Волшебники, не ведьмы

Он обновляет трансфигурацию, пока разбирается в настройках сушилки. На этой машине нет такого количества кнопок, как на стиральной, так что он разбирается относительно быстро — всего пять минут. И вот его рубашка, брюки, носки и трусы, побрякивая, сушатся. Делов-то, подумаешь маггловские технологии. Время уже подходит к пяти, — он проторчал в трейлере еще часа два, не меньше, — и он ужасно голоден. А это значит ужин. В их семье готовил именно он. Когда не готовили эльфы, естественно. Не то чтобы он был мастером, — разве что в переворачивание бекона и тостов, чтоб не подгорели, — но Джин готовить ненавидела, а Гарри был не так плох. «Не мама, но ничего» — комментировал Рон, который был так себе критиком из-за прожорливости и непривередливости. Такие ужины всегда означали длинные разговоры. Это было традицией, и он не собирался её забывать. И пусть Мари Кесслер не семья или даже не волонтер, она — единственная, кто у него есть. Он, наконец, находит выключатели света, — плоские кнопки, а не рычажки, — и вздыхает с облегчением, потому что постоянные Люмосы — не то, для чего нужна палочка на кухне. Кухня-столовая не велика, но там есть всё, что может понадобиться для приготовления пасты. Путь к сердцу у людей лежит через желудок и пусть ему не обязател но подлизываться, — а Гарри не будет врать самому себе, — к Мари за ответы на вопросы, его мораль, — хиленькая, учитывая, — будет чувтсовать себя лучше. Да и женщине-тростинке не повредит. — Акцио большая кастрюля. Акцио сковорода, — кастрюля вылетела из шкафа, и он еле успел подхватить её невербальной Левиосой, — Акцио паста. Акцио куриная грудка. Акцио лук. Акцио сливочное масло. Акцио сливки. Акцио зелень петрушки. Акцио пармезан. Акцио мука, — ингредиенты по очереди вылетали из открытого холодильника и шкафов прямо Поттеру в руки, пока он раскладывал ножи и доски. Магияческая кухня, совершенно отличающаяся от муторности маггловского существоания, довсляет ему удовольствие. Словно плюя тетушке в лицо, Гарри расчерчивает воздух палочкой: «Смотри, я колдую. И ты больше не назовёшь меня грязью. Ты мертва.» Поттер запускает ножи резать лук и петрушку, пока заполняет кастрюлю водой при помощи Агуаменти и следующим движением палочки доводит ее до кипения. Масло небольшим кубиком падает на горячую, — не от магии, а от плиты, — сковородку и тут же плавится. Гарри, не церемонясь, размораживает мясо тем же заклинанием, что и минуту назад использовал для быстрого кипячения воды, и приказывает еще одному ножу нашинковать курицу. Всё идёт быстро и без проблем. Гарри нравится это ощущение, когда его магия повсюду в закрытом пространстве. Ощущение полного контроля, когда всё работает на тебя. Он жарит, парит, варит, а еще думает о вопросах, которые бы хотел задать Кесслер. Будут ли уместны такие как: «Существует ли Британия?», «Люди уже полетели в космос?» и «Какая музыка популярна?». Или лучше «Являются ли Гриммы своеобразными аврорами этого волшебного мира?», «Все ли люди знают о существах?», «Сколько Гриммов нужно, чтобы убить существо?» и «От кого происходят существа? Помесь ли это человека и животного?» Мари в любом случае не заподозрит ничего, но стоит ли колдовать при ней? Насколько сильно его заклинания искукожило ее мировозрение? Их утро прошло вполне сносно, в сонной неспешности. Эта женщина не сможет убить его, но потрепать — вполне. Поттер вообще теперь мог иметь основания думать, что никто не сможет прикончить его. Слегка самонадеянно, но это уже третий раз, когда смерть буквально отпускает его. Были ли виновны Дары Смерти? Гарри почти отмел эту теорию, ведь Дары так и не вернулись к нему. Старшая палочка, сломанная им тогда, после Битвы, была не найдена, — никто её и не искал, на самом-то деле, — и Воскрешающий Камень… даже он не знал где погребён этот Дар. Мантия — то, что служило ему до конца дней. Это спасало ему жизнь не раз и не два. Подарок его отца, помогающий во всех авантюрах и приключениях, что у него были. Сейчас Мантии нет. Зато дезиллюминационные чары никто не отменял. Но он не знает