Сюрприз с Дороги

Наверное впервые в жизни Яна сожалела, что их старая, полученная еще дедушкой, квартира такая чертовски большая! Пока они с Ромкой выясняли отношения, чертов инопланетный засланец умудрился переместиться на кухню, где под руководством мамы увлеченно осваивал овощечистку, обучаясь срезать с картошки кожуру «драконами» — единой лентой-завитком. Ромка немедленно получил для разделки кусок мяса, а Яне досталось нарезание кубиком начищаемой Ником картошки. А мама, меж тем, активно обсуждала с гостем одновременно ножи, стальные и керамические, методики и привычки относительно чистки овощей вообще и картошки в частности, детские выходки Яны, Ромки и самого Ника, а еще то и дело переходила на геологическую разведку и картографирование по съемкам со спутника в разных режимах. При переключении на эту тему Яна узнавала вроде бы все слова, но совершенно не понимала общего смысла. Ромка охотно включился в беседу про спутники и геологию, явно стараясь забить ими мамины рассказы про утопленные в лужах мыльницы и променянную на осколок дна от синей бутылки немецкую куклу сороковых годов прошлого века. Яна не могла заорать, чтобы родня немедленно прекратила выдавать гостю тайны родной планеты в обмен непонятно на что, что его «анализ наложения спектров» это какая-то херня, а не «интересная технологическая новация» и Ромка не мог смотреть «ту же передачу про археологиню и дома викингов»… Не могла, но отчаянно хотела. И больше всего бесило, что если Ромка, как и она, улавливает одно слово из трех, и участвует больше для видимости, то Ник действительно понимает мамины геодезические рассказы и в самом деле отвечает ей на ее языке. К тому времени как они вчетвером закончили с приготовлением обеда, мама уже во всю уговаривала Ника обязательно получить высшее образование, раз он и сам осознает насколько ему не хватает «систематизированной теоретической базы для структуризации практических навыков». Ник улыбался и обещал подумать и когда-нибудь воспользоваться советом. «Он крадет у меня мою семью! Одного за другим!» — панически прыгали мысли. И при этом Яна все отчетливее ощущала, что если она когда-то и мечтала привести в дом мужчину в качестве своего мужа, именно таким бы она хотела бы его видеть с Ромкой, с мамой. Не наигранно свободным, не стесняющим их и не стесняющимся… Чтобы и ее близким было бы интересно с ним говорить о том, что их на самом деле увлекает. Но это должен быть нормальный живой человек, а не этот… адмирал с большой дороги! Это походило на какой-то замкнутый круг: ситуация с заполучением Ника под свою крышу чем дальше, тем сильней и сильней напоминала сбывшуюся самую тайную и самую невероятную мечту, и чем явственней она это ощущала, тем больше раздражалась и злилась. Неведомые силы Вселенной, в лице Элли, выдали ей воплощенный романтический идеал. Семья предоставила карт-бланш на романтическое приключение. Работа уступила выходной… Ей бы соблазнять своего героя-из-сказки. Ей бы показывать ему свой родной мир, родной город, открывать его, знакомить с самым лучшим и любимым, что в нем есть. Ей бы забыть обо всем, отдаться приключению… Потерять голову… А она бесится в какой-то бессмысленной и бессильной обиде непонятно на что… Но в любом случае, она теперь прекрасно понимает, почему этот поганец так спокойно сдается в плен! Да после его минутного разговора с охранником, все начальство похитителей будет по потолку бегать в попытках его вернуть откуда взяли, пока этот засланец не перепаял под себя мозги всех, кто ему попался в пределах слышимости! — Чем вы расстроены, прелестная Яна? — Под одобрительный Ромкин комментарий: «Правильно, харч отрабатывать надо!» сопровожденный маминым: «Ромаша, это неприлично!» и «О, Никита, с вашей стороны это было б очень любезно, а я была бы весьма признательна!» — адмирал из будущего вызвался мыть посуду. Включать и регулировать воду, а так же потом вытирать и убирать тарелки, пришлось, естественно, Яне. — Ничем! — она убрала в сушилку последнюю тарелку. И тут же не выдержала: — Я же просила не приставать к моим родным! Что такого сложного было просто тихо посидеть у меня в комнате?! Зачем ты выпытывал у мамы про ее работу?! Чертов синеглазый аферист с потрясающей искренней невинностью и наивностью изобразил удивление, практически по-романному изогнув одну бровь. — Она профессионально и долгое время занималась планетарной разведкой. Это интересно. Он будто подсматривал где-то именно те реакции, которые больше всего ждала сейчас наивная книжная девочка. И самое гадкое — да! именно их Яна и ждала, именно этого хотела… — Моя мама — геодезист! Никакой разведкой она не занималась! Она делала карты и планы местности в экспедициях с геологами. А когда мы с Ромкой родились друг за другом она уже только в районе работала, сверка границ, разметка строек и прочее. И ничего такого… космического. — Это я понял. И мне в самом деле кажется интересным ее опыт. А то, что ее знание предмета намного глубже моего, делает уважаемую леди Наталью Викторовну изумительной собеседницей, общение с которой весьма познавательно и полезно. Яне захотелось зарычать и придушить этого… приходимца! Хотя для этого не было решительно никаких поводов. Кроме того, что она не могла себе представить ни одного реального парня, способного так изъясняться. — Я тебе одежду нормальную купила. Можем взять Леду и пойти погулять, там погода хорошая. — Яна постаралась взять себя в руки. Нет, с этим со всем надо решительно что-то делать, пока она еще не окончательно свихнулась. Ей явно не хочется оставаться с Ником слишком близко. Тем более, когда он по-прежнему полуголый. И еще меньше ей хочется оставлять его общаться с семьей. Он за обедом даже папу умудрился как-то в общий разговор втянуть!

