Охотник и жертва

      Холодный властный голос и сквозящие в нём стальные нотки — Акаши. Воспоминания о произошедшем всплывали в мыслях, тут же ускользая вместе с сознанием. Я просыпалась по меньшей мере дважды или трижды, чувствовала тревогу, но поглаживающая мои волосы рука успокаивала. «Спи», — каждый раз приказывал властный голос, и я слушалась, вновь проваливаясь в сон.       Очнулась я с безумной жаждой и ноющей болью во всём теле. Если бы организм не просил воды, я бы даже не пыталась подняться с кровати. Кувшин с самым желанным напитком стоял прямо посреди письменного стола Акаши, и я сразу поняла, что оставлен он там именно для меня. Я пила так жадно, как никогда в жизни. Сложно представить, но даже мягкой кристально чистой водой можно рвать горло. Я давилась до слёз, заливала мятую школьную форму водой, но никак не могла напиться. Лишь опустошив кувшин, по меньшей мере, наполовину, мне удалось оторваться. Я взглянула на стоявший рядом с ним стакан, которым воспользоваться даже не было в мыслях, и нервно усмехнулась. Выстраивая стену до небес и выше, я старательно отгораживалась от воспоминаний о недавней встрече. Что бы не произошло тогда, а сейчас я была, наверное, в самом безопасном месте на планете. Безопаснее и спокойнее только в объятиях самого Сейджуро. Но даже просто находиться в его доме было блаженством.       Я чувствовала себя грязной. И не потому, что лицо пропиталось солёными слезами, а школьная форма — потом. Рио касался меня. Пусть даже через одежду. Меня тошнило от этого. Запястье, клянусь, зудело неистово. Волосы на голове хотелось чуть ли не вырвать с корнями просто потому, что он, стоя сзади, наклонялся к ним так близко. Я хотела наконец-то смыть его со своей кожи и сжечь всю одежду к чертям собачьим. Слишком мерзко после всего…       Подставляя голову под горячую, даже слишком, воду я старалась думать лишь о своём «небе». Желание упасть и раствориться в его объятиях казалось невыносимым. Мне был нужен Акаши. Очень срочно. Просто чтобы окончательно оторвать этого клеща Кондо от своего сознания. Но вместо этого я лишь позволяла кипятку обжигать кожу, пока голова вдруг не потяжелела вновь.       — Так, достаточно… — сказала я себе и поразилась, как же ломано и бесцветно звучал мой голос.       Из открытой двери ванной в спальню уплывали клубы пара. А я и не задумывалась, насколько горячей была вода… Небрежно сбрасывая полотенце к ногам, я позволила коже в полной мере насладиться холодными простынями. Мозг распарило в душевой, и я опять покинула реальный мир. Окончательно организм «отдохнул» лишь ближе к вечеру. Хотя мне было сложно судить. Часов я не наблюдала. И в прямом смысле тоже — Акаши убрал любые напоминания о времени из комнаты. Умно. По крайней мере, я никуда не спешила и ни о чём не переживала, восстанавливая силы.       И всё же пора было покинуть убежище. После купания в, судя по температуре воды, адском котле, от одной мысли о тесно прилипающей к телу ткани становилось тошно. И всё же голой я ходить не могла. На глаза как нельзя кстати попалась футболка, в которой был Сейджуро этим утром. Просторная, в меру длинная — идеальная одежда. Прикрывая абсолютную наготу чёрным полотном, я почувствовала облегчение: теперь лишь Акаши был в мыслях и на теле.       — Сейджуро…       Я со вздохом зажмурилась, сжимая ладошки в кулаки и надеясь проснуться от ощущения болезненно впивающихся ногтей. Тщетно. Происходящее — реально. Акаши на сто процентов был в бешенстве. Чего стоила одна холодная ярость в его «Спи»… Но и тогда, и сейчас я точно знала, что обращена она была не в мой адрес. Акаши наверняка сходил с ума от неведения. Мне оставалось только гадать, как Хаяма описал ему случившееся у ворот школы. О чём мог думать Сейджуро после того, как я написала ему, что отправляюсь на встречу с братом? Наверняка у него имелась тьма вопросов. А у меня лишь один: как не позволить ему убить, пусть и мерзкого, но всё же человека?       Не имея ни малейшего представления, как объясниться с Акаши, я вышла из спальни. В квартире стояла тишина. Какая-то натянутая, с искусственным привкусом. Я замерла, прислушиваясь. Вообще ничего. Слышно было лишь моё мерно перекачивающее кровь сердце. Без надежды на успех я заглянула на кухню и в библиотеку — никого. Кабинет также пустовал, а в гостевые заглядывать не было смысла. Я ощутила сосущую пустоту в груди и одновременно с тем — невероятное облегчение. По крайней мере, мне выпала возможность привести в порядок мысли.       Не теряя времени ни на что, я вернулась в библиотеку. Рояль в киотской квартире Сейджуро был не таким роскошным, как в доме в Токио, но мне он нравился больше. И никакой роли в этом не играл дизайн или материалы, использованные для его создания. За этим инструментом я играла музыку лишь для одного слушателя. Это было волшебно. И пусть Акаши всё время читал или погружался с головой в стратегии, я точно знала, что он слушал. Каждый раз, когда руки отдалялись от клавиш, прерывая мелодию, мой капитан приподнимал голову и вопросительно выгибал бровь. Этого было достаточно, чтобы мои губы дрогнули, растягиваясь в нежнейшей улыбке, а пальцы вновь вернулись к любимому занятию.       