Фрэнк (Временное название?)

      Инсен дал мне толчок в развитии. Неделю изучая с ним основы оказания первой помощи, я проводил вместе с ним всё своё свободное время. Пациенты пленника поначалу пугались меня, сидящего рядом — репутация в лагере у меня была неоднозначной.       Дело было в том, что я по сути отдавал приказы. Абу высказывал мне все, а я до солдат доносил. Атаковать поселение «А», готовиться к походу в «Б», достать со склада гранатометы, проверить ночью границы лагеря и ловушки (да, были и такие)…       Абу часто давал мне приказы наедине, а я уже подходил и передавал их солдатам. Конечно, люди знали, что я — не начальство в полном виде, но какое-то особое отношение к себе я получил. Лагерь был переполнен различными мнениями — ведь кто-то видел, как я занимался «зарядкой» — отжимался на пальцах ногами вверх, кто-то застал мою «драку» с Алимом, а кто-то знает, что надо мной можно спокойно издеваться и что обычно я не отвечаю на оскорбления и проглатываю все, что скажут в мою сторону. Кстати, оскорблять меня в какой-то момент перестали — раньше мои пронзительные взгляды заставляли людей лишь говорить «чего вылупился», но сейчас солдаты просто не говорили обо мне то, чего я не хотел бы слышать.       Таким образом со мной просто вели себя настороже, не понимая, кто я такой. Я и сам не понимал: вроде бы я здесь и на птичьих правах, а вроде как передаю приказы начальства. Вроде бы и не могу отсюда сбежать, но могу служить неким буфером между начальством и солдатами, помогая последним обеспечить себе более комфортное положение. Правду знал только Зафар, но он помалкивал, поэтому пациенты Инсена в моем присутствии чувствовали себя крайне неуютно.        Инсен не раз удивлялся этому — по его словам, обычно его оскорбляли, если он доставлял неудобства какому-нибудь уроду, а со мной люди сидели практически как шелковые, хотя я не делал особенно грозного вида, а просто сидел и наблюдал за процессом, периодически спрашивая у Инсена, что и как он делает.        Я пожимал плечами на вопросы хирурга. Ну вот что я могу ответить?       Возвращаясь к моему развитию, то я, разумеется, получил навык «врач», уровень которого довольно быстро развивался. Он зависел от показателей «ловкость рук», «внимательность» и многих других. Механизм работал очень эффективно — получая более высокий уровень навыка, я начинал лучше понимать, куда нажимать, где трогать, мерять и так далее, а умея это чувствовать, я начинал более эффективно получать опыт и расти в навыке еще больше.        К сожалению, Инсен пока давал мне только теорию. Просить еще и трупы в помещение я бы ни за что не стал — это было бы просто невообразимо, а раненые с пулей в теле или с глубокой рваной раной бывали, но редко. Инсен не мог меня подпускать к серьезным пациентам всего через две недели практики, поэтому я умел только зашивать небольшие раны, разумеется умел стерилизовать тряпки, иголки и так далее. Был навык накладывать шины — у меня не было практики, но соответствующий подотдел в навыке у меня появился, когда я пару раз попрактиковался на здоровых ногах и руках моего учителя.        Инсен объяснял очень хорошо, это даже близко не стояло с книгами, а я схватывал все на лету по мере роста навыков. Книг по анатомии здесь точно негде было взять, поэтому доктор, улыбаясь, тыкал мне в нужные участки тела, чтобы я запоминал на себе.        Я нашел способ практиковаться в зашивании ран и самолечении самостоятельно — прячась ото всех, я легонько надрезал себе руку или ногу, а затем обрабатывал их. Резать себя было очень тяжело, даже учитывая «Монитор». Я много раз подносил скальпель к участку кожи, прокручивал происходящее в голове и отдергивал лезвие.        Но практики было мало, а у Инсена стояли камеры, поэтому я заставил себя заниматься чем-то. Я не чертов мазохист — ранки я оставлял совсем небольшие, просто чтобы отметить границы гипотетической глубокой раны, а затем обрабатывал их походным набором. Было даже как-то стыдно перед самим собой так поступать, чувствовал себя как-то не очень. Но раны зарастали очень быстро, к утру обычно не оставляя и следа, а я заодно вычислял условную скорость заживления повреждений.

