Охотник и жертва

      Выпускной. Что может быть тоскливее школьного выпускного, на который приходится идти с лучшим другом своего парня только потому, что любому другому представителю мужского пола этот самый парень открутит надежду завести потомство? Один танец был обязательным для всех выпускников, а потому Мидорима натерпелся. Мало того, что танцевала я как бревно, так ещё и почти колоссальная разница в росте никак не способствовала сохранности его идеально начищенных туфлей.       — Извини, — я робко улыбнулась, когда музыка притихла и выпускникам-рабам было позволено встать у стеночки, — я ужасно танцую.       — Акаши предупреждал, — холодно отрезал очкастый, и у меня свело зубы от злости.       — Как же это унизительно… — Прозвучало двусмысленно. Мидорима вопросительно приподнял бровь. — Я не о том, что нам пришлось идти вместе, — поспешила оправдаться и виновато улыбнулась. — Просто, понимаешь, делать это по требованию Акаши…       — Я мог отказаться, — он поискал в толпе Такао и задержал взгляд на этом ржущем пьяном клоуне, — но не отказался.       — Неужели я тебе нравлюсь? Как друг, конечно же…       Парень снял очки и опустил взгляд в пол, обращаясь ко мне:       — Твой знак сегодня на последнем месте, Хошино. Оха Аса советует провести вечер исключительно в компании друзей.       — Лучше бы сказал, что тебя заставил Бакаши…       Из груди вырвался тяжёлый вздох. О таком отстойном выпускном я и помыслить не могла. Хотя кошмарность этого вечера всё равно не шла ни в какое сравнение с днём рождения, на который Сейджуро тоже не явился. Хотелось то ли заплакать, то ли заорать… А может, всё разом. Создавалось впечатление, будто наши отношения просто взяли и сдулись. Окончательно и бесповоротно.       Я медленно поплелась к выходу из переполненного людьми спортзала. Мидорима окликнул со спины, но я даже не обернулась. Просто взмахнула рукой и сказала, что иду в уборную. На самом деле я собиралась подышать свежим воздухом.       Пробираться мимо пьяных и разгорячённых выпускников было нелегко. Меня раз сто толкнули, облили каким-то липким, судя по запаху, алкогольным напитком, оттоптали все ноги и окончательно отбили желание когда-либо в будущем посещать подобного рода увеселительные мероприятия.       Буквально вываливаясь на улицу, я почувствовала неописуемое облегчение. Свежий воздух мгновенно вернул трезвость сознания. Весна в этом году выдалась мягкой и тёплой. Сакуры так и норовили распуститься, приглашая студентов и школьников переступить очередную образовательную ступень.       «Всё-таки Токийский… Вот же чёрт».       Эти Акаши стояли поперёк горла: Сейджуро и жажда контролировать каждый мой шаг, его отец и непоколебимая уверенность в собственной правоте… Когда-то давно я мечтала поступить именно в этот университет. Престижный, с высоким уровнем образования… Попасть в Токийский своими силами — повод для гордости. А меня снедало ощущение, будто я заняла чужое место. Кто-то мог быть достойнее… Но у Акаши Масаоми на всё имелось своё мнение. Он просто сказал, что меня приняли. Оставалось только прийти и сдать экзамены. Сошло бы за повод напиться…       Я смотрела в ночное небо и спрашивала себя, станет ли однажды хоть немного легче. Ответа не было. Лишь порывы тёплого ветра подгоняли мрачные облака куда-то на запад, очищая мрачное полотно.       Звёзды вспыхнули неожиданно ярко: жёлтые, красные, зелёные… Они широкими кляксами расплывались перед глазами и где-то на задворках сознания заикался сигнал тревоги. Острая боль разгорелась в затылке, а с губ сорвался невнятный хриплый звук. Где-то вдалеке играла музыка, пока я, проваливаясь в беспросветную тьму, безуспешно тянулась к выскользнувшему из рук телефону.       — Сейджуро…       — Не угадала, Мими, — прошипел над ухом Рио. — Давай-ка прокатимся.       Реальность окуналась в вязкую черноту, но я продолжала упорно цепляться: за сознание, за ветки деревьев, мимо которых меня волокли, за дверцу фургончика, в который заталкивали. Позволить себе отключиться было бы страшной ошибкой. Я боролась, как могла, но голос осип, а руки ослабели. Нас окружало так много людей, однако никто не смотрел в нашу сторону.       «Почему никто не смотрит? Почему никто не видит? — слёзы градом катились по щекам. — Хоть кто-нибудь! Пожалуйста…»       Отчаяние мёртвой хваткой вгрызалось в глотку, и сил оказывать сопротивление почти не оставалось. Нельзя было впадать в панику. Я обещала себе держаться. Я училась этому. Знала, что должна делать… Но страх сковывал тело. Беспомощность обращалась в пугающий промозглый холод и, просачиваясь сквозь кожу, отравляла кровь.       Грубые мозолистые ладони сдавили голову, будто желая расплющить её. Затылок пронзила адская боль, и пусть вместо чистого неба взгляд врезался в проржавевшую крышу фургона, яркие звёзды-кляксы продолжали кружить перед глазами. Мир с сумасшедшей скоростью вращался, содрогаясь в моменты столкновения затылка с железным полом. Я больше не сопротивлялась. Не пыталась кричать. Всё было тщетно.       Тело обмякло. Сердце отбивало свои последние удары. Неслышной мольбой с губ сорвалось имя надежды: «Сейджуро…»       Веки сомкнулись. Я просто представила, что вместо стальной хватки Рио меня мягко обнимал мой капитан. Что страшная пытка оказалась ничем иным как поцелуями в щеки, виски, макушку… И не было этого ада с пляшущими звездами. Лишь негромкое бормотание и окутывающий всё тело родной запах.       — Сейджуро? — позвала я уже громче, отчётливее. Мой голос больше не ломался. — Сейджуро!       Запах стал сильнее, а ощущение крепких объятий таким реалистичным. Я сорвалась на всхлип, цепляясь за источник.       — Я здесь, Мегуми. Ты в безопасности, слышишь? — горячо зашептал самый родной на свете голос. — Это был сон. Всего лишь страшный сон. Открой глаза.       И я открыла. Никакого ржавого фургона. Только стены отчего дома и строгая чёрная мебель. Электронные часы на столе показывали половину первого ночи. И дата на них — двадцать первое марта…       «С днём рождения, Мегуми, — горько поздравила я саму себя, — вот тебе и сладкие восемнадцать…»       Акаши продолжал крепко обнимать за плечи, даруя ощущение безопасности. Он собирался было встать, чтобы принести воды, но я сильнее вцепилась в него, не позволяя сдвинуться с места. Слёзы высохли почти сразу, стоило признать реальность, но удушающее чувство страха продолжало сжимать рёбра и впиваться холодными щупальцами в мозг.       — Твои кошмары мне совершенно не нравятся… — Сейджуро заботливо уложил меня на бочок, развернув лицом к себе.       — Думаешь, мне они нравятся?       — Не язви. — Он заправил мои волосы за ухо и вновь прижал к своей груди. — Через неделю мы переедем и всё будет по-другому. Я не дам тебя в обиду.       — Рыцарь без страха и упрёка…       Сейджуро вяло усмехнулся:       — Именно. — Он перевернулся на спину и по-кошачьи грациозно потянулся, соблазнительно играя мышцами; зажмурил один глаз и покосился на меня: — Опять до утра не уснём?       После известия о причастности Рио к новому подарку, каждый его визит с ночёвкой завершался пробуждением посреди ночи и бодрствованием вплоть до восхода солнца. Сейджуро никогда не жаловался. Даже если после этого приходилось мчаться по делам и до следующего вечера страдать от усталости. Молчал, терпел. Ни разу не упрекнул. Было стыдно, но я просто не могла заставить себя заснуть и вновь услышать мерзкий чавкающий звук размозжённого черепа. Я недосыпала неделями, и мой герой храбро терпел ту же пытку бессонницей по выходным.       — Ты не должен мучиться из-за меня, — опять попыталась вразумить, — ложись спать, Сейджуро. Впереди долгий насыщенный день, и хотя бы один из нас должен быть бодрее овоща.       Хмыкнув, он выразительно выгнул алую бровь:       — Ты до сих пор считаешь, что могу спокойно спать, пока ты в таком состоянии? — Я кивнула в ответ, на что Акаши лишь раздосадовано вздохнул. — Это вряд ли, Мегуми. Пора бы привыкнуть.       — Бакаши, — недовольно буркнула, поднимаясь выше и тычась носом в шею упрямцу.       — Ещё раз назовёшь меня так, — пригрозил парень в излюбленной суровой манере, — и я использую каждый предмет из набора… Включая анальную пробку, — добавил с нажимом в голосе, будто это был весомый аргумент слушаться его и не обзываться.       — Пф… Бакаши, — выплюнула насмешливо и расплылась в тёплой улыбке, ни на миг не сомневаясь, что он и пальцем меня не тронет, пока все грёбаные черти, портящие нашу жизнь, не вернутся на положенное им место — в адский котёл.       — Я запоминаю, Мегуми. Всё запоминаю. — Перед прикрытыми глазами чёткой картинкой стояло видение оскалившегося Акаши. — Ты даже не представляешь, на что нарываешься.       