***

На улице Ник принюхивался к воздуху, точно подражал вынюхивающей собачьи новости Леде, разве что не тыкался носом в столбы и кусты. — Ты чего? — Яна изобразила его принюхивания чуть более активно фыркая и водя водя по воздуху носом. — На ежика похож. Ник неопределенно пошевелил плечом. И впал в глубокую задумчивость, не переставая принюхиваться. Это было заразительно. Яна тоже несколько раз втянула воздух. Пахло… Городом и весной. Тем странноватым запахом мокрой земли, подсыхающего асфальта и просыпающихся деревьев, прелой листвы и чего-то еще. Немного похоже на летний острый запах прибитой дождем пыли, только сильнее и выразительней, как-то более терпко и остро. Дышалось этим на удивление хорошо! А еще солнце грело плечи — будто гладило жаркими ладонями. — Запах. Комбинация примесей в воздушной среде. — Внезапно отвис Ник. Он заговорил будто думал вслух. — Странное воздействие. Ощущения… Эмоции. Что-то очень непонятное. Не могу сформулировать… — Эй! У тебя случайно не аллергия? Что там сейчас цветет? Ольха? Сосна? — «Ох, блин! Он про нетипичные реакции на какие-то там их, из оттуда, лекарства ей уже говорил, а как на него, если что, наши будут действовать? Вдруг на простейшие антигистаминные что-нибудь совсем хреновое выйдет?!» — Яна внезапно ощутила холод у живота. Будто ей под куртку и толстовку сосульку засунули. — Нет, — он даже рукой отмахнулся, продолжая принюхиваться и крутить головой, — что-то другое. Более… тонкое? Очень странное чувство. Будто… Словно я должен узнать этот запах… Но это не что-то знакомое. Это не топливо и не яд… Не взрывчатка. Не газовый маркер утечки или аварии… Не медицинское… Что-то… Не могу понять! — он посмотрел на нее в явной растерянности. — Бензин? Помойка? Собака? Собачьи какашки? — Яна поискала глазами потенциально вонючие объекты. Ник осматривался вместе с ней и отрицательно дергал головой. — Снег? Ник заморгал. Растеряно пожал плечами. Леда вновь потянула поводок, пытаясь убедить людей, что на этом участке тротуара уже закончилось все интересное. — Расскажи что-нибудь про эту свою галактику. В которой ты адмирал и все такое. Вы там много братьев по разуму встретили? Зеленых человечков? Альфиан? Разумных слизней? Как там у вас все устроено? Сидхи с джедаями есть? Меланжу добывают? — А знаете, прелестная Яна, — рассмеялся Ник, — примерно так и мог бы происходить замаскированный допрос с добавлением к галлюциногенам психоактивных компонентов растормаживающего свойства. Летучее вещество, воздействующее на атавистические центры — странный запах, неосознаваемые эмоции, переключение ритма речи, поток сбивающих и наводящих вопросов… Нет? — Что, правда похоже? — Яна остановилась и уставилась ему в лицо, в глаза, чуточку лукаво прищуренные. «Да он издевается!» — Только вопросы слишком уж сбивающие. И ритм сломан раньше достижения синхронизации на согласии. Это рвет привычную ситуацию, и я опять не понимаю, что происходит. — Замечательно! А мне теперь что с этим делать? — Не знаю. Но я уже говорил, что считаю сотрудничество, в определенных пределах, куда более выгодной позицией, чем конфликт и усугубление разногласий. Итак, о чем вам рассказать, прелестная Яна? — Уже и не знаю… Про освоение космоса. Есть ли там другие разумные расы, или мы одни во Вселенной. Как оно вообще, жить не на одной планете? В космосе летать… И вообще человечество доминирует в галактике или мы отсталые и недоразвитые? — Галактика, даже одна, это весьма крупная штука! — Ник усмехнулся. — И мы ее всю еще не обшарили. Далеко не… Хотя, судя по всему, прыгаем уже и в другие. Выход за гравитационные складки и пятимерная модель Вселенной делает классическую астрономию сущей условностью. Временами появляются презабавные парадоксы, вроде тройного названия у одного объекта. И вы просто не представляете себе, прелестная Яна, как досадно и обидно, когда, практически оформив открытие новой звездной системы, после совершения слепого прыжка, в результате обнаруживаешь старый навигационный буй с ошибкой ориентации, и вместо радостного внесения своей команды в реестр открытий увязаешь в чужих расчетах цепочки пятимерных тоннелей. — И часто такое бывает? Они перешли улицу и вошли в парк. Дорожку окружили ровные ряды сумрачных елей. И от