Защитный покров

— Федерация о нас редко вспоминает, — моложавая женщина в тёплой шерстяной накидке покачала головой. В коротко остриженных золотистых волосах виднелись седые прядки, в уголках глаз, на лбу залегли морщинки, но и лицом, спокойным, открытым, и крепкой фигурой она производила впечатление человека, полного жизненных сил, которого не так-то легко сбить с ног в прямом или переносном смысле. — В последний раз коммандер Деккер спускался к нам два года назад… нет, уже два с половиной, это как раз было накануне Рождества. Ну, поспрашивал, как дела, справляемся ли, переправил нам несколько ящиков с репликаторами, с медикаментами, и улетел. Мы здесь особенно никому не нужны. Налогов с нас не требуют, но и давать нам что-то не торопятся. — Живы — прекрасно, перемрём — тоже ничего, — черноволосая девица, сидевшая по правую руку от неё, энергично кивнула. — Конечно, мы и не вправе ничего требовать, мы ведь тоже, в некотором смысле, отступники. Когда наши родители бежали с Данаи, они знали, что рассчитывать им придётся только на себя. Из шестидесяти человек уцелело двадцать шесть, — женщина подняла подбородок с какой-то тихой гордостью. — Одних застрелила охрана, другие умерли позже, от местных болезней — лекарств ведь не было вовсе… Отец всегда говорил мне: слабаки — не для вольной жизни, пусть остаются коптить небо в тюрьмах Федерации. Дукат слегка наклонился в её сторону, подпер ладонью скулу. — И федераты не пытались искать сбежавших? — Пытались, — черноволосая усмехнулась. — Когда их корабль здесь появился, из тех, кто числился преступниками, в живых оставались только двое. Все остальные — дети, внуки. С нас было нечего брать. — И мы заслужили как минимум то, чтобы федеральная полиция оставила нас в покое, — старшая добродушно улыбнулась. — Когда наши родители только начали здесь обосновываться, конечно, всякое бывало. И склоки, и интриги, и за фазеры кое-кто хватался. Бенджамин Финни, мой отец, понял, что пора брать всё в свои руки, пока до кровопролития не дошло. В конце концов, чтобы выжить, надо было осваивать эту планету: начать обрабатывать почву, выяснять, каких животных здесь можно разводить, потихоньку строиться… Она пожала плечами. — Ну, а теперь я продолжаю то, что делал он. Кажется, люди не жалуются. Напрем, гревшая руки под шерстяной пелериной, принесённой хозяйками, заметила блеск восхищения в глазах черноволосой: — Мэр Финни — замечательная. Благодаря ей мы сейчас живём в достатке. — Достаток, я полагаю, всё же относительный, — мягко произнёс Дукат, с подчёркнутым уважением наклонил голову: — Труд, который проделали вы и все жители вашей колонии, впечатляет. Но всё же у вас очень мало возможностей для торговли, для обмена ресурсами, а растительный и животный мир Данаи-два небогат. Мэр Финни с сожалением развела руками: — Да, ресурсов у нас, к сожалению, не так много. Нам не грозит голод — и за это мы уже благодарны. Но колония развивается, рождаются дети, и, конечно, хотелось бы обеспечить им лучшие условия. — Полагаю, Федерация могла бы оказать вам в этом значительное содействие, — Дукат слегка нахмурился, — однако, судя по всем, её руководство не считает вас… перспективным вложением. Однако меня как представителя Кардассианского Союза не останавливают подобные коммерческие соображения. Помощь со стороны столь могущественного государства, как Кардассия, дала бы вашей колонии шанс расцвести. А мы, со своей стороны, были бы рады оказать вам эту помощь и с благодарностью приняли бы то, что вы можете дать взамен — пусть очень и очень малое. Напрем сдержала усмешку. На борту тюремного корабля, на котором бывшие заключённые добрались до Данаи-два, не было оборудования, которое позволило бы просканировать недра — и глубокие залежи дилития так и остались незамеченными. А федераты сидели слишком далеко, чтобы заинтересоваться маленькой планетой на окраине квадранта. Зато ею заинтересовался гал Дукат — особенно после того, как ему принесли результаты детального сканирования с орбиты. Преподнести Центральному Командованию на блюде этот пирог с дилитиевой