Сюрприз с Дороги

- Яна, я считаю - это может быть важно. - Прикосновение к волосам было нежным, дыхание на щеке уютным, даже навязчивое птичье чириканье, будь оно чуть тише и не столь однообразным можно было б причислить к приметам "прекрасного утра". Яна охватила гладящую ее голову ладонь своими и затянула под щеку, поворачиваясь на бок и поджимая колени, сэмбриониваясь под одеялом в уютную запятушку. Так они с Ромкой делали в детстве, когда мама с папой их будили, и означало это "еще минуточку, позазяся". Сейчас она смутно понимала, что выковырять из кокона сна ее пытается не мама, и не папа, и даже не Ромка (хотя он бы не миндальничал - реши ее разбудить брат, она б у же наверняка летела из одеяла на постель, или отряхивалась от ледяных крошек, возмущенно вереща). Но тот, кто будил ее сейчас, все понял правильно и поступил так же, как сделали бы родители - лег рядом с ней, прижимаясь к спине сквозь одеяло. Странное ощущение - чужой, но при этом понимающий и чуткий человек, чье присутствие так близко, так рядом вопреки логике усиливает ощущение уюта и безопасности, а не разрушает его. Как часто бывает во сне, противоречивые факты вполне гармонично уживались между собой, шел какой-то будто бы логический анализ, который, стоит обдумать его полностью проснувшись, окажется совершенной чушью. Так, прежде чем ее начали звать и будить, она бродила в каком-то лабиринте подвалов и коллекторов с трубами, кирпичными сводами и журчащей водой, заваленном пустыми пластиковыми трещащими при каждом шаге бутылками. Ей обязательно надо было найти выход, и она откуда-то точно знала, что она сразу же найдет нужную дверь, как только сообразит какая на ней должна быть табличка "вход" или "выход", и будет ли это табличка или надпись. Но при этом ей не было страшно, она была не одна и именно это постороннее присутствие мешало ей определиться с целью своих поисков. Снова раздражающе загорланила неизвестная пернатая бестия. - Яна, - лежащий рядом с ней Ник (сообразила она, наконец), снова ласково негромко позвал ее и поцеловал в висок, провел губами по брови, а затем по уху. - Яна, мне кажется, вам стоит проснуться и ответить по коммуникатору. "Какому коммуникатору?" - все еще лениво и сонно подумала она, глубже под щеку утягивая Никову ладонь. - "Телефон!!! - вдруг сообразила она, - никакая это не птица летом на даче! Это телефон дома, в квартире! Это разрывается поставленный на зарядку телефон!" Яна резко села, едва не стукнувшись головой о Никову челюсть и потянулась к подлокотнику, на котором лежал мобильник. Восемь пропущенных с работы, четыре от неизвестного номера, пять новых смс. И самое ужасное: "10:18" на часах! Она проспала! Совершенно, нагло и беззастенчиво проспала на работу! Неудивительно, что ей телефон обрывают! Кликнуло сообщение от Марины Антоновны: "Даже если ты разлагающийся в морге труп, то у тебя есть полтора часа, чтоб воскреснуть и притащить свои останки на рабочее место! С нас трясут выполнение райдера и отчет по уже проданным воскресным билетам! Я выбила отсрочку до пяти, но ты мне нужна, как ружье Вини Пуху! К 12.00 чтоб вместе с Онегиным стояла на своей остановке. Будет вишневый логан. Номер пришлет Нина Львовна. Либо позвони и я пришлю за тобой такси к подъезду за мой счет!" Яна мысленно заскулила. Быстро набрала ответ: "Простите, пожалуйста. Проспала нечаянно. Буду на остановке", - отправила и принялась читать остальные сообщения. Вера отправила три: "Скажи Онегину - сегодня прогон, он мне нужен! Стрелять не будет!!!", "А лучше сразу с утра притащи!", "Что ты молчишь?! Твой Онегин сегодня будет?!!" Еще одна смс пришла в 9.58 с незнакомого номера, но не с того, с которого четырежды звонили утром. "Доброе утро. Это Иван. Утром звонил, как договаривались. Был у Симы. Школа - гимназия, где мы. Если из ее двора выходить по тропинке - будет боулинг, если через выезд - где мы. Пытался снять панараму, разбил телефон. Это теткин номер. Не отвечайте. В остальном все нормально". Яна хотела отругать Ника за то, что он не разбудил ее раньше, но тут заметила синяк, ставший за ночь очень ярким, и язык не повернулся. Тем более что, когда она принеслась с тюбиком мази от ушибов, Ник попросил намазать ему еще бок, на котором отчего-то синяки цвели вообще всех оттенков: от желтого до лилового. Яна вспомнила, что они там были в первый день, точнее ночь их знакомства, но тогда Ник сам сказал, что не надо с ними ничего делать - все пройдет, да и на следующее утро вроде уже ничего не было заметно, а теперь выяснилось, "действие регенерации не закончилось до получения повторной травмы". А еще, что вчера он ничего не чувствовал, а