В этой же библиотеке он и сам играл для меня. Впервые я услышала, как плачет скрипка в его руках. Акаши Сейджуро — истинное воплощение безумия. И такой вывод напрашивался не по причине наличия опасного альтер эго. Как, если не безумием, назвать его холодную чёрствую личность, которая в равной степени была такой утончённой и чувственной? Нежный садист? Добрый тиран? Однозначно сумасшедший…       Мысли отправились в полёт; память услужливо воспроизводила на воображаемом кинопроекторе кадры наших умиротворённых вечеров; пальцы перебирали клавиши. Мир не рухнул. Я точно знала, что во всём можно разобраться. — Я же говорил, что не стоит играть при мне, Ми-чан, — послышался чуть насмешливый голос Хаямы. Я резко оторвала руки от инструмента и, обернувшись, увидела восседавшего на краю письменного стола форварда. Он удобненько расположился, подобрав одну ногу под себя, а второй мерно покачивал в воздухе. Парень чуть подался вперёд и, упираясь ладонями в колени, грустно улыбнулся: — Красивая музыка. Что это было?       Увидеть Хаяму я ожидала меньше всего. Но день выдался чересчур насыщенным в плане впечатлений, так что удивиться или испугаться уставший мозг оказался просто неспособен.       — Соната Бетховена, — на автомате ответила я, — «Буря».       Баскетболист молчал. Он выглядел задумчивым и печальным. Я догадалась, что его уже ввели в курс дела о преследовании. Иначе, зачем ещё Акаши привёл его и оставил под крышей своего дома? Очевидно, Котаро исполнял роль няньки-надзирателя. А вот куда подевался сам хозяин дома?       Я содрогнулась при мысли, что мой красноволосый демон рыскал по всему Киото в поисках пока неизвестной ему личности нападавшего. Идея переехать в Хакодате казалась всё заманчивее. Вот только, где гарантии, что Рио и туда не притащится? И с чего он вдруг появился вообще? Если всерьёз задуматься, я не могла быть уверена в его причастности к запугиваниям. Это не совсем в его стиле.       Сомнений нет, он опасен как для меня, так и для любого другого человека. Вот только Кондо Рио никогда не вёл войну исподтишка. Ему присуща откровенная агрессия и рукоприкладство. К примеру, сколотить компанию отморозков и устроить масштабную драку — это как раз в его стиле. А вот запугивать бывшую девушку подарками… Нет, подобное «изящество» ему несвойственно. Вот только снова возникнуть в моей жизни без причины он не мог. Случайно пересечься с ним на улицах Токио — возможно. Прокатиться в одном автобусе в Никко — вполне вероятно. Да даже встретить его случайно во время отдыха на Окинаве было больше шансов, чем оказаться «вызволенной» из Ракузан с помощью его коронного трюка. Всё что творилось вокруг — неспроста. Какая-то связь должна была быть, просто мы её пока не могли уловить.       — Мне понравилось, — Хаяма покинул стол и, приблизившись, встал позади меня. — Сыграй что-нибудь ещё.       В целом, его просьба была лишь на руку. Внутри черепной коробки вновь воцарился хаос: страх, злость, ненависть… Кто бы ни решил испортить мне жизнь — а в том, что целью гонений была именно я, теперь не оставалось сомнений — он знатно постарался. Возможно, мозгам стоило отдохнуть, чтобы все отдельные звенья в правильном порядке разместились в логической цепи. И для этого мне как никогда нужна была музыка.       В отличие от Акаши, который со знанием дела восторгался моими навыками игры на фортепиано, Котаро лишь сообщил, что меня будто шарахнуло током. Он считал мои руки неестественно дёрганными и пугающе быстрыми. Комментарий достойный истинного невежды. И всё же высказывание друга меня умилило. В остальном же, если не смотреть на способ воспроизведения звука, Хаяма признал, что действительно получил удовольствие от известных композиций. Он даже пришёл к выводу, что классика - это не так уныло, как ему казалось раньше. На мой вопрос, слышал ли он вообще хоть что-либо раньше, что его мнение о классике было столь нелестным, парень лишь улыбнулся и почесал затылок. Значит, не слышал.       Увы, но прививать хороший музыкальный вкус баскетболисту долго не пришлось, так как шедевр Моцарта безобразнейшим образом заглушила мольба моего желудка о пище.       — Ми-чан, тебе следует поесть… — форвард с недоверием покосился в мою сторону, когда пустой желудок издал звук подобный рыку разъярённого льва.       Несмотря на всё эмоциональное землетрясение в сознании, я оказалась очень даже способной на смущение. Хотя, быть может, присутствие Хаямы имело столь успокаивающее действие, что тревога отступала стремительно, уступая место ощущению защищённости. Всё-таки это именно Котаро спас меня от Рио.       