Растопишь лед

      — Это тебе, — не успел Вэй Ин, вернувшийся лишь полчаса назад, открыть дверь, как едва не получил в лицо какой-то вещью и лишь на чистых рефлексах успел поймать ее в считанных сантиметрах от себя.       — Напишу жалобу на вашу службу доставки, сервис ужасен, — проворчал он, глянув на ухмыляющегося Цзян Чэна, и покрутил в руках пакет, в котором лежало что-то мягкое.       — Что это?       — Открой да посмотри.       Он впустил гостя в комнату, закрыл за ним дверь, положил пакет на постель и вытащил из него белый официальный костюм.       — Это на похороны, — пояснил друг, стоя за его спиной. — У нас один размер, ну, ты чуть поуже в талии, но это не страшно.       — Просто кое-кто отъелся на столовских харчах.       Вэй Ин не стал спрашивать, откуда он его достал, лишь благодарно кивнул, разложил костюм на постели и разгладил складки.       — А еще Сычжуй и Цзинъи вернутся сегодня, — как бы между делом отметил Цзян Чэн, наблюдая за его действиями. — Если бы ты был сейчас на завтраке, то узнал бы об этом раньше. Проспал?       Вэй Ин резко развернулся. Последний вопрос он благополучно пропустил мимо ушей. Не объяснять же сейчас, что он полночи комкал с Лань Ванцзи простынь в лав-отеле, вернулся лишь под утро, едва передвигая ногами, и тут же увалился спать дальше, забив не только на завтрак, но и на первый урок? Правда теперь, когда Цзян Чэн его увидел, на урок, судя по всему, пойти все же придется.       — Что? Правда?       — Вечером. Завтра похороны, они будут там присутствовать. Сычжуй сказал, что ночь перед этим хочет поспать в своей комнате.       В груди что-то болезненно сжалось. Вэй Ин отвернулся к костюму и вновь провел по нему рукой, словно эти движения могли помочь ему справиться с нахлынувшей печалью.       — Ладно, — после длительной паузы сказал он невпопад.       — Они будут в порядке. Рано или поздно. Потому что есть ради чего. Не опоздай на урок, — Цзян Чэн утешительно похлопал его по плечу и вышел из комнаты. Хлопнула дверь. Вэй Ин глубоко вздохнул, еще раз провел рукой по костюму и, опустив голову, осторожно присел на рукав, морщась от неприятных ощущений и комкая все, что так старательно выпрямлял.       Вечером они лежали в тишине. За окном еле слышно шелестел ветвями деревьев ветер.       Вэй Ин с тихим вздохом повернулся набок, зажимая одеяло между бедер, и поглядел в темноту. От присутствия соседей в комнате стало как-то уютнее. Он с трудом мог это объяснить.       — Эй. Не спите?       — Цзинъи спит. Я нет, — тихо отозвался Лань Сычжуй после недолгого молчания.       — Я рад, что вы вернулись. Одному тут было жутко одиноко.       — Мы тоже рады. Разве ты не спал у брата Ванцзи?       Он хмыкнул.       — Вот как стало одиноко — тут же и пошел.       Они еще немного помолчали. Цзинъи тихо сопел в подушку, навевая этим звуком сонливость. Вэй Ин зевнул, следом за ним и Сычжуй.       — У меня ощущение, что это все нереально, — начал он нерешительно, словно ожидал, что его сейчас заставят замолчать. — Что просто приснилось. А сон все никак не заканчивается.       — Понимаю. Когда я потерял родителей, то еще много дней прятался возле дома, потому что думал, что вот сейчас они позовут меня домой и все будет как прежде. Временами мне даже казалось, будто я вижу их фигуры в окне.       — Но как прежде не стало.       — Но не стало, — согласился он. — Однако… жизнь все равно продолжается. Вы не одни, у вас есть множество людей, которые вас любят. У меня не осталось тогда ни одного. Но, как видишь, я смог это преодолеть ради их памяти, ради тех ожиданий, которые они возлагали на меня, хоть и не говорили этого вслух. Чтобы их любовь и их старания не пропали даром. И ваш дядя, и ваши родители… Они больше всего на свете хотели бы для вас счастья. Чтобы вы улыбались и жили дальше. Даже если и без них.       Сычжуй вздохнул в темноте.       — Спасибо, — сказал он наконец. — Можешь не верить, но мне и правда стало легче. Я хочу прожить жизнь так, чтобы дядя не пожалел, что когда-то взял нас в семью, даже если он этого не увидит. И чтобы мама с папой… не зря надеялись на хорошее будущее для нас.       — Хорошо. Тогда возьмите себя в руки и завтра будьте стойкими.       — Обещаю.       Утром они собрались в холле. Вэй Ин немного странно чувствовал себя в белом костюме, но видеть в нем, например, Цзян Чэна было еще более странно. Зато Лани выглядели в белом столь эффектно, будто родились для него. Он не удержался и с удовольствием облапал Лань Ванцзи, делая вид, будто что-то там поправляет.       — Почему крематорий? — спросил он, пока они шли на парковку. — Я думал, мы сразу поедем на кладбище.       — Дядя хотел кремацию, — пояснил Лань Сичэнь. — Поэтому сначала в крематорий, а затем уже на кладбище, чтобы захоронить урну. У нас там что-то вроде семейного участка. Когда-нибудь и мы будем там лежать.       — Мало того, что мы едем в такое место, так еще и ты жуткие речи заводишь, — хмыкнул Вэй Ин. — Уж о чем, а о вашей смерти я не готов говорить ни сейчас, ни когда-либо в ближайшем будущем.       — Ты прав, — послушно согласился тот. — Прости, я сам не понимаю, о чем говорю. У меня до сих пор ощущение, что это все — не по-настоящему.       