Охотник и жертва

      Я почему-то считала, что «завтра», в понимании Акаши  — это время после пробуждения. Оказалось, нет. Сейджуро всё ещё ждал отчёт от нанятого человека. И пока картина была неполной, он посчитал, что посвящать меня в процесс расследования не имело смысла. Но это был лишь один из двух интересующих меня вопросов.       Помимо прочего, я боялась спросить, что стало с Рио. И вовсе не потому что переживала за сохранность его подлой задницы. Всё произошедшее с этим человеком было на совести двух дорогих мне людей, и именно этот факт не давал покоя. Да и Акаши после длительного сна выглядел уж слишком довольным, но явно не от того, что сумел хорошенько выспаться. Слишком подозрительно. Догадки закрадывались не самые радужные. Хотелось разузнать, что да как, но я никак не решалась. Оставалось лишь догадываться, насколько его собственный вклад сказался на здоровье моего бывшего. Это его загадочное «почти ничего» могло значить что угодно: от выбитого зуба до отрезанного пальца. Представляя, как красноволосый демон с упоением вырывает ногтевые пластины корчащегося от боли Кондо, я мысленно содрогнулась.       — Ты так напряжена, — издеваясь заметил Акаши, отвлекаясь от книги на неизвестном мне языке. — Что тебя гложет?       — Парень-маньяк, который превратил моего брата в вышибалу, — ни на миг не задумавшись, выпалила я.       Комментарий, казалось, ничуть не задел Акаши, и он просто вернулся к прочтению увлекательного произведения. Вообще, я всерьёз обдумала услышанное ранее о чести брата, и пришла к выводу, что мой капитан был прав. Всё-таки Юичи сильно переживал, что не смог уберечь меня. «Старший брат» — статус просто обязывал его приглядывать за мной. И он, считая, что не справился с этой задачей, жаждал возмездия. Вот только меня выбивало из колеи осознание того, что Акаши преподнёс Кондо на блюдечке с голубой каёмочкой и предложил превратить его в набитый костями фарш. Какая-то дикость.       — Хватит жалеть этого отморозка, — не выдержал Сейджуро, и швырнул книгу на стол. Внезапный гневный порыв, сопровождаемым грохотом упавшего предмета, заставил меня вздрогнуть. Я была поражена подобным жестом, так как никогда не видела, чтобы он столь небрежно обращался с литературой, которую читал. — Ты хоть знаешь, кто такой Кондо Рио? Хотя, если бы знала, то решила бы, что он ещё легко отделался.       Я недоумённо взглянула на мечущего искры капитана:       — В каком смысле?       — О, Мегуми, неужели ты настолько наивна, что считаешь себя единственной, кого он опоил? — Акаши потупил взгляд, то ли задумавшись, то ли стараясь удержать в тисках гневные порывы. — До истории с тобой, на него дважды заявляли в полицию. Проблемным девушкам-подросткам никто не верил, и Кондо отпускали. Думаешь, после одной неудачи он остановился? Я склонен считать иначе.       В своё время я старательно отгораживалась от мыслей об этом, но подозрения всё-таки были. Из более подробного рассказа Акаши стало ясно, что Рио покушался на «проблемных», потому что именно к ним было легче всего втереться в доверие. Да и из-за присущего им антисоциального поведения вероятность того, что кто-то поверит в их обвинения, равнялась нулю. Выигрышная стратегия в десяти из десяти случаев. И со мной должно было сработать… Вот только я, считая постыдными некоторые особенности своего организма, не сообщила Рио о том, что плохо переношу алкоголь. Он просто не знал, что подмешивать что-либо в мой стаканчик со спиртным напитком — чревато последствиями. Если бы не предсказание грядущей беды от моей ясновидящей задницы… Мерзость. Становилось гадко от одной мысли, что с таким человеком мои недоотношения строились целых полгода. И почему Юичи мне не вправил мозги тогда?       — Всё ещё считаешь, что мы поступили неправильно? — Акаши внимательно осмотрел отброшенную ранее книгу на предмет наличия повреждений и бережно вернул её на положенное место.       Я хранила молчание. Мне не хотелось, чтобы мой брат и мой парень марали руки о такого человека, но если никто другой не мог… Они поступили правильно. Те пострадавшие, о которых известно, и, возможно, не только они, заслуживали, чтобы их обидчик был наказан. И даже выдёргивание ногтей больше не казалось слишком жестоким. Хотя от подробностей учинённого над Рио самосуда я бы всё равно отказалась. Насилие, а в особенности — пытки, никак не согревали моё сердце по ночам.       — Не делай такое лицо, Мегуми…       Сейджуро погладил меня по щеке. Я бы и рада, но, увы, мне было слишком печально после всего услышанного. Капитан убрал ладонь и склонил голову набок. Он думал, а я старась избежать его внимательного взгляда.       — Сыграй то, что обещала.       — Не буду, — буркнула я, сразу догадываясь, о чём он.       Акаши удивился, услышав отказ:       — Как же наша сделка? — прозвучало как-то насмешливо. — Ты же сама её инициировала…       Я отвела печальный взгляд в сторону. Об уговоре я тоже успела подумать. У меня вообще было достаточно времени для размышлений, пока капитан спал. После кофейного передоза я ещё очень долго не могла глаз сомкнуть. Поэтому, пока Сейджуро мирно сопел в подушку, я размышляла на тему нашего соглашения. Он подпускал меня к себе так близко, как никого до этого. Какой бы заманчивой не казалась перспектива вновь развести его на признание, а смысла в этом не было. Зачем мучить любимого человека? Не хочет — не надо. Я реально могу жить дальше без этих розовых соплей. Как раньше сказал сам Акаши — он не давал повода усомниться в нём. Я не имела права настаивать. И это было просто глупо.       — Сейджуро, я не хочу, чтобы ты чувствовал себя униженным из-за того, что приходится говорить противоречивые убеждениям вещи. После всего, что ты для меня сделал, требовать чего-то подобного как минимум неуважительно. Думаю, я вполне готова принять твоё нежелание словесно выражать чувства.       Повисло молчание. Из меня оратор не самый удачный, но, поддерживая тесную связь с гениальным капитаном, я немного научилась облачать спутанные мысли в более-менее понятные словесные комбинации. Суть я озвучила, остальное он сам поймёт.       Акаши недобро сузил глаза и чуть оттолкнул меня назад, вынуждая попятиться:       — Знаешь, а ведь дело не в задетой гордости. Сколько раз я прощал тебе откровенное неуважение и непослушание? Я уже сделал определённые выводы для себя, и решил, что готов ждать, когда ты признаешь свою природу. — Капитан вновь несильно толкнул. Он так и продолжал отталкивать меня, пока не прижал к стене. Получая поистине райское наслаждение от моего замешательства, он продолжил: — Твои вкусы весьма специфичны. Я вижу, что ты хочешь подчиняться. Тебя привлекает доминантный тип… а меня привлекаешь ты.       Я насупилась. Затронутая тема звучала как-то вызывающе. И я никак не могла понять, какое отношение она имела к его нежеланию ворковать со мной о любви. Либо Сейджуро ходил кругами, предпринимая попытку окончательно меня запутать, либо всё было слишком сложно, чтобы объясниться в паре предложений. И чем дольше я молчала, обдумывая и осознавая сказанное, тем больше самодовольства отражалось на его лице.       — Не понимаю, к чему ты, — протянула я, желая уклониться от озвучивания мелькнувшей догадки. Вот только Акаши знал, что я прекрасно понимала его намёки, и строить из себя дурочку бесполезно. — Хочешь сказать, что я… мазохистка? Сейджуро, это…       — Это совершенно очевидно для всех, кроме тебя, — издевательски подсказал он, перебивая. — Но как уже было сказано, я готов ждать, когда ты сама это поймёшь и примешь. Хотя, боюсь, твой характер никак не поспособствует быстрому безболезненному смирению.       Признавать правоту всезнающего Акаши не хотелось, но было что-то в его словах такое… Мне ведь и самой доводилось думать о своей склонности к мазохизму, потому что иной раз ничем другим не могла объяснить почти слепую готовность терпеть его замашки. Садистские, чтоб их, замашки. И Котаро, пусть в шутку, но отпустил комментарий на этот счёт. А подарочек Чоу… То есть, даже не сам подарок, а факт того, что я притащила его с собой в Киото, хотя вполне могла оставить дома в Никко. Да и чего только стоил разговор с Накаямой… Акаши дал отличный повод устроить очередной мозговой штурм.       — И что с того? Не вижу никакой связи с темой нашего разговора. — Стараясь скрыть смущение за раздражением, я скрестила руки на груди. — Ты слишком много говоришь, и я ничерта не понимаю.       Акаши усмехнулся и навис надо мной, упираясь ладонью в стену:       — Прояви терпение, Мегуми, — с нескрываемым осуждением попросил он. — Должен признать, я долгое время видел в тебе лишь потенциально подходящую по вкусам партнёршу. — Акаши говорил, продолжая свободной рукой беззаботно поглаживать мои щёки и изредка касаться пальцами губ. Несмотря на его достаточно нежные прикосновения, прозвучавшее откровение воспринималось как «я тебя использовал». Замечая растущее враждебное настроение, капитан раздосадовано цыкнул: — Талантливая, привлекательная незнакомка… Обнаружив твои документы о поступлении, я задался целью — заполучить. Только боялся, что ты не выдержишь мой характер. Пришлось проверить и обозначить пределы твоего терпения. И ты даже не представляешь, какое облегчение я испытал, когда заметил одобрение в ответ на агрессию…       — Если честно, я сейчас себя чувствую жертвой эксперимента… И это весьма неприятно, знаешь ли.       Попытка сбежать от наглого манипулятора не увенчалась успехом. По всей видимости, он не собирался отпускать меня, пока не выскажется. С некоторым раздражением капитан вернул меня на прежнее место. Мной овладевали противоречивые чувства. Я испытывала физическое влечение к этому надменному кретину. Просто потому, что мне нравилось осознавать себя его живым интересом и, если можно так выразиться, мишенью. Но всё это в равной степени подавляло меня морально. Когда Акаши признался, что заинтересовался, поймав меня за игрой на пианино, это было приятно и волнующе. Но сейчас он решил раскрыть все карты разом, давая понять, что попросту рад подружке, которая способна удовлетворить его нездоровые потребности. За такое можно было и пощёчину схлопотать, если что.       — Не спеши сердиться, Мегуми. Я ещё не закончил.       Акаши поцеловал меня. Видимо, чтобы отвлечь. Отвечать на поцелуй не было ни малейшего желания. Я упиралась, брыкалась, отворачивалась — и всё тщетно. Пришлось сдаться. За небрежно брошенное капитаном «так-то лучше», хотелось связать его и поджечь.       — Знаешь, когда я понял, что хочу от тебя чего-то большего? — спросил капитан, оставляя в покое мои губы. Я утвердительно кивнула, но лишь потому, что предпочитала слушать его, а не принимать тесный физический контакт. — Когда ты попала в больницу.       — Да уж… — я скривилась и закатила глаза, вспоминая, как он тогда напугал меня до пары тонн отложенных кирпичей. — Тот внезапный прилив нежности я ещё нескоро забуду.       Сейджуро отдалился и, выравнявшись в спине, окинул меня суровым взглядом:       — Я был зол. — Он нахмурился пуще прежнего, будто огорчился из-за моего замечания. — В тот день я впервые осознал, что хочу оберегать тебя, а не использовать, и отказывался принять это. Но даже страдая из-за моих действий, Мегуми, ты не отдалилась. Упрямая… — Акаши вновь усмехнулся, и у меня живот стянуло в тугой узел. — Я в тебя поверил.       