Ошибочка. Я очень хорошо представляла себе, на что способен этот парень в гневе. Только и ждала, когда чаша терпения — размерами превосходящая даже водохранилище в Инуяме — переполнится. Терпеливый, чёрт возьми. Два года назад я бы не поверила в это ни за какие коврижки. Диктатор, манипулятор, садист… Он вспыхивал как спичка, разгорался не хуже сухой ветоши, больно обжигая языками неконтролируемого пламени. Акаши пугал меня. Но это было в прошлой жизни. Теперь я точно знала, что утолить его жажду возможно. И даже знала способ. Оставалось лишь подобрать пропорции.       — Скажи, когда нарвусь. В этот день надену праздничный колпак.       — Кляп, — поправил он насмешливо. — Я непременно заткну тебе рот, Мегуми. И сделаю это в первую очередь.       Ужас от в сотый раз повторяющегося сновидения сошёл на нет. Как вода во время отлива: отхлынул, унося с собой остатки негатива. В моём мире вновь правил покой и безмятежность. Акаши владел ситуацией настолько, насколько это было возможно: меня опекал жуткий парень с преступным прошлым, грозный отец Сейджуро поднял на уши высокопоставленных представителей полиции и шансы стать жертвой нападения какой-то безымянной блохи были ничтожно малы, если не отсутствовали вовсе. Я реально успокоилась. Достаточно, чтобы под насмешливое «так бы сразу» и нежные поглаживания спины уверенно провалиться в сон. Крепкий и очень-очень долгий.       Впервые за три недели я выспалась. Возможно, из-за Акаши. Или просто организм окончательно выдохся, отключая как сознание, так и подсознание. И мне было так хорошо… Словами не передать насколько! Просыпаясь после обеда, я ощутила себя человеком.       Выползая из душа и улыбаясь от уха до уха, я бодро шлёпала в направлении кухни, чтобы атаковать своего тирана со спины. Он конечно же ожидал этого, но сопротивления не оказывал. Лишь усмехнулся, когда я буквально повисла на нём, безуспешно стараясь удержать сваливающееся полотенце.       В конце концов белое махровое «одеяние» оказалось на полу. Чистая случайность, но не сказать, что я была против.       Не оборачиваясь, но прекрасно при том осознавая положение вещей, Сейджуро потянул наверх свою футболку. Он с абсолютно невозмутимым видом встал ко мне лицом. Доля секунды — я успела лишь моргнуть — и мою голову внезапно накрыла чёрная ткань.       — Мы и так опаздываем, Мегуми, — он поцеловал меня в лоб и подтолкнул к высокому стулу. — Быстро завтракай и собирайся.       Руки покорно скользнули в рукава. Смертельную обиду уничтожил в пух и прах приготовленный Акаши завтрак: мисо суп, рис с омлетом и салат исключительно из свежих овощей, так как маринованные я не любила. Ничего вкуснее в жизни не ела!       Не сдерживая восторг, я застонала от удовольствия:       — Готова душу отдать за то, чтобы ты хотя бы изредка для меня готовил.       — Вообще-то, душу ты обещала за рояль, — уточнил Сейджуро делано серьёзным тоном.       Я задумалась, вспоминая, когда имела неосторожность предложить подобного рода сделку. И правда было дело: во время первого посещения его загородного дома меня до глубины души поразил под заказ выполненный инструмент.       — Нет рояля — нет сделки, — я беззлобно усмехнулась, — поэтому меняю условия. Душу за раз в месяц приготовленный тобой завтрак. Как тебе такое?       — Сделка есть сделка. Ты предложила — я согласился. Ни больше ни меньше. Осталось только закрепить действием.       — Действием, значит… — я задумчиво накрутила на палец влажную прядь, склоняя голову набок. — Ты зачитаешь древний текст на латыни и запечатаешь мою бессмертную душу в какой-нибудь предмет?       — Почти, — Сейджуро оторвался от чтения газеты и поднял на меня лукавый взгляд. — Для закрепления нам достаточно будет испить саке во время сан-сан-кудо*.       Лицо тут же вспыхнуло. Я опустила голову, пряча пристыженный взгляд и, что куда страшнее стыда и смущения, — дурацкую улыбку. Хотя не уверена, что от Акаши возможно было скрыть хоть что-либо.       — Через пятнадцать минут мы выходим, — сухо прервал парень мои мысли и отправился переодеваться. — Поторопись, — бросил он, доставая из шкафа светлые джинсы, белую рубашку и синий пуловер.       