Вэй Ин вспомнил, что Сычжуй сказал ему почти то же самое, и передернул плечами. У дверей крематория толпился народ. Лань Сичэнь, Лань Ванцзи и их кузены сразу же направились внутрь, а остальные остались ждать у дверей, пока им повязывали белые атласные ленточки на левую руку.       Вскоре разрешили заходить. Вэй Ин глубоко вдохнул, переглянулся с такими же взволнованными друзьями и шагнул внутрь.       Первым, что бросилось ему в глаза, был дорогой на вид гроб из темного дерева, стоящий на невысокой платформе посреди просторного зала, отделанного камнем, плиткой и мрамором. Крышка была открыта, позволяя пришедшим проститься с лежащим внутри. Лань Сичэнь, Лань Ванцзи и их отец, красивый и достаточно молодо выглядящий мужчина, стояли рядом и принимали бесконечные рукопожатия, соболезнования и белые конверты с деньгами. Цзинъи и Сычжуй находились чуть поодаль — дядя и кузены, чтобы не утомить, пускали к ним с соболезнованиями только наиболее близких, в основном членов семьи.       Ребята поставили свои цветы в вазу, найдя из нескольких заполненных до отказа одну полупустую, и влились в толпу, продвигаясь ближе к гробу.       — Это что, все родственники? — спросил он ребят. Люди все прибывали и прибывали, словно белые волны. Вскоре для того, чтобы добраться от одного угла помещения до другого, приходилось едва ли не силой пробивать себе путь, бесконечно извиняясь.       — Родственники, приятели, коллеги… Кого тут только нет.       Народ по очереди подходил к телу, говорил слова прощания — или не говорил ничего, — и проходил дальше.       — Спи спокойно…       — Покойся с миром…       — Ты прожил хорошую жизнь…       — Спасибо тебе за советы…       — Я никогда не забуду твоей помощи…       — Пускай твоя загробная жизнь будет полной блаженства…       — Скорбим по тебе… — доносилось до него. Множество, множество слов, меняющиеся незнакомые лица, смешивающиеся друг с другом запахи духов, шепотки и разговоры — у Вэй Ина закружилась голова, все звуки доносились словно через подушку. Он не слышал, что говорили мертвецу Гуанъяо и Минцзюэ, Цзинь Лин, Не Хуайсан и Цзян Чэн, лишь смотрел на их шевелящиеся губы и думал о том, каково же там Лань Чжаню, который не любит лишних прикосновений к незнакомым людям, но теперь вынужден пожимать и пожимать чужие ладошки и слушать одни и те же слова.       Незаметно подошла и его очередь. Вэй Ин оказался прямо перед гробом с лежащим в нем телом, задержался взглядом на серьезном лице мужчины, чья бледность просвечивала даже сквозь слой грима, склонился над ним и еле слышно прошептал:       — Приятно познакомиться. Я за ними присмотрю, обещаю. И… я бы вам, наверное, совсем не понравился, но поверьте, я обязательно сделаю вашего племянника счастливым. Спите спокойно.       После прощания тело унесли и вернули содержимым бархатного мешочка, который на их глазах в полнейшем молчании положили в красивую белую урну. Урну отдали в подрагивающие руки Лань Сичэня, тут же прижавшего ее к груди, словно дорогое сокровище. Далее предстояло эту урну захоронить. Кто-то предпочел поехать на кладбище в заказанном автобусе, кто-то — на своей машине. Господин Лань вез своих детей и племянников сам, поэтому Вэй Ин сидел в автобусе рядом с таким же одиноким Цзян Чэном и уже отчаянно скучал по человеку, которого видел всего несколько минут назад.       Он не любил кладбища. Понимал, что странно слышать нечто подобное от человека с его способностью, но это было чистой правдой — он действительно их не любил. Дело было даже не в плохих воспоминаниях или гнетущей атмосфере этого места. Просто здесь было слишком много мертвой, темной энергии, ярости, обиды и затаённой злобы.       И призраки. Целая орава призраков.       От такой концентрации всего этого ему стало трудно дышать сразу же, как только он ступил из автобуса на землю. Пальцы тут же заледенели, словно он сунул их в прорубь. Он покачнулся и приложил руку ко лбу, пережидая приступ головокружения и шум в ушах, но легче не стало — вдобавок заболела голова.       — Черт, — пробормотал он, пытаясь взять окружающую его душную, темную энергию под контроль. Ближайшие призраки, бродившие между могил бледными тенями, с любопытством окружили его, словно мотыльки, летящие на свет, и заговорили одновременно, жалуясь, умоляя и ругаясь. Быть для них этим светом сейчас Вэй Ин не хотел совершенно. — Вот дерьмо!       — Что с тобой? Ты в порядке? — спросил голос, который он узнал бы где угодно. Лань Ванцзи подхватил его и встревоженно глянул в лицо.       — Бывало и похуже, — честно ответил Вэй Ин. Рядом с ним и правда значительно полегчало. — Но получше тоже бывало.       — Ты бледный. Если хочешь, можешь подождать в автобусе.       — Нет уж, — с усилием улыбнулся Вэй Ин. Призраки, временно потеряв к нему интерес, вернулись к своему непродуктивному занятию. — Со мной все в порядке. Ты что же, думаешь, я оставлю тебя там без присмотра?       — Пока присмотр нужен как раз тебе, — отметил Лань Ванцзи и погладил его по спине. Вэй Ину захотелось выгнуться как котенку от этой незатейливой, но нежной ласки. После проведенной вместе ночи от любого прикосновения своего парня его бросало в жар и дрожь возбуждения. — Ты точно в порядке? Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя плохо.       — Сейчас мне очень даже хорошо, — постарался успокоить он. — Правда, Лань Чжань, все в порядке. Просто минутная слабость, ничего серьезного. Послушай… Хоть мне и не хочется тебя отпускать, но твои отец и брат смотрят на тебя очень пристально. Думаю, это намек, что тебе нужно вернуться к ним.       Лань Сичэнь и господин Лань и правда смотрели на них: первый с беспокойством, а второй с нетерпением и сдержанным укором.       Лань Ванцзи быстрым, но ласковым движением провел по его щеке.       — Я точно могу оставить тебя сейчас? — серьезно спросил он.       Вэй Ин улыбнулся и кивнул.       — Полный вперед! Сыграйте так, чтобы все рыдали.       Он поглядел ему в глаза, затем перевел взгляд на губы, помедлил пару мгновений, явно борясь с желанием, но все же развернулся и отошел. Он не коснулся его губ, но у Вэй Ина отчего-то появилось такое чувство, будто они целовались два часа без остановки.       — Эй, — позвал его Цзян Чэн. — Идешь?       Он вздохнул, подтянул резинку на волосах и шагнул к ним.       Прощальную речь говорили долго. Сначала один человек, потом другой, затем члены семьи — словно недостаточно было тех слов над гробом. Если Лань Цижэнь и не знал при жизни, какой он, оказывается, золотой человек и как его все обожают, то после всего сказанного сегодня должен был возгордиться собой безмерно.       Если бы мог, разумеется.       Народ вокруг грустил, то и дело слышались шмыганья и тихие рыдания. Он никого не знал, поэтому почти не смотрел по сторонам, а любовался Лань Ванцзи, стоящим рядом с отцом и братом. Все же белый очень ему шел, но больше всего Вэй Ин мечтал увидеть его в красном.       Время речи закончилось. Братья Лань расчехлили свои инструменты и попросили тишины. Все послушно замерли, даже рыдать перестали. И полилась музыка. Теперь, переделанная частично с его помощью, она казалась ему еще более чудесной и трогательной: их искренняя любовь к дяде и скорбь по нему текла в этой мелодии, нежной, но щемяще-болезненной.       Вэй Ин огляделся. Все внимательно слушали, некоторые покачивали головой в такт мелодии, плакать начали еще больше людей, чем до этого. Взгляд его скользил по лицам и фигурам, слившимся в сплошную белую массу, и вдруг зацепился за что-то черное за спинами.       Некто в темной одежде с глубоким капюшоном стоял позади толпы, чуть поодаль, и смотрел куда-то в сторону братьев Лань. Неприглашенный родственник? Отчего-то по спине Вэй Ина пробежал холодок. Он обернулся к Цзян Чэну.       — А-Чэн, смотри, там… — но когда он вновь глянул в том направлении вновь, фигуры там уже не было. Показалось?       — Что? — повернулся к нему друг.       — Нет… нет, ничего.       Лань Сичэнь и Лань Ванцзи стояли перед выкопанной в земле ямой и держали урну в четыре руки, словно она была очень тяжелой.       — Почему они не опускают? — прошептал кто-то в толпе, наблюдающей за ними. — Долго нам еще ждать?       Вэй Ин почувствовал страстное желание обернуться и плюнуть этому человеку в лицо. Цзинъи и Сычжуй, стоящие поодаль, переглянулись и нерешительно подошли ближе. Лань Сичэнь глянул на них и мягко кивнул.       — Мы сделаем это вместе.       Теперь они держали ее вчетвером, стоя полукругом плечом к плечу. Вэй Ин видел, как шевелятся губы Лань Ванцзи.       Отсчет?       Как только его губы вновь сомкнулись в безмолвии, они одновременно наклонились и осторожно опустили свою ношу в яму, затем кинули туда по горсти земли и отошли, наблюдая за тем, как ее зарывают и закрывают светлой мраморной плитой с именем и фотографией.       После сжигания ритуальных денег — Вэй Ин вспомнил, как в детстве уже делал подобное для одного призрака, с трудом украв откуда-то эти деньги, — они трижды поклонились и ровным строем покинули кладбище.       Далее им предстоял поминальный обед в ресторане. Вэй Ин его практически не запомнил: он не смог сесть рядом с Лань Ванцзи, поэтому лишь периодически кидал на него взгляды, чтобы убедиться, что он в порядке, и съел совсем немного — кусок в горло не лез от всей этой атмосферы. Сычжуй и Цзинъи и вовсе лишь поковыряли содержимое тарелок, несмотря на уговоры господина Лань, а вот братья Не, к удивлению, ели за троих, словно их в гимназии и вовсе не кормили. Некоторые из родственников, умилившись их аппетиту, то и дело подкладывали новые кусочки.       — Я не то чтобы устал или невежлив, — шепнул он Цзян Чэну, легонько толкнув его локтем, чтобы отвлечь от еды, — но на этом все закончится или будет что-то еще?       — Ты что, не обсуждал с Лань Ванцзи? — так же тихо отозвался тот и промокнул губы. — Еще чтение завещания. В доме. И на этом точно все.       — В доме? — поморщился Вэй Ин. — Серьезно, в месте его смерти они собираются обсуждать, сколько денег он кому отсыпал? — он заметил недовольные взгляды какой-то пожилой тетушки и понизил голос еще немного. — Каково им будет там находиться?       — Кто-то из них наверняка получит этот дом, так что им в любом случае пришлось бы посетить его хотя бы раз после того дня.       — Да, но… — он покачал головой. — Это как-то… Надеюсь, там теперь хотя бы чисто.       — А ты ожидаешь увидеть кровавую лужу? — фыркнул Цзян Чэн. — Естественно, там чисто, иначе никого бы туда не пригласили.       Гостиную действительно вымыли и вычистили, теперь там ничего не напоминало о том, что всего несколько дней назад тут лежал труп. Приглашенным, вероятно, об этом решили не говорить, поэтому все чувствовали себя вполне комфортно, но только ребята старались обходить то самое место стороной. Гуанъяо и вовсе как-то подозрительно позеленел — еще бы, бедняга никогда больше не сможет забыть то, что увидел, даже при всем желании.       Вокруг утопающей в белых цветах фотографии Лань Цижэня горели свечи. Лань Ванцзи, проходя мимо, поклонился изображению. Вэй Ин поглядел на него и сделал то же самое.       Все собрались в кабинете покойного, который казался тесным из-за расставленных рядами стульев, всех, что только сумели найти в доме. Те, кому мест не хватило, стояли позади, в том числе и Вэй Ин — сидели из их компании только члены семьи. Впрочем, он находился прямо за спиной своего парня и мог незаметно гладить его по плечам и спине и перебирать волосы. Ему и этого было вполне достаточно для счастья.       Нотариус, пожилой мужчина с ежиком седых волос на голове, разложил перед собой бумаги, смерил собравшихся внимательным взглядом и попросил тишины.       Лань Сычжуй и Лань Цзинъи, как дети покойного, в мгновение ока стали богатыми наследниками — впрочем, никто и не сомневался. Им достался дом, в котором они сейчас находились, машина, квартира и целая куча денег. Вэй Ин на мгновение почувствовал слабый укол зависти и серьезно задумался о том, куда же девалось все имущество его родителей. Кто унаследовал их дом и деньги? Мог ли он после совершеннолетия на них претендовать? А ведь у них тоже были родители…       Лань Сичэню и Лань Ванцзи, как племянникам, отписывалась еще одна большая квартира, вторая машина и сумма, от которой Вэй Ину в очередной раз стало не по себе. Если учесть, что они, к тому же, еще и главные наследники своего отца, подумал он, мысленно вздыхая, то им и вовсе никогда не придется голодать. Кажется, он невольно стал героем дешевого романа про бедную студенточку и богатого папика.       Также между этой четверкой делились акции компании, принадлежавшие Лань Цижэню как одному из владельцев и руководителей вместе с его братом, уже давно отказавшимся от доли наследства в пользу своих детей. Господин Лань также обязывался стать законным опекуном своим племянникам и обеспечивать их всем необходимым, если на момент смерти Лань Цижэня ими не будет достигнут возраст совершеннолетия.       — Хорошо, — прошептал Вэй Ин и начертил на спине Лань Ванцзи кривую линию. — Слава богу. Вы и правда их не бросили. Спасибо.       — А что, они должны были? — приподнял бровь Цзян Чэн. — С чего ты вообще так решил?       Он лишь пожал плечами.       Когда часть, касающаяся его друзей, завершилась и началась отпись всяких значимых и памятных вещей остальным родственникам, которых он не знал, Вэй Ин стал откровенно скучать. Нотариус называл какие-то имена, что-то там им доставалось, народ вокруг него нетерпеливо ерзал, а сам он самозабвенно заплетал Лань Ванцзи тонкие косички и почти не обращал внимания на окружающий мир.       — Погодите-ка, погодите-ка, а что же я? — вдруг подал голос один из мужчин. Дорого одетый и с интеллигентным лицом, он производил впечатление серьезного и солидного человека, но все портил его липко-наглый взгляд.       Нотариус поправил очки, пробежался по тексту и глянул на него.       — По решению господина Лань вам достается коллекция его наручных часов, — сказал он.       Вэй Ин вопросительно глянул на Лань Ванцзи. Коллекция часов? Что за странное наследство.       — Дядя любил наручные часы и каждый год покупал себе новые от известных брендов, — объяснил он на ухо, жестом велев ему наклониться.       — Известных брендов? — прищурился Гуанъяо. — Если их продать, выйдет отличная сумма, чего этот жадный господин так нервничает?       Вэй Ин хотел было уточнить, почему он решил, что мужчина жадный, но тут же понял все сам, стоило тому вновь открыть рот.       — Что за ерунда… Часы — что за детские глупости! Я должен был получить часть дома или хотя бы деньги!       — Он близкий родственник? — уточнил Вэй Ин у Лань Ванцзи. Тот покачал головой и шепотом объяснил ему, что этот мужчина — троюродный брат Лань Цижэня, которого они звали «дядюшка Ливэй». В молодости дядюшка Ливэй совершенно не хотел работать и приносить семье какую-то пользу, поэтому разругался с родителями, ушел из дома и женился на богатой женщине. Жена терпела его три года, затем плюнула, развелась и уехала из страны. Потратив все доставшиеся ему после развода деньги непонятно на что, дядюшка начал лезть в дела своих родственников, пытаясь выцыганить еще больше средств. А Лань Цижэню, которому с молодости завидовал, и вовсе покоя не давал, постоянно крутился вокруг, хотя на деле от него не было совершенно никакой пользы.       