Four Out Of Five

24 ноября

Всё это время Руслан, разумеется, догадывался, что рано или поздно, рыжий придурок притащится обратно, хотя в последние три дня уже ощутимо по нему скучал, за что хотел дать себе по шее за излишнюю сентиментальность и чувствительность, коих тот совершенно точно не заслуживал. Руслан сначала не совсем понимал, отчего Даня резко решил то ли разлюбить сладости (что было совсем уж неправдоподобной чушью), то ли на что-то обидеться (что было было бы довольно странно – Руслан был отвратительно неконфликтным человеком, что часто мешало ответить твёрдое «нет» в ситуациях, в которых нужно было бы к чёрту послать). К концу первой недели нелепого расставания (или что это вообще было?) он, наконец, понял, что произошло, а потому посмеивался весь день без видимой для окружающих причины. Честно говоря, он был слишком рад, когда увидел на противоположной от кондитерской стороне улицы знакомую фигуру, опустил глаза и на мгновение отвлёкся от работы и всего вокруг. Он чувствовал, как будет ругать себя за это ближайших недели три, но поделать с собой и своими идиотской улыбкой и мечтательным взглядом ничего не мог. Волнение вызывало только неловкое топтание физика на одном месте – Руслан точно знал, что тот запросто может не решиться войти, и это будет катастрофой для самомнения продавца – бегать за объектами симпатий ему ещё не доводилось, но конкретно в тот момент он был готов засунуть гордость подальше и помчаться за Даней хоть на край света, как бы стереотипно и пошло это ни звучало. Руслан почувствовал себя отвратительно легко и почти счастливо впервые за три года, когда дверной звоночек кондитерской всё же прозвенел. «Какой же идиот», – думал Руслан, почти восхищённо глядя на Даню после его отчётливо постыдного и потрясающе честного «испугался». Когда идиот выдал вызывающе неожиданное и напряжённо откровенное «на свидание решил позвать», Руслан опешил. Тут, как говорится в известной литературе, и земля ушла из-под ног, и ощущение седьмого неба появилось, и весь энтомологический словарь внизу живота почувствовался, за что дать себе по шее хотелось ещё сильней, чем прежде. И если сначала Руслан пытался найти остатки гордости, крепко сжимая Даню в объятиях, то потом пришлось срочно искать спирт и пластырь, потому что Даня, как оказалось, собирать осколки чашек категорически не умел. В тот вечер Даня его даже домой провёл, хотя Руслан всю дорогу настойчиво напоминал ему, что он всё же не девушка. Поклонницы волшебным образом успокоились. Они, конечно, всё ещё заходили за сладким и кофе, но больше не цеплялись, только поглядывали украдкой, и почти хватались за сердца, когда к кондитерской приближался Даня. В день свидания Руслан странно дёргался, ждал вечера, отсчитывал секундочки, пытался хоть как-то затормозить течение времени, а затем, чтобы отвлечься, сбегал за угол, в парикмахерскую, и вышел оттуда с выкрашенной в светло-русый чёлкой. – Руслан, это что за херня? – смеялся физик, стоя под дверным колокольчиком, пока Руслан прожигал его почти гневным взглядом. Даня, очевидно, пытался выглядеть уверенней, чем обычно: он сам поднял прилавок, взял Руслана за руку и вывел его из уже тёмной кондитерской, отпустив всего на пару минут уже за её порогом лишь для того, чтобы дать возможность её закрыть. Было как-то особенно легко. Дане критически шла его полуулыбка, которая, казалось, освещала улицу получше, чем в своё время летнее полуденное солнце. – Даня, повторяю, я не девушка, – возмутился было Руслан, когда физик вновь взял его за руку, но его костяшек неожиданно коснулся невесомый поцелуй, и сердце позорно отказывалось биться несколько слишком долгих секунд. Поколебавшись ещё пару мгновений, продавец расслабился: на улице было темно, последний фонарь у магазинчика перестал гореть ещё на прошлой неделе, да и людей вокруг не было. Руслан позволил себе улыбнуться и немного покраснеть. Позже очаровательная неопытность Дани всё же взяла своё, и напускную уверенность в себе как рукой сняло: он смущался, мялся как девственница на заднем сидении, всячески избегал смотреть в глаза и касаться Руслана слишком часто. Поцеловать физик решился лишь на третьем свидании, очень легко и невинно, и Руслана повело, при чём довольно заметно, хотя было бы от чего. Незначительные