Наконец-то до меня начало доходить, к чему он вёл. Акаши вовсе не хотел оскорбить меня, смутить или высмеять предпочтения. Он объяснял, как пришёл к тому, что стал отвечать на мои чувства. Любопытство пересилило прежнюю обиду, и сопротивляться я прекратила. Замечая «одобрение», Акаши обратился в настоящего маньяка. Его глаза загорелись похотливой яростью, а сильные руки сжали моё тело, буквально выдавливая остатки воздуха, и не позволяли вдохнуть снова. Я уже была готова потерять сознание, когда капитан сумел хоть немного обуздать себя. Мне было сложно сказать, кто стоял передо мной: Акаши словно завис на грани между своими личностями. Эта война его изматывала.       — Сейджуро… — я протянула руку к лицу парня, и от невесомого прикосновения подушечек пальцев к щеке, он прикрыл глаза.       Как бы мне хотелось стереть эту грань между ними. Акаши, пытаясь быть лучшим во всём, прятал в дальний ящик все неприглядные черты своего характера. Идеальное лицо… Лицо победителя — для окружающих, а настоящее, со всеми чертями из омута, реальными человеческими страхами и пережитой болью — для себя самого. Он половинил себя изо дня в день, пока не разделился окончательно, теряя саму суть своего «я». И он боялся вновь смешать чёрную краску с белой. Я не видела в этом страхе ничего постыдного, ведь Акаши так привык к двум версиям себя, что не желал даже задуматься о возможности единения, для рождения третьей.       Капитан посмотрел на меня так озлобленно, что хотелось вжаться в стену ещё сильнее и стать её частью. Словно безвольную тряпичную куклу, он дёрнул меня на себя. Теперь и тыл ничего не прикрывало, я почувствовала себя на сто процентов беззащитной. Я старалась не бояться, но Акаши горел лютой ненавистью. Таким он со мной не был даже в худшие времена. Его объятия — если ломающие рёбра тиски вообще можно назвать подобным образом — доставляли максимум дискомфорта и неприятных ощущений. Происходящее в принципе можно было сравнить с нападением гигантской змеи, которая увиваясь, стягивала кольца своего тела всё туже. Однако, ожидая от него дальнейших насильственных мер, я обманулась. Акаши шумно выдохнул у меня над ухом и вновь переменился.       Его голос зазвучал тихо, но от того не менее страстно, с толикой одержимости:       — Я абсолютен. Непогрешим. У меня нет слабостей… — Капитан сделал паузу, пряча усмешку в моих волосах, — не было, пока не появилась ты.       Мозг отказывался принять смысл сказанного. Будто Акаши говорил на другом языке. Я отстранилась, и он не возражал. Мне было сложно понять, как вести себя в подобной ситуации, поэтому я тупо таращилась на возлюбленного, не решаясь нарушить молчание.       Не дождавшись ответа, Акаши обхватил моё лицо ладонями и заглянул, казалось, прямо в душу:       — Ты — моя слабость, Мегуми. — Влюблённый манипулятор обречённо вздохнул, и в глазах его читалась мука. — Это приводит меня в бешенство, но не любить тебя я не умею.       У меня пропал дар речи и отнялись конечности. Не в силах даже пикнуть я запечатлевала в памяти своего неожиданно нежного тирана. Он был искренен, честен. Мой поддавшийся чувствам собственник… Такого признания я не ожидала. Слишком откровенное. Непробиваемый Акаши признал, что уязвим, и мне стало горько.       — Сейджуро… — еле слышно лепетала я. — О, Сейджуро, прости меня за это.       Я толком не понимала, зачем извинялась. Это было как-то нелепо. Акаши раздражённо выдохнул мне в губы «дура» и окончательно лишил возможности осознать происходящее. Он метал искры из глаз, ненавидел меня всей душой и целовал так нежно, как никогда не бывало.       Капитан оторвался на несколько секунд и вновь заглянул в самую душу, поднимая из её глубин бурю:       — Как прикажешь в любви признаваться, если ты за это извиняешься? — Он усмехнулся и принялся устанавливать мировой рекорд по длительности поцелуя. Наверное, мои губы так или иначе превратились бы в кровавое месиво, но спасение пришло, откуда не ждали.       Тишину, до этого прерывавшуюся лишь моими томными полустонами и тяжёлым дыханием Сейджуро, нарушил звонок в дверь одновременно с трелью мобильника. Мне было велено встретить гостя. Проплывая на ватных ногах по коридору, я с трудом сдерживалась от желания сползти по стенке и просто развалиться на полу. Но в дверь продолжали настойчиво звонить. Отрываясь от дурманяшего воспоминания о признании в любви, я вспомнила о брате. Должно быть, он нешуточно разозлился, обнаружив вместо своей сестрёнки лишь смс от Акаши, что она к нему сбежала. Открывая дверь, я действительно ожидала увидеть разгневанного Юичи, который придушил бы меня… Но прибывшим оказался незнакомый мне человек.       — О… — только и сказал он, выражая слабое удивление, и как мне показалось, узнавание.       — Эм… — я замялась и даже смутилась под его изучающим взглядом. — Здравствуй? — прозвучало слишком неуверенно для приветствия и больше походило на вопрос.       Я пригласила гостя войти. Пока парень снимал обувь и верхнюю одежду, я получила возможность получше рассмотреть его. Спортивный и высокий — на глаз показалось, что он ростом чуть выше Хаямы. Он стянул чёрную шапку, демонстрируя пепельно-серые волосы, которые беспорядочно торчали в разные стороны.       Холодный тон незнакомца вынудил меня отвлечься от изучения:       — Где Акаши? — спросил он, закидывая на плечо свой чёрный рюкзак.       — Треплется по телефону. Придётся немного подождать.       Я проводила гостя на кухню и, заметив, что он довольно сильно замёрз, предложила чай. Он не возражал. Пока грелась вода, я присела за стол напротив скучающего незнакомца. Взгляд серых глаз вновь обратился ко мне. Такое пристальное внимание смущало и раздражало. Однако что-то в этом человеке казалось мне смутно знакомым. Я прищурилась и напрягла память, но так и не сумела вспомнить.       Я окончательно сдалась, понимая, что мне это не под силу:       — Мы раньше нигде не встречались?       — Нет, — коротко ответил он. — Но я знаю, кто ты. Хошино… Да, Хошино Мегуми, я уверен.       Мягко говоря, я удивилась, но быстро пришла к выводу, что обо мне мог говорить Акаши. Маловероятно, но ничего более логичного я придумать не могла. На написанный на моём лице вопрос парень лишь хмыкнул и представился сам. Маюзуми Чихиро — это имя освежило мою память.       Заливая кипятком чайную смесь, и вполоборота взглянула на собеседника:       — Точно! — губы растянулись в улыбке. — Ты ведь под пятым номером играл за нашу команду? Я видела тебя на фото основного состава.       Маюзуми скривил недовольную физиономию, будто упоминание о членстве в баскетбольном клубе его ничуть не радовало:       — Я получил пятый номер только в прошлом году, — поправил он. Глотнув горячей жидкости, парень немного расслабился. — До этого я сидел во втором составе.       Дальше повисло молчание. Гость попивал свой чай, усердно грея о чашку всё ещё замёрзшие пальцы, а я пыталась понять, в каких он был отношениях с бывшим капитаном. Этот парень выглядел крайне недовольным от того, что вообще переступил порог его дома.       — Акаши ничуть не изменился, — сказал вдруг Маюзуми. — Вижу, он всё так же получает всё, чего пожелает.       — О чём это ты?       — О тебе. — Холодный взгляд Маюзуми заставил поёжиться, но я не могла сказать, что он был враждебно ко мне настроен. Прежде, чем мой мозг лопнул от напряжения, баскетболист приоткрыл завесу таинственности: — После экзаменов он всюду таскался с какой-то папкой. Я спросил об этом, когда подвернулся случай. Акаши показал мне твоё личное дело. Я ещё не видел его таким… Оживлённым? Хотя, признаюсь, не ожидал, что у него что-то получится.       Тема была неловкой, и я решила не продолжать её:       — Так значит, до прошлого года ты был во втором составе? — переспросила я, как бы намекая о том, что говорить о своих отношения с капитаном не желаю. — Карьерный рост?       — Скорее, прихоть Акаши, — Маюзуми нахмурился. — Он любит использовать людей. Он искусный манипулятор… — Парень явно намекал на меня, а не на своё повышение в клубе. — Разве тебя это не злит?       — Злит, — согласилась я.       — Но ты всё равно здесь…        Я усмехнулась, замечая мелькнувшую в коридоре тень приближающегося Акаши:       — Заметь, ты ведь тоже… здесь. — Мой лукавый взгляд встретился с холодным напротив. Маюзуми чуть заметно усмехнулся, кивая в знак согласия со сказанным, после чего и сам обернулся к вошедшему Акаши. — Помяни чёрта…       Красноречивый кивок в сторону двери оповестил меня о необходимости покинуть кухню в кратчайшие сроки. По какой бы причине он не решил встретиться с бывшим товарищем по команде, а меня, по сути, это не касалось. Но прежде, чем покорно покинуть кухню, я взяла ручку и блокнот, крепящиеся на дверцу холодильника с помощью магнита и с нескрываемым самодовольством начертала там «пожалуйста».       Листок был оторван и заботливо вручен бессовестному манипулятору:       — Сейджуро, когда просишь что-то сделать, не забывай об употреблении этого слова, — я расплылась в наглой ухмылке, — пожалуйста.       Приятный вкус маленькой мести зародился на кончике языка и, медленно спускаясь к желудку, подарил истинное наслаждение всему телу. Увы, мысли о том, что наказание настигнет меня в ближайшем будущем несколько омрачало эйфорию. Вдобавок осознание этого самого наказания теперь ассоциировалось с исповедью Акаши и его намёками на мои «специфические вкусы». Отныне за каждым словом и поступком я буду видеть некий подтекст. А так недолго было умом тронуться.       «Ты — моя слабость…» — вновь всплыло в памяти признание Акаши, вызывая дикое желание пнуть под зад так не вовремя свалившегося на голову Маюзуми и утащить моего ненаглядного манипулятора в постель. Увы и ах. Пока приходилось довольствоваться компанией клавиш и как никогда родных лирических произведений.       Я просидела за игрой не меньше часа, а после решила вмешаться в мужское кухонное пространство — замучила жажда. Вот только оба баскетболиста испарились и кухня оказалась пуста, хотя вещи Маюзуми всё ещё оставались в прихожей. На правах такой же гостьи, я всё же решила напомнить хозяину дома о своём существовании. К тому же, как бы ни было печально это признавать, но мне пора было возвращаться домой, а уйти, не отчитавшись предварительно капитану, сродни подписанию смертного приговора.       Товарищи были обнаружены в кабинете, и, судя по всему, как раз покончили с делами. Чихиро собирал пожитки: почти бережно сматывал провода и раскладывал технику в соответствующие отсеки рюкзака. На столе остался лишь ноутбук Акаши и отсоединённый жёсткий диск. Осознание того, зачем бывший тяжёлый форвард Ракузан понадобился моему парню пришло моментально.       — Так вот, кто копался в моём ноутбуке, — я с недовольством нахмурилась.       Маюзуми оставался полностью безразличным:       — В чём я только не копался за последние двадцать четыре часа. Хотя, это, между прочим, не мой профиль, — парень покосился в сторону Акаши, который задумчиво пялился в горящий экран, сцепив при этом пальцы в замок. — Но должен признать, ты даже на грязную работу умеешь мотивировать.       — Ещё бы, — самодовольно ухмыльнулся капитан. — Как всегда с тобой приятно иметь дело, Чихиро.       При столь фамильярном обращении Маюзуми поморщился и бросил осуждающий взгляд на Сейджуро. Парень напомнил о том, что на два года старше, и бывшему капитану следовало бы использовать более уважительную форму обращения. Я с трудом сдержалась от того, чтобы прокомментировать этот момент. Акаши, вообще-то, конкретно обнаглел в последнее время. Если в школе его фамильярность была более-менее обоснована и уместна, то за её пределами дело обстояло иначе. Что там с Маюзуми… Этот наглый самодовольный тип не выказывал должного уважения даже моему брату, с которым разница в возрасте составляла целых шесть лет.       Бывший форвард вежливо попрощался со мной и, сопровождаемый Акаши, удалился. Мне вдруг стало любопытно, что так внимательно изучал мой гениальный стратег. Заняв его место в кресле я принялась с интересом листать содержимое папки. Номера родительских счетов, электронные чеки, сканы расписания дополнительных курсов, моя электронная подпись и заполненное, но так и не поданное заявление на оформление биометрического паспорта. Я недоумевала, зачем все эти данные понадобились Сейджуро.       Среди самой настоящей информационной свалки глаза поймали крохотную иконку фотографии. Двойной клик по левой кнопке мышки и моё сердце сжалось. Я сто лет не смотрела на это фото. Слишком больно.       Акаши вернулся в кабинет, но я никак не реагировала на него, всё внимание уделяя изображению. Упираясь ладонями в стол, парень чуть наклонился. Я всё же оторвалась от созерцания улыбающейся от уха до уха девятилетней девочки. Сейджуро заметно напрягся и заиграл желваками.       — Кто это? — спросил он, но лишь для того, чтобы подтвердить догадку.       Я ещё раз взглянула на фото: кругловатое личико, прямые стриженные в каре каштановые волосы и полные доброго озорства карие глаза. «Хикари» — сорвалось с губ причиняющее адскую муку имя умершей подруги. Акаши долго молчал, всем своим видом нагнетая обстановку. Я подозревала, что дело вовсе не в том, что кто-то когда-то разбился, и воспоминания об этом меня ранили.       — Сейджуро? — позвала я неуверенно, потому что он настолько глубоко ушёл в мысли, что казалось, будто его сознание полностью покинуло телесную оболочку.       Напряжённый вздох. Акаши просто закрыл глаза и обречённо свесил голову вниз. Нерешительно касаясь ладонью до предела напряжённого плеча, я вновь позвала его — тщетно. Недоумение плавно перерастало в панику. Парень продолжал молчать, а мне всё больше хотелось приложить его чем-то тяжёлым по голове, чтобы добиться хоть какой-то ответа на моё беспокойство.       Сейджуро наконец-то отвис, и его тяжёлый взгляд вынудил меня внутренне сжаться от страха. Правда по большей части из-за того, что я не понимала причину его резко негативной реакции на фотографию подруги детства.       — Мегуми, — Акаши сделал драматическую паузу и нервно усмехнулся, — теперь у нас есть подозреваемый номер один.       Я часто заморгала, переводя взгляд от лица Акаши на экран ноутбука и обратно:       — Ты совсем чокнулся? — Я не могла поверить, что он вдруг выдвинул настолько бредовую теорию. — Сейджуро, я тебе могу гарантировать, что Хикари не имеет никакого отношения к преследователю.       Мои слова никак на Акаши не подействовали, и он продолжал светился уверенностью:       — Я не говорил о Хикари, как о подозреваемой, Мегуми. За кого ты меня принимаешь?       Мой капитан резко выровнялся и довольно быстрым шагом направился прочь из кабинета. Замешательство с любопытством и раздражением устроили взрывающий мозг коктейль. Задыхаясь от возмутительной привычки Акаши оставлять меня без ответа, я поспешила следом за ним. Радовало одно: крыша этого ненормального была на месте. Неуверенно и пошатывалась, но она всё ещё держалась.       Фанат загадок нашёлся в спальне, где усердно выуживал из шкафов и ящиков стола гору… Нет, даже целый горный хребет бумаг — потому что завален был как стол с креслом, так и близлежащие ковровые окрестности. Моему недоумению не было предела. Акаши явно пытался найти в этой горе макулатуры что-то важное. Я бы хотела предложить свою помощь, но не знала, что искать, а на прямой вопрос ответа мне не дали. Усаживаясь поудобнее посреди бумажного хаоса, я подтянула к груди колени и с интересом наблюдала за копошащимся капитаном. Макулатурный маньяк выворачивал наизнанку каждую папку в поисках своего философского камня, который, по его мнению, способен был обратить наш ад в райские кущи.       — Да что ты ищешь в конце концов? — я долго себя сдерживала, но терпение лопнуло. Оказалось достаточно одного почти невесомого толчка, чтобы бумажная лавина сошла на пол, разлетаясь по всей комнате. — Сейджуро, какого чёрта?! — почти взвыла я, когда капитан всё-таки обратил на меня внимание.       Его гневный взгляд вначале сверлил во мне физически ощутимую дыру, а после — опустился на упавшие бумаги. Парень просиял, бормоча себе под нос, нечто похожее на одобрение моей вспыльчивой выходки. Баскетболист присел, и ловко выудили среди листов один-единственный нужный. Он протянул мне цветную фотографию формата А5 и потребовал внимательно присмотреться. Я вглядывалась в лица одноклассников на глянцевой бумаге, и не понимала ровным счётом ничего. Это было обыкновенное фото: наш класс, насколько я могла судить, в конце прошлого учебного года. И всё. Где связь с Хикари я не понимала. Даже подозрительной чёрной тени в углу не нашлось, чтобы выдвинуть теорию о мстительном призраке. Я непонимающе уставилась на Акаши и развела руками, говоря, мол, «парень, ты или объясни, или иди в задницу».       