***
Я промок менее чем за секунду. — «Помни, что ты обещал! — прокричал Ларри. Конечно, я помнил. Мы спускались по покрытому травой холму, поскальзываясь на промокшей земле и утопая в грязи. Я то ли бежал, то ли падал. А затем вдохнул и выкинул своего парня из головы. Даже постарался не обращать на участившееся дыхание, которое раздавалось рядом. У подножья холма виднелся темный барьер из деревьев — здесь, похоже, начинался лес. Я заставил свое ноющее тело добраться туда побыстрее, откидывая волосы с лица. До сих пор слышались сирены, доносящиеся за моей спиной. Страх подгонял тело к лесу, который становился всё ближе. Я бежал по тропинке, освещаемой редкими молниями. А потом дождь немного стих. Видимо, добрался до крон деревьев. Я всё ещё осознавал, что Ларри рядом со мной, но заставил мозг игнорировать это. И не был уверен, кто за кем шёл. Мы молча пробирались сквозь деревья, не обращая внимания друг на друга, словно были двумя привидениями , которые играют в прятки. Когда мы забрались в чащу, дождь почти закончился. В какой-то момент над головой пролетел вертолёт, и мы, разделившись, с полчаса пролежали на промокшей земле. Было почти невозможно выкинуть Джонсона из головы. Я боялся, что мой мозг предаст меня и испустит какой-нибудь отслеживаемый импульс. Мы снова побежали сквозь деревья и время от времени слышали, как пролетал геликоптер, но звук был тише, так как нас скрывала плотная крона. Меня удивляло, что я всё ещё мог бежать. В школе на физкультуре меня до последнего не выбирали для игры в баскетбол, ибо я неловко топтался и уклонялся, если мяч пролетал рядом со мной. Но я отыскал в себе внутренний резерв. Меня подгоняли страх и отчаяние, заставляя ноги снова и снова подниматься и опускаться. Мы, вероятно, бежали уже час, а может, и больше. Наконец наш темп замедлился. Дождь прекратился, предрассветные лучи отбрасывали тусклый свет на траву и деревья. Я осмотрел окрестности. Как знать, где мы находимся? Вокруг был лес. Города, цивилизация и, что важнее всего, помощь могли быть в сотне километрах отсюда. Ларри взобрался на невысокий холм и, очевидно, что-то заметил. Я бросился к нему, пытаясь понять, где мы. С вершины дюны открывался хороший обзор, и мы удостоверились, что нас окружает океан тополей. У меня сжалось сердце. Он показал на небольшое скопление камней. Оказалось, это был импровизированный вход в маленькую пещеру. Это не помощь и не еда, но всё же укрытие. Отдых был просто необходим. А после мы сможем решить, что делать дальше. Мы забрались внутрь и осмотрели пещерку — пойдет. Внутри было сухо даже после вызванной нами грозы. Я привалился к стене, позволив усталости овладеть моей тушой. Мы сидели и смотрели друг на друга, переводя дыхание. — «Нам можно говорить друг с другом? — прикрыв глаза, спросил я. — «Не знаю. Я не уверен в том, как это работает. Продумываю все по мере необходимости.» Я Ободряюще улыбнулся ему: — «Твои догадки завели нас довольно далеко.» Шатен посмотрел на землю: — «Вероятно, недостаточно далеко.» Мне очень хотелось подойти и обнять его, ощутить, как его руки обхватывают меня и дарят спокойствие. Но знал, что не мог этого сделать. Даже сама мысль об этом могла быть опасной. Почувствовав мое огорчение, Ларри через силу улыбнулся: — «Поверить не могу, что мы сбежали. Мы правда это сделали?» Я кивнул: — «До сих пор жду, что очнусь от ночного кошмара.» Его улыбка испарилась. — «Я знал, что наши отношения особенные, — сказал Лар. — но не представлял…» Мои глаза наполнились слезами: — «Ларри, что мы будем делать?» Он откинул голову на камень и закрыл глаза: — «Не знаю. Лишь осознавал, несмотря на то что произойдет дальше, нам нужно провести побольше времени наедине. Мне не хотелось, чтобы все кончилось вот так.» По моей щеке скатилась слеза. Мокрая одежда прилипала к телу. Когда я закрывал глаза, то представлял