неловкости скорее умиляли, а нерешительность Дани вызывала только волны щемящей нежности, справиться с которой было практически невозможно. Физик отводил взгляд, странно краснел, иногда мог надолго задуматься о чём-то своём, оттягивал самое важное до последнего, медлил и порой был слишком скрытным и не слишком разговорчивым. Разумеется, хотелось большего да побыстрей, однако в какой-то момент Руслан неожиданно для себя решил, что нужно довериться и немного подождать - ему отчего-то показалось, что оно того стоило. А ещё Руслан был точно уверен, что до этого на него никто никогда так не смотрел. Даня был постоянно в работе – физика отнимала все силы и время, и однажды Руслану даже пришлось приехать к нему домой, чтобы покормить и заставить хоть немного поспать (физик был уверен, что спать, когда есть столько открытых источников информации – это настоящее преступление, Руслан был уверен, что не беречь непонятных физиков, – это настоящее преступление). Продавец не понимал, что он здесь делает, думал, что сейчас так-то надо бы спать самому, а не следить за непонятными физиками, но ближе к часу ночи, когда непонятных физиков удалось затащить под одеялко, и те отказались отпускать Руслана, смотрели так благодарно и сияли фиолетовыми синяками под глазами от недосыпа на протяжении длительного времени, Руслан неожиданно пришёл к выводу, что все усилия стоили достигнутой цели. Под рёбрами что-то странно ёкнуло. Тогда он совершенно точно убедился в том, что Миша был не прав. Миша отчаянно надеялся, что Руслан уже наконец-то возьмётся за ум, пойдёт работать в какое-нибудь издательство, оставит попытки сделать из нерадивого физика адекватного человека и просто уже будет жить для себя. Уже через неделю Миша сидел на одной кухне с Русланом и Даней, пил пиво и смеялся над неожиданно хорошими шутками второго, который неожиданно окажется вполне себе нормальным человеком, несмотря даже на сильнейшую любовь к разным туманностям и чёрным дырам. Даня не мог не впечатлить искристой улыбкой и постоянными странными, но от того не менее забавными шутками. Физик был самой настоящей душой компании – без преувеличений – открытой и чуткой, искренней и сияющей. Руслан мысленно дал себе пару десятков подзатыльников за всю эту романтическую чушь, пытаясь запихнуть её поглубже, чтобы не выдать себя ни единым жестом. – Ты сильно влип, чувак, и это плохая новость. – Уже стоя на пороге, неожиданно выдал Миша. Очевидно, Руслан провалился в своей затее не выдать себя. – Но влип ты не только сильно, но и взаимно, и это хорошая новость. Однако ничто не могло исправить мнения Ильи. Даню он невзлюбил с самого начала, видеть его не хотел, даже имени его знать не желал. Руслан был совершенно уверен в том, что Илье стоило познакомиться с Даней, и тот мгновенно бы ему понравился, однако Илья был уверен в том, что всё это – «просто сопливая херня», которой Руслан «зачем-то посыпал опилки в своей голове». Руслан не обижался и просто старался поменьше рассказывать о Дане, делая это не потому, что просто не мог не рассказывать, хоть и чувствовал себя из-за этого как четырнадцатилетняя девочка, у которой самые первые потрясающие отношения в жизни. Хотя рассказывал он, на самом деле, достаточно редко, но это всё ещё было чаще, чем обычно. Однажды Руслан слёг с температурой. Снег выпал достаточно неожиданно, а потом так же неожиданно превратился в холодные лужи, и обувь Руслана оказалась совершенно непредназначенной для такого испытания. На утро он понял, что никуда сегодня не идёт – даже на свидание – потому что с температурой и больным горлом делать там нечего. По Дане за несколько дней он успел соскучиться даже сильней, чем нужно, однако помнил, что у того там какой-то проект, что сроки горят, потому решил не отвлекать. Звонить кому-то не хотелось – Руслан решил, что он уже достаточно взрослый мальчик, чтобы позаботиться о себе самому. Обложившись каплями, таблетками, сиропами и прочей атрибутикой для болезненного времяпрепровождения, Руслан сообщил всем, что выход из дому сегодня для него в любом случае скользкая дорожка, и уснул на диване в компании салфеток. Часов в десять вечера раздалась трель звонка, звук которой показался в лучшем случае средневековой пыткой, и он уже собрался нарушить все запреты и выйти