Волшебники, не ведьмы

Горячая вода смывает с кожи всю грязь и окутывает его обнаженное, молодое тело теплом. Гарри сыт и доволен, так что просто наслаждается моментом. Да и почему нет? Его план сработал, — сыграла его удача, не иначе, — и с Мари всё впорядке, ему не нужно на работу, хотя сейчас понедельник, десять утра, ему даже не пришлось готовить и магия снова плещется в нем. Почти ничто не омрачает его мысли. А то, что омрачает он задвинул подальше, оставляя до следующих часа-двух. Его скомканная, когда-то белая рубашка, помятые, темно-синие брюки и черные, грязные носки с трусами валяются в углу ванной комнаты там, где Гарри скинул их. Из душевой кабинки валит пар, но Поттера не смущает температура воды. Он мерно намыливает тело, неспешно проходясь ладонями по груди и шее, спускаясь вниз, к прессу. Это довольно интересно, вновь изучать собственные упругие мышцы. Его кожа снова светлая, без каких-либо пигментных пятен или морщин. Добрая половина шрамов бесследно исчезла, чему он тоже несказанно рад. Джинни часто шутила на счет того, что они — эти уродливые отметины, делали его брутальнее и даже упоминала об их привлекательности. Для Гарри же они — напоминанием о боли, которую он переживал, получая их: не так много вещей магическая медицина не могла исправить и, чаще всего, отметины оставались из-за промедления. Конечно, он редко говорил об этом жене, ведь она всего лишь пыталась подбодрить его. Некоторые из них до сих пор отзывались фантомными, неприятными ощущениями и он старался обходить их стороной. Он ощущал себя выше, чем в стариковском теле. Помнится, он скукожился на сантиметров пять, так что сейчас было чуть непривычно, хотя заметил изменения он только сейчас. Его всё ещё не волнует его внешность, просто это… приятно? В свое время, после избавления от войны и появления таких прекрасных привычек, как трехразовое питание и здоровый сон, он был может и не писанным красавцем с невероятными, перекачанными мускулами, но и не уродом. Чуть выше среднего, так он оценивал себя. Фанаты и фанатки часто с ним не соглашались. Вода приятно обжигала кожу, пока Гарри плавно массировал голову, нанося недорогой шампунь Мари с неизвестным ему названием. Пожалуй, только во время мытья головы его волосы по-поттеровски не топорщились в разные стороны. Его подруга даже как-то испытывала на нем несчетное количество косметических зелий и маггловских техник, но ничего не помогало. Самое интересное, что его борода всегда вела себя совершенно нормально и прекрасно поддавалась расческе. Мистика какая-то. И теперь мистика происходила не только с его волосами, но и с телом. Он чувствовал… сексуальное напряжение? Мерлин, это звучит так по-дурацки. Сексуальное напряжение. Стоит просто признать, что его член оживился от простых, его собственных поглаживаний и он слегка в ступоре. Возбуждение не посещало его довольно давно и последние семь-восемь лет его любовь с Джинни была чисто платонической, но только из-за возраста. Поттер хорошо помнит, как прошел их медовый месяц: они утопали в страсти, на которую наконец имели время и почти не вылезали из постели. Или их вечера наедине с друг с другом, когда дети уезжали к бабушке с дедушкой? Свидания в самых невероятных местах мира, поцелуи на метлах в десятках метрах от земли, посиделки в ванной старост, заблокированной от студентов, когда Гарри, еще во время Макгонагалл, давал лекции по Защите, жаркий секс в раздевалках Холлихедских Гарпий после потной тренировки, их исчезновения с министерских балов из-за нетерпения, ведь никто из них не любил ждать в этом вопросе или воплощения их самых грязных фантазий с помощью дополнительных аксессуаров. Сколько бы он ни пытался врать самому себе и, насколько бы ни притупились его возможности чувствовать к старости, он невероятно любил ее. Любит и до сих пор. И, — он точно уверен, — не разлюбит и не забудет ее никогда. Не забудет сильную, волевую охотницу, с крепкими бедрами, усыпанной веснушками кожей, огненными, длинными или короткими волосами, в которые он любил зарываться и столь же пламенным нравом. Как из его памяти не уйдут и их ссоры, долгие разговоры по душам, компромиссы в воспитании детей и то, как она звала его «мой верный сэр», а он отвечал ей: «моя яростная леди», пока она обрабатывала его раны от магических выбросов, чтобы дети не увидели. Как же он любит ее. Как же любит. Гарри покрутил обручальное кольцо на пальце и попытался решить: избавиться ли от эрекции вручную или включить холодную воду. Ни того, ни другого делать не хотелось, так что он решил пойти путем наименьшего сопротивления и довести себя до оргазма. Его члену хватило пары резких, излишне грубых движений руки и капли вязкой, белой спермы испачкали стенку душевой кабинки и его руку. Поттер быстро очищает всю грязь, еще раз обмывает гениталии и выходит из душа, закручивая маггловские вентили, не отличающиеся от магических, чтобы окончательно остановить воду.