Сладко потянувшись и ощущая, как перехрустели, казалось, все позвонки разом, я покинула скамью. Хаяма напряжённо разглядывал меня. До этого момента я и думать забыла, во что была одета. Всё же, я не ожидала встретить никого, кроме Акаши. Форвард продолжал пялиться вообще без капли смущения, чего нельзя было сказать обо мне. Я вновь залилась краской, осознавая, что на моём теле нет вообще ничего, кроме футболки Акаши. В любой другой ситуации я бы дала Хаяме по шее, но не сейчас… Поднять руки означало засветить прелести предназначавшиеся лишь взору безумного собственника. Вспоминая о столь неосмотрительном потягивании на скамье, хотелось провалиться сквозь землю.       Сжимая пальцами чёрную мягкую ткань и стараясь опустить её как можно ниже, я обратилась к другу:       — Знаешь, где здесь кухня? — Котаро согласно кивнул, однако смотрел он не в глаза, а куда-то ниже уровнем. — Я переоденусь и приду.       Моя фраза подразумевала, что парню следовало отправиться в упомянутое место и ждать, но он не спешил, продолжая шарить взглядом по моей шее. И до меня дошло. В кабинете тренера он лишь мельком увидел багровое клеймо капитана, в остальное время я носила водолазки с высоким воротником или куталась в шарф. Сейчас же пестревшие на коже засосы и укусы, внешний вид которых больше походил на болезненные гематомы, были доступны взгляду баскетболиста. Не знаю, руководствовался ли Хаяма внезапными порывами, или же сделал это намеренно, но его горячая ладонь коснулась моей шеи.       Невесомо и абсолютно безболезненно он принялся поглаживать саднящие отметки, оставленные жадным до моего тела Акаши:       — Зачем ты это терпишь? — Котаро выглядел чересчур опечаленным, и я уже в сотый раз корила себя за выбор одежды. — Я бы никогда тебя не обидел, Ми-чан, — вздохнул форвард и грустно, до боли, сжимающей сердце, улыбнулся.       — Акаши меня не обижает, — я бы попыталась убрать от себя руку парня, но футболка будто так и норовила подскочить, демонстрируя отсутствие нижнего белья. Стараясь выразить осуждение, а не смущение, я состроила серьёзное выражение лица: — Котаро…       Хаяма встретился со мной взглядом. Он не верил, а точнее, просто не мог поверить, что действия Акаши не были во вред мне. На самом деле, если говорить о порыве страсти, то, что делал мой чокнутый собственник, боли не причиняло. Позже, конечно, шея, переливающаяся чуть ли не всеми цветами радуги, саднила, заживая. И всё-таки мучений я не испытывала. Неудобство и неловкость — да. К тому же, отчего-то я была уверена, что Акаши это перерастёт. Он конечно же не стал бы ласковым и нежным, но вот жажду власти и доминации научился проявлять более сдержанно. Пока что ему мешал юношеский максимализм. Котаро этого не понимал, а объяснять ему подробности нашей с Сейджуро интимной жизни я не собиралась.       — Котаро, — уже увереннее начала я, — мне нужно переодеться.       Парень и бровью не повёл на серьёзность моего замечания. К счастью, он оторвал взгляд от шеи, но теперь вовсю смотрел в глаза. Он будто искал там ответы.       — Не думал, что ты из этих, — парень поражённо усмехнулся, многозначительно дёрнув головой в бок. — С виду такая милая…       Пусть не сразу, но всё же смысл намёка до меня дошёл:       — Знаешь что? Иди ты в задницу, Хаяма!       Баскетболист засмеялся, хотя вышло натянуто. В итоге ложное веселье попросту сошло на нет. Хаяма вновь свёл светлые брови на переносице, нахмурившись. В комнате было очень тихо, поэтому от моего чувствительного слуха не укрылось его прерывистое дыхание. Сжатые до побелевших костяшек, кулаки красноречиво свидетельствовали о плохо скрываемом гневе.       Почти переходящий в рычание тон лишь подтвердил догадку о воинственном настрое форварда:       — Если честно, Ми-чан, я бы ему пару раз по роже съездил за такое.       Леденящий душу голос вошедшего в комнату Акаши заставил сердце уйти в пятки:       — Ну так попробуй, Котаро, — капитан скрестил руки на груди, гордо вскидывая подбородок, и ни один мускул на его лице не дрогнул. — Хоть сейчас.       Несмотря на то что капитан обращался к Хаяме, взгляд его был намертво прикован ко мне. Я затруднялась сказать, о чём он думал, но не возникало никаких сомнений, что его одолевали лишь отрицательные эмоции и мысли.       Акаши, не меняясь в лице, скользил по мне оценивающим взглядом:       — Не слишком ли откровенный вид у тебя, Мегуми? — прозвучало осуждающе. Капитан отступил от двери и кивнул в её направлении: — Переодеться немедленно.       Говорить, что я и так хотела это сделать, смысла не было. Ну разве что я могла усугубить положение, если бы сказала, что сменить одежду мне не позволил Хаяма. Тогда-то Акаши точно убил бы его. Ещё меньше шансов на выживание у белобрысого товарища оказалось бы, узнай Сейджуро об отсутствии на мне нижнего белья. Моля богов, чтобы зрение Акаши не оказалось рентгеновским, я поспешила ретироваться. К тому же, молчаливое противостояние этих двоих могло перерасти в настоящую драку. Но помешать этому в одной лишь футболке было крайне сложно.       