Сюрприз с Дороги

Когда вернувшись домой с объемными пакетами и мучительными мыслями как прожить на одну тысячу двести тринадцать рублей полторы недели до аванса, Яна нашла свою комнату пустой, она испытала очень сложное чувство разочарованной облегченности. Наверное, что-то такое должен ощущать пойманный полицией беглец, приговоренный к пожизненному сроку — хуже, чем должно было быть, сделать ему невозможно, больше нет непрерывного страха поимки, и… никаких надежд тоже больше нет. Дальше все будет предсказуемо, но плохо, никаких перспектив, но зато и никаких рисков и непрерывно наваливающихся проблем и осложнений. Яна бросила пакеты на диван, провела рукой по шкафу, посмотрела на свои неиспачкавшиеся в пыли пальцы, на свернутый надувной матрац, увенчанный простыней… — Он улетел и не обещал вернуться, — произнесла она, обращаясь к своему отражению. — Ты стал взрослым, малыш, и у тебя есть собака… За окном издевательски сиял солнцем в лужах безжалостно яркий весенний день. Комната кричала о давно прошедшем детстве, промелькнувшей юности и ускользнувшей молодости. Надо взять кредит, нанять бригаду и сделать ремонт. Возможно, тогда у нее в жизни появятся реальные мужики, а не… Это вот все… — Яна заметила так и не постиранную и никуда не убранную использованную «салфетку для уборки». «Зато теперь открывать краны с водой ты будешь только по делу и для себя». «И вещи можно попробовать сдать обратно». Яна сбежала из опустевшей комнаты стирать чертову тряпку, мысленно давая себе слово не искать других вещественных доказательств реальности вчерашней ночи и сегодняшнего утра. (Лежал ли в гардеробе «театральный» комбинезон, стояли ли в обувнице лишние мужские ботинки, Яна, раздеваясь, не запомнила). Из комнаты Ромыча неслись звуки того, что некоторые люди отчего-то считают музыкой, видимо в силу природной глухоты и ностальгии по сваезабивательному копру. А еще его голос, пытающийся перекричать бабахи, тыц-тыцы и верещание. Брат похоже пытался объяснить какому-то своему приятелю, не то по скайпу, не по телефону философские тонкости бытия, радикально русским языком. Яна шваркнула отмытую салфетку о край ванны и пошла разбираться с охамевшим с родительского попустительства братишкой. Ромка стоял перед телевизором, на котором бесновались потные или масляные полуголые девицы и раскрашенные мужики, и, дирижируя банкой пива, вещал нечто социо-зоологическое про козлов и оленей. На подоконнике, тоже с пивом, сидел, свесив босые ноги, неулетевший некарлссон и внимал, свободной от пива рукой начесывая уши пристроившегося у него под боком Кюхли. Судя по слабому запаху табака и открытой внутренней балконной двери парни еще и курить ушастывали. Ромка-то в тапках… — Если сделать вот так, — Яна подобрала с заваленного всякой всячиной кресла пульт и нажала кнопку с перечеркнутым динамиком, — можно будет говорить, а не орать. — А если не греть уши о мужской разговор, можно их сохранить не надранными, — в тон ей ответил Ромка и опять увеличил громкость клавишей телевизора, повернулся в сторону подоконника: — Так, ты сиди тут и не подслушивай, мне с сеструхой кое-что перетереть по-семейному надо. Вникаешь? Ник молча отсалютовал пивной банкой и кивнул, явно не собираясь спасать свою «прелестную леди» из медвежьего захвата ее горилообразного братца. Предатель! Ромка заволок Яну в ее комнату, хмыкнул, обозрев пакеты на диване, и, приподняв за талию, усадил на многострадальную спинку кресла, развернутого к столу с ноутбуком. И как это Ник умудрялся на ней сидеть, вольготно расслабившись и полуразвернувшись к экрану? Ноги Яны не доставали до пола. У визуально толстой спинки обнаружилась совсем узкая жердочка рамы, почти не дающая опоры, а