***
Эта встреча настолько рискованна и непредсказуема, что у неё, — несмотря на свою колдовскую породу и приписанное их виду бесстрашие, — трясутся руки. Что если об этом узнает кто-то из офиса? Или полиция? Или, что еще хуже, подруги? Как же низко она пала. Дальше, кажется, некуда. Ведьменские силы, а толку то? Беспомощная женщина, слабая как никогда. Ей приходится идти по этому замшелому месту, оттягивая слишком короткую юбку, оглядываясь, словно она шлюха, ищущая квартиру клиента. Ты же и есть шлюшка, — гудит голос в голове, — жалкая подстилка. Серена снова оглядывается, приближаясь к месту их «встречи». Она уже знает, что этот час, — полчаса, если повезёт, — пройдёт отвратительно, но так нужно. Когда-нибудь закончится, — уверяет Данбрук себя каждый раз, смотря в лицо этому мужчине и улыбаясь ничего не подозревающей Адалинде. Хотела бы она быть такой, как она. Сильной, зубастой, несгибаемой, уверенной и умеющей показывать себя. Неприкасаемой для тех, у кого нет разрешения прикасаться. Снова поправляя юбку, она поднимается по бетонным, неотесанным ступенькам, входя в забегаловку «У Марты» — новое место для их встреч. Серена вновь оглядывается, будто боясь увидеть рыжую макушку Камиллы или блондинистую — Адалинды. Ее уже ждут, как и всегда. Ведьма, словно мушка, запутавшаяся в сети паука — вот кто она. Мистер Ратборт — жалкая крыса, тем не менее имеющая контроль над ней, улыбается, пошло и предвкушающе, зная, что сейчас будет. Он еле сдерживает себя, и его черты меняются, обрастая мехом и приобретая признаки кота. Серена ненавидит всех Шустролапов вместе взятых. Ненавидит, ненавидит, ненавидит… — Здравствуйте, мистер Ратборт, — покладисто мурлычет Данбрук, в душе упиваясь отчаянием, — Я же не опоздала? — кокетливо осведомляется она, похлопывая ресницами. — О, нет, милочка, — Ратборт протягивает ей руку, подзывая ее к себе, — Ты как раз вовремя, детка. Женщина старше него, — и несомненно, талантливее, — но находящаяся на несколько ступенек ниже, медленно подплывает к нему, плавно ступая и завораживая, как умеют ведьмы. — Вы говорили, — Серена ступает по грани и, она уверена, один неверный шаг — она провалится в бездну, — Что та встреча будет последней и вы всё сожжете. Вы обещали. — И это мне говорит ведьма. Какая ирония, милочка, — он кладёт мясистые пальцы на ее бедро, — Ты же не хочешь, чтобы Харрисон узнал о твоём обмане? Ай-яй-яй, какой будет скандал, ты представляешь? Ведущий адвокат компании оказался не более, чем подкупной девочкой. Хочешь? Я устрою! И вы все, — шипит он ей в лицо, — Все полетите в пропасть. А ты — прямиком в тюрьму. Там тоже найдутся желающие, поверь. — Нет… — Правильно, детка. А то никаких машин, дорогих костюмов, — мужчина ухмыляется, вставая и наклоняясь к ее уху, — А юбочка ничего. Ну, что? Перейдём к делу или ещё вопросы? Серена оглядывает почти пустой бар одним взглядом и, собираясь со всеми своими силами, кивает. Это всего лишь час, всего лишь час. — Марта! — орет Шустролап, выпрямляясь, и из небольшой кухни выглядывает небольшая, пухлая дамочка, — Номер готов? — Да, сэр. Всё как можно лучше и мягче, специально для вас, сэр. — Отлично, Марта, — ухмыляется Ратборт и снова поворачивается к ней, сменяя тон на более сладкий, — Моя леди? Сорок минут, которые проходят быстро и почти безболезненно. Слегка грубо, но Данбрук привыкла: ей нужна эта работа и, пожалуй, это она во всём виновата. Не стоило делать того, что она сделала. Жадность погубила ее. Уже после, когда кот засыпает, утомленный, она натягивает вещи как можно быстрей и, стараясь не выделяться, спускается вниз. Людей уже куда больше и на ее появления не образуют внимания. Ей нужно выпить и срочно. Чуть забыться, почувствовать себя лучше, и она заказывает себе крепкого пойла, грустно улыбаясь бармену, с сомнением смотрящему на неё. Такова