Охотник и жертва

      Дежавю. Я со скоростью кометы неслась по опустевшим коридорам, опаздывая на урок в первый учебный день. Конечно, это было лишь начало третьего триместра, но начинать знакомство с новой школой с нарушения дисциплины явно не стоило. Однако я умудрилась. Едва не навернувшись по пути, я наконец добралась до своего класса. Запыхалась. Пришлось даже пару минут постоять под дверью, чтобы перевести дыхание. Стук в дверь и уверенный шаг в аудиторию. Вновь дежавю. Взгляды прикованы: изучают, оценивают… Бесят.       — Опаздываешь. — Учитель прокашлялся, после чего обратился к ученикам: — Внимание, класс… — Он кивнул мне: — Представься.       Кривить душой, как в Ракузан, не было желания, поэтому речь была сдержанной и по существу:       — Меня зовут Хошино Мегуми. Играю на фортепиано. Обожаю крыс, не боюсь змей и терпеть не могу баскетбол. Рада знакомству.       Под оживлённое перешёптывание новых одноклассников, я направилась к свободной третьей парте у окна. Не удивительно, что класс так заинтересовала новая ученица. Опять же, это ведь даже не начало года, чтобы переведёнка не показалась странной.       «Ну, принимай меня, старшая школа Юхо. Здравствуй, Хакодате и горячо любимая тётушка. Привет, новая жизнь. — Горькая усмешка заиграла на губах. — Прощай, Акаши Сейджуро…»       Насчёт баскетбола — это была вовсе не шутка. Придурки, набивающие мяч об пол, отныне вызывали у меня лишь приступы лютой ненависти. После трёх недель в заточении и без возможности хотя бы словечком обмолвиться с Сейджуро, мне тошно становилось от одного только слова «баскетбол». Сердце сжималось от тоски, и я уже не была так уверена, что выдержу разлуку. Нет, в том что чувства не угаснут сомнений не возникало… А вот доживу ли я до новой встречи? Над этим стоило задуматься.       Шли одна за другой недели. Новая школа была вполне неплохим местом. Ученики здесь не такие высокомерные как в Ракузан, и сторониться их как-то не хотелось. Общество небольшого круга товарищей оказалось довольно приятным. Меня даже условно-досрочно приняли в музыкальный клуб. То есть, до начала третьего курса нового члена они могли принять лишь неофициально, но мне и того хватало. Главное — доступ к клавишам. У тётки-то дома сыграть можно было разве что на ложках.       Я часто пребывала в хорошем расположении духа. Стрессы практически сошли на нет… Вот только это было самовнушение. На самом деле, здесь и сейчас, в Хакодате, я хотела к Сейджуро. Он был нужен мне как воздух. Каждый день вдалеке казался пыткой. Порой, утром, если вдруг я пропускала будильник, то начинала собираться со скоростью света, выходила из дома и… и осознавала, что Сейджуро нет. Он не сердился, не смотрел на меня своим убийственным взглядом… Мне часто казалось, что жизнь с ним была похожа на ад, но теперь, когда его отняли у меня, весь мир превратился в реально хреновое место. Наверное, я ни разу не обращала внимание на здешний суровый климат только потому, что в моей душевной пустоте температура упала до отметки -20, и было лишь холодно и больно. Оставалось врать себе и товарищам, натягивая самую правдоподобную улыбку, на которую способна. Так становилось чуточку легче, и хватало сил пережить ещё двадцать четыре часа. ***       Тошнотворный День Святого Валентина начался с восторженного визга одноклассниц. Каждая девушка наперебой хвалилась, какие планы они с любимым строили на этот день. Некоторые робели и краснели как помидоры, обсуждая, кому хотят признаться в чувствах. Я же ходила мрачнее тучи. Если бы в этот романтический праздник было принято приносить в жертву чучело, то меня бы сожгли без вопросов.       Фантазия живо рисовала, как Сакамото, подобно ведьме с чаном, варит для моего Акаши шоколад. Разумеется, он бы и не подумал принять от неё хоть что-либо, но на то они и дурные мысли, чтобы быть бредовыми и неуместными. В ком сомневаться не приходилось, так это в Накаяме. Она-то, я была уверена, принялась окучивать своего «бывшего», как только мою задницу уволокли из Киото. Да и после триумфа на Зимнем кубке всех членов баскетбольной команды барышни просто боготворили. Если даже в Юхо на моего парня с его весёлой компанией слюни пускали, то что говорить о Ракузан? Ревность и душераздирающая тоска превращали меня в самого несчастного в мире человека. Особенно грёбаного четырнадцатого февраля.       — Хошино, ты чё кислая такая? — на мою голову буквально свалилась Хашимото Харуко — скрипачка из клуба, с которой мы довольно неплохо поладили. — Хаяши? Не расстраивайся, он вообще никому шоколад не дарит. Трусишка.       Я закатила глаза. Почему-то новой знакомой показалось, что менеджер баскетбольного клуба меня интересовал. А на самом деле он просто признал во мне бывшего члена клуба-соперника и поздоровался на перемене. Позже мы перекинулись парой фраз о летних соревнованиях, где несколько раз пересекались, и больше не говорили друг с другом, предпочитая лишь обмениваться приветствиями. Хашимото сразу окрестила нас «проблемной парой» и начала вовсю липнуть ко мне, предлагая себя на роль свахи. Пришлось раз сто послать её, аргументируя это наличием у меня парня. Но она не верила. Собственно, я и сама не верила порой. Мы с ним не виделись, не общались… Он вообще существовал? Или я окончательно умом тронулась и шашни с Акаши всего лишь плод больной фантазии? Иной раз понять было слишком сложно.       В общем, дух праздника меня обошёл стороной, и кроме вездесущего раздражения никаких иных впечатлений я не получила. Этот кошмарный день закончился, на том и порешили. Оставалось пережить пятницу, чтобы отдаться во власть заботливо предоставленной братом литературы. Предвкушая свидание с привезёнными из Киото книгами, я не могла дождаться окончания уроков. И даже когда в класс вошёл весьма примечательный, но малознакомый парень, я его далеко не сразу заметила. Хотя это казалось невозможным.       Флегматичный шифоньер с пачкой чипсов в одной руке и телефоном в другой подошёл к моей парте:       — Муро-чин, — лениво протянул он, переводя взгляд с экрана на меня и на своего товарища с косой прикрывающей один глаз чёлкой, — похожа?       — Определённо, — брюнет кивнул, приветливо улыбаясь.       Я знала этого двухметрового обжору с очень длинной фамилией, которую с трудом и не с первого раза запомнила. Мурасакибара Ацуши — друг Акаши, ещё один игрок напыщенного Поколения Чудес. Не считая их капитана, он был третьим, с кем мне довелось столкнуться лицом к лицу. И пока что меня волновал лишь вопрос, какого хрена ему от меня понадобилось?       — Ака-чин просил Ми-чин перезвонить.       Абсолютно безразлично Мурасакибара положил передо мной свой телефон и неторопливо направился обратно к выходу. Я немного удивилась, на автомате протягивая руку в сторону удаляющегося парня. Шестерёнки мозга явно заржавели и крутились чересчур медленно, чтобы сразу сообразить, кто такие Ака-чин и Ми-чин.       Улыбающийся брюнет покачал головой, провожая взглядом своего немногословного друга:       — Так и знал, что он забудет. — Парень сунул руку в карман форменной олимпийки Йосен и выудил оттуда крошечный ключик. — Акаши просил передать, — коротко пояснил баскетболист и кивнул в сторону телефона Мурасакибары, — а ещё он ждёт твоего звонка.       — Спасибо…       Я неуверенно приняла из чужих рук диковинную вещицу и принялась разглядывать: простой коротенький ключ с прямоугольной плоской головкой без какой-либо гравировки. У почтовых ящиков были похожие, но всё равно немного отличались. До того, как кто-либо из учителей заметил телефон, я спрятала оный в карман и поспешила прочь из аудитории. Единственным спокойным местом, которое я знала, был музыкальный класс. Уединившись там, я по памяти набрала номер «Ака-чина».       — Ацуши? — раздалось из трубки, и я расплылась в дурацкой улыбке от облегчения. Ответа не последовало, и Акаши сразу понял, в чём дело. Моего слуха коснулся сорвавшийся с его губ негромкий смех. — Здравствуй, Мегуми.       Я заулыбалась ещё шире, но ответить так и не сумела. Чёрт знает почему. Язык не поворачивался. Просто стояла как идиотка и радовалась, что моя галлюцинация насчёт наших отношений оказалась реальностью. Ну и его голос оказался таким чарующе мягким, что мозг просто взрывался от резкого потока эндорфинов.       Так как я продолжала молчать, Акаши задал интересующий вопрос:       — Ацуши передал ключ?       — Да, — с горем пополам выдавила я, и в голосе звучало облегчение. — Рада тебя слышать…       С момента расставания прошло уже почти два месяца. За это время я окончательно лишилась любого шанса на общение с ним: фальшивое удостоверение отобрал брат, доступа к ограбленному счёту больше не было, телефон пришлось вернуть, а сим-карту заблокировал оператор. Удивительно, что молния не ударила именно в мою голову… Но я тогда решила, что унывать не стоит. Ведь можно было пару раз одолжить телефон у той же Хашимото… Вот только все средства связи в Юхо держали под запретом. Телефоны отнимали на входе в школу и возвращали только тогда, когда у детей заканчивались уроки. Всё благодаря поразительной предрасположенности юховцев валиться с лестниц со смартфонами в руках. Последний заработавший открытый перелом и сотрясение мозга парень поставил жирную точку в конце приказа директора о запрете использовать любую технику в учебное время. Сдавать своё добро, а потом битый час искать его в коробке с целой кучей барахла никого не прельщало, поэтому ученики просто ничего не брали с собой в школу. Звёзды сошлись не наилучшим образом, и общаться с Акаши я вообще никак не могла. До этого дня…       Вопреки ожиданиям, о чувственной беседе и речи быть не могло. Телефонные разговоры у нас никогда не вязались, и как правило носили информационно-просветительный характер. Сейджуро задал пару вопросов по поводу моих успехов в учёбе и о деятельности клуба в который я вроде как вступила. Как оказалось, он был в курсе того, что происходило в Юхо. Вся информация обо мне поступала от Хаяши. Это было дико, но по крайней мере, объясняло внезапный интерес менеджера к новенькой.       Тайну происхождения ключа этот хитрый жук поведал с неприкрытым самодовольством. Я ни секунды не сомневалась, что в тот момент он ещё и зубоскалил в излюбленной манере маньяка. Оставалось лишь улучить возможность навестить ближайшее к дому банковское отделение и заглянуть в ячейку, ключ от которой передал брюнет из Йосен. О содержимом ячейки Акаши конечно же промолчал. И это выглядело крайне подозрительно. Мелькнула даже мысль, что я непременно найду там иностранный паспорт, парик и билет на самолёт в Австралию.       Все мало-мальски важные темы мы обсудили, и вновь повисло молчание. Признаться, даже тишина в телефонной трубке успокаивала. Я догадывалась о чём думал Сейджуро, в свою очередь он знал, какие мысли посещали меня. Не было никакого дискомфорта из-за тишины.       — Это просто… — прикосновение лба к холодной стене освежало разум, но не избавляло от мучений, — невыносимо.       — Знаю.       Телефон вдруг жалобно мяукнул, оповещая о том, что владельцу стоит внимательнее следить за уровнем заряда аккумулятора, после чего преспокойно сдох. Мысленно направляя сигнал в космос, я предложила Вселенной припечатать мою тушку случайным метеоритом — ну когда в самом деле должна была закончиться череда неудач? По всей видимости, никогда… ***       Несмотря на глобальное невезение по всем фронтам, любопытство всё же брало верх над унынием. Мне хотелось узнать, что же такого Акаши мог упрятать в ячейку. И тем более, было интересно, почему он отказался сообщить о её содержимом сразу.       Банковское отделение находилось очень близко к дому, но попасть туда не представлялось возможности. До того момента, как тётка умудрилась подхватить ветряную оспу. Покрытая сыпью с ног до головы и перемазанная зелёнкой, она напрочь отказывалась выходить в свет. К тому же, она была обязана соблюдать карантин. Я даже немножечко посочувствовала ей! Но всё равно обрадовалась её болячке, ведь теперь мне было позволено покидать дом раз в два дня. После третьего по счёту выхода в свет я окончательно втёрлась в доверие к Мэй и осмелилась солгать насчёт долгих очередей в супермаркете и аптеке.       