Это так странно — открывать свой шкаф и находить там его вещи. Дикость, но до невозможного приятная. С осени, когда я только-только перебралась в Токио, в родительском доме то и дело появлялось всё больше его одежды, финансовых отчётов отцовской компании, вдоль и поперёк вычитанных газет об экономике… Заумные книги Акаши мирно сосуществовали с моими более скромными, а открывать кухонный шкафчик, где среди прочего покоилась его любимая чашка, становилось всё привычнее. Быть вместе было комфортно. За исключением разве что напряжённых моментов, когда эта сволочь утаивала что-то несомненно важное и избегала общения.       — Мегуми! — рыкнул Сейджуро, замечая, что за последние минут десять я с места не двинулась, а лишь пожирала его мечтательным взглядом.       — Фу-фу-фу, — я скривилась и съехала на заднице с высокого стула, — нельзя кричать на девушку в её день рождения…       На замечание он лишь закатил глаза и резко взмахнул рукой в сторону шкафа:       — Мне всё равно, Мегуми. У нас много дел. Хочешь остаток дня провести с риелтором? Или всё-таки со мной?       — Ворчун, — я обижено надула губки и с головой окунулась в залежи перевезённых из Никко и Киото вещей. На секунду выглянула из-за дверцы, чтобы поймать на себе недовольный взгляд: — Бакаши, — шикнула, сузив глаза, и принялась перебирать тряпьё.       Для конца марта погода на улице держалась относительно прохладная. Хотелось бы прогуляться в платье, но я решила, что оно того не стоило. К тому же, нам предстояло обойти много предложенных риелтором квартир, а потому одежду стоило выбрать подходящую. Не треники с футболкой, но что-то довольно удобное.       Наверное, сказывался опыт многолетнего ношения школьной формы, потому что я опомниться не успела, как встала перед зеркалом и начала застёгивать жилетку поверх светло-серой блузки. Благодаря зауженным чёрным брюкам я вовсе на училку стала похожа. Или на типичную студентку-зубрилу… Но Сейджуро, кажется, пришёл в восторг от увиденного. Его одобрение гладило самолюбие, но я предпочитала ещё немного попричитать на тему внезапно оказавшегося заразным занудства.       — Смотришь так, будто ждёшь не две минуты, а два часа, — бросила я недовольному Акаши, который гримасничал в прихожей.       — Ничего, Мегуми, — он мягко улыбнулся, стряхивая со своего серого пальто невидимые крошки, — скоро я научу тебя пунктуальности.       Я быстренько застегнула короткие сапожки, накинула на плечи рыжую кожаную куртку и, обмотавшись тонким клетчатым шарфом, вырулила в коридор.       — Удачи! — бросила я на прощание. Пока Сейджуро запирал квартиру, я успела скрыться в лифте. Дверцы почти сошлись, но в самый последний момент капитан успел протиснуть ладонь. Побег не удался.       — Упс? — я улыбнулась, закусывая губу.       — Упс, Мегуми. Это я тоже запомню.       Вот же мелочный… Ему бы ещё блокнотик завести и записывать каждый мой проступок. ***       Серый дождливый ад. Именно в мой день рождения на Токио решил обрушиться ливень. Не то чтобы мы промокли до нитки и откашливались с воспалением лёгких в больнице, но все планы насчёт выбора недвижимости пошли по всем известному пути. Кафе и горячий шоколад с пирожными — круто, но крыша над головой на ближайшие пять лет сама по себе найтись не могла. А это был последний выходной перед выпускным и экзаменами (как школьными, так и вступительными), когда выпало достаточно свободного времени на просмотры. Но, как повелось — всё у нас через задницу, и из одиннадцати квартир мы увидели две. Обе, к слову, не подошли.       — Не надо было засыпать, — я слишком резко опустила чашку на стол, отчего шоколад расплескался вокруг. — Мы бы успели увидеть больше…       Сохранивший самообладание Акаши лишь негодующе покачал головой, разглядывая ползущие по скатерти коричневые разводы:       — Глупости. Я предпочту твой сон осуществлению планов. Без жилья мы в любом случае не останемся.       — Ты же не намекаешь на свой дом? — Едва ли салфетки могли как-то помочь, но я всё равно старательно промакивала горячий шоколад. — Я там жить не буду. Уж лучше в общежитие.       — Да, давай в общежитие. Можешь даже поселиться с Хотару, — ядовито выплюнул Акаши. — Уверен, ты по ней скучала.       — Уверена, — не менее ядовито осклабилась, — что её шанс поступить в Токийский не выше моего туда не поступить.       — Мегуми…       И опять Мегуми… Ну да, мы обсуждали эту тему. И даже не раз. Какими бы весомыми доводами я не парировала, а Акаши хотели, чтобы я училась именно в этом университете. Мол, под боком и престижно… Всё бы хорошо, но я упиралась из-за давления. Ну и влияния тоже. Чёртов Масаоми со своими связями бесил до образования пены у рта. И как бы Сейджуро ни пытался убедить меня в том, что никто не станет прикладывать руку к решениям приёмной комиссии, верилось в это с трудом. При всём уважении, что старший, что младший — оба манипуляторы и всегда «знали лучше», что нужно другим людям. В данной ситуации — мне. Это была единственная часть повторяющегося ночного кошмара, которая на все сто процентов совпадала с реальностью и никуда не девалась после пробуждения.       Я раздражённо фыркнула и взмахнула испачканной салфеткой:       — Закрыли тему. И без того день паршивый выдался.       Сейджуро героически воздержался от комментариев о том, что я сама эту тему и подняла. Я бы поблагодарила за это, но он меня бесил. Чтобы не провоцировать конфликт, пришлось сбежать в уборную и проторчать там до тех пор, пока в глазах перестала читаться жажда стереть с лица Земли всех Акаши мужского пола.       По возвращении меня ожидал в некотором роде сюрприз: Сейджуро предложил наведаться по ещё одному адресу, который был в самом конце списка. Именно последним.       — Без риелтора? — Наш как раз сделал ручкой после второй квартиры и предложил заняться поиском в другой раз, когда погода будет более удачной.       — Он нам не нужен.       В знак подтверждения, капитан положил передо мной ключ. И это было подозрительно. Я сощурила глаза, пытаясь просканировать гениальный мозг этого парня, но оставалось довольствоваться одними лишь подозрениями. Всё это неспроста.       Я пожала плечами и потянулась за шарфом. Вряд ли он собирался меня убить, а всё остальное ничуть не пугало.       — Ну, поехали, коли не шутишь.       «Хорошо, что не платье. Хорошо, что не туфли…»       Задолбавшее до тошноты авто? Нет, не в этот раз. Скорее, небесная колесница, дар богов или просто несомненный плюс быть девушкой Акаши в дождливую погоду. Едва ли не впервые в жизни я была счастлива, что мой ненаглядный спустился ко мне с самой вершины сливок общества. Именно благодаря ему не приходилось целую вечность ждать такси из-за образовавшихся по вине непогоды пробок или тем более топать пешком под промозглым ливнем.       Пусть медленно, но уверенно и с комфортом мы добрались до нужного адреса. На дорогу ушло чуть меньше часа. Водителя Сейджуро отпустил сразу, но удивиться этому я не успела, так как про себя начала активно отмечать положительные моменты расположения дома. Стритбольная площадка — Сейджуро сможет играть. Парк — можно бегать. Магазины и остановки были в шаговой доступности, а метро — в нескольких кварталах. Удобно.       Так как Сейджуро предпринимал бесконечные попытки задушить мою фобию, раз за разом вынуждая сталкиваться с ней лицом к лицу, количество этажей в доме ничуть не удивило — пятьдесят четыре, если память не подвела. Наш вариант находился на сорок третьем. Спасибо, что не крыша…       Пока мы поднимались на лифте, Сейджуро дежурным тоном докладывал о положении дел:       — Круглосуточная охрана, тревожная кнопка в каждой квартире. По периметру, на этажах, лестницах и парковке установлены камеры. — Он кивнул под потолок и добавил: — В лифтах тоже. — Дверь открылась, пропуская нас в длинный коридор с большим количеством дверей. — Для посетителей вход исключительно по временным пропускам, а жильцам предоставляются ключ-карты.       Я пялилась на Акаши взглядом благодарного щенка, которого суровой зимой взяли с улицы в дом. Очевидный вывод: в этом месте было безопасно.       — …двумя этажами выше находится второй охранный пост, — продолжал он монотонно, будто не замечая, что я и без того светилась от счастья. — Кроме пассажирских лифтов в здании есть грузовой и отдельный лифт для охраны. Также есть услуга частного сопровождения. Но этот пункт значения не имеет, потому что Комацу будет жить рядом с нами: этажом выше, ниже или даже в противоположном конце этого коридора — решать тебе.       — Наверное, Императорский дворец так не охраняют, как этот дом…       Переступая порог квартиры, я в очередной раз убедилась, что из всего списка она была выбрана не просто так. Отличный вариант — да. Но было нечто такое… Могу поклясться, что в воздухе столбом стоял запах заговора. Я старательно вглядывалась в профиль Акаши, который как пить дать снова плёл интриги, но по его лицу было невозможно прочесть хоть что-либо. Что ж, по всей видимости, я должна была догадаться сама. Или узнать от него со временем.       