грязных сугробов под ними ощутимо тянуло холодом. Леда уверенно трусила впереди. Яна поняла, что уже давно идет под руку с Ником, уютно прижимаясь к его плечу. Это получилось как-то очень естественно и само собой. — Не очень. В основном такие казусы возникали, когда не было системы поправок точки отсчета координат в общей навигационной сети. К тому же точность расчетов значительно повысилась, когда на Пта расшифровали и сумели адаптировать под себя маяки Кри… — А кто такие эти «Пта» и «Кри»? — Яна уцепилась за возможность задать вопрос и при этом не выглядеть идиоткой, не понимающей русских слов, как частенько получалось в детстве с родителями, или сегодня за обедом. — Прошу прощения, кажется, я увлекся терминологией. — Ник, похоже, прочитал ее мысли. — «Пта» — название планеты, ныне колонизованной людьми. «Кри» — условное разговорное обозначение цивилизации, чье технологическое развитие позволяет ей совершать межзвездные перелеты, колонизовать планеты и астероидные скопления, а также блокировать потенциальные гиперпространственные переходы. Системы Пта и Аллиссаны когда-то были их местами обитания, скорее всего колониями, такими же как и для нас. Было бы очень досадно вытеснить их с материнской планеты. — Круто! Зеленые человечки? — Вряд ли они хотя бы гуманоидноподобны. И не уверен, что они зеленые. Материальные объекты, оставшиеся после них, окрашены в цвета красной части спектра, либо нарочито монохромны в градациях серого, умбры или сепии. Вообще-то нет зафиксированных контактов непосредственно с представителями расы Кри, а не с их техническими устройствами. — А может они роботы? — Яна заинтересовалась. — И вообще, как тогда понять, что они вообще были на планетах? Может только роботы-зонды? Как у нас сейчас на Марсе? — Нет. Были несомненные свидетельства жизнедеятельности органических объектов. А еще были фрагменты тел по итогам самого первого контакта. — Фрагменты? — Да, только фрагменты. Печальный факт. Хотя возможно, они первыми опробовали свои технологии психического воздействия, которыми позже пытались с нами бороться. За почти полторы сотни лет теории возникали самые разные. Но в результате мы вытеснили их с Аллиссаны, а затем они оставили и Пта и ушли, а мы освоили психопрограммирование как в медицинских и учебных, так и в боевых сферах, а еще в социальных. Хотя последнее, как мне кажется, мало эффективно. И накопленный опыт показывает, что конечный итог таких общественных объединений крайне негативен: в долгосрочной перспективе накопление погрешностей ведет либо к полной деградации подконтрольных людей, либо к взрывной реакции отрицания и протеста. Из последних примеров — Фелиция. Сейчас они из-за технологического отката экономически находятся в условиях хуже, чем на момент высадки первых колонистов. Да и на Кшэтаран, похоже, пробовали массовое привитие подчинения. Хотя прежние официальные власти отрицают. — У нас тоже отрицают, — брякнула Яна, и Ник посмотрел на нее очень внимательно и заинтересованно. Она тут же поправилась: — Это не то, что ты подумал! Или то, но не так! Не про космос и изоляцию, а куда проще и банальнее. Про телевизор. Что у нас все хорошо, а у них все плохо и кругом враги и все тому подобное… Короче забей! Давай лучше еще про своих. Кшта-как-ее-там, или про Кри. Или про других инопланетян. Или никого кроме них не было? Ник помрачнел, дернул плечом и потер ладонью затылок. Ответил отрывисто: — Еще цверги. Хищники и одиночки. К счастью. Питаются через симбионтных моллюсков — генетических конструктов. Их мы изучили лучше. Скорее всего, в своем мире цверги — вершина пищевой пирамиды. По одной из самых распространенных гипотез, на расселение в космосе их вынудила угроза самоистребления цивилизации в результате каннибализма. Но трупами своих они точно не брезгуют. Имеют панцирный экзосклет и хрящевой внутренний. Три сердца, жаброподобный дыхательный аппарат, нервная система тесно связана с пищевым мешком, возможно, преимущественно гуморальнорегулируемая. Очень быстрые и сильные. Скорость движения и реакции раза в четыре-пять превосходит человеческую. Исключительно опасный противник. Их корабли мощностью вооружения не менее сильно превосходят наши. Пока не было успешных захватов с возможностью изучить. И