В банке меня разместили в отдельной комнате без камер и выдали небольшой ящик. Внутри как и ожидалось был телефон, и я сразу же набрала номер отправителя. Время для выхода я подбирала основываясь на его старом расписании, так что должна была попасть в перерыв между тренировкой и дополнительными занятиями.       — Ты заставила меня долго ждать, — холодно заметил Сейджуро, даже не удосужившись поздороваться. — Включи его, — тут же скомандовал он, имея в виду лежавший на дне планшет. Судя по тому, как вдруг зазвучал его голос, Сейджуро ухмыльнулся: — Не забудь про наушники.       Первой мыслью было, что он жаждет видеосвязи. Это было логично, но как-то неловко. Мы и по телефону общались натянуто… Предвкушая, насколько глупо буду выглядеть на камеру, я послушно включила планшет и воткнула наушник в ухо. Акаши скомандовал отыскать в меню галерею и сообщил пароль.       — Я видел, как ты смотрела на них…       Дар речи пропал. Все те провокационные фото в душевой спортзала были загружены в память планшета. Кадров оказалось куда больше, чем нам показали в кабинете директора. Шалости в других локациях тоже имелись в наличии, отчего собралась целая коллекция компромата. Но Акаши был прав, изображения мне безумно нравились. Даже осознание того, что за нами подглядывали в каком-то смысле отошло на задний план. Всему виной ощущение острой нехватки Сейджуро в моей жизни.       Акаши переспросил, подключила ли я наушники. За моим утвердительным ответом последовал приказ открыть ещё одну папку. Там были видео. От дурного предчувствия засосало под ложечкой. Отчего-то я первым делом подумала, что мой чокнутый бойфренд записал на камеру пытки старосты класса 2-1 старшей школы Ракузан. Но как же я ошибалась…       — Сейджуро… — только и выдавила я, прежде чем, заливаясь краской, закусить губу.       Доносившийся из наушников стон — мой стон — казалось, слышал весь банк. Судорожно уменьшая звук до минимума, я хотела провалиться под землю. Негромкий смех Акаши лишь усилил это желание. Впервые с момента прощания на токийском вокзале я была действительно рада разлуке. Оставалось надеяться, что к директору тогда попали только фотографии.       Несмотря на всё негодование и смущение, я никак не могла перестать смотреть на бесстыдство, творившееся в подсобке тренировочного зала. Вспотевший после изнурительной тренировки Акаши нахально задирал мою юбку, покрывая при этом поцелуями грудь под расстёгнутой блузкой. Я зарывалась пальцами в его волосы и довольно громко постанывала. Было несложно догадаться, что в этот момент Сейджуро наглядно демонстрировал, насколько у него умелые руки, а точнее — пальцы. На видеозаписи я вновь застонала и откинула голову назад. Акаши впился зубами в открывшуюся шею, пока я тащила вниз его шорты. Камера казалась неподвижной, и стояла примерно в полутора метрах от земли. Я решила, что она была спрятана на полках среди спортивного инвентаря. Размышления о том, как и когда Сакамото успела установить её, ещё один рваный стон и утробное рычание Акаши вернули меня к реальности.       — Неожиданно, — тяжело выдохнула я, наблюдая за действиями капитана. Он двигался плавно, но входил глубоко. От подобного зрелища по телу прокатилась волна дрожи и возбуждения. — Никогда бы не подумала, что снимусь в любительском порно…       Акаши вновь засмеялся, и я ощутила как скрутило низ живота:       — Некорректное определение. В порно делается упор съёмку на гениталий, — мягко уточнил он. — Наши видео скорее попадают под категорию эротики. Но если хочешь, — добавил Сейджуро с нотками азарта в голосе, — мы можем пополнить домашнюю коллекцию видеозаписями обоих жанров.       — Не будет никакой коллекции! — От одной мысли, что этот пошляк задумал, хотелось удавить его.       — Ну-ну, Мегуми, не будь столь категорична… — Мои протесты явно его раззадорили. — Ты ведь продолжаешь смотреть? Стало быть, тебе это нравится.       Собственно, так оно и было. От происходящего на небольшом экране оказалось невозможно оторвать взгляд. Всем девушкам на давно минувший Валентинов день дарили шоколад с цветами, а мне — порнографию. Вот только жаловаться грешно.       Прежде чем я успела окрестить себя законченной извращенкой, Сейджуро напомнил, что мне, скорее всего, пора возвращаться домой. Он пообещал, что для следующего ролика выберет более удачный ракурс. Я взмолилась небесам и послала Акаши к чёрту, надеясь, что он всего лишь пытался покорить моё сердце своим потрясающим чувством юмора.       Всё содержимое ячейки пришлось оставить в банке. Тётка никогда особо не чуралась копаться в моих вещах, а это означало, что брать домой даже компактный мобильник было опасно. Повезло, что доисторический телефон я додумалась вернуть на место. Попадись он ей на глаза, и меня, наверное, сослали бы в лавовое озеро в кратере Михары. А желания умирать пока как-то не наблюдалось. Но Акаши на то и рассчитывал, поэтому предложил по возможности заглядывать в банк. В первый же удачный день я сделала это дважды, но, ко сожалению, мой капитан был слишком занят, а потому звонки пропустил. Позже уже я ушла с головой в подготовку к экзаменам, и долгое время не могла попытать удачу.       Когда возможность появилась вновь, Акаши и вовсе оказался недоступен. Однако на голосовой почте висело два новых сообщения. Совпадением это быть не могло. Первое сообщение — короткое — в нём капитан признал, что затея с телефоном относительно провальная из-за нагрузок в школе. Второе сообщение он отправил поздним вечером через день после первого. Сначала я решила, что Сейджуро забыл отключиться и потому запись оказалась пустой, но уже спустя пару секунд из трубки раздался пронзающий душу плач скрипки. Говорить что-либо излишне. Это было безумно красиво. Я просто закрыла глаза и представила, что в руках чашка горячего шоколада вместо телефона, и мой капитан стоит передо мной, а не затерялся где-то в тысяче километров от Хакодате.       