Никто ничего не узнает

      Джекилл вбегает за порог бывшего анатомического театра, захлопывая дверь на ходу, прижимается к ней спиной, невольно оседает на пол.       Шумно вздыхает, обхватывает себя руками и старается успокоить сердцебиение. Глядит перед собой, упорно щурит глаза в надежде разглядеть молекулы пылинки. Но рассеянный взгляд сменяется решительным, и доктор оставляет преисполненные отчаяния жесты позади. Встаёт с трудом — ноги будто не свои — озирается по сторонам, и чувствует, как в дверные щели дует ветер. Доносчик бережно доставляет в комнату шум, гам, крики недовольства. Едва слышный топот перерастает в марш. Доктор недовольно мотает головой и хмурит брови. Нервно ходит по комнате, заложив руки за спину. Вдруг, подходит к столу и рвётся к последним записям, добавляя новые сведения:       На часах 23:45. Он с прискорбием сообщает:       — Результат не оправдал ожиданий.       Но произошло непредвиденное.       — Новый знакомый вашего покорного слуги, мистер Хайд, составил мне компанию для прогулки, — записал Джекилл в виде двух пунктов.       Непринуждённо текла беседа, и он едва заметил приближение девочки с другого конца улицы. Она бежала, не видя ничего перед собой, будто с ней случилось горе. Когда несчастная пробегала мимо, коллега схватил её за локоть. Такая неожиданность вынудила бедняжку пошатнуться и…       Упасть. Крепкая хватка исчезла, когда была так нужна. Но тем всё не кончилось. Коллега растянул на лице далеко не приветливую, но всё же улыбку. И тут произошло страшное: ничуть не смущаясь взглядов прохожих, он резко ступил каблуком на самое горло бедняжки.       — Я и думать не смел, что достопочтенный джентельмен способен на такие низости, — оправдывался Джекилл.       Он записал одно мерзкое, противное ему с проведённого в строгости детства слово:       — Разочарован.       Вокруг пострадавшей сбежались люди. Толпа собралась, даже не слушая предложения доктора о помощи, и стала надвигаться на Джекилла. И в горящих глазах не было справедливости, только огонь возмездия.       — Интересовал лишь денежный вопрос, благо, я не стеснён в средствах… — мысль, готовая быть обличённой в слова, оборвалась из-за гула вне дома.       С улицы кричали всё более отчётливо.       — Боже… Стучат так, что и думать нельзя. Отчего это он не зашёл со мной? Ведь раздерут, раздерут!.. О чём я? Ах, да…       Поднялся шелест бумаг, доктор с усердием перебирал листы, внимательно изучая материал на ощупь. Отыскав стопку специальной бумаги, снабдил одну из них курчавой подписью и довольно кивнул.       — Вот и чек готов. Коллега возместит мне затраты при первой же возможности. Ведь он спас меня от ярости граждан, обратил всё внимание на себя. Значит, произошло недоразумение…       Крики усиливаются, по соображениям доктора, даже достигают апогея.       — Но это подло! О чём я позволяю себе думать, когда безвинные страдают! Сижу без дела. Эх, Доктор Джекилл… Нет, мне не до отца…       Идёт до двери, тянется к ручке. Снаружи слышатся брань и глухие стуки, как в госпитале умалишённых. Джекилл почувствовал, что его трясёт. Он сглотнул, унял дрожь рук и отворил дверь. Выглянув из-за угла, он разглядел, что у внутреннего двора густели дикари; толпа произрастала непроизвольно, точно плесень на забытом эксперименте.       Важно другое — за низким забором виднелась неказистая фигура, изогнутая совершенно нечеловеческим образом. Она крутилась вокруг разъярённых людей, вероятно, оглохнув совсем. И всё же уворачивалась от чёрных в тени фонаря тел. Несмотря на это, крики не затихали, доктор едва разбирал визгливые «Падаль!.. Оборванец!».       Вдруг, толпа стихла. Обрадованный Джекилл поспешил на выход и увидел другую фигуру. Среднего роста мужчину с аккуратной бородкой и прямыми, будто из несгибаемой ткани, рукавами.       Погодите, ведь он знаком доктору. Около пятнадцати лет назад, городская больница. Очередной практикант, желающий получить наставление от всеобщего кумира, которым болел и он сам. Разумеется, тогда Джекилл не обратил должного внимания на робеющего пред трупом юнца. А следовало бы.       