за все рамки и пределы путём указания точного адреса, по которому стоило отправится пришедшему в его скромную обитель в столь поздний час. Пришедшим оказался Даня, и Руслан вновь уронил чашку на пол. – Ты решил оставить меня без чашек? – Руслан недоумевал, и был почти готов возмущаться, и даже набрал в грудь воздуха для выхода за рамки, когда его бесцеремонно прервали. – Я не виноват, что ты королева драмы, которая роняет чашки и не говорит о том, что заболела. – Даня тоже был почти готов возмущаться, и главное его преимущество было в том, что рамок и границ у него было гораздо меньше. Шоу с фейерверками для соседей и просто прохожих в подъезде закончилось, к их огромному сожалению, не успев даже начаться, когда Даня неожиданно устроил обнимашки, переступив порог квартиры Руслана без разрешения. Руслан не злился, не ругался, он был рад неожиданной напористости друга, который попросил его не тратить время на споры, а просто пройти в постель и померить температуру. «Ты такой горячий, Руслан», – вдруг произнёс Даня, и Руслан успел только подозрительно пошло хмыкнуть, когда его развернули в сторону спальни и шлёпнули по заднице, чтобы он шевелился быстрей. С уборкой осколок очередной чашки Даня управился быстро и, на удивление, без приключений – в этот раз даже аптечка не потребовалась, – но затем сжёг к чертям первый бульон, отвлёкшись чёрт знает на что, чем заставил поволноваться хозяина квартиры за эту самую квартиру. Зато второй получился у него практически безупречно. Физик сходил за лекарствами до ближайшей аптеки, предварительно позвонив, похоже, матушке, которая явно разбиралась в болезнях лучше него. А затем оказалось, что Даня притащил с собой мёд, облепиховое и малиновое варенье, а ещё лимон и шоколадные кексики и что он умеет делать потрясающий чай (физик притащил с собой несколько его видов - Руслан особенно был рад чабрецу, хоть и его потрясающего запаха чувствовать сейчас не мог). Удивительно, но к утру Руслан не просто не умер, а ещё и чувствовал себя куда лучше, чем мог бы, по крайней мере, ему так казалось, пока он не пытался встать. По канонам бульварных романов Руслан проснулся в объятиях Дани, с которого совсем не по канонам бульварных романов бессовестно стянул одеяло. Всё так же не по канону бульварных романов Даня отобрал его подушку, взамен предоставив свою руку, которая, скорей всего, очень затекла. Руслан перевернулся и устроился на груди физика, снова укрыв его одеялом, чтобы всё же соответствовать канонам бульварных романов. – Доброе утро, принцесса. Как ты? – Даня звучал даже слишком бодро. – Так вчера вроде королевой был. – Руслан звучал даже слишком сонно. – Спасибо, нормально. – Доброго утра он абсолютно точно желать не желал. Даня смеялся и целовал его, не боясь заразиться («Да ладно тебе, Руслан, зараза к заразе не липнет», - в ответ продавцу оставалось только тихонько вздыхать), а потом готовил завтрак (и на этот раз вышло с первого раза, однако физик чуть перестарался с солью: «Дань, ты влюбился, что ли?» – не унимался Руслан) и кормил Руслана. Волны нежности не давали спокойно дышать, прикосновения волновали, а улыбка отказывалась оставлять в покое, особенно после того, как Даня неожиданно выдал, что она у Руслана удивительная. Ещё больше Руслана смущало то, что он помнил, что у Дани был какой-то важный проект, и тот сначала пытался вилять и недоговаривать, а потом признался, что проект таки есть, да, и Даня работал над ним вчера, но потом решил, что проект может и подождать, а вот Руслан – нет, тем более, Миша после недолгого допроса признался, что тот заболел. Руслан честно хотел отправить Даню доделывать проект. Даня честно хотел, чтобы Руслан не болел. Позже оказалось, что физик прихватил с собой ноутбук и какие-то бумажки, и ближе к вечеру он, разложив всё, что ему было нужно, на столе, уже активно работал, чем очень радовал Руслана. Беспорядок вокруг Дани, кажется, появлялся сам собой. Стол, очевидно, был не очень удобен для работы – он был, как минимум, слишком объёмным и высоковатым, – и Даня тихонько, видимо надеясь, что Руслан не услышит, матерился себе под нос, пытаясь что-то там начертить на очередной бумажке и дотянуться до карандаша. Беспорядок Руслана не волновал так же, как Даню, кажется, не волновал неудобный стол.