Крейслер, Паганини, Вивальди. Каждые три дня Акаши присылал мне новую запись. Его репертуар, судя по всему, был весьма богат. В какой-то момент до жути захотелось и самой овладеть скрипкой. Я решила, что Сейджуро вполне мог бы научить меня. Я даже попросила об этом в ответном голосовом сообщении. А спустя пару дней в голову пришла гениальная, но опасная идея — заглянуть в банк до уроков и протащить телефон в школу.       Пришлось изощриться с выставлением цветочных горшков на подоконники первого этажа. Благо, в середине марта окна по утрам открывали, чтобы проветрить помещения. Всё-таки это не Ракузан с кондиционерами… Но это только играло на руку.       «Агент 007» Хошино Мегуми. Я отпросилась выйти посреди урока и, вновь играя роль ниндзя, пробралась в музыкальный класс. Поблагодарив небеса за то, что в мире существует система шумоизоляции, я уселась за школьное пианино. Просто сыграть что-то — слишком предсказуемо. Из всего, что я умела и могла, Сейджуро не был в курсе только об одном… Да, я умела петь. Как правило, для себя и по праздникам для бабули, но тем не менее очень хорошо.       Отправив своему Паганини спетую дрожащим от волнения голосом «Can't Help Falling In Love» Элвиса Пресли, я умчалась в класс. Оставалось надеяться, что Акаши понравится. Но как бы я не ждала ответа, парень молчал. Вообще. То есть не только не сказал ни словечка о моих стараниях, так и вовсе перестал выходить на связь. Хотелось верить, что он был слишком занят… Но печальные мысли брали верх над логикой. В какой-то момент подсознание стало нашёптывать, что певица из меня такая себе. ***       Конец года близился. Как и мой день рождения. Вопреки всем ожиданиям, я не получила ни одного сообщение утром двадцать первого марта. И даже в обед голосовая почта оказалась пуста. Банковские работники косились на меня с подозрением, а я могла думать лишь о том, что Акаши так и не объявился. Это уже было обидно. Очень.       Предаваясь тотальному унынию в школе, я по крайне мере смела надеяться на долгие часы гордого одиночества дома. Какое всё-таки счастье, что Мэй выздоровела и свалила на сутки.       Последнее испытание, а именно — дежурство на этаже, осталось далеко позади, и мы с пятью ребятами из параллельных классов вместе выползли из школы. На удивление двор кишел учениками. А ведь последний урок закончился ещё полтора часа назад. Это было подозрительно.       — Что за столпотворение? — удивилась Хашимото, уплетая за обе щеки злаковые батончики.       — Так у наших парней из баскетбольного матч намечается, — пожал плечами Танака, который явно направлялся следом за потоком людей. — Как-никак чемпионы пожаловали! Будет на что посмотреть.       — Да-да, — хмыкнул незнакомый мне парень из параллельного класса, — наших там по площадке раскатают. То ещё зрелище.       Ребята принялись спорить между собой, а меня ноги сами понесли в спортзал. Окликнувшей со спины Хашимото я так и сказала, что собираюсь посмотреть матч.       Удивлённая одноклассница быстро нагнала:       — Хошино, ты же говорила, что не любишь баскетбол…       — Ага, типа того.       Полубезумная улыбка на лице ввела девушку в ступор. Но она быстро оклемалась, решив тоже посетить мероприятие.       Весь матч я просидела с восторженно-маниакальным взглядом. Как же давно я не видела его? Память то и дело подсовывала те пошлые кадры и видео. Наблюдая за тем, как Акаши вёл мяч, я могла думать лишь о том, как его руки сжимают скрипку… Или меня.       Если хотя бы на минутку отвлечься от созерцания статной фигуры капитана, стоило отметить, что состав команды потерпел серьёзные изменения. Каждого из новичков я знала. Но вот наличие Ёшиды, с которым мы учились в одном классе, и о котором капитан говорил как о посредственном игроке, слегка удивило. Хотя под началом Акаши можно было рассчитывать на то, что даже престарелый сторож мог оказаться весьма полезен в игре. У гениев своё восприятие мира.       За весь матч я прилично наслушалась охов и вздохов с трибун. Баскетболисты обеих школ получили немало женского внимания, но по большей части дамы пускали слюни на чемпионов — по очевидным причинам, и дело даже не во внешности парней. Сидевшая рядом Харуко откровенно пожирала глазами капитана Ракузан.       — Пожалуй, — пропела она и по-кошачьи грациозно потянулась, — мне стоит лучше следить за баскетболом. Кто же знал, что тут такие красавчики водятся… — Она вдруг толкнула меня в бок: — Хошино, ты же из Ракузан перевелась, да? У капитана баскетбольной команды девушка есть?       Я опешила, но быстро взяла себя в руки:       — Ну… Да, он состоит в отношениях. — Отвечать прямо отчего-то было неловко.       — А девушка красивая? — не унималась одноклассница. — Она лучше меня?       Мне было откровенно смешно из-за нашего диалога. Если Хашимото действительно хотела получить ответ, то я готова была дать его:       — Эй, Мацумото! — Я дождалась пока болван из параллельного класса оторвёт взгляд от игры. — Кто красивее: я или Хашимото?       — Хашимото, — не раздумывая ответил парень и многозначительно взглянул на грудь третьего с половиной размера.       Я подняла руки вверх, полностью признавая поражение:       — Ты красивее, чем она.       В глазах Хашимото горело недоверие. Она не могла понять, была ли это шутка. Обижаясь на собственную нерасторопность, девушка надула губки, но всё это быстро прошло, стоило моему капитану забить трёхочковый. Её реакция была забавной, но и немного раздражающей, ввиду печального опыта с подругой-соперницей. Да и без стыда озвученный восторг слегка мешал самой насладиться зрелищем. Когда Акаши коротко взглянул в нашу сторону, моя влюблённая одноклассница чуть не забилась в истерике, абсолютно позабыв о нашем недавнем диалоге.       Покидая спортзал после матча, я мысленно присудила себе золотую медаль за умение сдерживать рвущееся наружу лошадиное ржание. Так как я по понятным причинам ждала, когда команды начнут покидать территорию школы, на Хашимото снизошло озарение, и она решила поддержать меня в этой затее. Так вышло, что из оставшихся на матч дежурных, компанию нам составили ещё двое.       