жизнь, незнакомец, — хочется сказать Серене на его взгляд, — за ошибки приходится рано или поздно платить. Ведьма расслабляется, слегка захмелев, и вызывает такси, желая оказаться дома как можно быстрей. Тёплая ванна — вот, что ей необходимо, с пузырями и питательными маслами от Камиллы, а не какой-то тип со стаканом воды. — Осторожней, ты, мудак! — у неё сдают нервы и Данбрук, не сдержавшись, меняет форму, но мужчина обычный — ему всё равно. А потом Серена чувствует, как магия, не ее собственная — у неё никогда не было такой силы, — обвивает ее, сжимая в тисках, заполняя горло, словно вода. Что это? Мужчина, неухоженный, с мешками под глазами просто смотрит на неё как-то задумчиво и шокированно и ей хочется выплюнуть ему в лицо: — Чего уставился?! И Серена замечает глаза. Зелёные, словно нечеловеческие, — на самой грани, — скрытые под очками, и идея озаряет ее уставший мозг: Колдун. Совсем глупая, безумная идея — подумать только, Колдун — да в Портленде, а не где-нибудь в Вене, под крылом семей. «Мудак» отшатывается на полшага и не перестаёт на нее смотреть: словно это он, а не она увидела то, чего здесь быть не должно. Невозможно, — думает Серена, когда заполняющая ее магия отступает. Сознание кричит ей: уходи! Но губы шепчут совсем другое: — Колдун. Отсюда нужно уходить, и уходить побыстрее, даже если зеленоглазый мужчина вовсе не колдун, а простой человек. Простые люди не владеют такой силой, — уговаривает голос, — а колдуны не живут в таких захолустьях. Серена, уже забывшая о Ратборте, быстро-быстро вылетает из этого отвратительного места, подальше ото всех и, тут же заприметив такси, запрыгивает прямо в машину, не оборачиваясь. — С вами всё нормально, мисс? — осведомляется лезущий не в своё дело водитель, и Данбрук еле сдерживает себя, чтобы не расцарапать ему лицо. — Да-да, — выдавливает она улыбку из себя, — Всё просто отлично. Данбрук диктует адрес и они трогаются, оставляя за собой райончик, полный негативных для неё эмоций. Ведьма обещает себе, что больше никогда не вернётся. Ни к Шустролапу, ни к Колдуну. Ей хочется услышать кого-то знакомого и понимающего ее, кого-то, кто не будет осуждать… Адалинда. — Алло, — сладко раздаётся из трубки, и женщина облегченно вздыхает, — Серена? С тобой всё хорошо? — Адалинда, — произносит она так, словно это лучшее имя на земле, — Ты свободна? — Не совсем. Я с другом, но ему можно доверять. — Тогда ты не поверишь, кого я сегодня видела здесь, в Портленде…***
Это странно. Более, чем странно. Ведьма выскочила из бара так, словно ее ошпарило, не менее. А ещё… Она назвала его Колдуном, что ещё страннее. Он не существо, его вообще, наверное, нельзя определить ни в какую категорию, но ближе всего, — упаси всех от такого соседства, — Ведьмы. И Колдуны — довольно редкие ребята, судя по книгам. Могут ли существа каким-то невероятным способом, — даже в мыслях звучит смешно! — чуять магию? Не могут, тут Поттер уверен. У сильных волшебников, — Дамблдор, Воландеморт, он, — она иногда ощущалась, но не так же явно. Гарри видел, как всего на секунду замерла незнакомка, захлебываясь неосязаемой магией. Такого никогда не случалось… никогда, по крайней мере, в его мире. Ему бы найти ее, — или другую Ведьму, не принципиально, — и расспросить. Книги Гриммов и Мари рассказывали как, в случае чего, убивать Ведьм, а не про их заклинания, проклятья, чары. Чувствуя себя Гермионы, он на удивления увлечён идеей совершенно другой магии. Не чуть другая концепция, как в Африке или где-нибудь ещё в его мире, а что-то совершенно новое. Он, заядлый практиком, а теоретик, но как же это невероятно. В его жизни давно не случилось столько новых вещей, — новые чары от Невыразимцев, да парочка улучшенных кулончиков-артефактов от маггловского оружия, не в счёт, — и это интригующе. И главным образом, кажется, заинтересован его желудок и бармен, оповестивший, что салат готов. Уже вечерело, и народ новой волной наполнял пивнушку. — Так вы нашли Марту? — Нет, — по правде говоря, он уже и забыл про неё. — Ну, ничего. Сегодня у нас много людей, приходите утром, если что-то важное. — Конечно, — задумчиво отвечает Поттер, пережевывая листья с соусом и курицей под сыром. Трава ничего, но могло быть и лучше. — Можно ещё стакан воды?***