Вэй Ин понимающе кивнул. Картина происходящего стала гораздо яснее. Видимо, теперь дядюшка решил, что по праву кровного родства заслуживает хорошую такую часть наследства, явился на похороны едва ли не вприпрыжку и сиял как начищенная монета, но, услышав решение покойного, тут же вышел из себя.       — Кому достались дом и деньги? — потребовал он ответа у нотариуса. Народ зашептался. Вэй Ин четко услышал «он глухой что ли?», сказанное кем-то позади, и с трудом удержался от ухмылки.       Нотариус кинул короткий взгляд на молчащих Сычжуя и Цзинъи.       — Его детям и племянникам, господин Лань. Я сказал это в самом начале.       — Детям? — повторил дядюшка Ливэй медленно и тоже посмотрел на ребят. — Детям, значит? А дети-то ведь не родные даже!       Народ вновь возмущенно зашептался. Вэй Ин положил руку на плечо напрягшегося Лань Ванцзи и медленно сжал ее в кулак.       — Они были усыновлены по всем правилам, — спокойно возразил нотариус.       — Усыновлены… Они не наша кровь, они не Лань, кто вообще знает, от кого они родились? Откуда Цижэнь их притащил? Я рос с ним, это я должен получить дом, а не эти приблудыши, пусть они хоть сто раз будут кем-то там по каким-то там правилам!       Воцарилась тишина. Нотариус растерялся от такого напора, народ начал переговариваться и возмущенно поглядывать на дядюшку. Где это видано: пришел на похороны ради денег, устроил скандал да еще и оскорбил наследников!       — Так и знал, что этот идиот что-нибудь такое устроит, — шептались вокруг.       — Точно-точно, он всегда вокруг Цижэня вился да денег выпрашивал, остальные-то его и на порог не пускали уже.       — Какое неуважение, устроить подобное на похоронах! Он и вовсе всякий стыд потерял!       — Какой невыносимый человек!       Сычжуй и Цзинъи сохраняли спокойствие, однако Вэй Ин видел, как побледнел и впился пальцами в край стула Сычжуй при упоминании его родителей. В душе у него поднялся гнев.       — Отвратительно, — уронил Лань Ванцзи, глядя на наглого родственника. Голос его был холоден как лед. — Бесстыдство.       Он звучал тихо, но дядюшка Ливэй все равно услышал и возмущенно побагровел.       — Ванцзи, как ты обращаешься к старшему! Цижэнь что, совершенно тебя не воспитал? А ты, — накинулся он на господина Лань. — Ты почему позволяешь ему подобное? Вы только поглядите, он грубит мне при всех!       — Не смей отчитывать моего сына таким тоном! — нахмурился тот.       — Дядюшка, — подал голос Лань Сичэнь, прерывая едва начавшийся спор. Между бровей у него залегли морщинки. — Если вы забыли, где находитесь, то напомню — только что мы похоронили вашего родственника. Ведите себя прилично, пожалуйста.       Он, как всегда, старался сгладить ситуацию, невзирая на собственное недовольство, однако дядюшку было не так-то просто успокоить.       — Сичэнь, ты не хозяин этого дома, так почему указываешь мне что делать, да еще так, словно мне тут не рады? Я тоже твой родственник и требую к себе уважения. А еще я требую пересмотра завещания.       Шум стал громче.       — Какой еще пересмотр? — возмущенно крикнули из толпы. Выкрик тут же поддержали:       — Ты что, с трупа требовать собрался?       — Возьми свои часы и успокойся уже!       — Это решение дяди, принятое им осознанно, — до сих пор старался держать ситуацию в узде Лань Сичэнь. — Главную часть получают близкие родственники, жившие с ним в одном доме. Дядюшка Ливэй, как вы можете спорить с его последней волей и требовать дом?       — И деньги, — напомнили ему.       — И деньги, — согласился он. — Сычжуй и Цзинъи были, как уже верно заметили, усыновлены им по всем правилам, они официально его дети и главные наследники. Мы — его воспитанники, помогавшие с делами, — также имеем значительную долю. Отец — его родной брат. А с чем помогали дяде вы?       Дядюшка Ливэй уже едва ли не трясся от злости.       — Да с чем вы там ему помогали! — воскликнул он. — Детишки, только тратить на ерунду и умеете! Цижэнь был глупцом, раз решил отдать вам в руки столько денег, они же пропадут! Я не верю, что он писал это завещание сам, кто знает, может, его заставили? Или это вовсе и не его рукой написано! Я требую экспертизы! — он ткнул пальцем в Сычжуя и Цзинъи. — Что вы все стоите да пялитесь, вы посмотрите на них, сидят себе и смеются над нами! Всех обманули, деньги забрали, молодцы! Нет-нет, вы послушайте, может, это они его и убили, вылезли из какой-то дыры, а богатство голову вскружило! Я же помню, в газете про них писали, прошлую семью сожгли, сами невредимы остались, и тут снова кто-то умирает, совпадение ли?       Вэй Ин только сейчас заметил, что глубоко впился ногтями в плечо Лань Ванцзи, и поспешно убрал руку. А мужчина все никак не замолкал, несмотря даже на то, что тут никто не собирался принимать его всерьез и уж тем более потакать ему в его требованиях.       — Я — родная кровь, я! Кто они такие вообще, они никто здесь!       — Замолчи! — вдруг закричал покрасневший от гнева Лань Сичэнь, вскакивая на ноги. Чаша его терпения треснула. — Что ты несешь, ты на похоронах, побойся бога! Как ты можешь оскорблять братьев и дядю, когда сидишь тут, в его доме, на его стульях! Он столько раз тебе помогал, как ты смеешь теперь говорить такое его детям!       — Вот оно, вот оно, — довольно засмеялся дядюшка Ливэй, — твое настоящее лицо! Сичэнь, Сичэнь… Да ты же весь в свою сумасшедшую мать, я всегда это замечал! Если один из наследников сошел с ума, могу ли я получить его долю? — обратился он к нотариусу, который вообще не понимал, что творится вокруг.       Отец семейства при упоминании его жены нахмурился и сжал кулаки. На его шее вздулись вены.       — Ты! — зарычал Цзян Чэн, не собирающийся спускать с рук оскорбления в сторону своего избранника. — Закрой свой рот! Кто тут еще сумасшедший!       — А ты еще кто такой? Не вмешивайся в семейные дела!       — Не смей оскорблять нашу мать! — прошипел Лань Сичэнь. — Сядь на место, возьми свои часы и закрой рот, не на рынке торгуешься. Если дядя решил так — значит, так и будет!       В помещении воцарилась неразбериха: все кричали, возмущались, ругались, спорили, мигали лампочки, дрожали стекла, но все тут же мгновенно замолчали, когда услышали громкий звук, словно что-то разбилось, а затем хриплый крик:       — Хватит!       Все обернулись к стульям, на которых, не издав до этого и звука, сидели наследники. Сычжуй, тяжело дыша, вцепился в руку стоящего Цзинъи, которому и принадлежал этот крик, и пытался его усадить, но тот совсем вышел из себя.       — Хватит! — закричал он снова. — Хватит, хватит! Это же дядя… дядя умер! Как вы можете… Как вы смеете… Прекратите! Заткнитесь! Что вы устроили, как вам не стыдно?! Вы ни капли не любили его, если позволяете себе… Что бы он сказал, если бы увидел, что вы тут устроили?!       Вэй Ин с бешено колотящимся сердцем придержал за руку попытавшегося встать Лань Ванцзи. В горле у него стоял ком. Все, кто стоял, медленно уселись на места. Лань Сичэнь пристыженно опустил взгляд в пол, кусая губы.       — Мальчишка, да что ты… — начал было дядюшка, но Цзинъи схватил стоящую на столе перед нотариусом статуэтку и с искаженным гневом и болью лицом швырнул в него, едва успевшего пригнуться. Статуэтка угодила в стену и разлетелась на осколки.       — Замолчи! — закричал он отчаянно и затрясся всем телом, кажется, совсем не осознавая уже своих действий. — Я не хочу, чтобы он расстраивался! Я не хочу, чтобы ему было больно из-за тебя! Они все, они все смотрят!       Никто не понимал, о ком он говорит, об умершем или о ком-то в зале, но всем от вида его осунувшегося от горя лица и блестящих от непролитых слез глаз стало не по себе.       — Да у парня истерика, — шепнул кто-то. — Ему бы успокоительного…       Да он только с него слез, мелькнуло в голове Вэй Ина машинально. Ему очень хотелось взять соседей за руку и покинуть это мероприятие, из торжественного и приличного превратившееся в чистый цирк.       — Бедняга, совсем утомился… — вторили ему, а затем в толпе и вовсе началась жаркая, но тихая дискуссия.       — Посмотрите, они же молоденькие совсем, бедняжки…       — Это же те ребята, про которых в газетах писали? Которых из детдома забрали, а затем приемные родители сгорели?       — Так они вроде… Думаешь, и правда Цижэнь не просто так умер? Может, проклятие?       — Что за глупости городишь! Глянь, они же черные от горя!       — Я о том, что они уже которую семью хоронят? Ничего удивительного, что он головой поехал немного. Жаль, конечно, молодой такой…       Послышался грохот и вскрики. Все обернулись, уже не удивляясь ничему. Несколько человек оказались на полу, потому что их стулья внезапно сломались прямо под ними. Кто-то захихикал, но вспомнил о том, где находится, и тут же замолчал.       Пока сплетникам помогали подняться, Вэй Ин заметил быстро растаявшую ледяную крошку на полу, кинул взгляд на невозмутимого Лань Ванцзи и поднял брови. Тот глянул в ответ, еле заметно кивнул и отвернулся. Вэй Ин довольно усмехнулся и благодарно погладил его по плечу.       Тем временем шум не утихал. Дядюшка вновь рискнул открыть рот, но от каждого его слова истерика Цзинъи лишь набирала обороты.       — Деньги тебе нужны, да? Забирай свои деньги, чтоб ты провалился, забирай, утопись в них! — орал он, давясь слезами, не глядя вытащил из кармана бумажник и швырнул в него, затем попытался отобрать у нотариуса завещание, но Сычжуй и подоспевшие на помощь Цзинь Лин и Не Хуайсан тут же прижались к нему, обнимая и сдерживая. Из-под их тел донеслись громкие горестные рыдания.       — Я больше не могу этого выносить!       Лань Сичэнь с темным, мрачным лицом внезапно встал и в полной тишине, сжимая кулаки, подошел к дядюшке Ливэю. Тот, увидев его выражение лица, тут же сжался на стуле, решив, что его сейчас будут бить. Все так же не говоря ни слова, юноша схватил его за ткань рубашки на груди и неожиданно легко вздернул на ноги, после чего потащил в сторону дверей. Стоящие возле них люди молча отступали, освобождая проход. Никто не смел вступиться за мужчину или прервать воцарившуюся тишину. Сам дядюшка, осознав, что он пытается сделать, тут же начал вырываться.       — Что ты делаешь? — завопил он. — Отпусти меня, какого черта, Сичэнь, сейчас же отпусти меня, что за манеры, как ты себя ведешь?       — Заткнись, — грубо оборвал его Лань Сичэнь. Вэй Ин, хмыкнув, подумал, что за сегодняшний день он, наверное, злился и ругался больше, чем за всю прошедшую жизнь. — Минцзюэ, помоги его удержать.       Рослый и мощный Не Минцзюэ вышел из толпы и одной рукой схватил дядюшку так, что он, побарахтавшись немного, обреченно повис, осознав, что с этим парнем ему точно не справиться. Лань Ванцзи, легко коснувшись ладони Вэй Ина кончиками пальцев, встал и тоже присоединился к ним, придержав входную дверь, чтобы брат с другом смогли выгнать зазнавшегося родственничка из дома.       — Пошел вон, — тихо сказал Лань Сичэнь, голос его звучал низко и опасно. — Во что ты превратил церемонию, на организацию которой отец потратил столько времени и сил? Во что ты превратил память о дяде? Мне стыдно, что я ношу с тобой одну фамилию.       — Я всего лишь хотел получить свою законную долю! Ты не имеешь права…       — Ты не заслужил ни копейки и ни копейки не получишь. Убирайся из этого дома и больше никогда не показывайся нам на глаза, иначе, клянусь, ты очень пожалеешь.       Все остальные высунулись в коридор, пытаясь увидеть окончание этой сцены.       Не Минцзюэ, совершенно не церемонясь, пинком спустил его со ступенек и захлопнул дверь под аккомпанемент падающего тела и грязной ругани. Лань Сичэнь щелкнул замком и прислонился лбом к прохладной поверхности, выдыхая. Плечи его сгорбились.       — Безумие… С ума сойти, что же это такое… — всхлипнул он.       — Не расстраивайся, — сказал ему друг серьезно, обнимая за плечи. — Ты все сделал правильно. От паразитов нужно избавляться решительно и без жалости. Не плачь, пойдем, я отведу тебя в ванную и помогу умыться.       — Брат, — позвал Лань Ванцзи и покачал головой. — Не смей жалеть.       Цзян Чэн с потемневшим от гнева лицом ушёл за ними. Все в комнате молчали, не зная, что тут сказать. Нотариус тоже примолк, прижимая бумаги к себе, словно их снова кто-то мог попытаться отобрать. С этой семейкой, как он уже понял, всегда нужно быть начеку.       Вэй Ин подошел к Лань Ванцзи, все еще сжимающему ручку двери до побелевших костяшек, и обнял его за плечи, осторожно отцепляя пальцы.       — Дядюшка у вас, конечно… Ничего, в жизни всякое бывает. Главное то, что ваш дядя сейчас свободен и спокоен. Посмотри на меня, — он ласково погладил его, повернувшегося, по щеке и быстро чмокнул ее, коснувшись губами мягкой гладкой кожи. — Ты не хочешь уйти? Вам всем нужно побыть снаружи.       — Хорошая идея, — послышался глубокий низкий голос позади. Вэй Ин резко обернулся. Вышедший в коридор господин Лань одернул пиджак и прислонился плечом к стене. — Вэй Ин, верно? Рад с вами познакомиться. Мои дети очень много говорили о вас.       — Полагаю, это так, — улыбнулся Вэй Ин. — Но, боюсь, о вас они говорили куда реже.       Он помнил, что этот человек редко контактирует со своими сыновьями и почти постоянно отсутствует, и уже заранее относился к нему крайне предвзято. Особенно после сказанных однажды в порыве откровенности слов Ванцзи о том, как сильно он иногда скучает по отцу. За эти дни ребята общались с ним чаще, чем за несколько предыдущих лет, и его брату пришлось буквально умереть, чтобы он вспомнил, что обеспечивать и пару раз в месяц спрашивать, как дела — не значит быть хорошим отцом.       Мужчина принял укол не моргнув и глазом.       — Ванцзи, ты в порядке? Тебе не стоит беспокоиться из-за Ливэя. Я подозревал, что подобное может произойти, но не пригласить его было бы невежливо.       — Не думаю, — холодно отозвался его сын, — что он знает значение слова «вежливость». Я в порядке, отец. Лучше найди брата.       — Сичэнь… — пробормотал господин Лань задумчиво, — он и правда сильно похож на свою мать. Она словно все еще с нами. А ты больше пошел в меня.       Вэй Ин обменялся с Лань Ванцзи озадаченными взглядами. Зачем он говорил это им?       — В любом случае, — очнулся тот от своих мыслей, — если вы захотите уехать, то я отвезу.       — Мы не вместимся все, — заметил Вэй Ин. — Нас много.       Это была их вечная проблема передвижения по городу — то, что все они никак не могли влезть в одну машину.       — Я попрошу кого-нибудь помочь и довезти оставшихся.       — Мы соберем ребят, — кивнули они и, обогнув мужчину по дуге, вернулись в комнату.       Остальные предложение уехать восприняли с энтузиазмом. Гости бесцельно бродили по дому, собираясь в кучки и о чем-то шушукаясь, а они чувствовали себя чужаками, влезшими туда, где они никому не были нужны. Цзинъи увели на второй этаж, в туалете они нашли умывающегося Лань Сичэня и Не Минцзюэ, лениво вырывающего ворсинки из полотенца - никто из них не был против покинуть дом.       Поклонившись напоследок фотографии, они вышли за ворота, где их уже ждали господин Лань и еще один высокий, подтянутый человек с равнодушным выражением лица. Имя его Вэй Ин не запомнил, понял лишь, что он повезет ту часть их компании, которая не влезет в первую машину.       — Вас в гимназию?       — Нет, — вдруг подал голос Сычжуй. — Отвезите нас к могиле дяди, пожалуйста. В гимназию мы на автобусе вернемся.       — Ты уверен, что не хочешь, чтобы мы вас подождали? Уже темно…       — Все в порядке, дядя.       