Натягивая штаны и застёгивая толстовку под подбородок, я вновь молилась богам. В этот раз я просила о том, чтобы гнев Сейджуро по большей части был направлен на нападавшего парня. Если бы пришлось выбирать, кого заживо освежует мой ненаглядный психопат, так пусть лучше это будет враг, а не друг.       На кухню я шла как обвиняемый в тяжком преступлении на заседание суда: вопросов будет много, лгать нельзя, приговор, один чёрт, вынесут страшный. Помимо прочего, хоть я и была безмерно благодарна Котаро за спасение, но обсуждать при нём историю с Рио пока не могла. К моему облегчению, Акаши в этом вопросе проявил солидарность, но, в основном, потому что желал, чтобы Хаяма убрался подальше от меня.       — С каких пор ты называешь мою девушку так фамильярно? — услышала я вопрос Акаши. Он звучал бесстрастно, но я знала, какая ненависть стояла за этим. Я остановилась у входа в кухню, не решаясь войти. Капитан продолжал: — Попридержи свои амбиции, Котаро. Мегуми принадлежит мне.       — Она не вещь, чтобы кому-либо принадлежать! — яростно выпалил форвард. — А даже если так… Знаешь, ты хреново следишь за своей «собственностью». Где ты был, когда тот ублюдок бог весть что с ней творил?       Акаши промолчал, но даже через бетонную толстую стену отчётливо ощущалась его пугающая опасная аура. Котаро играл с огнём. Капитану и в спокойные дни было опасно бросать вызов, а после произошедшего сегодня от него и вовсе стоило держаться на почтительном расстоянии. Дело пахло жаренным, и пока действительно не дошло до рукоприкладства, я решилась вмешаться.       — Хватит, — я вошла в кухню, стараясь не смотреть в их сторону. И голова, и тело гудели после пережитого. Последнее, что мне было нужно, так это разборки обиженных друг на друга мальчишек. — Котаро, я, наверное, никогда не смогу высказать, насколько благодарна тебе, но не стоит обвинять в сложившейся ситуации Сейджуро. Он приложил максимум усилий, чтобы обезопасить меня. Произошедшее сегодня не мог предсказать никто.       — А по-моему, из нас двоих амбиции унять стоит как раз ему, — с вызовом заявил Хаяма. Акаши склонил голову набок, выражая таким образом заинтересованность в пояснении обвинения. — Уже давно стоило сообщить в полицию! И твои родители, Мегуми, должны знать. Но Акаши слишком гордый. Он не признает, что оказался неспособным решить проблему самостоятельно. Как итог — на тебя напали.       Вообще, я и сама часто думала, что стоило поговорить с отцом о происходящем. И я бы сделала это, если бы захотела. Да, Акаши не одобрял этого, но и запрещать не брался. Он просил довериться. И я доверилась. Об амбициях и задетом эго не могло быть и речи. Все его поступки были лишь во благо. Да и нам попросту не хватило духу расстаться, а ведь после вмешательства родителей нас, несомненно, ждала разлука. Попади я в Токио или Никко — это было бы лучшим вариантом, но я с непоколебимой уверенностью считала, что отец заслал бы меня к тётке к чёрту на рога. Слишком далеко от Акаши. К тому же, мой ненормальный парень действительно боялся за меня и предпринимал всё, чтобы уберечь.       Выпад Хаямы казался мне крайне несправедливым и обидным. Мою собственную вину отрицать не стоило. Прежде чем я успела вступиться за капитана, Акаши разнёс «доводы» товарища более весомыми аргументами, которые при мне ни разу не озвучивал.       Несмотря на напряжение, он держался очень уверенно, говорил с нажимом и некой издёвкой:       — Скажи, Котаро, в чём прикажешь обвинить её преследователя? С каких пор дарить шоколад и цветы — преступление? — хоть он был ниже ростом и младше на год, капитан смотрел на оппонента сверху вниз и обращался как к ребёнку. Заметив, что Хаяма сжимает от злости челюсти, он продолжил: — С расчленением животных, конечно, обратиться можно, но бесполезно. Тут даже вреда больше, чем пользы: заявление отложили бы в дырявый дальний ящик, откуда информация утекает в лапы прессы. Думаешь, толпы охочих до скандалов журналистов облегчат жизнь Мегуми? Сильно сомневаюсь.       — Пресса? — форвард презрительно усмехнулся. — А не о своей ли ты репутации печёшься?       Акаши повременил с ответом, предварительно взглянув на меня. Он будто хотел увидеть мою реакцию на сказанное:       — С некоторых пор, Котаро, этот вопрос меня не особо заботит. —  Тщательно скрывающий привязанность капитан чуть смягчился, понимая, что я не верила в предположение Хаямы. — Изменились приоритеты.       Пока Хаяма напрягал извилины, силясь понять смысл сказанного, Акаши заметно сдавал в контроле гнева. Его бесило присутствие форварда и тот факт, что я щеголяла перед ним полуголая. Предъявление претензий, судя по всему, задевало его. Акаши и без того винил себя. И, как человека привыкшего держать под контролем всё и всех, капитана до скрежета зубов злило появление на шахматной доске бесконтрольной фигуры. Пора было заканчивать этот фарс. Я бросила на Сейджуро многозначительный взгляд, и он, будто читая мои мысли, вновь заговорил с форвардом.       — Котаро, тебе пора.       Крайняя степень возмущения овладела блондином:       — В каком смысле пора? Я хочу знать, что произошло с Мегуми.       Сейджуро всем видом демонстрировал, что готов скрутить подопечного в баранку и вышвырнуть через окно. Я поймала его за локоть как раз в тот момент, когда он собирался рвануть к Котаро. Наши взгляды пересеклись, и я предостерегающе покачала головой.       Акаши сузил глаза и чуть слышно зарычал сквозь зубы:       — Пять минут.       Дополнять фразу не было необходимости. Я вполне могла представить, чем непослушание грозило моему другу. Ему действительно стоило свалить подальше, пока у капитана на нервной почве окончательно не сорвало тормоза. Акаши покинул кухню, не удостоив форварда вниманием.       — Тебе правда лучше уйти сейчас, Котаро… — Я виновато улыбнулась, пряча дрожащие из-за стресса руки в карманы толстовки. Парень поджал губы и вновь прерывисто задышал. Он злился на меня, но он имел на это полное право: — Пожалуйста, не сейчас. Я правда очень устала, и для полного счастья мне не хватает только вашей перепалки, которая плавно перерастёт в драку. Обещаю, что расскажу всё позже, а пока дай мне возможность перевести дыхание и разобраться хотя бы с Акаши.       — Он опасен, — Хаяма злобно зыркнул на дверь, за которой скрылся предмет его острой нелюбви.       — Для тебя — да, — холодно заметила я. Всё-таки Котаро в очередной раз лез не в своё дело, и это уже порядком раздражало. Какие бы чувства он не испытывал, а голова на плечах у меня была своя собственная. — Меня он никогда не обидит, можешь не сомневаться.       Баскетболист ещё с минуту молча сверлил меня взглядом: то ли обиженным, то ли озлобленным. Или даже всё вместе. А после стремительно направился к выходу.       — Мне твои слова, Ми-чан, не нужны. Я и так всё вижу, — хмыкнул форвард. — Это вообще не нормально.       Несмотря на благодарность, я готова была лично свернуть ему шею. Забота о друге, романтические чувства — что бы ни двигало им, а пора было закрыть тему наших с Сейджуро отношений.       — Значит, я мазохистка, — в руках неожиданно появилась сила, чтобы бесцеремонно вытолкать блондина на выход. — Доволен? А теперь проваливай, пока Акаши не открутил тебе голову… и мне заодно.       Пробормотав «Спасибо за помощь», я захлопнула дверь перед носом ошарашенного друга и заглянула в глазок. Хаяма нерешительно мялся, будто намереваясь остаться, но всё же обречённо вздохнул и, бросив последний взгляд на дверной звонок, поспешил покинуть дом. ***       Спальня пустовала. Судя по приглушенному шуму воды, Сейджуро как раз отправился спустить пар в душе. Первым порывом было присоединиться, так как мне больше всего на свете хотелось забыть близость Рио и скрутиться клубочком под боком у капитана. Однако в тот же миг мой взгляд упал на оставленный поверх папок с бумагами телефон. Если мне предстояло рассказать о вторжении в нашу жизнь моего бывшего, то стоило в первую очередь обезопасить нынешнего. Не мешкая ни секунды, я схватила телефон Сейджуро и принялась рыскать по ящикам письменного стола: ключ от спальни был в одном из них. Среди кучи всяких непонятных бумажек и визиток мне удалось откопать искомое.       Я уже собралась было покинуть комнату, как мой благоверный успел выйти из ванной:       — Мегуми, что ты делаешь? — Акаши переводил взгляд с моего перепуганного лица на сжатый в руке ключ. Долго думать ему не пришлось, ответ был найден сразу: — Не смей!       Одним богам известно, как мне хватило скорости, чтобы успеть выскочить в коридор и закрыть дверь. В какой-то момент я подумала, что не успею и Акаши меня придушит ко всем чертям за подобные выходки. Сомневаться в том, что капитан пришёл в бешенство, не приходилось. Он сыпал проклятиями и обещал, что я отвечу за то, что посмела закрыть его в комнате.       — Что за цирк? — холодно поинтересовался парень, обуздав гнев.       Я не знала, с чего начать. Сразу сказать, что это был Кондо, или же начать с визита секретаря во время урока?       — Мегуми…       Тон Акаши, словно острый нож, резал слух. Если честно, он пугал. Было страшно даже подумать, чего мне это будет стоить. Но любая цена устроила бы, лишь бы вышел толк.       Я старательно выбирала слова, чтобы трактовка была предельно ясна и исключала как убийство, так и нанесение тяжких телесных без летального исхода:       — Сейджуро, я не выпущу тебя, пока ты не пообещаешь не предпринимать насильственных мер в отношении кого-либо. — И всё же я знала, что всех от его гнева не обезопасить, поэтому добавила: — Меня можешь воспринимать в качестве исключения.       — Кто это был?       Акаши понял без лишних слов, что личность нападавшего была мне известна. Мне бы хотелось отсрочить ответ, но многозначительное «Мегуми» вынуждало поторопиться.       Отчего-то голосовые связки атрофировалось каждый раз, как я пыталась озвучить горькую правду, но я была усердна:       — Сейджуро… — Я шумно выдохнула и упёрлась лбом в дверь. — Это был Рио.       