Следующий день проходит как в тумане. Поттер спит, лишь раз вставая чтобы отлить. Его психика, видимо, всё же не железобетонная, и стресс даёт о себе знать, истощая организм. Он даже не пошёл к Мари сегодня — лишь выполз из норы одеял под вечер, чтобы что-нибудь съесть и продлить аренду комнаты. Гарри не сильно адаптирован для стольких переездов. Может нервная система волшебника приспособлена к активным действиям на грани смерти, но не перелетам с пожарами.***
Гарри будит не будильник, а телефонный звонок, и он хотел бы послать всех к Мордреду и Дьяволу, невелика разница. Ему правда всё равно, вот честно. На часах восемь с чем-то утра и он всё ещё не выспался, хорошо? Ему нужно, чтобы телефон заткнулся, но мобильник продолжает трезвонить, весело вибрируя. Он почти падает с тумбочки, когда Поттер, — с помощью ловкости лучшего и самого молодого ловца, не иначе, — подхватывает устройство в самый последний момент. Не хватало ещё его разбить. — Да? — хрипит волшебник в трубку, громко зевая, — Кто это? — Я говорю с мистером Гарри Джеймсом Поттером? — Да. Кто это? — Это Эмили Джеймс, медсестра. Доктор Роуз попросила меня уведомить вас, что на мисс Мари Кесслер было совершенно нападение позавчера ночью, но сейчас ее состояние стабилизировалось, и она вышла из комы. К сожалению, вчера велось полицейское расследование, и нам нельзя было никому сообщать об этом в целях безопасности. Гарри подрывается с кровати, словно ужаленный, и сразу получает неприятную отдачу в затылок. Кесслер, видимо, даже в больнице полежать и умереть спокойно не дадут. Раздражение, которым всё больше и больше наполняются последние дни, снова накатывает на него. Да что же это такое? Словно Воландеморт снова ожил, честное слово. — Когда? Как? Почему? И с добрым утром вас. — Ох, извините, доброе утро. К сожалению, я не располагаю всей информацией, — ну конечно, — Однако, — волшебник услышал, как шелестит ее одежда, — У палаты стоят офицеры полиции. — Когда к ней можно приехать, мисс Джеймс? — Миссис, мистер Поттер, — поправила она его, но не то, чтобы Гарри было до этого дело, — Не раньше двенадцати, а лучше ближе к трём. — Так почему вы звоните сейчас? — Пациентов много, мистер Поттер, нас — нет. Уж простите. — Спасибо, — он не хотел устраивать разбирательства, предпочтя просто обойти эту проблему, — До свидания. — Всего доброго. Он со вздохом опускается обратно на подушку, зная, что снова заснуть не сможет. Волшебник с минуту смотрит на белый потрескавшийся потолок и медленно осознает, в какую дыру его занесло жизнью. Может это не самые худшие условия в которых он жил, но место определённо заслуживает быть в списке. Дополнительный балл за ящерицу-Рика, — решает Гарри. Его успокаивает лишь то, что у палаты Мари дежурят полицейские, — они, по идее, должны быть не продажные, но веры у Поттера им нет, — и сейчас она не одна. Кесслер вполне умеет защищаться, но она не в лучшей форме. Каждое движение может быть фатальным — говорили сайты в интернете. А она говорила, что в Портленде безопасно. Три раза ха, лысая чертовка. Даже здесь ее пытаются убить. И эта Гримм утверждала, что в Орегоне нет королевских жнецов. Ладно-ладно, зато теперь у него есть ещё больше причин влезть в эту заварушку. Не очень хочется, но сама «заварушка» явно не настроена его оставлять. В конце-концов, он всегда в центре событий. Так, кажется, будет всегда, и если бы он мог