Капитан подошёл и встал за моей спиной. Некоторое время мы просто стояли и смотрели на грёбаное фото. Возможно, он всё ещё надеялся, что меня осенит. Но нет, нихрена. Я только сильнее бесилась из-за своей тупости. Когда, как я поняла, Акаши всё-таки осознал отсутствие в моей голове гениального мозга, он указал пальцев на одно лицо среди толпы.       — Кто это? — я с удивлением поняла, что эту девушку не видела раньше. — Она разве учится с нами?       Если лицо Маюзуми мне показалось знакомым и я была убеждена, что точно встречала его раньше — точнее, его фото в галерее, — то тут дело обстояло несколько иначе. Разум твердил о том, что черты лица мне кого-то напоминают, но твёрдой уверенности, что мы с ней пересекались — не было. Её стянутые в конский хвост русые слегка вьющиеся волосы доходили почти до пояса. Насколько я могла судить о позе и выражении лица, девушка выглядела дерзковато и даже вызывающе. Форма как и у всех остальных. Связи с Хикари никакой.       — Если ты ждёшь, когда мой мозг начнёт вытекать через уши — поздравляю, можешь подставлять ладони.       Сейджуро усмехнулся в ответ на комментарий:       — Разве не узнаёшь? — в его голосе звучало презрение. — Староста класса, Сакамото Хотару.       Если присмотреться… Но даже так она была слишком непохожа на себя.       — Ну-у… — я замялась, не находясь с ответом. Уже зная о личности неопознанной ранее девушки, я ещё раз взглянула на фото: — Да, она довольно сильно изменилась… И что с того?        — И кого она тебе напоминает? — как бы наводя меня на очевидную мысль, уточнил Акаши.       — На любую японскую школьницу пятнадцати-шестнадцати лет? — насмешливо ответила я вопросом на вопрос. — Хоть убей, но я не вижу ничего подозрительного в желании сменить имидж.       Сейджуро раздражённо покачал головой и, вновь углубившись в размышления, упорхнул на кухню. Идти за ним я пока не спешила. Хотелось самой найти очевидную для моего стратега связь между издевательствами и новой стрижкой старосты. Я ощущала как тонкая нить, ведущая к правильному ответу, скользит между пальцев, но ухватиться за неё не могла. Негодование захлестнуло с головой, и вновь мне не удалось сдержать гневный порыв что-то толкнуть. Пнув ногой картонную, как мне показалось на первый взгляд, коробку, я взвыла от боли. Сначала пришло осознание, что это было дерево, а не картон, и сразу же за опознанием материала последовал неприятный саднящий зуд вдоль внутренней стороны ступни — мне посчастливилось прорезаться съехавшей вбок бумагой. Закон подлости во всей красе.       Сейджуро оказалось достаточно лишь раз взглянуть на истекающую кровью ногу, чтобы без лишних вопросов достать аптечку:       — Ты ходячая катастрофа, Мегуми.       Сидя на стуле и наблюдая, как заботливый тиран, опустившись на одно колено, героически спасал мою жизнь, я всё ещё ничего не понимала:       — Мне кажется, ты что-то намудрил с подозрениями…       — Она похожа на Хикари. Как две капли воды.       — И это не делает её подозреваемой, — возразила я. — Не она одна в Ракузан имеет внешнее сходство с…       Акаши посмотрел на меня и покачал головой:       — Да, но только Сакамото ради этого красит волосы, — подметил он то, чего я раньше не замечала.       Норовивший сорваться с губ протест заглох где-то в глотке. Цвет волос на фото и в настоящем времени действительно отличался. Акаши был прав. Декоративная косметика — табу в Ракузан. В отличие от большинства школ страны, здесь подобное вообще не терпели. Только Накаяма позволяла себе выделяться на общем фоне, и то, как я недавно узнала, лишь ввиду родства с директором, которому учителя побаивались жаловаться. Подобные эксперименты от кого-либо другого, тем более от старосты, ожидать не приходилось. Если бы кто-то в администрации заметил факт окрашивания волос, пусть и не экстремального — её гарантированно лишили бы поста и стипендии. И зачем же тогда так рисковать?       — Ну и зачем ей подобный цирк? — я всплеснула руками. — Это бред какой-то. Не верю. Я же ей ничего не делала.       Акаши прекратил обрабатывать порез и принялся нежно поглаживать мою ногу от щиколотки и выше — куда только руки доставали. Мрачный взгляд устремился на меня:       — Хотару училась со мной в Тейко. — Сообщил Сейджуро и прильнул к моей коленке, даря виноватый поцелуй. Он встал, чтобы убрать аптечку и, не глядя в мою сторону, продолжил: — В первый год она пробовалась на освободившуюся должность менеджера баскетбольного клуба, но мы с Ниджимурой на тот момент уже отдали предпочтение Сацуки, и другие кандидатуры попросту не рассматривались. Затем, я часто замечал её на играх. Но мы не были знакомы лично. Я, собственно, даже имени её не знал, пока она не заняла пост старосты на первом году в старшей школе.       — Ты думаешь, что она мстит за то, что вы не дали ей пост менеджера? — я спрашивала и не могла поверить, что мы действительно подозреваем Хотару.       — Не уверен, — Сейджуро подошёл со спины и принялся разминать мои плечи, — но это, по крайней мере, тянет на мотив.       Я взяла его ладонь и потёрлась щекой:       — Ты разве не заметил бы её притворство? Сейджуро… Это не может быть правдой.       