Акаши молчал. Фантазия живо нарисовала, как в его прекрасных холодных глазах разгорается ярость. В мыслях снова мелькнула догадка о том, что он убьёт его, и я пожалела, что решила открыть правду. Но иного выбора не было: Акаши заставил бы меня говорить хоть добровольно, хоть под пытками. Он мог.       — Открой.       Холод, сквозивший в приказе, понижал температуру воздуха вокруг. Сердце ушло в пятки. Вдруг стало настолько очевидно, что стоило выпустить его, и я бы умерла первой. Я вновь потребовала дать обещание, но капитан лишь утробно прорычал, что прикончит Рио, как только выпадет шанс. Идея вызвать карету скорой помощи и упечь благоверного в психушку до лучших времён отчего-то показалась такой заманчивой. Я сжала в руках его телефон и горько улыбнулась.       — Не сомневайся, мне под силу выломать эту дверь, — уточнил Акаши.       Раздался оглушительной силы удар по двери. Я в испуге отшатнулась, ожидая продолжения, но из спальни не доносилось ни звука. После всего, что было, я меньше всего хотела, чтобы капитан вдобавок покалечил себя.       Голос парня зазвучал тихо и устало, без капли прежней злости, будто вместе с ударом он выплеснул тот её излишек, который мешал рассудку взять верх над эмоциями:       — Тебе всё равно придётся открыть, — Акаши издал смешок. — Как минимум, я голоден.       В поддержку его слов мой желудок страдальчески заурчал и прилип к спине: мы с Хаямой так и не добрались к еде. Я поняла всю бредовость затеи с изоляцией своего неадекватного парня. Но как ещё заставить его остыть? Мне нужен был гениальный стратег, а не кровожадный мститель.       — Сейджуро, у нас нет трёх дней, чтобы привести тебя в чувство… — огромный ком встал поперёк горла. Я сглотнула и почти взмолилась: — Пожалуйста, пообещай, что будешь держать себя в руках и не натворишь того, о чём мы оба потом пожалеем. У нас нет права на ошибку.       — Просто открой эту чёртову дверь, Мегуми.       Рука сама потянулась к ключу. Ощущение дежавю поглотило с головой. Возымела ли эффект беседа по разные стороны баррикад, как когда я пряталась в его доме? Маловероятно. И всё же Акаши не шутил, когда угрожал вынести дверь. Я догадывалась, что силы ему хватит как минимум за счёт адреналина.       Петли не издали ни звука. Я отступила назад, чтобы не получить по лбу. Акаши стоял и смотрел на меня. Его взгляд не выражал ничего и вместе с тем говорил о многом: он не успокоился, но перегорел. Со мной было то же самое. Как для одного дня, нам вполне хватило негатива.       Первый шаг сделала именно я. Ирония судьбы: единственный в мире человек, который мог заставить меня собраться, сам оказался разбит. Я стояла на носочках, зарываясь пальцами в красные волосы. После всего он был нужен мне, как глоток свежего воздуха. Вся мирская суета теряла свою значимость, когда наши тела льнули друг к другу в порыве нежности. Все проблемы мы оставляли на потом. Мой страх отступал вместе с гневом Сейджуро. Я цеплялась за своего капитана, как за спасительную соломинку, а он, в свою очередь, позволял стереть из мыслей жажду крови и мести.       — Я думал, что сойду с ума, когда Котаро принёс тебя… — Акаши обхватил моё лицо ладонями и закрыл глаза. Мы стояли, уткнувшись лоб в лоб, и молчали. Лишь вздох облегчения, сорвавшийся с его губ, разорвал тишину. Сейджуро посмотрел на меня, а в глазах на долю секунды мелькнула боль: — Больше никогда не заставляй меня так нервничать, Мегуми.       Всё напряжение убил урчащий живот. На этот раз уже не мой: Акаши за весь день успел лишь позавтракать. Голод объединил нас, и парень на время простил мне попытку запереть его в спальне. За трапезой, когда и мозг, и желудок насытились, шестерёнки вновь зашлись бесконечным движением, Сейджуро потребовал рассказать всё от начала до конца. В первую очередь его интересовало, как в этом всём был замешан мой брат.       Историю о возобновлении традиции подделывать почерк брата Акаши выслушал спокойно. Лишь периодические вздохи, сопровождаемые потиранием переносицы, говорили о том, что он явно недооценивал степень моего безрассудства.       Самой неприятной частью была как раз погоня. Сейджуро заметно напрягся: играл желваками, раздувал ноздри и стискивал кулаки — точнее, кулак левой руки, так как правую он держал под столом. В моменты, когда Акаши заметно сдавал в самоконтроле, мне приходилось останавливать рассказ. Парень закрывал глаза секунд на десять, переводил дух и одобрительным кивком позволял мне продолжать. С самого начала он смотрел лишь на меня. Или хотя бы в мою сторону. Но когда я упомянула о том, как появление Хаямы спасло меня от страшной участи, капитан отвёл взгляд в сторону. Он злился на себя, так как считал, что должен был присматривать за мной лучше. Акаши был свято уверен, что это был его прокол, который мог стоить мне чего угодно, ведь никто не знал, какую цель преследовал Рио и с чьей подачки он это делал.       — Сейджуро? — Парень сидел, опустив голову, и задумчиво вертел скрученную салфетку. Я покинула своё место и подошла ближе. Наконец-то я увидела, что стало с его рукой, которую он всё это время старательно от меня прятал: — Сейджуро! Какой ужас…       Я принялась копаться в шкафчиках, выискивая аптечку. Акаши меланхолично сообщил, что она находилась в отдельном шкафчике над посудомоечной машиной. Во внушительного размера белой сумке имелся целый арсенал. Половины названий я никогда не встречала: некоторые были непроизносимыми, какая-то часть оказалась подписана на незнакомых мне языках. Как хорошо, что антисептик, пластырь и заживляющая мазь — легкоузнаваемы.       Из-за мощного удара, кожа была содрана, и вдобавок заметно опухли две костяшки. Стараясь не причинить болезненных ощущений, я принялась стирать запёкшуюся кровь, которой, благо, было не так много. Прикосновения к опухлости, я уверена, были болезненными, но Акаши и глазом не моргнул. Он вообще наблюдал за мной с холодным безразличием, будто это и не он вовсе колотил дверь спальни полчаса назад.       — Дурак. Совсем о последствиях не думаешь, — ворчала я, обрабатывая мазью ранения ненормального парня. — Как ты с этим собираешься играть?       Акаши не отреагировал, чем спровоцировал мой разочарованный вздох. Пластырь для его травмы совершенно не годился, и я принялась возиться с бинтами. Наложив повязку, я подняла взгляд на раненного капитана и попала в плен. Он сверлил меня задумчивым взглядом, будто ответ на все загадки был начертан у меня на лбу или где-нибудь ещё.       Я обошла парня и взяла его за левую руку:       — Пойдём? — потянула с нажимом, и Сейджуро поддался.       Переступая порог спальни, я сразу обратила внимание на результат удара капитана: на двери, чуть выше уровня груди Акаши, расположилась неглубокая вмятина, окаймлённая трещинами и сколами. В памяти возникли тренировки брата: он очень долго набивал кулаки, чтобы в дальнейшем не чувствовать боли и избежать травм. Насколько я могла судить, то после удара подобной силы Сейджуро, можно сказать, даже не пострадал. Значит, бить он был обучен. В уравновешенном состоянии на его руках не должно было остаться ни царапины.       — Хорошо, что Хаяма всё-таки ушёл добровольно…       Мой неспокойный капитан усмехнулся и бросил на меня хитрый взгляд:       — Знаешь, наблюдая за твоей игрой с балкона спортивного зала, я и подумать не мог, что кто-то вроде Котаро решит выступить в роли моего конкурента. — Акаши остановился у письменного стола. Какое-то время он задумчиво постукивал пальцами по лакированной чёрной поверхности. — Его пора поставить на место.       — Но не так, — я кивнула в сторону двери. — Я просила тебя не применять насилие.       — Я этого не обещал, — холодно отрезал Акаши.       Несмотря на повязку, рука парня ловко управлялась с довольно тяжёлым кувшином, убирая оный в сторону, чтобы иметь больше свободного пространства. Капитан больше не выглядел озлобленным или печальным. Выуживая из шкафа блокнот и занимая место в своём кресле, он был собран и решителен. Я всё силилась прочесть его мысли, но в океанах алого и янтарного цветов, оказалось сложно различить хоть что-либо. Акаши выдерживал паузу. Достаточно долгую, чтобы она показалась напряжённой.       До того, как безумно раздражающее щёлканье шариковой ручки окончательно довело меня до белого каления, Акаши всё же нарушил молчание:       — Я хочу, чтобы ты собралась с мыслями и рассказала мне по порядку всё, начиная с момента поступления в Ракузан: где бывала, с кем говорила и что делала. — Капитан опустил взгляд в блокнот и принялся что-то в нём записывать, периодически бросая в мою сторону взгляд прищуренных внимательных глаз. — Во время вступительных ты бывала где-то, кроме того зала, где я тебя впервые увидел?       — Нет, точно нет. — Я на миг задумалась. — Во втором потоке нас было восемь человек, но между собой никто не общался. Я даже не узнаю никого из них, если встречу. Так что не думаю, что он был в их числе.       Сейджуро достал увесистую толстую папку из стола — в ней содержались копии личных дел учеников, по которым мы ранее безрезультатно пытались определить личность врага. Семь папок потоньше он протянул мне, оставив восьмую — с моими данными — на краю стола.       — Смотри внимательно. Если кто-то смутно знаком, или тебе кажется, что вы виделись раньше. Если есть хоть малейшие сомнения — записывай в список подозреваемых.       Если раньше Акаши искал логическую связь, то сейчас хватался за любую ниточку. Он, по всей видимости, тоже считал, что внезапное появление Кондо отнюдь не являлось простым стечением обстоятельств. А это значило, что школьный враг был прекрасно осведомлён о моём прошлом, и вероятность того, что мы с ним знакомы, крайне высока.       Пока я вглядывалась в фотографии, Акаши сыпал вопросами на всевозможные темы: начиная именем соседа по парте в детском саду, и заканчивая бывшими девушками Таро. Он всё черкал что-то в блокноте, а я чувствовала себя преступником. Теперь он точно знал обо мне всё. Я выкладывала всю подноготную, а капитан слушал и записывал.       