изменить это — не стал бы. Не хочет же он загнуться от скуки. Правильно, не хочет. Стиральная машина пиликает, — что за глупая привычка магглов вставлять во всё пиликалки, — и Поттер, с отчаянием протирая лицо, медленно и аккуратно поднимается, стараясь держать голову пониже. Как же давно Гарри не занимался такой бытовухой. Определенно нужно было делать это почаще. В его планы входят душ, плотный завтрак, звонок агенту по поводу дома и эмоциональный отдых. Последнего очень уж хотелось. Вчера отдыхало его тело, — отдыхало так, что в душе стоит ощупать бока на предмет пролежней, — но стресс так просто не лечится, к большому сожалению Гарри. Волшебник никуда не торопится, выползая из ванной только к половине десятого, неспешно собирается и развешивает постиранное белье, и так же плавно выдвигается к ближайшему уже знакомому кафе, не забыв проверить все свои защитные чары и поставить сигнализацию, а после долго обсуждает виды кофе с местным баристой, уплетая сразу два сэндвича. Стрелка часов близится уже к часу дня, когда Поттер, чуть подрасслабившийся и снявший стресс, собирается в больницу: идти туда где-то час, а ноги после вчерашнего ещё слегка побаливают. Молочная кислота в мышцах не щадит никого, да и его массажёр остался в другом мире, а долгих ароматных ванн в приятной компании ему ещё долго не видать — скорее всего, никогда. Волшебник собирает всё самое необходимое в незримо расширенный внутренний карман куртки, — связка ключей, документы, кошелёк и оставшиеся долларовые купюры, — а в другой пихает палочку. Кобура, как бы прискорбно не было, вызывала много вопросов у магглов, особенно если ты не коп, и у тебя нет пистолета. Проблемы ему, — честное гриффиндорское! — не нужны. Особенно, лишние. Гарри очищает вторую пару обуви, — кроссовки более удобны для длинных прогулок, да и мозолей новых совсем не хочется, — от уже засохшей грязи и еле втискивается в них. Ему предстоит пройти, по меньшей мере, несколь километров, что не так уж много. Можно бы заказать такси, но сейчас каждый кнат, — пенни, Поттер, пенни, — на счету. Зато никаких лишних калорий и жира — одни плюсы.***
Волшебник появляется на пороге больницы ближе к четырём, уставший и слегка вспотевший. Размявшись, он чувствует себя намного лучше. Долгие прогулки теперь одно из его любимых занятий. Поттер находит уже знакомую стойку регистрации, улыбаясь знакомым лицам и выглядывая Эмили, с которой у них вроде самые лучшие отношения в этом здании. Ну или может с ирландским охранником, но он не располагает нужной информацией. Наконец, Гарри замечает знакомую фигуру недалеко от ресепшена и уже дергается, чтобы позвать ее, как замечает пару мужчин, которые, судя по бурной жестикуляции, бурно о чем-то спорят. Не нравится ему это. — Медсестра Джеймс! — окликает женщину волшебник, — Здравствуйте. Запишите меня? — А, мистер Поттер, — она улыбается, и ее щекастое лицо светлеет, — Конечно-конечно, подойдите сюда. Мисс Кесслер стабилизировалась, хотя вряд ли ее состояние можно здоровым. Эмили неспешно достаёт журнал, черкает пару строк и ставит свою подпись. Гарри же не может отвести подозрительного взгляда от мужчины в коричневом жакете, клетчатой рубашке и со странной прической. Второй, в кожаной куртке и с темными волосами, уже скрылся. — Мистер Поттер, — привлекает его внимание медсестра, — У меня сейчас пациент, но я вас записала. Просто постарайтесь не говорить ей ничего шокирующего, ведите себя спокойно и пресекайте все ее попытки активно двигаться. — Ага, спасибо. Незнакомый человек в рубашке совсем не кажется дружелюбным, когда медленно подходит к Мари и что-то ей говорит. Волшебнику не нравится это, совершенно не нравится. — …Гриммы сожгли его ферму, — слышит Поттер из уст незнакомца, — Отрубили ему голову, руки и ноги. Конечно, может быть он это и заслужил, — толкует