ничего точно. И, скорее всего, никогда не узнает. Может, в этом виноваты Дары. Может, спонтанный выброс магии. А может он просто удачливый. Гарри считает, что последнее — правда. Жестока, несчастная правда. Его ужин почти готов, когда он слышит пиликанье сушки, уведомляющее его о вещах, и машину. Надо думать, что это Кесслер. Ему совестно, ведь оказывается, что у неё есть машина. И скорее всего, сегодня утром она добиралась на такси. А если это не Мари… ну, что же он может вычертить Петрификус Тоталус за доли секунды. Вряд ли кто-то в этом мире владел Фините Инкантатем. Поттеру не хочется сидеть в трансфигурированной одежде больше ни секунды. Несмотря ни на что, это неудобно, а нежные места натираются уже через час. Не зря такая одежда непопулярна у магов, слишком любящих комфорт, иначе бы весь Лютный щеголял в одежде из камней и палок. А может и нет. Может, у них бы просто не хватило силенок и мастерства. Книги, из которых была сделана одежда, мягко и плавно, — Арресто Моментум легко амортизирует их падение, — валятся на холодную плитку ванной комнаты оставляя Гарри обнаженным. Неприятный холодок пробирает тело и он спешит вытащить постиранную и сухую одежду. Рубашка приятно скользит по телу, а трусы сидят словно влитые. Ему всё еще жалко свои брюки, но увы, одежду репаро не починишь. Правая штанина полностью разорвана до самого колена и качественная ткань будет болтаться при каждом шаге. Материал невероятно комфортный и даже это лучше, чем ничего. Не ходить же перед Кесслер с голой задницей. — Гарри! — громкий голос Мари выводит его из раздумий о пятых точках, — Гарри, ты здесь? А где бы ему ещё быть? У него нет ни маггловских денег, — какой раз он уже напоминает себе озаботиться этим вопросом? — ни обычной одежды, — можно было бы пойти прямо так, в разорванных вещах, ему в конце-концов не привыкать и может быть кто-нибудь подаст ему на еду, посчитав бродягой, — ни каких-либо документов. Его упекут за решётку при первом же подозрении. — Секунду, Мари! — кричит он в ответ, — Сейчас выйду! Поттер быстро застегивает оставшиеся пуговицы на воротнике и, оглядев себя в зеркале на предмет подозрительности, выходит встречать Кесслер. Женщина, снова облеченная в чёрное, уже разулась, — никакого больше хождения в обуви по дому! — сняла легкую накидку и, оставшись в одном платье и платке, пристально посмотрела на Поттера. — Чем это пахнет? — она снова почти незаметно втянула воздух, пробуя и пытаясь распознать. — Ужин? — Ужин? — казалось, что над ним сейчас посмеются, — Ты приготовил мне ужин, мальчик? «Мальчик мой» — мгновенно всплывает в голове и Поттеру так и хочется улыбнуться. Воспоминания о Дамблдоре уже давно не причиняют боль, а то, что его столько лет спустя назвали мальчиком, еще больше веселит. Надо же. Мальчик. Гарри улыбается ярко, словно ему не семьдесят с лишним, даже не тридцать, а одиннадцать и он только открыл для себя Хогвартс. — Да, — кивает он, — Я… эм-м-м… — косноязычие никогда его не покинет, — Подумал, что это будет неплохим извинением? Волшебнику действительно хочется подружиться с ней. Кесслер скоро умрет и совесть, — и гриффиндорская сущность вместе с ней, — не дают ему пройти мимо. Он мог бы сохранять нейтралитет и держаться подальше, но… каким бы человеком она не была, Мари одинока. Гриффиндорцы не бросают в беде. Этому он учил даже истинного слизеринца Альбуса. И каким он будет отцом, если не будет соблюдать им же выстроенные жизненные правила? — Извинением за что, милый? — дружеские нотки скользят в ее голосе, и Гарри с сожалением напоминает себе, что это всего лишь ментальное внушение, — Ну что ж, показывай свои извинения, — она вздыхает и, проходя мимо него, треплет черные непослушные волосы. Секунду-другую, до Поттера наконец доходит, что его только что потрепали по волосам. А ведь для неё он действительно мальчишка. Каким бы шокирующим для Поттера не оказывается факт того, что он больше не сможет поучать людей старше двадцати, он следует за Гриммом, быстро выследившим откуда исходит запах еды. Для него начинается самая сложная часть дня.