начинкой — за такое можно было смело ждать повышения. Вот только, если попытаться захватить планету силой — чего доброго, на помощь своим всё ещё как бы соотечественникам явятся федераты, и тут уж они наверняка захотят выяснить, отчего колония в десять тысяч человек привлекла такое внимание кардассианцев. Так что Дукат улыбался. Рассказывал мэру Финни о кардассианской жаре, со смехом показывал ей озябшие ладони и позволял укутать себя поверх брони шерстяным покрывалом, пока черноволосая мисс Грайс подливала ему в чашку крепкий лилово-бурый настой. Покрывало досталось и Дамару, едва проронившему несколько слов, а Напрем благодарно улыбнулась и сказала, что ей достаточно пелерины. Пальцы, впрочем, она, как и её начальники, прижимала к нагревшемуся пузатому боку чашки. — Ваше предложение очень щедрое, — мэр Финни задумчиво кивала головой. — Я уже говорила кое с кем из нашего Совета — многие считают, что было бы разумным его принять. Предварительно оговорив все условия, разумеется. Вот только… знаете, — она взглянула на него смущённо, Напрем даже почудилось кокетство в ясных карих глазах, — всё-таки трудно отринуть предрассудки. Мы столько раз слышали, что Кардассия — агрессивное, воинственное государство, которое стремится установить свой жёсткий порядок… — В самом деле? — Дукат слегка приподнял надбровные гребни, благодушным жестом развёл ладони. — Разве мы таковы? Спокойная, почти ласковая улыбка, разумеется, была призвана убедить мэра Финни в том, что иногда пропаганда Федерации уж слишком переусердствует. — Я мог бы предоставить вам доступ к базам данных кардассианских новостей, из которых вы легко сделаете вывод о том, что Кардассия гармонично развивается и положение её граждан ни в коей мере не ущемлено. Однако вам достаточно просто взглянуть на доктора Тору, которая служит на моём корабле — на одном из наиболее мощных и быстроходных крейсеров Кардассии, — он слегка склонил голову, указывая взглядом на Напрем. — Доктор Тора — баджорка, а Баджор совсем недавно вошёл в состав Кардассианского Союза. При этом у неё, как и у всех её соотечественников, есть возможность свободно избрать себе поле деятельности, в том числе и сделать военную карьеру. Военная служба — одно из наиболее престижных занятий на Кардассии. Опутанная, убаюканная его плавной, вкрадчивой речью, Напрем слушала молча. Поразительно. По сути, Дукат ведь сейчас не сказал ни слова неправды — а послушать его, так Баджор под рукой Кардассии действительно благоденствует. И она сама, Напрем, должна быть благодарна за выпавшее ей на долю редкое счастье. — В самом деле, хотелось бы спросить доктора Тору, — мисс Грайс чуть подалась вперёд, оперлась локтем о стол. — Доктор, расскажите нам, пожалуйста, как Баджор стал частью Кардассии. Не жалеете ли вы об этом? И имеет ли, на ваш взгляд, нам смысл подписывать договор о присоединении? Напрем покосилась на лицо Дуката, расслабленно-благодушное. Он пил чай мелкими глотками, слегка покачивал в воздухе носком сапога. Для этого он ведь и взял её в десант, чтобы земляне видели: баджорцев не притесняют, и их не будут притеснять. Не станет же она подстрекать их к отказу, когда рядом с ней — оба её командира? — Я, откровенно говоря, не вполне представляю себе, какого вы ждёте от меня ответа, мисс Грайс, — Напрем позволила себе улыбку. — Если бы я когда-либо выказывала недовольство положением Баджора или лично своим, я бы едва ли сейчас была рядом с галом Дукатом, на службе Кардассии. Что касается договора, то присоединение к Кардассии, я убеждена, принесло бы вашей колонии значительные экономические выгоды. Виском, щекой она почувствовала давящий взгляд Дамара. Дукат вновь поднёс чашку ко рту, сделал глоток. — Понимаю, — мисс Грайс улыбнулась в ответ. — Сегодня к вечеру соберутся все члены Совета, — мэр Финни поставила свою опустевшую чашку, слегка наклонилась к Дукату. — Заседание начнётся в семь. Мы просим вас присутствовать — и, если возможно, представить нам своей проект договора. Вряд ли решение будет принято уже сегодня — скорее всего, нам понадобятся недели и недели