подозреваю, что еще долго не будет. К счастью, даже при массовом нападении или перемещении они действуют индивидуально. И риск поражения своих их в охоте не сдерживает. — Ник замолчал. — В общем, обычно мы их все-таки добиваем до того, как они успеют истребить все, что приняли за кормовую базу. Опять же, они учатся и, вероятно, все же обмениваются информацией внутри своего вида, и повторные нападения на одном и том же участке не зафиксированы. Да и вообще… После Веги их у наших систем не замечали. — Оу! — Яна присвистнула. — То есть люди у вас там самые крутые на весь космос? — Скорее самые наглые! — Ник ухмыльнулся. — То есть? Ник потер рукой подбородок, потрепал по голове прибежавшую Леду, посмотрел на яркое небо, чуть прищурившись. — Только мы нападаем на заметно более сильного и явно численно и технологически превосходящего противника. Мы можем действовать сообща, идти на самопожертвование, защищая более ценных представителей своего вида. Но при этом, при разрыве командной цепочки или изоляции индивида, мы образуем новые командные звенья, или переходим на режим автономных действий. И тем не менее мы контактоспособны. Можем как продолжать экспансию без видимых к ней причин, так и уступить возможности захвата новых территорий в пользу интенсивного развития имеющихся, — он говорил спокойно и будто объяснял урок. — Эй! И не стыдно, вот так откровенничать? А если я — это то самое, галлюцинация и сыворотка правды? Кря или цверга какая-нибудь? — какой-то смешливый бесенок толкал ее под язык — припомнить этому чертову приходимцу его же паранойю. — А ты мне бац, — и на блюдечке с голубой каемочкой все секреты человечества? Ник весело рассмеялся. — Даже если и так. Способов выпотрошить мозг, как буквально — физически, так и в плане содержимого — психически, существует множество. Так же как заполучить содержимое любого ящика можно, просто распечатав запорные механизмы, сломав их или вовсе сломав ящик, уничтожив его физически. И когда речь идет о содержимом моей головы, я так или иначе заинтересован избегать последних радикальных вариантов. Я предпочитаю сотрудничать и договариваться, — Ник снова ей улыбнулся. В его глазах плясало то же солнце, что и на небе. Губы просто сами собой растягивались, отвечая ему. — Хм… — Яна прикрыла предателей рукой и постаралась произнести максимально строго. — То есть заставив меня поверить, что ты — военный адмирал, ты меня… обманул? — То, что я — военный, не означает, что мне нравится, когда меня убивают. Я вообще не люблю, когда стреляют по моим людям, моим кораблям или по мне. Это часто оказывается весьма болезненно и всегда крайне неприятно. Поэтому предпочитаю подобных ситуаций по возможности избегать. Однако, если стрельба неизбежна, то лучше пусть противник открывает огонь не по беззащитным и мирным объектам, а по мне и моим кораблям. Потому что мои люди и корабли небезоружны и могут ответить, соответствующим образом, — Ник снова лучезарно улыбнулся. — Ага! — бесенок-спорщик явно завладел ее языком, адмиральский самодовольный и радостный вид так и подмывал возражать и всячески подначивать. — Твои люди и твои корабли значит будут драться, а ты что? — А я буду находиться в тактическом центре. Издержки командного статуса. В реальном бою мое участие минимально. Я отвечаю за предварительные маневры, стратегическую позицию, тактическое построение, место и время… И за итоговый результат. А обеспечивают его и достигают младшие командиры, старшины и сержанты и рядовые на своих боевых постах. Как я уже и говорил, что моя роль в достижении успеха всегда минимальна. Скорее я нужен, чтоб было кого расстрелять за провал, — и он опять разулыбался, блестя своими яркими как небо глазами. «Позер!» Однако раздражение на поганца-засланца куда-то исчезло. Злиться на него сейчас решительно не получалось. Яна подобрала палку и бросила ее Леде. Та радостно умчалась за апортом. Ник с видимым удовольствием и каким-то удивлением оглядывал окружающий пейзаж, лесопарковую полянку с оседающими сугробами, ровные шеренги стройных берез, за которыми вновь выстроились темные еловые ряды, обнажившийся пригорок, где сквозь прошлогодний опад, жухлые травы и темные перезимовавшие листья копытника пробивались сочные зеленые ростки.