основная масса попы норовила завалиться в мягкую обивку, кувыркнуть тело спиной назад и сломать шею о стол. Яна судорожно вцепилась в Ромкины плечи. — Не кипишуй! — Ромка придержал ее за бедро. — Никто твоего Кита сожрать не собирается. Выдохни и включи мозг. Во-первых, повторяю еще раз: никто у тебя твоего мужика отнимать не собирается. Хочешь расслабиться и дать выход гормонам — твое право. Девочка взрослая. И что домой приперла претензий нет. Только одно уясни, это не вариант на долгую жизнь. Потрахаться в свое удовольствие — да пожалуйста и сколько угодно. Если очень хочешь, можешь даже залететь. Обеспечишь предкам внуков — они будут только рады. Я тоже потенциальных племяшей не брошу. От возмущения у Яны пропали все ответные слова, она, точно пойманный карп, могла только пучить глаза и разевать рот. «Ну почему она все время такая немая и беспомощная, точно глупая рыба?! Только б не разреветься. Какого черта они все все время лезут в ее жизнь?!» Со вчерашнего вечера, такого скучного и такого манящего к приключением, ее столько раз швыряло по сумасшедшим американским горкам сильных и отнюдь не приятных эмоций, что казалось хуже уже некуда, но Ромкина тирада была одновременно и обидна, и оскорбительна, и по-живому драла за самые сильные комплексы, и при этом не имела ничего общего с реальностью. — Запасных сеструх мне не выдали, поэтому я не хочу, чтоб ты себе всю жизнь поломала и до старости лет маялась. У меня на работе такой пример каждую смену на кране сидит. Только у нашей Николавны привет с Афгана. А твой по точной географии колоться не хочет. Хотя если подумать и с нетом свериться, то все вычислить можно… Причем даже без этих его за… кидонов с кнопками и всякой разной автоматикой. Это так — фигня незначительная. Куда хуже, что человек живет в режиме «все фигня кроме смерти, а смерть тоже фигня». Его ж вообще не колышет, что там через год будет, планов на будущее, как у рыбки-карасика: сегодня не сожрали — и ладно. Только это само по себе тоже фигня. Самый п… проблемный период будет, когда до этой рыбки-карасика дойдет, что его тут жрать некому, и он у тебя конкретно заскучает. Вот тут, если начнешь как Николавна в своего придурка цепляться и юбкой с дитями шантажировать… Ты и ему ничего хорошего не дашь и свою жизнь пр… в унитаз спустишь. Короче… Чтоб ты знала. Кукушку твоему приятелю лечить надо. Но не у нас, у нас это либо народным способом при помощи це-два-аш-пять-о-аш лечат, либо в дурку запирают. Поэтому долгосрочных планов не строй, прямо сейчас пользуйся, к обоюдному, а захочет слинять — не держи. Яна моргала, пытаясь уложить беспорядочно прыгающие мысли в голове и понять, что ж такого Ник наплел Ромке, и что Ромка мог наговорить Нику. Общий смысл сказанного братом до нее доходил. И он даже не противоречил тому, что ждала… ждала? от нее Элли… Это было непонятно, странно и это пугало. Особенно это пугало, потому что получалось, что Ромка теперь на стороне Ника? — Пусть поживет, сколько ему надо, а потом возьмет и исчезнет, когда ему вздумается? Но что можно сказать? Возразить Ромке? — Ром… Что он тебе рассказал?! Чем вы занимались?! — Ничего и ничем. Пиво пили, музыку слушали. Но вообще-то, по тому как человек не отвечает на прямые вопросы, тоже можно о многом догадаться. И вообще он на Леху Садовского местами похож. А у того свой бзик — он трубы не трогает. Причем примерно с такой же мордой, как твой Кит выключатели, — они ему напоминают. — Ромка снял Яну со спинки кресла и поставил на пол. Поправил на ней задравшуюся одежду. Потрепал по голове. — Ладно, Янка, ты не дрейфь. Мы-то тебя не бросим. Просто… В общем, пользуйся чем есть и не строй там всяких разных планов. Не тот это пассажир.