После недолгих споров мужчинам осталось лишь согласиться. Высадив их у кладбищенских ворот, они пожелали удачи и уехали, а ребята побрели по дорожке искать нужное им надгробие, комментируя между делом чужие. Иногда встречались совсем старые и заброшенные, несколько раз они натыкались взглядом на могилы детей и сердца их сжимались. Вэй Ин с горечью подумал о том, что целая куча детей, не нужных никому, кроме них, покоится сейчас под самодельным курганом на территории гимназии, не имея даже своего нормального надгробия. Вероятно, если бы он умер тогда, в бункере, и позже кто-то нашел его труп, ему бы тоже досталась лишь безымянная общая яма.       Мысли эти только напрочь испортили ему настроение.       Могилу они нашли, и четверо Ланей минут пятнадцать неподвижно стояли перед ней со склоненными головами, словно прекрасные статуи. Остальные отошли в сторонку, чтобы не мешать этому странному времяпровождению.       — Они телепатически с ним говорят или что? — вопросил в воздух Гуанъяо и вздохнул. — Нехорошо, конечно, так думать, но как легче бы нам стало, будь у нас призрак Лань Цижэня. Он бы все нам объяснил.       — Думаешь, я бы не хотел этого? — поднял брови Вэй Ин. — Но если я говорю, что призрака нет — значит, его и правда нет. Я тут вовсе не при чем.       — Никто тебя не винит, А-Ин, просто…       Не Хуайсан вдруг издал страдальческий стон.       — Может, не будем говорить о призраках на кладбище вечером? Пожалуйста?       — Как же твоя к ним страстная любовь? — поддразнил его Вэй Ин.       — Ну, знаешь, — возмутился тот, — одно дело ужастики смотреть, а другое — шастать по кладбищу ночами и знать, что они реально где-то рядом! Брр!       Вэй Ин наклонился и с загадочным видом поманил его к себе. Он осторожно наклонился.       — А ты знаешь, что один из них… — прошептал он, затем сделал испуганное лицо и вскрикнул: — прямо за твоей спиной!       — Ааааа!       Вэй Ин согнулся пополам от хохота, глядя на то, как Не Хуайсан прилип к брату и вцепился в его предплечье. Цзян Чэн закатил глаза и дал ему подзатыльник.       — Что ты тут устроил, клоун? Даже мертвым от тебя покоя нет!       — Коль мертвым нет, так и тебе не будет, — философски отозвался Вэй Ин, отсмеявшись.       Через пару минут Лани закончили стоять перед могилой и вернулись к ним. В молчании они вышли за ворота, прошли вдоль улицы, перешли дорогу и свернули к низким, старым домам, которые явно уже давно требовали ремонта.       — Мы хотели… сказать ему наедине… неважно, — Сычжуй, хотя никто его об этом не просил, зачем-то попытался было объясниться, но не нашел слов и лишь покачал головой. — Давайте вернемся, я хочу в свою комнату.       — Мы все устали, — кивнул Лань Сичэнь. — Нужно отдохнуть. Кто-нибудь помнит, где тут остановка? Я совсем не знаю этот район. Он довольно жутковатый.       — Недалеко, — обрадовался тому, что может быть полезным, Не Хуайсан. — Я бывал тут. Вроде бы можно срезать через дворы, доехать до центра, а там уже пересесть до гимназии.       Они покосились на темный, с трудом освещаемый лишь одним тусклым фонарем переулок, мрачные, полуоблезшие дома и невольно придвинулись ближе друг к другу.       — Не хочу даже знать, зачем ты тут бывал, — пробормотал Цзинь Лин. — Это нормально, что место, где живут люди, еще более жуткое, чем кладбище?       — А вот мне, например, очень даже интересно, за каким чертом ты тут делал, — нехорошо протянул Не Минцзюэ. Его брат нервно хихикнул, торопливо шагнул к ведущей во двор арке, явно пытаясь уйти от вопросов, но тут же остановился, когда им навстречу вышел незамеченный ранее в темноте человек в капюшоне, надвинутом на лицо.       Вэй Ина проморозило до костей. Он вскинул руку, чтобы схватить Не Хуайсана и дернуть назад, но не успел: тот вздрогнул, отшатнулся и рухнул на землю словно подкошенный.       — Хуайсан! — крикнул Не Минцзюэ и бросился к нему, приподнимая и прижимая к себе бессознательное тело. — Ублюдок, тебе жить надоело?       Мужчина издал тихий хмык, больше не обращая на них никакого внимания. Черт его лица было толком не разглядеть, как бы Вэй Ин ни пытался.       — Надо же. Ты и ты, — указал он белым худым пальцем попеременно на Лань Сичэня и Лань Ванцзи, — вы двое и правда… очень на него похожи.       Вэй Ин напряженно переглянулся с остальными. Он уже догадывался, кто перед ними.       Мужчина тоже это понял, встал под фонарем и без лишних слов откинул капюшон, открывая красивое, но слишком худое и бледное, даже слегка желтоватое лицо, темные прищуренные глаза и неприятно изогнутые в надменной усмешке губы.       «Видимо, у него с молодости выражение лица не менялось» — вспомнились Вэй Ину слова работника тюрьмы. Теперь он не мог с ним не согласиться.       Кто-то сзади шумно втянул в себя воздух.       — Как считаете, господа, — начал их собеседник медленно и спокойно, словно пришел просто поболтать, — что Лань Цижэнь испытывал во время смерти? Было ли ему больно? Страшно?       — Вам лучше знать, господин Вэнь, — отозвался Вэй Ин таким же тоном, напряженный и готовый не то бежать, не то сражаться. — Ведь это вы его убили.