Я сосредоточилась на осмотре.       Стены цвета слоновой кости расслабляли и с порога дарили ощущение домашнего уюта. Они идеально сочетались с тёмно-коричневым паркетом, который в свою очередь ничуть не радовал. Первый минус: тёмный пол имел неприятное свойство быть «палевным», ведь на нём видно каждую пылинку. Драить кабинет, спальню и гостиную ежедневно при обязанностях кухарки, непременном завале в учёбе и рабскому труду в отцовской конторе — как минимум не было желания.       Человек в жизни не державший в руках швабру вопросительно приподнял бровь:       — Что-то не так? — его вопрос эхом отозвался в стенах пустой квартиры.       Вкратце я изложила суть проблемы, на что парень отмахнулся и предложил два варианта: нанять домработницу или к чертям заменить тёмный паркет на светлый. Как же всё просто решается, если твоя фамилия Акаши… Я тактично промолчала, решив для себя, что эта наглая аристократическая задница через полгода совместной жизни научится орудовать шваброй не хуже, чем баскетбольным мячом. Как там говорится: разделяй и властвуй? Так вот пора бы взяться за первый пункт.       Небольшая прихожая вела сразу в просторную гостиную. Никакой мебели, кроме встроенного пустого книжного шкафа и пары ниш в стенах. Панорамные окна как само собой разумеющееся, но вид из них оказался потрясающим — на Токийский залив. И это не считая огней вечерней столицы. Перед такой безумной красотой даже акрофобия сдавала позиции. Однозначный плюс этой квартирки. И даже тёмный пол напрягал всё меньше, если честно.       Переезжая летом в Токио, в квартиру родителей, я была не в восторге от кухни, которую от гостиной отделяла лишь барная стойка. Это красиво и модно, полагаю, но на практике, как по мне, непрактично. Всякие конфузы имеют место во время готовки, и стойкий запах того же обжаренного чеснока или, чего хуже, сожжённого до углей мяса рискует распространится по всей жилплощади. Спасти от этого могла вытяжка, но и она не всесильна. Наверное, я бы отдала предпочтение обычной кухне, но и на открытую была согласна, если все остальные параметры нас устроят.       Чем дольше длился осмотр — а сосчитать проведённые внутри минуты можно было по пальцам на руках — тем отчётливее прорисовывалась картина, тем понятнее становилось, где зарыта собака.       Когда ванная комната и кабинет получили наше обоюдное одобрение, я наконец-то решилась озвучить догадку:       — Ты привёл меня именно в эту квартиру не просто так, — сухо констатировала, становясь у окна, по которому хлестал неугомонный дождь. — Всё решено, верно? Её уже купили?       Идеально начищенный паркет, вылизанные полки, свежие без намёка на запах пыли шторы цвета капучино — здесь всё подготовили к нашему приходу. Я ещё сомневалась какое-то время, ведь генеральную уборку могли провести дабы ублажить потенциальных покупателей. Убедиться в озвученном домысле помог осмотр ванной, где совершенно непостижимым образом оказались в наличии чистые полотенца, а также полный боекомплект мыл, гелей, бомбочек для ванн и прочих приятных мелочей. Акаши притащил меня сюда именно потому, что выбор уже сделан. Опять без моего участия.       — Не спеши сердиться. — Сейджуро не удивили мои слова. Он будто этого и ждал. — Я обошёл не один десяток мест, прежде чем нашёл это. Мой персональный лидер по количеству положительных моментов, и не возникало сомнений, что тебе тут понравится не меньше. Разве что претензии к паркету я явно не предвидел, — он скосил на меня насмешливый взгляд, будто находил забавным недовольство по обозначенному выше поводу. Веселье на лице сменилось серьёзным выражением. — Насчёт покупки ты ошиблась, но должен признать, что внёс залог. Иначе квартиру увели бы ещё до того, как ты о ней узнала.       — И? — я не находила, что ответить на признание.       — И право принять окончательное решение по-прежнему остаётся за тобой. Только скажи, и мы продолжим поиски. — Хитрожопый Акаши прижался сзади и обнял. Его горячие ладони с переплетёнными в замок пальцами обжигали живот. — Но тебе нравится здесь. Не отрицай, что это так.       Как же я его ненавидела за это… Но он был прав. Идеальный выбор. Не уверена, что во всей столице сыщется другая настолько хорошая квартира. И всё же один огромный изъян был.       — И насколько мы превышаем лимит? — вопрос чисто риторический, ибо я знала, что ценник был выше небоскрёба, в котором мы находились.       