Коротко и по существу Акаши пополнил мои знания в области психических отклонений. В частности, он просветил меня насчёт некоторых особенностей антисоциальных расстройств личности, которые делали поведение людей «нечитаемым». Новая информация вынудила меня всерьёз задуматься. По части манипуляций Хотару и вправду была профессионалом. Играть определённую роль ради достижения своей цели для неё могло быть природным. Чего стоило то, как она выведывала любую интересующую её информацию как у одноклассников, так и у учителей… Если она так вскипела из-за поста менеджера, значит, считала, что ей его должны. Нарциссизм? Сложно судить, но я пока делала свои первые шаги в психоанализе. Да и больше, чем маловероятное, как по мне, отклонение психики у единственной школьной подруги, меня заинтересовал другой вопрос. А что ещё было намешано в Акаши помимо раздвоения личности? Откинув голову назад, я задумчиво взглянула на возвышающегося надо мной парня. Холодный, расчётливый. Он очень даже безжалостный и эгоцентричный, но при этом не лишён обаяния… Истинный манипулятор и откровенный агрессор.       — Да, Мегуми, — Акаши усмехнулся и переместил обе ладони на моё горло, хотя сжимать его не стал, — это очевидно. Я — психопат. Именно поэтому мне трудно понять свои «чувства» к тебе. И, если честно, возникновение подобной привязанности я склонен считать лишней головной болью, хотя отрицать её не намерен. ***       С тех пор, как брат ворвался к Акаши с требованием вернуть меня домой и до утра следующего дня я продолжала изучать прошлогоднее фото. Это было невозможно. Хотару? Нет, кто угодно, но не она. Я не хотела верить, но паранойя Сейджуро, похоже, передавалась воздушно-капельным путём. Мысли возвращали меня в тот день, когда мы познакомились. О чём я подумала, впервые увидев её? Верно, я признала её схожесть с Хикари. Именно поэтому впечатление о ней у меня сложилось крайне положительное. К тому же, она предложила помощь… Вот только, даже позволяя себе предположить, что она сблизилась со мной преднамеренно, оставался весьма спорный момент: откуда она вообще знала о моей разбившейся насмерть подруге?       Акаши решил пока не спешить с выводами и понаблюдать за поведением старосты тщательнее, но просил не терять бдительности. Особенно это касалось моментов, когда мы с ней общались вне его поля зрения. Однако я придерживалась иного мнения, считая, что при наличии такого подходящего кандидата, можно рискнуть и спросить в лоб. И случай подвернулся почти сразу.       Увлекая меня на крышу, чтобы пообедать, Сакамото буквально светилась:       — Ты будешь в восторге! — она развела руки в стороны и широко улыбнулась. — Я нашла того, кто согласился приютить найденного тобой котёнка! Что скажешь?       Я вновь усомнилась, что моим мучителем была именно эта добродушная улыбчивая девушка, но доводы Акаши сильно повлияли на моё мировоззрение. Под моим пристальным хмурым взглядом её улыбка потускнела, превращаясь в гримасу недоумения и обеспокоенности.       — Котёнок умер, — сказала я, удивляясь, насколько безразлично и холодно это прозвучало. Сакамото открыла и тут же закрыла рот, будто хотела что-то сказать, но решила, что пока не стоит. — Но ты ведь в курсе, не так ли? — я сделала ход конём.       Я не могла и не хотела верить в то, что именно мой первый друг в этом чёртовом осином гнезде оказался моим заклятым врагом… Но выражение лица старосты говорило само за себя: замешательство испарилось. Хотару вмиг посерьёзнела, будто обдумывая, как лучше поступить дальше. Вскоре её глаза зажглись внутренним безумным огоньком. Зрелище жутковатое.       Сакамото ухмыльнулась от уха до уха и скрестила руки на груди:       — Вот это да… — протянула она. — Не думала, что ты догадаешься. — Я отказывалась воспринимать происходящее за действительность, и Хотару видела это. На написанное на моём лице «почему» она ответила так ядовито, как даже Накаяма не умела: — Ты… Я ненавижу тебя, Мегуми. Какого чёрта ты не сдохла от передоза в больнице, а? Ты испоганила все мои планы на него!       — Ну ты и сука, — только и вырвалось у меня, провоцируя смех бывшей подруги. — Тебе был так нужен Акаши? Что, правда?       Староста бросила свою сумку на пол и вальяжно прислонилась к стене:       — У меня всё было под контролем. Он стал бы моим. Я всё для этого сделала! — в сердцах воскликнула она и обижено надула губки. — Даже получила стипендию в Ракузан.       — Ты не интересовала его в Тейко, и сейчас ему до тебя нет никакого дела.       Мне хотелось заставить её злиться, ощутить вкус поражения. Если она оказалась настолько низким созданием с таким ужасающими замашками, пусть знает, что не нужна моему Акаши. И мои слова задели её эгоцентричную натуру за живое.       Сакамото, сверкая расширенными зрачками, запела как птичка, выкладывая как на духу все свои грешки. И чем больше я узнавала, тем стремительнее росло желание наброситься на неё с кулаками. Чередуя факты о содеянном, она плевалась в меня ядом и высказывала, как сильно ненавидит и презирает. Мне было всё равно на оскорбления. Интерес вызывали лишь подробности её подпольной деятельности. В первую очередь я узнала, когда её неприязнь ко мне зародилась. Далеко не один лишь Маюзуми видел капитана в обнимку с моим личным делом: Сакамото, пока Акаши не видел, заглянула в папку, которую он изучал с маниакальной нежностью. Так она узнала о моём существовании. Копии с папки она сняла, когда Сейджуро, насытившись подробностями моей биографии, вернул всё на место. Там она нашла психиатрическое освидетельствование для продолжения обучения в школе. Эту процедуру пришлось пройти много лет назад с целью убедиться, что трагическая гибель Хикари не повлияла на мою психику. Так она узнала имя моего ночного кошмара. Намеренное подражание Минами Хикари было необходимо, чтобы сблизиться со мной и иметь возможность мягко отдалить меня от Акаши. Манипуляция была успешной лишь частично: мы подружились, но Хотару не догадывалась, что капитан баскетбольной команды откровенно охотился на меня, не принимая во внимание моё собственное мнение по этому поводу.       