Танака, который первым просветил нас насчёт причины скопления школьников, вдруг обратился ко мне: — Не знал, что ты баскетбол любишь… — О моей приветственной речи он не был в курсе, и вопрос одноклассницы явно не слышал. — Через неделю парни из «Леванга Хоккайдо» играть будут. Может, сходим вместе?       Судя по теме разговора, он имел в виду баскетбольную команду. Похоже, Танака решил, что матч отлично подойдёт для первого свидания. Это было так неловко… Он вроде как был хорошим парнем… Но выбрал не ту девушку. Да ещё и умудрился пригласить меня меня в присутствии двух свидетелей. Как помягче отказать в подобной ситуации?       — Так что скажешь? — с надеждой спросил он.       — Действительно, Мегуми, — чарующий, но с пробирающим до костей опасным холодом голос послышался из-за спины, — что же ты скажешь?       Я пыталась подавить улыбку как могла, но губы едва ли слушались:       — В другой раз? — уточнила я, надеясь, что Танака расценит мою гримасу как виноватую.       — Никогда.       — Как грубо, Сейджуро…       Капитан команды Ракузан поравнялся со мной и наградил бедного Танаку испепеляющим взглядом:       — Забудь.       Хотелось трёх вещей: смеяться, наброситься на Акаши с поцелуями и провалиться сквозь землю. Можно одновременно. Целая армия мурашек прошлась по телу, когда ладонь Сейджуро легла на мою талию. Как же давно мы не были близки? Не меньше, чем целую вечность.       — Поразительно, — усмехнулся Акаши, увлекая меня в сторону ворот, — стоит ослабить контроль и ты сразу же находишь мне замену.       Потрясающая шутка. Конечно же он не говорил всерьёз. Как будто Акаши возможно заменить хоть кем-либо… И всё же я настолько скучала по этому надменному засранцу, что даже его саркастические замечания готова была покорно стерпеть. Любое слово из его уст — бальзам на душу.       Оказавшись в более-менее безлюдном переулке, я набросилась на дорогого сердцу человека. Сейджуро устало вздохнул. Он оторвал меня от себя ненадолго, и расстегнул утеплённую спортивную куртку. Ворча на тему неумения некоторых терпеть, капитан позволил буквально нырнуть в его объятия. Слышать мерный стук его сердца, ощущать исходящее от тела тепло… Мне казалось, что я умерла и попала в рай.       Несмотря на обещанное синоптиками небывалое потепление в Хакодате и всепоглощающую любовь Акаши к такому элементу школьной формы как чулки, парень явно не одобрил выбор лёгкой одежды:       — Не стоит находиться на улице так долго. Ты можешь простудиться.       И поспорить бы с ним, доказывая, что мне не холодно вовсе… Но кому это было нужно? ***       Пересекая холл отеля, Акаши умудрялся полностью игнорировать перешёптывания персонала и некоторых посетителей. Не то чтобы мне было дело до того, что они о нас думали, но пристальное внимание слегка напрягало. Лифтёр кивнул в знак приветствия, вдруг пропуская нас вне очереди. Среди возмущённых, но успокоенных суровым взглядом Акаши клиентов отеля, нашлась одна мерзкая старуха, которая как бы невзначай поправляя сумочку, заехала мне костлявым локтем под ребро. Её презрительный взгляд так бесил, что я даже не обратила внимание на ещё одну странность — у Сейджуро даже не уточнили нужный этаж. Его внешность, конечно, легко запоминается… Но что-то всё равно напрягало.       В выборе Сейджуро ничто не удивило: угловой просторный номер люкс с выходом на крышу. Два панорамных окна с поднятыми жалюзи открывали прекрасный вид на возвышающиеся над городом горы с одной стороны и пролив Цугару с другой.       Пока Акаши командовал дрожащим пареньком из обслуживающего персонала, я отправилась на разведку. Вдоль окон тянулись невысокие диваны обитые тканью бежевого цвета. Я уселась на диванчик у западного окна. Подбирая колени и упираясь локтями в спинку, я переключила внимание на вечерний Хакодате: всё-таки этот город был ничем не хуже Киото.       — Можно было обойтись номером поскромнее, — я негодующе покачала головой, переводя взгляд на освободившегося от дел диктатора со странным чувством юмора.       Он приблизился и опустился рядом:       — Зачем? Мне и тут неплохо. — Сейджуро пожал плечами и расслабленно откинулся на спинку. — К тому же, он мой.       — Кто? — не поняла я.       — Отель. — Акаши протянул ко мне руки, вынуждая перебраться с мягких подушек к нему на колени. — Дочернее предприятие, — пояснил он, и как бы закрывая таким образом тему, настойчиво поцеловал.       Его поцелуи были как густой мёд: тягучие, сладкие. Прерываясь для непродолжительных игр в гляделки, мы будто старались растянуть наслаждение. От нарочито неторопливых движений языка и губ время, казалось, замедляло ход.       — Отец не будет против, что ты привёл меня сюда?       Акаши усмехнулся, забираясь под юбку:       — После того, что было, — хитрый лис расплылся в нахальной ухмылке стягивая с меня нижнее бельё, — он относится к тебе более лояльно.       — О… Получается, чтобы завоевать его одобрение мне нужно было всего лишь вылететь из школы со скандалом? Так бы сразу и сказал…       Количество одежды стремительно уменьшалось. Особенно это касалось меня. Восседая на коленях парня в одних лишь чулках, я всё диву давалась, почему он до сих пор медлил. Моё замешательство от него не укрылось. Казалось, что он только и ждал, когда я задамся этим вопросом. Оставив языком влажную дорожку на шее, Сейджуро почти промурлыкал на ухо, что готов исполнить любую мою прихоть. На размышления ушло не меньше двух минут. Чего я хотела? Его и как угодно. Но уж если выпал шанс…       Я закусила губу:       — Любую? — Ответом был утвердительный кивок. — Ну ладно, сам предложил.       Как нельзя кстати на ум пришёл старый план мести, который до этого дня казался невыполнимым. Сейджуро осенью знатно задел мои чувства, когда до безумия возбудил в кабинете тренера, а потом безбожно обломал, выставив целый список из новых обязанностей в клубе. Месть должна свершиться. Хотя в отличие от Акаши, я не намеревалась оставлять партнёра ни с чем. Да и изначальный план потерпел изменения, дополняясь новыми «пытками».       