***

Когда он выбирается из ванной окончательно, почти полностью сухой и с белым, колючим полотенцем на бедрах Кесслер уже нет. В доме наконец светло, его очки починены простым и всемогущим Репаро и все вокруг не кажется таким одиноким. Мари оставила окно октрытым и его обдувает прохладой. Гарри проходит в гостиную в поисках нескольких предметов, которые можно было бы трансфигурировать в одежду. Его взгляд обводит вздутый диван, — предмет его творчества и доказательство того, что приказы плотно укоренились в сознание Гримма, — столик со всеми его пожитками и книжный шкаф в другом углу. Книги. Гермиона бы убила его за такое варварское обращение. Все, конечно, может не получится, но в трансфигурации он гораздо лучше, чем в ментальной магии. Чего и следовало ожидать, через несколько довольно-таки сложных пассов палочкой, на месте пяти книг лежали майка, джинсы, трусы и пара одинаковых, — похоже Поттер достиг мастерства, — носков. Всего лишь магически созданная одежда и она продержится не больше трех-четырех часов, но этого времени должно было хватить, чтобы разобраться с той стиральной машинкой, которую он видел во время душа. Он знал как ими пользоваться, — спасибо тете Петунье, — но на этой намного больше разных кнопок и каждая из них наверное что-то делает. И да, обычно этим занималиются эльфы. Но теперь эльфов нет, как когда-то в доме родственников, и Гарри должен стирать свои вещи сам. История повторяется. Правда он больше не мальчик. Гарри достаточно долго копается в настройках, пытаясь заставить свой мозг работать. Спустя двадцать минут безостановыяных стараний, когда всё наконец получается, он призывает порошок простым Акцио, и бутылка прилетает ему прямо в спину, оставляя синяк. Когда ему больше не нужно волноваться об одежде, — вообще-то нужно, потому что вряд ли у Мари есть что-то для мужчин, — Гарри, съедаемый любопытством, словно слова «он больше не мальчик» были самой большой ложью в мире, направился изучать трейлер. Трейлер с «наследием семьи Гримм» или попросту стратегически важной информацией. Он ещё многого не знает об этом мире, но пока кроме существ, Гриммов и Королевских Семей, всё выглядит как обычно. Здесь нет ни огромного технологического прогресса, которого не будет наблюдаться и через сорок два года, ни подобия средневековья, как в Магической Британии. И, может быть, здесь есть маги. Поттер ещё не решил, хорошо или плохо это. С одной стороны, он не один такой, а с другой… может быть здешние маги вовсе не ждали гостей. Стоило разрешить эту дилемму и поскорей, потому что как бы ни было ему сейчас одиноко любви к жизни он не утратил. Он же все еще жив, да? Значит будет стараться выжить до конца, ведь чего-чего, а упрямства ему, старому козлу, не занимать.