Да, финансовая сторона вопроса больно кусала за пятую точку, напоминая, что мне и без того свою долю предстоит отработать. Родители, конечно, смилостивились после допроса в день банкета, и даже на «семейном совете» с Акаши-старшим согласились с пользой затеи по отселению нас с Сейджуро… Но отец не жаловал мажорные дарения квартир, машин и дорогих побрякушек. Хочешь чего-то — заработай. Именно поэтому меня сразу же после переговоров с Акаши приняли стажёром, обещая превратить в самого настоящего раба на галере. А уж за сорок третий этаж и вид на залив корячиться мне на предков до самой старости…       Сейджуро фыркнул и ткнулся носом в затылок:       — Я бы предложил взять большую часть затрат на себя…       — Есть одно жирное «но»: ляпнешь нечто подобное при моём отце, и даже громкое имя тебя не спасёт. Он слишком гордый, чтобы пойти на это. — Я повела плечом, будто желая оттолкнуть парня. — И я, кстати, тоже. Так что иди ты в задницу, понял?       — Воспринимаю как официальное разрешение, — неожиданно ласково ответил Акаши, и отчего-то я вспомнила про грёбаную пробку. Неловко. И как-то стрёмно.       Беззлобно ворча на тему непроходимого упрямства своей подружки и всей её семейки в придачу, капитан поволок меня к ещё не осмотренной спальне — самого, пожалуй, важного элемента в доме молодой пары. В бесконечном потоке причитаний мне удалось расслышать что-то о своём подарке, но ломать над этим голову особо не пришлось, так как дверь спальни просто толкнули и всё сразу стало предельно ясно. И ещё смешно немного. Я никогда не получала в подарок… Кровать? Она была шикарной, не спорю, но сдержать смех всё-равно было сложно. Добрый смех. Из умиления что ли… Хотя вообще-то зря я так легкомысленно отнеслась к увиденному. Акаши, всё ещё стоявший за спиной, вдруг наклонился к уху и хрипло так, смакуя лёгкий испуг, шепнул, что любые попытки бежать будут обречены на провал — кровать очень прочная.       Я с минуту переваривала услышанное, пока смысл вдруг не постучался в окошко растерянного сознания. Эта. Чёртова. Кровать. Она была кованая. Изголовье увенчивала довольно высокая чёрная решётка, состоящая из изогнутых в причудливых завихрениях прутьев; прочная с виду, такую слабачке вроде меня не одолеть было. У подножия красовалась такая же, но пониже, над матрацем возвышалась всего сантиметров на десять. Это было не ложе вовсе, как я посмела обнадёжить себя. Скорее, сей предмет интерьера играл роль моего персонального эшафота. И едва ли он был подарком для меня. Извращенец Акаши, похоже, решил побаловать именно себя любимого.       Капитан лишь плотнее прижался сзади, обнимая:       — Бери выше, Мегуми, — его пальцы сжали подбородок, вынуждая задрать голову и уставиться в потолок. — Вот твой подарок.       — О… — только и выдавила я, совершенно позабыв злиться на тот факт, что Акаши поставил на мою капитуляцию и устроил всё это задолго до того, как показал мне квартиру.       По сути, меня опять конкретно обломали с правом голоса, потому что теперь даже к тёмному паркету с встроенной функцией пылесборника претензий не было. К чему цирк? Акаши мог сразу отвести меня в спальню и показать… Да, мечту развратной девчонки — вмонтированное в потолок над «эшафотом» зеркало.       — Так ты знал… — выдохнула, непроизвольно растягивая губы в улыбке Чеширского кота       — Разумеется, знал. — Показалось, что он обиделся. Видать, задела гордость гения предположением о несообразительности. — У тебя так глаза загорелись, Мегуми. Кто бы мог подумать…       — Чья заслуга, Сейджуро? — Я усмехнулась, вывернулась из цепкой хватки хищника и потянула его на себя. — Кто меня развратил, а?       — Ты сама. В тебе всегда это было. Я лишь подтолкнул в нужном направлении       Ах, как красиво перевел стрелки. Сама святая невинность… Не то что я.       — Только не заливай, извращенец, — я прыснула от смеха и выпустила ладонь Акаши. Он не возражал. — Ничего подобного до встречи с тобой не было.       Я поплелась осматривать комнату. Просторная, светлая. Из панорамного окна всё тот же восхитительный вид на залив.       — Так умиляет, когда ты обвиняешь меня во всех смертных грехах… Скажи, Мегуми, с какого возраста тебя потянуло к плохим компаниям и появилось желание нажить проблем? — С раннего, блин. Отвечать на провокацию я не стала. — А что насчёт нас? Ты помнишь, с чего всё началось?       — С длинного языка Хаямы?       Акаши засмеялся. Заразительно, так что от как минимум улыбки удержаться было сложно.       Продолжать он не спешил. Просто встал у окна, наслаждаясь видом. Или он задумался обо всём. Я так точно задумалась. Странные у нас отношения… И начинались они тоже странно. Если здраво рассудить — с принуждения, наверное. Предложение начать встречаться прозвучало, но с формулировкой «ты же не откажешься?» Почти лишение выбора, несмотря на то, что это был вопрос. Вроде бы. По крайней мере, спустя два года в памяти этот момент был запечатлён именно так. Вот только по факту Акаши прижал меня конкретно (в прямом смысле тоже), надавил на слабое место — проблемы с выскочкой Накаямой, предложил своё покровительство… И сдалась я вроде как благодаря аргументам «за», но если себе не врать, то становилось очевидно, что подсластила пилюлю подача — напористая, в меру агрессивная. Мне нравилась линия поведения этого пугающего до чертиков Акаши. Инстинктивно нравилась.       — Если серьёзно, — уточнил Акаши, — я имел в виду то, что произошло немного позже. Помнишь тот раз, когда ты ворвалась ко мне в раздевалку?       Ещё как помнила. Это был один из самых неловких случаев в моей жизни. И спустя столько времени ничего не изменилось. Щёки тут же предательски зарделись, стоило воспроизвести в сознании события того дня: чёртов распаренный после душа психопат прижал меня к стене и целовал так, будто душу высосать собирался. И я ему отвечала. Мне было плохо, одиноко, но нельзя было сказать, что Акаши сыграл роль отдушины. Я жаждала остроты ощущений. И он любезно преподнёс желаемое на блюдце с голубой каёмочкой.       — Я принял спонтанное решение отшить таким образом Аридзу, и считал, что держу ситуацию под контролем. Но твоя реакция выбила твердую почву из-под ног. Я не мог ожидать такой отдачи. Можно сказать, я впервые почувствовал себя и свои потребности нормальными, потому что ты не билась в истерике. — Акаши скользнул по моему лицу мечтательным взглядом и вздохнул. От его мягкой усмешки хотелось провалиться под землю. — Ты так смутилась… А должна была влепить мне пощёчину. И я бы даже не имел права возмутиться. Но ты…       Я закатила глаза:       — Супер. Несущая конструкция наших отношений — изврат.       Видимо, пристыдить меня ему оказалось мало, и спустя мгновение шаловливые ручонки капитана потянулись к куртке, чтобы стянуть её. Следом на отполированный паркет отправилась и жилетка, а место шарфа заняла ладонь. Сейджуро несильно сжал горло, но тут же отпустил, предпочитая коснуться пальцами щеки.       Несмотря на то, что я ожидала активного сексуального воздействия, он отступил. Возможно, всему виной моя зажатость. Или его остановил тот факт, что давить на психику страдающей от кошмаров и бессонницы жертвы преследования — не лучшая идея.       — Ты ошибаешься, Мегуми. Гармония сексуальных девиаций лишь приятный бонус. — Сейджуро убрал руку от моего лица и отвернулся к окну. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он снова заговорил: — Доверие — вот что на самом деле является несущей конструкцией. Иначе мы бы так далеко не зашли.       Руки сами потянулись к его пальто, которое спустя минуту оказалось в одной куче с моей одеждой. Я просто обняла его со спины, уткнувшись носом между лопаток. Так приятно и спокойно. Ни о чём думать не хотелось. Мы просто были здесь и сейчас. Испорченные, ненормальные, зависимые друг от друга. И это было прекрасно. Несмотря на предрассудки, годами вдалбливаемые в наши головы ханжеским обществом.       — Поужинаешь со мной? — спросил вдруг Сейджуро. — В здании есть отличный ресторан. Мы можем спуститься или заказать еду.       — Лучше заказать. — Я обречённо вздохнула, признавая поражение. — И я хотела бы остаться здесь на ночь. Если ты не против.       Под моими ладонями подрагивали мышцы живота — Акаши неслышно смеялся. Оставалось только прижиматься к нему и, пряча улыбку, воображать, как недовольная физиономия этого маньяка будет бесить меня каждое утро на протяжении, я смела надеяться, всей оставшейся жизни. *сан-сан-кудо — часть традиционного свадебного обряда, переводится как «трижды три — девять раз»; два человека, приносящие друг другу клятву верности, по очереди делают по три глотка сакэ из трех сакадзуки, начиная с маленькой и заканчивая большой.