Чтобы воплотить задумку в реальность, мне понадобился галстук от школьной формы, который, как я припомнила, был оставлен на прикроватной тумбочке. Прикрывая наготу пиджаком, я подобрала искомую вещицу. Но этого было недостаточно. Переминаясь с ноги на ногу возле широкой кровати и накручивая на ладонь голубого цвета полоску ткани, я бросила взгляд на Акаши. Моё смущение не осталось незамеченным, и хищный оскал тому доказательство. На скромный вопрос, не прихватил ли он с собой подарок Чоу, Сейджуро лишь ещё сильнее обнажил зубы, и я вдруг испугалась, что этот день рождения мог стать последним.       Наручники нашлись в тумбочке, где Акаши оставил их, когда заселился в номер. Возвращаясь к своему маньяку, я на миг затормозила возле оставленной на полу спортивной сумки. Чуть поколебавшись, я достала оттуда запасной комплект баскетбольной формы.       — Чёрт возьми, я давно хотела это сделать… — Пиджак очутился на полу, и его место заняло белое — при нашей разнице в росте иначе не сказать — платьице из капы с номером «4». — Ну как?       Капитанская майка доставала до середины бедра, отчего поверх чёрных чулков оставалась видна лишь тонкая полоска кожи. Судя по тому, как ухмылка сползла с лица, а глаза сузились в хищном прищуре — форма Акаши была мне к лицу. Он откровенно пожирал меня взглядом.       Сгорая от стыда и возбуждения, я закусила губу:       — Право выбирать всё ещё за мной?       Вновь Акаши подтвердил свою готовность исполнять желания.       Не знаю точно, в какой момент он пожалел о своём предложении… Быть может, когда стало понятно, что наручники предназначались не мне. Когда браслеты щёлкнули на сведённых за спиной запястьях, в глазах Сейджуро плескалось столько ярости, что сомневаться не приходилось — он задушит меня, как только будет освобождён. Хотя, наверное ещё сильнее он разозлился, когда я покрутила перед носом галстуком, как бы напоминая, что и его планирую задействовать. Сейджуро не проронил ни слова. Он позволил завязать себе глаза без какого-либо сопротивления. И лишь последний отблеск его альтер эго в расширенных зрачках отозвался тревогой в сердце. Но отступать было поздно. Так или иначе, а даже за попытку лишить его возможности повлиять на ход игры мне светило как минимум освежевание.       Основная сила Акаши заключалась в глазах. Сейчас же он был буквально слепым беззащитным котёнком. На прикосновения губ он реагировал очень агрессивно: старался целовать жёстче, болезненно кусал губы. Защищался, поняла я. Но зато любые манипуляции с его телом влекли за собой тяжёлое сбитое дыхание и бешено скачущий пульс. Чувствительность капитана значительно возросла. Как и моя. Ах, если бы в этот момент под рукой оказались кубики льда или массажная свеча… Вряд ли он ещё хоть раз добровольно отдастся в мою власть.       Испытав на собственной шкуре, как затекают и болят руки от продолжительного сковывания за спиной, особенно если пытаться высвободиться — а Сейджуро как мог тянул стальную цепь в разные стороны — я поспешила воплотить фантазию в реальность. Сто раз поблагодарив Вселенную за то, что красноволосый пылающий гневом демон не видит, как горят со стыда мои щёки, я припомнила статьи из популярных женских журналов, которыми регулярно запасалась тётка. Мэй сама предлагала мне эту глянцевую макулатуру, так что её вклад в моё половое воспитание был вторым по величине после Сейджуро. Благодаря бесконечному потоку информации из журнальчиков, я имела достаточно чёткое представление о том, как можно ублажить своего любимого человека. Однажды я бы всё равно попробовала, так что обращение Акаши в мою, можно сказать, безвольную игрушку предоставило отличную возможность: не так страшно, не так стыдно.       Припоминая все старые «обиды», я не упустила момент отомстить и под утробное рычание оставила несколько багровеющих следов на безупречном теле баскетболиста. Всё равно был конец года и плевать, кто и что мог увидеть под его формой. Акаши ёрзал подо мной, желая во что бы то ни стало избавиться от сковывающей одежды. Уровень дискомфорта по вине штанов рос с небывалой скоростью. Хотя в брюках или джинсах было бы намного хуже.       Сжалившись над страдающим парнем, я потянула резинку вниз, отмечая для себя, что расстёгивать ремень было бы куда эротичнее. Оставляя влажные дорожки поцелуев на ключицах и груди, я сползла с дивана. Белые форменные штаны и чёрные боксеры под ними были спущены почти до колена и совершенно не мешали.       Хриплый гортанный стон Акаши возвестил о том, что прикосновения языка к возбуждённому члену ему очень понравились. Я исподлобья поглядывала на капитана, чтобы лучше понимать, какие действия будут приносить большее удовольствие. Уверенно захватывая губами головку и опускаясь к основанию, я старалась согласно перечисленным в журналам советов. Выступающая на лбу Акаши испарина служила доказательством, что первый опыт оральных ласк не был провальным.       В какой-то момент, очередной рваный выдох с негромким стоном вновь сорвался с губ, и Сейджуро впервые с момента попадания в добровольный плен заговорил:       — Затекли руки, — сквозь зубы процедил он.       Сомнений, что он говорил правду не возникало — на собственной шкуре проверено. Но отпускать его было рановато, и я вновь забралась на диван.       Позу наездницы жадный до власти Акаши не жаловал и предпочитал сам занимать ведущую роль. Я искренне считала это высшей мерой несправедливости.       В отличие от самого Сейджуро, мне нравилось двигаться медленно, чтобы в полной мере наслаждаться ощущениями. Я продолжала дразнить его, запуская пальцы в красные волосы и оттягивая голову назад, кусала за шею и томно постанывала на ухо. Он всё подавался навстречу, пытаясь поймать мои губы, но ничего не выходило. Я получала истинное наслаждение от того, что Акаши наконец-то понял, каково это не иметь возможности отвечать на ласки партнёра.       — Руки, — прохрипел он и подался всем телом вперёд, до предела напрягая мышцы. — Сейчас же.       — А что если я тебя боюсь?       Сейджуро осклабился:       — Значит, правильно делаешь.       Сглатывая ком в горле, я потянулась за брошенным на подоконник ключиком. Едва щёлкнул правый браслет, Акаши просто выдернул руку и даже не дождался, чтобы я сняла наручники полностью. Исходя из этого, меня заковывать он явно не намеревался.       Одним резким рывком он стянул повязанный на глаза галстук, и моё сердце ушло в пятки:       — Что же ты творишь, Мегуми?       Сейджуро уложил меня на спину. Его бережные движения никак не вязались с горевшим в глазах безумием. Это пугало вдвойне. Взгляд скользнул от его плеча до запястья, где синели отметины от наручников. Тень понимания и сочувствия не укрылась от внимательных глаз капитана. Отвлекая меня от увиденного требовательными поцелуями, Сейджуро наконец-то получил полную власть над моим телом. И хоть взгляд его говорил о желании делать иное, безумец был сдержан и даже нежен. Акаши умело подражал моей манере двигаться, что давалось ему с большим трудом. Настойчиво притягивая к себе одомашненного дикого зверя, я то и дело просила его дать волю желаниям.       Диван больше не казался настолько удобным местом, и мы перекочевали на широкую кровать. Сгорая под напором капитана, я даже не сразу заметила зеркало под потолком. Оторвать взгляд было невозможно. Ладони Сейджуро прошлись по предплечьям. Наши пальцы переплелись в замок. Он вытянул обе мои руки чуть выше головы и вжал их в кровать. Ловя каждый стон, Акаши рычал и кусал губы, всё сильнее вдавливая моё тело в мягкий матрац и выбивая из лёгких кислород. Мы оба дышали тяжело и сбито, ощущая подступающий оргазм. Я смотрела в отражение своих затуманенных пылающих страстью глаз и не сомневалась, что в будущем над нашей общей кроватью непременно будет висеть чёртово зеркало. ***       Остаться бы с ним в этом номере до конца своих дней… Но суровая реальность твердила о необходимости вернуться под крышу ненавистного дома тётушки. Сейджуро выглядел огорчённым не меньше. Но, быть может, всему виной будильник на полпятого утра, и он просто не выспался.       Приводя себя в порядок после долгожданного свидания, я никак не могла отвести взгляд от синяков на запястьях моего капитана. Шалость обратилась травмой. Мне стоило предупредить его об опасности так сопротивляться. Однако сам Акаши увидел иной смысл в полученных синяках.       — Мы больше не будем использовать их. — Сейджуро подобрал с пола наручники и задумчиво покрутил на пальце. — Почему ты никогда не говорила, что браслеты так больно врезаются в запястные суставы?       Я пожала плечами:       — Привыкла, наверное… И ты не умеешь расслабляться. Меньше дёргаешься — меньше болит.       Акаши негодующе покачал головой и положил подарок подруги на прикроватную тумбочку:       — Мегуми, это ведь не шутки. — Грубоватые пальцы капитана коснулись подбородка. Он повернул к себе моё раскрасневшееся от смущения лицо, и я заметила, что он несколько обеспокоен. — Мне нужно точно знать, что доставляет тебе неудобства. Эти, — он кивнул на использованный аксессуар, — я заменю на более подходящие.       Что мне следовало ответить на это? Хорошо, спасибо? Щекотливая тема. Как же всё-таки хорошо, что на территории Ракузан Акаши не пытался удовлетворить свою жажду доминирования с помощью посторонних предметов… Если бы Сакамото предоставила фотоотчёт из разряда «БДСМ для школьников», боюсь, родительское собрание из кабинета директора плавно переросло бы в сеанс у психотерапевта. Шутки шутками, а в законсервированной в собственном ханжестве и трудоголизме Японии, несмотря на всю вульгарность известной во всём мире отрасли культуры и многих других пошлых штучек, о нетипичных сексуальных предпочтениях лучше не распространяться. Особенно, когда ты школьница. Тем более, если твой парень — Акаши. После такого откровения к нему меня не подпустил бы даже Юичи. Собственно, страх перед обществом и влёк за собой неуверенность в том, что это вообще нормально. При острой необходимости я бы могла обсудить данный вопрос с Акаши, ведь несмотря ни на что, не возникало сомнений, что осуждать он меня не намерен. Как и было сказано ранее: мы подходим друг другу. И я тоже находила это прекрасным. Но обсуждать не была готова. По крайней мере, пока что.       Кивнув в знак согласия, я обречённо вздохнула:       — И как часто ты сможешь устраивать такие вот матчи? — Лямка школьной сумки до жути передавливала плечо из-за тяжести, и я недовольно поморщилась. — Всё же, третий год… Спорим, тебе будет не до подпольных встреч со мной? — Вопрос риторический.       Акаши раздражённо отнял бережно упакованный гранит науки весом со среднестатистического слона и поставил на пол. Алые брови взметнулись вверх, как будто он хотел, но не спросил, куда это я намылилась. Ещё один вздох. Да, уходить-то жуть как не хотелось. Безвольно роняя голову на всё ещё обнажённую — что абсолютно нечестно, так как соблазн остаться и без того слишком велик — грудь Акаши, я готова была падать на колени и умолять отпустить меня домой немедленно. Ещё минута-две и мне бы не хватило силы воли расстаться ещё на три… а может и на все двенадцать месяцев.       — Если ты только не собираешься уволочь меня с собой в Киото, — я застонала, вздохнула и отстранилась, — лучше дай уйти. Прямо сейчас.       Лукавая улыбка на губах парня спровоцировала революцию в желудке и ноющую тоску в сердце:       — Ты забыла о своём подарке… — Акаши прижался плотнее, чтобы, по видимому, окончательно меня добить.       — Сейджуро, как бы сильно я не хотела, а в квартире тётки мне тебя спрятать негде.       Приглушенный, вызывающий дрожь в коленках смех, который я слышала в телефонной трубке, вживую вводил в некое подобие транса. Все мысли и чувства сосредоточились на тонких губах Акаши, и я никак не могла заставить себя оторвать взгляд или хотя бы снова начать дышать. Хотелось только целовать его, пока оба не задохнёмся ко всем чертям. И было похоже, что виновник моего эмоционально-романтического срыва даже не понял, откуда вдруг проснулась жажда вывихнуть ему и себе челюсть, откровенно наплевав на необходимость вернуться домой вовремя.       