***

Во время завтрака он ел стоя. У маленького стола в углу не было второго стула, — да и зачем он? — и он проснулся позже хозяйки дома. Гарри благодарен и за то, что ему оставили яичницу и напомнили как пользоваться плитой. — Пожалуй, нам нужно докупить мебели, — поджимает губы Мари, — Тебе некуда сесть. Время пришло, решает для себя Гарри. От того, полностью ли работают его своеобразные «ментальные закладки» зависит его будущее. И почему у него нет Феликс Фелицис? — Я думаю, что знаю кое-что, что может нам помочь, — он говорит заискивающим, искушающим голосом, слишком похожим на Реддла из воспоминаний, показанных ему директором, — Поверь, это не навредит, — он вытаскивает палочку из кармана, полностью переходя в режим «Гадкий слизеринец, чтобы выжить», — Не могла бы ты встать? Взгляд женщины на секунду расплывается и она резко кивает и поднимается с металлического стула. — Дерзай, мальчик, — за этой фразой обычно следовала ухмылка, но на бледном, уставшем лице проступает лишь легкая заинтересованность. Гарри сосредотачивается на той магии, что осталась на кухне после готовки и это придает ему больше уверенности в себе. Это очень шаткий момент и он хорошо знает об этом. — Джеминио! — за латинским словом следует короткий, быстрый пас палочкой и… стула становится два. А это значит, что он не ошибся с дозировкой магии, вкладываемой в жест и формулу — самой тонкой частью заклятья. Он переводит взгляд на женщину, готовясь к очередному ножу к шее и Обливиэйт. Но всё в порядке. — Отлично, — чуть бодрее и с большим энтузиазмом произносит Кесслер, — Так что ты приготовил, Гарри? Всё действительно отлично. Может, в ментальной магии он не такой уж и промах? — Это паста. С курицей и соусом. Наверное что-то итальянское, я не знаю точного названия. — Итальянское… видела фреску Довареза в Болонье, отличный был Гримм, — Кесслер снова уселась на свое место, ближе к стене, и, попытавшись устроится поудобней на жесткой, металлической сидушке, терпеливо ждала блюда. Сервировка не заняла много времени, — Гарри не изощрялся и не старался сделать что-то похожее на ресторанную подачу, — и уже через несколько минут комната погрузилась в тишину, нарушаемую только позвякиванием ложек, вилок и ножей. — Итак? — инициативу снова проявляет Мари, — Что это значит? — её голос серьёзен и вся мимика округлого лица выражает желание правды. — Я… — И почему он не записал всё на листочек?! — По правде говоря, мне нужна помощь. — Оглянись вокруг, — она положила вилку, — Думаешь, мне нравится этот дом? — ей не нужен был ответ, — Нет, конечно, нет. Неужели ты думаешь, что меня устраивают эти неудобные стулья? Или маленькие комнаты? — Нет, я про… — ему не дают оправдаться и это, наверное, к лучшему. — Так что я могу предложить тебе, мальчик? У меня едва хватает денег на оплату счетов за эту коробку, — видимо они сошлись во мнение об этой лачуге, — машину и свои процедуры. И поверь мне, основной мой доход не от библиотеки. Я же рассказывала тебе? — она потирает свой лоб рукой и морщится, — Видишь, я даже этого не помню. У меня рак, Гарри. У меня нет времени, максимум несколько месяцев. Я не могу тебе помочь, даже если бы хотела, — заканчивает она, прикусывая кусочек курицы, — Отличное мясо. — Мне не нужны деньги, — Поттер подается вперед, — Просто… расскажи мне. О том, кто такие существа? И Гриммы? И Королевские Семьи? Ты знаешь, что я не хотел во всё это ввязываться, — и он говорит правду. — Но ввязался, — жестко обрубает Кесслер, — Я хороший Гримм, мальчик. И это значит, что я не самый лучший человек. Ты должен