Самой первой её подлянкой стала Накаяма. Именно староста спровоцировала нашу вражду. По сути, с королевой школы мы поцапались из-за парты, которую я заняла. Мои прошлогодние проблемы с дисциплиной и наглость Аридзу обещали при более тесном контакте перерасти в серьёзный конфликт. И тут впервые боком вылез Акаши, во всеуслышание провозгласивший меня своей девушкой. Сакамото старалась не отчаиваться и пустила всё на самотёк, позволяя мне сразиться с естественным врагом один на один. И всё получалось. Накаяма наглела с каждым днём, пока не достигла своего предела — украла мою форму перед экзаменом. Но и тут облом в лице вожделенного Акаши Сейджуро не заставил себя долго ждать: он пришёл на выручку, приняв меня в баскетбольный клуб, а после — потребовал от Накаямы, чтобы меня оставили в покое.       — Знаешь, я ведь долго не решалась сама вмешаться. Но в итоге ни капельки не пожалела! — Староста расплылась в тёплой улыбке. — Ты даже не представляешь, каким блаженством было наблюдать за тем, как ты корчилась от боли… Вообще-то, я и сама пару раз порезалась, пока засаживала те лезвия, так что очень хорошо понимаю тебя! — Хотару положила руку на сердце и закивала с наигранным сочувствием.       С силой сжимая челюсти, я ощущала, как растёт во мне желание стереть это самодовольство с рожи наглой обманщицы.       Сакамото полностью ушла в себя, ныряя с головой в омут воспоминаний:       — Ненавижу Межшкольные, — она скривилась, всё так же пребывая в прострации. — Как он стал на тебя смотреть, когда вы вернулись… Сука. — Подруга опустила голову и тряхнула стриженными волосами. — Я тогда в первый же день твои ключи спёрла. Пока ты перед ним ноги в спортзале раздвигала, я нашла твой дневничок. Занятное чтиво… Вот только сопливое в основном. А этот твой Рио… — староста скривилась, демонстрируя отвращение. Её ненавидящий взгляд обратился ко мне: — Мне из-за тебя спать с ним пришлось. Знаешь, как мерзко? Я берегла себя для другого!       Староста призналась, что некоторое время вела от моего имени переписку с Кондо, который как нельзя кстати вернулся в Японию. Его особо не огорчило, когда правда открылась и стало известно, что общалась с ним вовсе не я. Сакамото любезно предложила расплатиться за помощь своим телом. И такая цена его более чем устроила.       Мне вдруг захотелось выпить. Виски, водка, ром — всё подошло бы. Просто потому, что на трезвую голову выслушивать подобное было невозможно. Мозг выносило каждое сказанное старостой слово. Меня тошнило от одного взгляда в её сторону. Я опять наступила на те же грабли, сблизившись с омерзительной натуры человеком. Такие, видимо, липли ко мне как муравьи на мёд, или как мухи на… А впрочем, неважно.       Возвращаясь к остальным фактам вмешательства старосты, стоит отметить, что идея с тайным поклонником пришла к ней после того, как она заметила неоднозначное ко мне отношение Хаямы. Но первый шаг она сделала слишком поздно: мой капитан успел оправиться от стресса, и мог здраво оценить ситуацию. Да и Хаяма мне не был интересен как парень. Осознав промах и заметив, что я отказываюсь от романтических подарков, Сакамото взбесилась не на шутку. Котёнок, ею же подаренный, стал жертвой моего нежелания принять ухаживания неизвестного. Она решила запугать меня, вынудить обратиться в полицию. После такого родители обязательно забрали бы меня домой, что дало бы ей возможность взяться за моего парня. Хотару была уверена в своей победе, но вновь её противником стал предмет обожания, который водил меня под конвоем и даже увёз из дому, после ночного визита Сакамото.       — Я больше не претендую на Акаши, — оборвала она свою тошнотворную исповедь неожиданным признанием. — Он стал жалким и никудышным, как только влюбился. Да, я точно знаю, что это так… Вижу. И мне блевать охота из-за того, сколько сил и времени я на него потратила. — Хотару демонстративно сунула два пальца в рот.       Меня не покидало чувство, что я стояла в навозной куче, добровольно подставляя голову под поток помоев и дерьма. Если бы мне сказали полгода назад, что этим всё закончится, я бы не поверила. Психопат Акаши, сука Накаяма, подлец Рио… А мразью номер один стала миловидная Сакамото Хотару, утром второго учебного дня протянувшая мне руку помощи с зажатыми в ней копиями лекций.       — Ты такая… — я выдохнула, не сумев найти подходящее слово. Мне не было больше обидно или больно из-за предательства. Я была разочарована. — Ты мелочная сука, Хотару. И мне тебя жаль.       Былое желание ударить стерву, которая подпортила нам жизнь, вдруг улетучилось. Толку махать кулаками? Я знала правду и не планировала больше подпускать к себе этого человека. Осталось только сообщить Акаши, что он снова оказался прав. Собственно, я за тем и отправилась. Сакамото смотрела мне вслед, пока я не скрылась за ведущей на лестницу дверью. Однако прежде, чем я успела покинуть корпус, она нагнала меня в холле, и проходя мимо, нахально ухмыльнулась.       Хотару прибавила ходу и, обогнав меня, развернулась лицом:       — Акаши мне больше не нужен, — сказала она, пятясь в нужном направлении. Староста прыснула от смеха и резко развернулась на пятках. — Но и тебе, Мегуми, он не достанется. У меня остался ещё один подарочек... Для вас обоих.