакомого мне человека, вознамерился поймать меня до того, как он нас заметит. В испуге я отступила на пару шагов и чуть не упала цепляясь за чуть приподнятый древесными корнями край тротуарной плитки.       Голос совсем пропал. Даже жалкий хрип больше не срывался. Только свист втягиваемого воздуха. Я не сводила глаз с затылка форварда и мысленно звала его: «Котаро…» Губы шевелились, не издавая ни звука, но я продолжала молить небеса, чтобы оказаться замеченной. И боги сжалились. Остановившись в воротах школы, Хаяма обернулся, чтобы подарить мне ещё один лучик надежды.       Сначала он не узнал меня, но вскоре просиял, и его звонкий радостный голос размазал по стене сдавливающее грудную клетку отчаяние:       — Мегуми-чан, прогуливать нехорошо! — расплылся в кошачьей улыбке парень, но, как мне показалось сквозь застилающую глаза пелену слёз, моментально посерьёзнел. Хаяма быстрым шагом направился туда, где я стояла. Он вперил посуровевший взгляд в спину Рио, и голос его зазвучал напряжённо: — Мегуми-чан, ты в порядке?       Голосовые связки всё ещё не слушались, и я не смогла ответить, но ноги сами понесли меня к Котаро. Проходя мимо Рио, я почувствовала намеренный толчок локтем. Сердце в груди практически перестало биться. Я боялась, что он учинит задуманную расправу несмотря на свидетеля. И всё же пугающий призрак прошлого отступил, шепнув напоследок, что мы обязательно встретимся вновь.       Позволяя слезам хлынуть, я снова хотела сорваться на бег, но вместо того запуталась в собственных ногах. Я бы точно упала, но Хаяма подоспел вовремя, чтобы поймать моё обессиленное дрожащее тело.       — Какого чёрта, Ми-чан? — Котаро встревоженно переводил взгляд с моего заплаканного лица на удаляющегося неизвестного ему человека.       Тело вдруг обратилось в свинцовую груду, и ноги подкосились, не выдерживая подобной тяжести. Встревоженный, но такой убаюкивающий шёпот Хаямы то и дело прорывался в ускользающее сознание: «Ми-чан?».