Возражения не принимались, и удивлённый Акаши очень скоро пал под напором нежности. Пал в прямом смысле — на кровать. Подарок так подарок. Кто смел осуждать меня за желание откусить ещё кусочек своего праздничного торта? Даже если сам шедевр кондитерского искусства слегка протестовал.       Говорить со мной в тот момент было бесполезно. На все его ленивые просьбы притормозить лошадей я только мычала в губы «угу», продолжая при этом впиваться в искривлённые усмешкой губы и царапать бледную кожу ноготками. Сейджуро понял, что мне до лампочки его просьбы. Единственный способ остановить беспредел — применить силу. Это он и сделал: прижал к себе, перекатился и, оказавшись сверху, попытался отстраниться. Акаши хотел сесть, а я хотела Акаши — замкнутый круг. Как только он начал отстраняться, руки автоматически потянулись к его шее, вынуждая поддерживать страстный порыв.       Акаши несколько раздражённо цокнул языком и сделал ход конём: резко перевернул меня на живот и навалился всем весом, полностью лишая возможности как-то повлиять на происходящее. Хотя сведённые над головой руки, удерживаемые за запястья, показались мне многообещающим знаком.       Парень медлил, а в моей груди разрасталась обида. Мне нужен был мой «торт»… Представить перемазанного взбитыми сливками Акаши оказалось очень легко. Я устыдилась собственной развязности и пошлых мыслей. Отчаянно-раздражённый стон, приглушенный лишь благодаря зажатому в зубах одеялу, явно повеселил тормознутого капитана.       Правая рука продолжала удерживать мои запястья, когда сам Сейджуро отстранился. Его колени упирались мне в бока, и как-то изменить положение я всё ещё не могла. Тело болезненно ныло, ощущая отсутствие чужого тепла. Прежде, чем я успела взмолиться о его близости, Акаши вдруг опустился вновь, резко подаваясь вперёд и заметно усиливая давление на запястья. Спустя несколько секунд, которые показались вечностью, он вновь просто навис надо мной, теперь уже более-менее распределяя вес своего тела на выставленные локти.       Шею обдало жаром, и я знала — он ухмылялся. Возбуждение отступило. Мелкая дрожь пошла по телу. Взгляд был намертво прикован к вдруг освобождённым рукам. Тепло растекалось по венам. Удивительно приятный лёгкий дискомфорт на пальце. Предрассветная галлюцинация? Сон? Бред наяву? Нет, всего лишь тонкая полоска неразличимого в приглушенном свете торшера драгоценного металла.       Акаши чуть повозился, переворачивая мою подозрительно притихшую тушку на спину. Я часто моргала не в силах поверить в происходящее.       — Даже не знаю, что сказать…       — Я бы предложил варианты да или нет, но ответ ты дала ещё летом. — Звучало как шутка, но Сейджуро определённо был серьёзен. — Хотя, должен признать, тогда я имел в виду вовсе не это. Спешить не входило в мои планы.       О подобных вещах я никогда не задумывалась. В семнадцать и не положено, наверное… Но если вспомнить о печальной участи Накаямы, которую Сейджуро спас от навязанной ещё в раннем детстве помолвки, в мире больших шишек рано не бывало никогда. Но я из другого мира — простых смертных девушек с головой на плечах. Такие, как правило, учатся, работают, периодически отрываются с друзьями… Выходить замуж и рожать детей сразу после школы я не собиралась. Вот только если верить Акаши, выбора не было. Ситуация выходила какая-то неловкая и весьма напрягающая, но притом — будоражащая создание. Значит ли моя неготовность вступить в брак отказом от его чувств?       Сейджуро быстро сообразил, в чём дело и поспешил вернуть мне подобие душевного равновесия:       — Да, суть ты уловила верно. — Он мягко улыбнулся. — И нет, я не собираюсь тащить тебя под венец в ближайшее несколько лет. Мой подарок носит символический характер с вполне очевидным подтекстом.       — Ты уверен, что не передумаешь? — спросила я первое, что пришло в голову. — Не рано ли…       — Год, — сердито перебил меня Акаши, — я знаю тебя ровно год и один день. Этого времени было достаточно, чтобы принять решение.       А ведь и правда. Первый вступительный экзамен, когда я от пожирающей тоски покусилась на школьное пианино в спортивном зале и попалась на глаза этому маньяку, выпал именно на день моего рождения. Вот значит кем приходился мне Акаши… Он был подарком судьбы?       Опережая любые неуместные комментарии и возможные сомнения, Акаши заговорил вновь:       — Я не приму отказ взять его. Никакой материальной ценности эта вещь не представляет.       Он сказал так… И всё же кольцо на моём пальце и близко не походило даже на очень качественную бижутерию. Блестящий гладкий ободок без камней. Не серебро — это я определила со стопроцентной гарантией, но дальше этого вывода зайти не могла. А вот моя мама с закрытыми глазами определила бы металл. Интересно, что бы она сказала на это? Точно. Она бы окрестила Акаши балаболом и показушником. В такой момент не стоило думать о ней. И о стоимости подаренной вещицы тоже.       Видимо, по моему лицу отлично читалась каждая мысль, потому что Акаши нахмурился и, казалось, выглядел весьма раздражённо.       — Мегуми, цена этого кольца такая же, как и у того кулона, что ты мне отдала — её нет. Это моя память.       Не сказать, чтобы факт того, что кольцо когда-то принадлежало Акаши Шиори сильно меня успокоил, но препираться дальше не возникало ни малейшего желания.       — Стало быть, мне следует беречь его, как зеницу ока.       — Именно.       Так просто я не могла уйти, и наше прощание всё же затянулось. Я едва успела захлопнуть за собой дверь квартиры, как под окнами остановилась машина Мэй.       Наскоро сбрасывая одежду, я забралась под одеяло и в рассветных сумерках принялась изучать серебристого цвета ободок на пальце. Всё-таки это было нечто большее, чем просто подарок. Слишком много смысла в столь крохотной вещице.