сегодня - дискомфортно. Намазывая его, то откровенно получающего удовольствие, то немного дергающегося, когда она задевала особенно припухший участок кожи, она совершенно перестала на него злиться. Да и тащить его на растерзание Вере не хотелось. Но Ник вызвался сам. У него, видите ли, после обдумывания вчерашних событий и полученной от Ивана информации возникло несколько вопросов к Серафиме. И еще он бы хотел опять пообщаться с Элли "с учетом новой информации". На улице жарило солнце, точно стоял конец не марта, а апреля. Яна сняла шапку и распахнула куртку. И все равно умудрилась вспотеть. Ник светил незамазанным фингалом (найденный в комоде тональник оказался просрочен на несколько лет, вонял и капал маслом. Яна побоялась его применить). За рулем вишневого логана, лихо подкатившего к остановке и резко затормозившего впритирку к бордюру, сидела блондинка лет тридцати, в огромных дымчато-зеркальных очках и с длинными ногтями со сложным узором. Она с кем-то разговаривала через гарнитуру хендс-фри, и если и удивилась тому, что двери открывала Яна, то виду не подала. На заднем сиденье уже сидел прилизанный благообразный мальчик (Яна уже знала от Нины Львовны - хорист из средней возрастной группы), рядом с ним покоился огромный школьный рюкзак и не менее огромная приоткрытая сумка-портфель, из которой криво торчал бок розового нетбука. Яна махнула Нику лезть на заднее сиденье, а сама села вперед. Не прекращая разговора женщина резко газанула, даже не дожидаясь, пока Яна пристегнется. - Отлично! Я вас, услышала. Жду вас завтра в назначенное время, не забудьте доверенность от глав.врача! Теперь извините, у меня параллель, - одновременно обгоняя автобус и трактор, а затем снова резко перестраиваясь, автоледи одной рукой переключала вызовы на гарнитуре. - Во-первых, здравствуйте, а во-вторых представьтесь, пожалуйста. Я вас слушаю, Леонид Андреевич. Да. Теперь узнала. Давайте к делу. Так. Так. Понятно. Когда это было. Понятно. Так. И вы мне только сейчас это сообщаете?! Простите, Леонид Андреевич, но вы адекватно соображаете? У нас с вами через три дня выход на судебное. И повторно перенести и обеспечить присутствие нашего эксперта, мне уже так просто не удастся! Леонид Андреевич! Это существенная информация по делу! И я же просила вас ничего от меня не утаивать! Это в ваших интересах. Хорошо. Я подумаю что можно сделать. Когда вы сможете мне передать это приложение. До суда, Леонид Андреевич. Я должна изучить документ заранее! Нет. Заранее - это завтра. Хорошо. Валентин Петрович, - влезая скулой своего логана между двух машин, ждущих зеленой стрелки на поворот, и дергая пальцем рычажок поворотников на руле, блондинка полуобернулась назад, к мальчику, - посмотрите в моем ежедневнике, пожалуйста, наш график. Свободное окно и ближайшее метро. Яна видела в зеркале как мальчик достает из сумки пухлую книжицу в кожанной обложке и открывает ее на закладке. Потом сверяется с планшетом. - В два. Алексеевская. Ма, в четыре у папы тренировка. - Благодарю, Валентин Петрович, - загорелась стрелка и женщина вклинилась практически впритирку за передней машиной, чтоб резко ее обогнать не отвлекаясь от разговора, похоже - с клиентом. - Леонид Андреевич, я буду ждать вас завтра на платформе метро Алексеевская около информатория. Со всеми документами. Особенно со всеми новыми документами, которые вы еще можете внезапно найти. У нас будет ровно двадцать минут на выработку новой позиции в процессе. Не опаздывайте. До свиданья. Пометьте там, Валентин Петрович, "Лузгин. Переоценка. Рента" - Хорошо ма. Ма! Нам в дэка, а не к Даше! - Ой прости, заболталась! - женщина резко свернула во двор, развернулась и вернулась на проспект. - Да! Слушаю. Игорь, не парьте мне мозг, посчитайте кубатуру сами и закажите сколько надо! Спросите Петра. Все. Добрый день! Слушаю. За все время пока они ехали по проспекту, шоссе и снова по городу, пока стояли на переезде, телефон у блондинки, казалось, звонил не переставая. Валентин Петрович несколько раз доставал пухлый ежедневник, вписывал в него какие-то встречи, какие-то вычеркивал и переносил. При этом блондинка вела свой логан на такой скорости и с такими резкими рывками и перестроениями, что выгрузившись у ДК Яна ощущала что-то вроде морской болезни. Ник тоже выглядел немного ошарашенным, затем Яну перехватила и заволокла к себе в зарешеченную каморку при входе Лидия Степановна - приходящая только в дни реализации билетов полставочная бабушка-кассир, а Ника утащили гримироваться и одеваться Вера и Серафима, красующаяся деревянными бусами с плоской подвеской-лягушкой. И день окончательно понесся как с горы кувырком.