***

Сверкающий на солнце караван, — Гарри вспомнил, как дядя Вернон называл трейлеры Airstream, — выглядит достаточно приметным, но в нем нет ничего странного. По два прямоугольных окна с каждой стороны, прочные колеса и дверь с замком. Поттер дважды оглядывается в поисках каких-нибудь наблюдателей и, не найдя никого, осторожно и как можно более скрытно вынимает волшебную палочку, тихо произнося: — Алохомора, — дверь тут же отворилась и Гарри поспешил зайти внутрь. Любопытство и желание увидеть что-то новое и совершенно необычное захватывили его. Мерлин, он всегда был адреналиновым маньяком. Именно из-за этого ему так подходила его работа. Безусловно, он ведом долгом, желанием помочь и благородством. И после убийства Волдеморта, через несколько месяцев относительно спокойной жизни он понимает, что ему скучно. И теперь, на пороге новой авантюры, ему не хватает только Рона и Гермионы, чтобы всё было в точности, как в старые времена. Но и без них он готов встряхнуть стариной. — Люмос Максима, — то, что он видит не поддается никакому объяснению с его стороны. Поттер представлял, как максимум, несколько ножей и причудливые чучела магических тварей, — обычных магических тварей, к которым он привык, — а это… это больше похоже на скрытую библиотеку, схрон знаний и, — здесь нужно быть предельно аккуратным, — бесчисленные пузырьки и баночки с непонятными жидкостями. Впрочем, его ожидания отчасти оправдываются — это место выглядит как настоящая сказка. В глубине трейлера стоит стол со старинными открытыми книгами. Гарри сомневается, что видел такие в школе или где-либо еще. А он повидал много книг, — не так много, как Гермиона, но достаточно, — и это только подогревает его желание окопаться здесь. Это же рвение, да в школьные времена. Он предельно осторожно, чтобы не разбить или сломать что-нибудь, подходит ближе, чтобы рассмотреть их. Поттер, положив сияющую палочку рядом, провел пальцем по странице и изображению помеси кота и человека с заостренными ушами, усами и животным носом. На желтой мелкая рукопись, но Гарри не вчитывается, продолжая смотреть на человека-кота. Вот это действительно странно. Его внимание привлекает другое исследование, с полупустыми страницами и перо с чернилами чуть поодаль. И тут до него доходит: эти книги — дневники. Вот чем занимается одинокая Мари длинными вечерами после работы. Описывает подобных человеку-коту, существ, которых когда-то убила или видела. Но для чего? Для чего это всё? Он возвращается ко второму дневнику и погружается в английский язык: — Шустролап, с которым я столкнулся, был агрессивным хищным садистом и предателем, — тихо произносит Гарри, переворачивая страницу и ожидаемо видит новый портрет еще одного кота, похожего на предыдущего. — Он атаковал меня своими когтями, несмотря на бритвенно-острые клыки, а его удары можно было сравнить по силе даже с моими, — читает он надписи на следующей странице и он хочет продолжить, узнать больше, но это единственное, что там есть, на английском, — Шустролап, — пробует он на вкус слово. Это существо, Шустролап, — если он произносит верно, — не было хорошим человеком. Может ли он называть их людьми? В магическом мире, — как бы Гермиона не боролась за их права, — в обществе их считали ниже магглов. Поттер всегда помогал ей, как мог, но они не могли изменить мнения всех людей. Всегда встречались ненавистники оборотней или вейл. Были ли Гриммы здешними ненавистниками? Волшебник пролистал еще несколько плотных страниц, пока не наткнулся на нарисованную битву с подписью: «Lowen». На развороте были изображены люди-львы, сражающиеся с друг другом, в театре?.. на арене?.. — Эти львиноподобные существа, — он был прав в своих домыслах о людях-львах, — были вынуждены бороться друг с другом на больших аренах и колизеях древних римских времён. Изменилась лишь практика боя и место, но в целом всё осталось прежним и по сей день. Древние римляне предпочитали видеть борьбу львиногривов с другими существами из-за их невероятной силы и свирепости, — его голос звучит слишком резко для тишины, а его палочка начинает тухнуть. Поттер снова берет ее в руки, питая, и переворачивает страницу. — Ловили их с помощью лассо и ловушек, — он видит иллюстрацию процесса, на которой всадник ловит львиногрива. — Некоторые львиногривы увековечили эти традиции, порабощая других существ и устраивая бои между ними на собственных аренах, — и теперь Гарри понимает еще кое-что. Этот мир, в отличие от его, жесток и в мирное время. Волшебники совершали много дерьма, но им, как правило, нужен сильный лидер, чтобы сотворить что-то серьезное. Волшебники не убивают друг друга без особых причин или уверенности в себе. Здесь же… здесь животные инстинкты, — сущности? — и те, кто убьет тебя, если ты не держишь эти инстинкты под контролем. А может быть, он не прав. Гарри садится на стул, приветливо отодвинутый, и, аккуратно перетащив одну книгу на другую, перелистывает еще несколько страниц, пока не натыкается на скалящееся лицо, — нет, это скорей морда, — скалящуюся морду с огромными клыками. — Страшное существо-саблезубый тигр очень умное, стремительное и беспощадное, как ад, — он даже не знал кто такой саблезубый тигр. — В мире их осталось не так много, но согласно записям Гриммов — это злобная машина для убийства, и одно такое существо может уничтожить целую деревню, — так кем же были Гриммы? Добром или всё же злом? — Он имеет репутацию загонщика, наслаждающегося тем, как мечется обманутая жертва. Его длинные клыки — смертоносное оружие, способное оставить глубокие колотые раны до дюйма в диаметре. Поттер несколько секунд рассматривал слегка нелепый рисунок, но вспомнил, что сам не мог нарисовать ничего. Он листает еще и еще, не обращая внимание на картинки какого-то другого кошачьего, истязающего чернокожую женщину, или другие сцены убийств, пока не добрался до конца. Ему нужно думать и здесь нет никого, кто мог бы заставить его или дать толчок. Нет учителей, как в школе, нет Министерства, которое он не раз посылал далеко и надолго, но имел с ним обязательство, нет людей для которых он — символ. Ничего из этого нет. Ему непривычно, но он наконец свободен. Свободен так, как никогда в жизни. О нем знает один-единственный человек в целом мире, и она почти не может ему навредить. Сейчас он бедняк, содержанец и потеряшка, но позже… он может быть где угодно, когда угодно и кем угодно. Гарри Поттер был сильнейшим магом Британии, сильнее Дамблдора или Темного Лорда, так неужели что-то сможет остановить его здесь. Нет, не сможет. И не остановит.