***

      В грузовиках было много оружия. Очень много. Солдаты разгружали огромное количество нового боевого снаряжения. Здесь были ракетницы, бомбы, гранаты, минометы…       Практически на каждой коробке блестела на солнце надпись «Старк Индастриз».        Я, сложив руки на груди, транслировал приказы Абу солдатам на разных языках. К группе арабов обращался на арабском, к русским — на русском, к монголам — на монгольском, а к афганцам — по всякому. И работа спорилась. В отличие от шестеренок в моей голове, которые слегка заели.        Я видел на нашем военном объекте немало подобного и даже более старого оружия, что здесь. Тут все выходило словно только-только с завода.       Компания промышляет продажей оружия и армии США и их противникам одновременно? Я не мог этого понять, но узнать правду мне было негде.        Инсен узнал о произошедшем от меня и был изрядно шокирован.  — Я видел Тони Старка почти десять лет назад. Конечно, люди меняются со временем… Он, конечно, тогда был пьян… но он не был похож на убийцу. А отдать современные снаряды этим людям это самое настоящее убийство сотен и даже тысяч людей, Фрэнк…

***

      Все разрешилось, когда через три дня в лагерь въехал грузовик с еще одним пленником, а к нам постучались.       Мы с Инсеном просто играли в кости, отдыхая от дел, когда в металлическую дверь ворвался Абу Бакар.  — Этому человеку нужно лечение, — указывая на новое лицо в этом месте, лежащее на носилках, сказал мой босс. Рядом с ним стояли два солдата с автоматами, еще двое держали в руках носилки, — это — очень важный человек. Не сможешь его спасти — убью. А ты, Переводчик… помоги ему! Покажи, чему ты тут учишься. Тебя я не убью… но поверь, тебе не понравится мое неудовольствие!       Бакар приказывал со всей серьезностью.       Мы быстро погрузили больного на операционную кровать, если так можно выразиться. Это был Тони Старк собственной персоной — генеральный директор «Старк Индастриз» и просто очень богатый человек и изобретатель. Несмотря на щетину и в целом неухоженное лицо не узнать его было невозможно*.       Осколки — это всегда паршиво. Шрапнель попала в грудь миллиардеру. Крови вытекло не так много, но лишний металл неподалеку от жизненно важных органов…        Старк был уже перевязан бинтами, но грудную клетку стянули слишком туго. Чертыхнувшись, Инсен принялся аккуратно их разматывать — это только придавливало возможные крупные осколки к телу. Тут была видна профессиональная работа «мастеров» своего дела.       Подошедшие спустя пару минут медики лагеря в полном составе бросились помогать Инсену. Рассерженный ученый быстро отогнал их от тела больного, шипя как кот. Он приказывал им подавать необходимые инструменты, я был ассистентом, удерживая дергающееся и кричащее, пусть и бессознательное тело — ни о какой анестезии речи не шло. Мне приходилось также следить, чтобы наши помощники хорошо стерилизовали инструменты — не хватало еще занести какую-нибудь заразу человеку прямо в грудь.       Операция была очень тяжелой: Инсен уже на пятой минуте покрылся потом, с максимальной сосредоточенностью проводя точные разрезы. Два пинцета посменно промывали от крови — шрапнели было очень много.  — Нужен электромагнит, — обратился Инсен к Бакару, — пациент умрет за неделю, если не удерживать осколки от попадания в сердце и легкие. Сколько времени внутри него эта шрапнель? Она забралась очень далеко. Крупные фрагменты я достал, но мелкие вытащить невозможно.       Таких тяжелых операций у Инсена еще не было.       Бакар возбужденно приказывал солдатам принести требуемое, достать где угодно, но…       Разумеется, в лагере подобного не было, но, к счастью, Инсен был не только хирургом. Под его диктовку нам принесли сварочный аппарат и несколько других важных инструментов — он сразу же принялся за работу.       Я наблюдал за этим процессом. Инсен вываривал нужное устройство несколько часов, но, наконец, дело было окончено.       Труднее всего было устанавливать металлический диск в груди Старка. Инсену пришлось снимать часть кожи и мяса с груди миллиардера, не задевая при этом мышцы, чтобы установить устройство достаточно близко к россыпи небольших или практически невидимых осколков. Крови было очень много.        Тяжелее всего было зафиксировать тело: пациент дергался как припадочный и кричал что-то в бреду.       Устало откинувшись, мы оставили Старка лежать в кровати. Я замотал миллиардера бинтами.       Бакар ушел вместе с солдатами, довольно кивнув, услышав, что пока пациент умирать не собирается. Я был уверен, что теперь он будет частенько заглядывать в это место. Старк это реально очень ценный пленник… *Старк при съемке видео был уже довольно бородатый. Это значит, что его могли убить: после попадания осколков ему едва оказали первую помощь, перевязав, а потом бросились снимать видео с угрозами и это прошла минимум тройка дней даже если наш плейбой очень быстро обрастает. Ведь в бронеавтомобиле он был чисто выбрит.