мужчина, разводя руками, пока Гарри медленно к нему приближается со спины, — Но если мои родители узнают, что я, — он наклоняется к лицу Кесслер, и Гарри незаметно просовывает руку к карману с палочкой, — Стоял рядом с тобой и не отомстил… О, ну это уже слишком. Поттер кладет руку на покрытое коричневой курткой плечо и сильно, — почти со всей своей мощью, — сжимает его. С Мари хватит покушений. Мужчина подпрыгивает на месте, оборачиваясь, и его глаза ярко-красные, светящиеся, и, кажется, у волшебника есть идея, кто это. Потрошитель, не иначе. — То что, Потрошитель? — не здороваясь, угрожает Поттер, — Что они сделают, а? Мужчина отшатывается в бок, — Поттер разжимает кисть, давая ему возможность это сделать, — изумленно глядя на него и шепча что-то похоже на: «Ну, елки». — Ты ещё кто такой, чувак? Чувак? Этот Потрошитель его только что чуваком назвал, что ли? — Гарри, — тихо раздаётся со стороны Мари, — Оставь его, мальчик. — Мари, — шепчет Поттер, не отводя взгляда от взъерошенного существа, — С тебя хватит покушений за эти десять дней. Он угрожал тебе. — Я бы сама его убила, если бы всё было так плохо. Оставь. Волшебник отводит взгляд от везена, но руку от палочки не убирает. — Как твоё имя? Что ты здесь делаешь? — Чувак, давай-ка мы все дружно успокоимся, — быстро отвечает мужчина, — Я Монро, — его рука указывает на себя, — И я… друг, нет, скорее знакомый Ника. Ты ведь знаешь Ника? Тот, который Гримм. И ее племянник. — Да, знаю. Ты не ответил на второй вопрос. — Так вот, я здесь по его поручению. Мне нужно защищать ее, чувак, я не имел в виду ничего плохого. — Звучало не так. От кого защищать? От себя? — ехидно добавил он. — Ник боялся, что его тетю Мари захотят убить, — на это волшебник понимающе хмыкает, — И судя по всему он был прав, — Потрошитель ведёт носом, и Поттер замечает ещё одного мужчину. Он выглядит как наёмник — уж кого-кого, а бандита Аврор узнает всегда. — Я разберусь, — кидает волшебнику Монро и выскальзывает из палаты, следуя за головорезом. Гарри хочет остановить его, сказать, чтобы он остался здесь, но его запястье сдавливает сильная рука Гримма. — Не уходи. Пусть Потрошитель делает то, что умеет.***
Они сидят вместе не меньше двух часов, тихо, почти не нарушая настроение больницы, переговариваясь, касаясь друг друга и иногда даже немного посмеиваясь. Гарри, тактильный с близкими человек, ловит каждый ее усталый жест и Мари, вроде, не возражает. Часы бьют шесть, а того Потрошителя — Монро — всё нет. Это и к лучшему. — Я узнаю, не натворил ли он чего-нибудь, хорошо? С тобой же ничего не случится за пятнадцать минут, да? — Мальчик, я умираю от рака, а не становлюсь фарфоровой. Спроси, не поступало ли к ним людей с откусанными или оторванными конечностями. Мало ли что эта тварь надумала. — Гримм до конца, а, Мари? — Иди уже, Гарри. Волшебник усмехается напоследок и уходит вылавливать кого-нибудь из персонала. Всех словно ветром сдуло — за то время, что он провёл с Кесслер мимо пробежало всего лишь десять человек. Гарри уже почти задаёт вопрос попавшемуся медбрату, как его слух режет беспощадное: Охрана в отделение интенсивной терапии. Охрана в отделение интенсивной терапии. Нет, нет, нет, нет. Мари! Поттер со всех ног несётся обратно, проклиная себя за излишнее любопытство, но не успевает. Он снова не успел. Бездыханное тело Мари Кесслер, первого для него человека из этого мира, словно тряпичная кукла болтается в руках племянника, отчаянно прижимающего ее к себе. Он не успел. Руки Гарри Поттер трясутся, когда он неверяще касается безволосой головы своей покойной подруги, а его мокрые глаза пересекаются с серо-синими, больными Николаса Беркхарда. Они не отводят друг от друга заполненных равной болью потери взглядов, когда одна из врачей принимает тело из рук Беркхарда. Гарри не успел, как не успел и Ник.