для того, чтобы в полной мере уяснить себе все плюсы и минусы подобного соглашения. Но первый шаг навстречу друг другу, возможно, будет сделан уже сегодня. — Я рад это слышать, — удовлетворённо произнёс Дукат. — Мы прибудем сегодня к семи в том же составе: я, мой заместитель глинн Дамар и доктор Тора. Поскольку мероприятие предполагается публичное, с нами также будут трое солдат охраны. — Разумеется, гал Дукат. Если вы и ваши подчинённые желаете отдохнуть здесь, мы предоставим вам комнаты наверху, — она указала в сторону винтовой лестницы. — Но, увы, систему отопления до сих пор не починили, и, если вам может стать зябко… — Мы не будем вас стеснять, — уголки губ Дуката приподнялись. — Транспортируемся на Корнэйр, вернёмся к назначенному времени. Впрочем, я хотел бы просить вас о любезности: мне и моим спутникам было бы очень интересно прогуляться, осмотреть колонию перед тем, как мы отправимся на корабль. — О, разумеется, гал Дукат! — она поднялась. — Мисс Грайс или мистер Хадсон могли бы… — Благодарю вас, — он покачал головой, — не стоит никого отрывать от их занятий ради нас. Мы обойдёмся без провожатых. Распрощался он с мэром и с её секретарём очень вежливо, с той непостижимой, присущей одним только кардассианцам галантностью: они смотрят тебе в глаза и учтиво говорят комплименты, от чего ты только острее чувствуешь спиной холодок. Дамар сдержанно кивнул на прощание и остался у двери ждать, пока Напрем скажет все положенные любезности и выйдет. Под сапогами заскрипел снег. Ветер был совсем слабым, однако же он пробирался под шерстяные накидки, под форму, покусывал. Дукат, тем не менее, не торопился. Они отошли от дома мэра довольно далеко, встретив по пути лишь пару прохожих, с любопытством поглядывавших на чешуйчатые лица, а он всё не нарушал молчания. Первым заговорил Дамар: — Доктор Тора, ваши слова вредили интересам Кардассии. И вы отдавали в этом себе отчёт. — Разве? — Для вас ничего не значит ваша присяга. Вы как были баджорской сепаратисткой, так и остались ею. Но не думайте, что это останется для вас безнаказанным, — он шагнул ближе к ней, словно пытаясь оттеснить её своим массивным телом с тропинки, потоптанной в снегу. — Службе безопасности известно о вашем участии в митингах протеста. У нас имеется ваше голофото с плакатом оскорбительного содержания! Напрем вздохнула. Тогда было лето, и ей было шестнадцать, и плакат шелестел, никак не хотел разворачиваться. «Не пустить ложкоголовых!» Плакат они с Лупазой выронили, когда убегали с площади, и она пряталась в городском саду, и там-то она столкнулась с Дукатом, тяжело дышащим, в кровоточащих ссадинах… Смотрел он на неё тогда с той же спокойной наглостью, что и сейчас. — Я не думаю, Дамар, что слова доктора Торы могут как-то повредить успеху миссии, — тонкие губы, высохшие от мороза, растягиваются в усмешке. — Что касается её прошлого… полагаю, она сама осознаёт свою ошибку. Серые глаза смеются. Как она говорила ему? Скорее Огненные Пещеры замёрзнут, чем мы под вас прогнёмся? Напрем ёжится, плотнее натягивает на плечи пелерину. — Я старалась выражаться нейтрально, гал Дукат. Впрочем, у меня была мысль ответить на последний вопрос мисс Грайс более определённо. — Каким же образом? — интересуется Дукат, придерживая рукой её локоть. Как раз вовремя: под тонким снежным слоем — пластина льда, и плоские подошвы её сапог скользят. Она переводит дыхание и открывает рот, глотая колючий ветер: — Сказать, что договор непременно нужно подписывать — поскольку, если взглянуть на ситуацию в общеисторическом контексте, всегда лучше, если вас присоединяют по договору, нежели без него. Дукат смеётся — его, видимо, не беспокоит то, что холод может повредить горлу. — Полагаю, к такому выводу нашим друзьям-землянам лучше прийти самим. А пока перед тем, как транспортироваться, предлагаю зайти в местный реплимат и заказать чего-нибудь согревающего. У нас были весьма интенсивные дипломатические переговоры — мы заслужили. Он первым направляется к синей вывеске, и Напрем с Дамаром, обменявшись пристальными взглядами, идут за ним.