Наверное, мы просидели за бумагами до середины ночи. Часов в комнате не было, но я понимала, что мы засиделись. Если я продрыхла большую часть дня и ещё держалась на плаву, то Акаши, судя по всему, был выжат как тряпка. Вот только он даже не планировал отдохнуть.       — Сейджуро, достаточно на сегодня.       Акаши не отрывался от текста перед глазами:       — Если так посудить, то сегодня — новый день. Он только начался. Значит, пока недостаточно.       Фыркая и негромко чертыхаясь, я поднялась с кровати. Все выданные мне бумаги были аккуратно разложены по своим местам. Я собрала все данные и демонстративно бросила их на стол перед капитаном:       — Хватит уже.       Я запустила пальцы в волосы парня и принялась массировать голову. Действие сначала было встречено с настороженностью: Акаши отмахивался и рычал, чтобы его оставили в покое, но я никак не унималась. В итоге он сдался, стараясь игнорировать меня. Не получилось. Поглаживая и растирая кожу, я спускалась от лобной части к затылку. Акаши чуть прогнулся в спине, больше подставляясь под умелые руки пианистки. Лёгкими движениями полусогнутых пальцев я прошлась от висков ко лбу, и с губ капитана сорвался вымученный стон.       — Тебе нужно отдохнуть, Сейджуро, — я перешла на массаж напряжённой шеи и плеч. — Ты и так слишком много на себя берёшь в последнее время. Мне больно на тебя смотреть.       Акаши оставил в покое кипу бумаг и откинулся на спинку кресла, запрокидывая голову назад. Он выглядел относительно неплохо. Если сравнивать с периодом дополнительных тренировок, то он и вовсе держался бодро. И только помутнение в глазах и налившееся свинцом затёкшее тело выдавали его со всеми потрохами. Я невесомо коснулась губами его губ и, выровнявшись, протянула руку, призывая следовать за мной.       — Ты мне нужен там, — я кивнула в сторону кровати. — Мы ещё успеем вдоволь покопаться в бумажках. А сейчас, я хочу забыть всё то дерьмо, которое произошло за последние сутки. ***       Наутро я в очередной раз убедилась, что мой парень не человек. Школу прогуливать он напрочь отказался. Похоже, одного раза ему хватило на всю оставшуюся жизнь.       В пути я усердно ворчала на тему занудства Акаши, надеясь, что это поможет хоть немного снять напряжение. Но все старания убивал его отстранённый невидящий взгляд в окно и угрожающая аура, которая нарастала в геометрической прогрессии, когда мы подъезжали к школе.       Капитану было необходимо заглянуть по делам в кабинет тренера, поэтому я поплелась с ним. Погода стояла просто мерзкая: зябко, сыро. Ветра почти не было, но иногда, будто издеваясь, резкие потоки холодного воздуха срывались, пробирая до костей. Отличные декорации для той драмы, которая разворачивалась в нашей жизни.       За исключением короткой беседы перед уроками, мы с Сейджуро не разговаривали. Он не любил, когда его мыслительный процесс прерывали. Я довольствовалась компанией на удивление тихого Мибучи. Что бы ему ни сказал капитан, а любовь к пошлым шуткам и колким замечаниям бесследно пропала. А зря. Мне бы пошла на пользу перепалка с Рео. ***       Мибучи зашёл за мной после занятий, и мы вместе спустились в холл первого этажа. Парень остановился, чтобы переговорить по телефону, а я в это время имитировала Хатико. Скучающий взгляд бесцельно блуждал по толпе школьников: ну и кому из них я мешала? Обречённый вздох сорвался с губ, и Рео, не отрываясь от разговора, уставился на меня с написанным на лице неозвученным вопросом.       — Не выспалась.       Бессовестная ложь во спасение. Не хватало мне ввести в курс дела ещё одного баскетболиста. Если ещё и атакующий команды Ракузан обо всём узнает, то можно будет смело сделать информационную листовку для всей школы. Не то чтобы Мибучи был треплом, но от осознания того, что количество просвещённых могло возрасти, меня одолевало отчаяние. Если сливать информацию, то хотя бы красиво и с размахом.       Выстраивая предположения о том, чего стоило ожидать от невидимого врага, я зацепилась невидящим взглядом за точку среди толпы. Мозг щекотал череп, но сознание плавало в мирных водах океана тоски. Постепенно нарастало ощущение, будто точка смотрела на меня в ответ. Без малейшего на то желания и моего позволения, взгляд сфокусировался. Точка оказалась мужского пола. Высокий, широкоплечий, черноволосый.       «Зарос… — я улыбнулась горько, а на глазах навернулись непрошеные слёзы. — Сколько мы не виделись? Полгода? Нет, даже больше».       — Юичи… — сорвалось с губ прежде, чем мозг полностью переварил кашу из мыслей. — Ты когда в последний раз стригся? Лохматый, как бабушкина болонка… Помнишь Коко?       Брат выглядел суровым, даже злым:       — Я помню, — бесцветным тоном подтвердил он. — Мегуми, у тебя проблемы.       — Если ты по мою душу, — улыбка на губах стала ещё шире, — то становись в очередь, Юи.