себе две жизни. Жизнь, в которой мы вместе. Но постоянно убегаем и оглядываемся, без возможности поцеловаться или прикоснуться друг к другу, зная, что если поддадимся, хоть на мгновение потеряем контроль, то могут погибнуть люди. Переживет ли наша любовь такое? Этого ли хотели? Какой смысл иметь родственную душу, если вы не можете жить, как нормальная пара? Валятся в постели воскресным утром, целоваться, возвращаясь домой с работы, предвкушать, когда он поцелуями коснётся твоей кожи, или просто просиживать вечерами на диване, смотря ерунду по телевизору. Но была ещё одна жизнь. Та, что ждала меня, если мы расстанемся. Где я буду проводить в агонии каждый день, зная, что повстречал свою половинку, с которой не могу быть рядом, и стараясь дарить любовь тому, с кем не должен быть, постоянно думая о Ларри, задаваясь вопросом, где он, чем занимается. Что выбрать? Ничего. Слово «Выбор» подразумевало, что у тебя есть два желания, из которых можно выбрать лишь одно. А мне не хотелось ни того, ни другого. Обе жизни, скорее всего, будут каждый день приносить боль. Я откинул голову на шероховатую стену пещеры и вздохнул. Ларри впился в меня взглядом, его глаза слезились и были наполнены усталостью. — «О чём ты думаешь?» — спросил он, в его голосе отразилось беспокойство. Я заговорил, даже не осознавая, что именно скажу: — «Мы никогда не сможем быть вместе.» Ларри скорчился: — «Салли, не говори так! Мы далеко зашли. И сможем разобраться, как нам быть вместе, при этом не навредить людям. Я покачал головой: — «Я не могу. Мы заслуживаем гораздо большего, Лар. И ты это знаешь.» — «Так ты просто откажешься от нас?» Его слова жалили. — «Ты же знаешь, что я не это имел в виду. Но подумай. Мы действительно сможем прожить до конца наших дней, никогда не держась за руки? Никогда не целуясь? Это уничтожит нас, Ларри. Ты это знаешь. А наши отношения настолько особенные, что мне бы не хотелось разрушать их. Не хочу смотреть как мы развалимся на куски.» Я заметил, как по его щеке потекла слеза. И тут Ларри встал и устремился ко мне. Обнял меня и уткнулся в плечо. Он плакал. — «Нельзя, — сказал я. — Они смогут найти нас, если мы будем прикасаться друг к другу.» — «Тогда пусть найдут, — его голос звучал неестественно. — Ты прав, Сал. Хоть это ненавистно мне и пугает, но ты прав. Я не могу быть с тобой и без тебя. Но я хочу запомнить нас именно такими. Идеальными. Молодыми и настолько влюблёнными, что едва можем сосредоточиться на чем-то ещё.» Я засмеялся сквозь слезы: — «И конечно же, представляющими опасность для всего мира?» Он тоже усмехнулся: — «Конечно. Они должны снять про нас фильм.» Ларри собирался поцеловать меня, но я остановил его. — «Мы не можем. Что, если это навредит людям?» — «Здесь нет никого на многие километры, я уверен в этом. Пожалуйста, позволь нам в последний раз побыть вместе. Давай создадим воспоминание, которое будем хранить, даже когда станем старыми и седыми.» Больше не осталось слов. Только чувства. Пока мы с Ларри целовались, небеса не разверзлись, дождь не хлынул на нас, земля не задрожала. Вместо этого пещеру немного ярче, вновь согревая нас. Небо стало таким синим, каким я его никогда не видел. Я не помню, целовались мы вечность, или считанные минуты. Но я помню улыбку. Такую, от которой сводит живот. Улыбку, которая появляется на лице только тогда, когда ты по-настоящему влюблен. Мы свернулись калачиком на полу пещеры. Ларри лежал позади меня, прижимаясь каждой частью своего тела к моей спине и поглаживая мои волосы. Солнце проникало в пещеру между камнями и озаряло мир, словно нас окружал нимб ангела. Мы закрыли глаза и уснули. Я услышав вертолет, не стал открывать зеницы. Лар сжал мою руку, и я понял, что это было его признание в любви. Я сжал его кисть в ответ, и больше мы не двигались.***
Когда они пришли за нами, мы всё ещё улыбались.