опасаться, в конце концов ты еще так молод и мне бы не хотелось… подвергать тебя опасности. Запомни, обычному человеку или существу не место рядом с Гриммом. Гримм должен заключать союз с Гриммом и никак иначе, — она перевела взгляд на золотое кольцо на среднем пальце левой руки, — Я когда-то уже совершила такую ошибку. Каждый должен бегать в своей стайке. — Да… да, возможно, ты права, — он не хотел спорить и заводить разговор в эту колею, — Я не прошу чего-то особенного, хорошо? Мне просто нужно жилье, хотя бы на две недели, и информация. — Разве это всё? — Документы. У меня нет документов. Гарри ожидал встречного вопроса о том, где все важные бумажки, которые выдавались с рождения, но его не последовало. — Какие? Паспорт, гражданство? Что именно? Конкретнее, мальчик. — Все, — он силился вспомнить какие бумажки тётя Петунья оформляла для Дадли, — Свидетельство о рождении, прививки? Паспорт, адрес? Диплом о завершении школы, университета? — он запнулся и затих ненадолго, — Я хочу стать легальным. Легальность была не сильно-таки ему и нужна. Поттер мог вполне воздвигнуть дом в где-нибудь в лесах и жить себе припеваючи, словно его не существует. Уединение и одиночество слегка пугали его, но ко всему можно привыкнуть. С другой стороны… ему хотелось быть живым человеком со своими правами и в этом мире. Он не собирался лезть в политику, как это было в прошлой жизни, — в прошлой жизни! Как же невероятно звучит! — да и поддерживать здесь было некого. Все эти игры разума и манипуляции он предпочел бы оставить за спиной, на плечах Гермионы, ставшей Министром Магии и вытянувшей его на арену мировых козней. Не его это. — Это возможно? — пряча робость спрашивает он, — Пожалуйста? Я очень прошу. Как будто у тебя есть выбор, про себя горько заметил Гарри. — Я… посмотрим, что я смогу сделать. У меня есть парочка должников и я думаю, что смогу это организовать. Мне нужны будут твои физические данные и краткая информация, а так же… — её энтузиазм, очевидно навеянный, лишь добавлял веся на его плечи. — Как насчет отложить до выходных? — примирительно и останавливающе предлагает он, — Расскажи лучше о своей семье. — Я старше моей сестры, Келли, на два года, — грустно улыбается Мари, не противясь внушению, — Мы жили в городе Райнбек, штат Нью-Йорк. Мой отец, его звали Уолтер, учил нас охотиться. Рассказывал, как правильно загонять рыжехвоста и куда бить потрошителя, — она усмехнулась, — Моя сестра была лучшим Гриммом, чем я. — Была? — Формально, она мертва. Она и Рид, ее муж, попали в автокатастрофу в марте девяносто четвертого. Оставила своего двенадцатилетнего сына и сбежала, — женщина качнула головой в сожалеющем жесте, — Во всём виноваты чертовы монеты, мальчик. Будь проклят тот, кто их сделал. Они разрушили и мою жизнь, и жизнь Келли, и детство маленького Ника. — Ника Беркхарда, твоего племянника? — Вряд ли у меня еще остались официально живые родственники, кроме него, — грустно усмехнулась Кесслер, — Замечательный ребенок, ты знаешь, Гарри. Однажды он запихнул лягушку в микроволновку и чуть не поджарил ее. Случайно, разумеется. Мари рассмеялась так безнадежно, как мог смеяться только медленно и болезненно умирающий человек. Когда-то так смеялся и Великий Светлый Волшебник. Когда-то так смеялась его жена. Поттеру жаль, что приходится ей лгать и воздействовать на её ослабленный от болезни и лекарств мозг. Его язык даже мысленно теперь не поворачивался назвать эту женщину сумасшедшей. Он накладывает ей пасты, поощряя аппетит. И, быть может, Гриммы не так уж плохи? — Существует ли Британия, Мари?