К неказистому силуэту Хайда придвинулся статный джентльмен. Роберт Лэньон, ярый противник теории доктора и по совместительству его близкий друг. Видно, к Лэньону и спешила несчастная. Шепчутся о чём-то. «Зная Роберта, он и самого чёрта проведёт», — гордясь остроумным приятелем и одновременно жалея загнанного в угол коллегу, подумал доктор.       Вдруг, коллега кивает и, ловко проскочив во внутренний двор, мчится прямо на Джекилла к лаборатории. За бегущей фигурой коллеги слегка виднеется радостный оскал незнакомца, не на шутку испугавший доктора — беззубый рот в лунном свете выглядит страшнее тёмной пещеры. Хайд, тем временем, и не думает остановиться — врезается в доктора, который всё время держался за косяк двери и таким образом избежал падения.       — Осторожнее, — бросает Джекилл. Он недовольно проходит в дом, пропуская юношу внутрь. Медленно запирает дверь, растягивая каждую секунду, чтобы подготовиться к разговору.       Плотоядная улыбка губ, искры глаз были едва заметны в кромешной тьме лаборатории.       — Вот ты и здесь! — Торжественно воскликнул коллега, точно торговец на рынке, отыскавший покупателя с большим кошельком.       — Позвольте, да где же мне быть, если это мой дом? — Недовольно отвечает Джекилл, мучая ни в чём неповинный замок двери.       — Видел? — Грубо рычит коллега из-за плеча доктора.       — Что именно?       — Да обернись!       Доктор последовал просьбе и ужаснулся. С тёмных вихров у самого лба текла алая струя. Несколько кровоподтёков на шее свидетельствовали о многочисленных повреждениях.       — Вы… Вы должны обработать раны, срочно! Нет, вы не увидите… Позвольте мне?       — Исключено. Останутся на память. Разве не чудесные пятна? Ты и понятия не имеешь, с каким гневом те вцепились мне в воротник. Дотянулись, до чего могли, но всё это — тише плача младенца… А глядели с жалостью, точно столкнули меня с настоящей болью, оглушили её неистовым криком! — Грозный хохот стал резать слух, а, затихнув, оставил неприятный осадок. — Глупцы.       — Вы больны… коллега, — опасливо глядел на него Джекилл.       — Снова на вы? Оставь эти глупости. После того, что мы только что учинили, разве можешь ты обращаться ко мне на вы? — Хайд подошёл к доктору, но тот стал отступать.       — Я не могу назвать чуждого мне по идеалам и принципам человека иначе, — схватившись за спасительный край рабочего стола, а затем и за свежеподписанную бумагу одной рукой, другую он выпрямил, собираясь разрезать воздух и установить чёткую границу меж ними.       Хайд, тем временем, приближался.       — Знаю, чем мучаешься. Та девчушка не была жертвой случая. Она бежала к доктору за помощью матери или отцу. Не себе. Какое же мне дело? Да в сущности никакого. Но я слышал её одышку. Чахотка. Заразилась от родных, и загнётся совсем без присмотра.       Доктор неожиданно для себя взревел:       — И поэтому вы решили великодушно наступить на неё?!       — Привлечь внимание, доктор Джекилл. Всего лишь показать, что вины её нет. А после взять расходы на себя — ведь я хотел помочь.       Сердобольный доктор опустил глаза, взвешивая все за и против. Каждый заслуживает милосердия, но только в случае, если проявил его к другим.       — Вы — безумец. Безумец, слышите?! Я не имел удовольствия избежать знакомства с вами, о чём горько жалею. Неужели вы так мелочны и не видите иного выхода? Подойти и предложить помощь, к примеру? Выступить в роли анонимного благодетеля? Вот как следует поступать рдеющим за честь господам.       Гость отмахнулся рукой, подходя всё ближе.       — Твоё дело. Не об этом сейчас. Где чек? — Хайд сделал последний шаг, приблизившись к доктору вплотную, плечом к плечу.       — В левой руке, — ладонь сжала бумагу сильнее, а глаза впились в недоброжелателя.       — Что же ты не отдашь его мне?       — А с какой стати мне помогать вам? — Уверенно бросил в лицо коллеги он, стараясь сделать шаг влево. Но крайне неудобное положение исключало любое движение — иначе касание проказы неизбежно.       Хайд глубоко вздохнул и улыбнулся попыткам доктора, незаметно вытягивая руку к сжатой ладони.       — «С какой стати»? Помогать мне? Послушай, приятель. Ты с этим делом завязывай. Сделаем вид, что ты оговорился? — Его голос стал неторопливым, точно прилив волн к берегу.       — Ни в коем случае, — едва смея дышать, прошептал Джекилл.       — Ну же. Просто замри, как в той толпе сброда, и положись на меня, — сильно сжав чужую ладонь, Хайд ловко выхватил чек.       — А! Да как вы смеете?! — Быстро замахав пострадавшей конечностью, воскликнул Джекилл.       — Именно этот вопрос мне хотелось задать тебе по поводу формулы. Ты хоть понимаешь, что те вещества запрещены для ввоза в страну? — сощурил глаза и стал внимательно рассматривать каждую строчку.       — Они не запрещены для тех, кто обладает нужной информацией. И связями, несомненно, — перестав растирать запястье, Джекилл внезапно схватил бумагу, изучаемую Хайдом, и потянул на себя.       — И ты допускаешь это? Осознанно нарушаешь закон? — Коллега значительно превосходил доктора в силе — отошёл назад, с лёгкостью затягивая того за собой. Всего на секунду. Документ был безжалостно порван и смят в ладони Хайда. Остальное бесшумно легло к ногам доктора.       — Не вам учить меня морали. Принципами душегуба я, знаете ли, сыт вдоволь, — смирившись с участью чека, Джекилл прошёл вперёд. В конце концов, теперь он ничем не обязан человеку напротив.       Хайд взвыл от неудачи, злостно топнув ногой.       — Душегуба, значит? — Он посмотрел на стол доктора и обнаружил точно такие же бумаги для чеков. Злоба прошла сама собой, — Как угодно. Мне не составит труда донести на тебя, -спрятав новую бумагу в карман, предостерёг Хайд.       — Меня спасут связи. Более того, я в кратчайшие сроки сообщу вышестоящим о вас. Уверен, они будут весьма заинтересованы вашей кандидатурой, — Джекилл делал вид, что не заметил пропажи. Уважение к младшему поколению и почтенный возраст диктовали свои условия.       — И долго ли ты сможешь бежать от мук совести? — Хайд обошёл доктора со спины, усмехаясь, — взгляни на себя. Человек, которого ты едва знаешь, «оскорбил ребёнка», и ты чуть не упал без чувств. А что дальше? Такие как ты не способны на большее. Знаю, видел, — достав бумагу из кармана, протянул её через плечо Джекилла и поднёс к самым его глазам. — Потому, расписывайся в чеке. Разойдёмся, пока ты совсем не сник от потери нравственности, — сладко усмехнулся он.       Доктор принял бумагу, подошёл к столу, старательно вывел инициалы и вручил документ Хайду, не поворачивая к нему головы.       — Вы действительно едва знакомы мне. Не приходите больше. Вон!       Тот довольно кивнул и направился к выходу:       — Прощайте, доктор Джекилл. Было приятно иметь с вами дело.       Так просто, и ни к чему не обязывает. Вечное спокойствие и одиночество, разделяемое с гением его науки — весьма занимательная перспектива. Однако жизнь учит мириться с любыми обстоятельствами. Принимать, что есть, не прося о большем. Доктор никогда и ни о чём не просил и не требовал, но само небо услышало тоску топчущегося на перепутье разума и сжалилось. Мудро ли отвергать неожиданный дар судьбы?       Джекилл обернулся, и черты Хайда отчего-то показались ему знакомыми. Впервые с момента встречи, он увидел на виске коллеги гниль. Должно быть, тиф. Совершенно как на шее матери, когда та отправилась в оздоровительный круиз и не вернулась. «Захворала и погибла в пути», — заявлял отчёт. «Не помог, не спас, не остановил», — твердило доброе сердце Джекилла.       И сейчас та красная опухоль не давала ему покоя. Но когда она появилась? Видимо, цвет сбил с толку, и доктор не разглядел гниль посреди свежих ран.       Хайд почти ушёл. Отбросив сомнения, доктор сделал несколько быстрых шагов и застыл с вытянутой к коллеге рукой:       — Стойте же в… — С губ едва не сорвалось предательское «вы», — Постой. Ты совершенно ошибаешься насчёт меня. Я не святой, эксперимент лишь доказал это. Во мне настолько прочны связи добра и зла, что одно едва отличимо от другого, — Джекилл боязливо прикрыл рот ладонью, не смея поделиться тайной, сказать лишнее слово.       Теперь Хайд не удостаивал доктора взглядом. Не двинувшись с места, он чуть более довольно приподнял уголки губ.       — Поговорим о том в другой раз. Идёшь со мной?       — Только с одним условием…       — Я не выдам тебя полиции, не беспокойся.       — Нет, не об этом… — Джекилл вновь отвернулся от коллеги, ожидая реакции с нетерпением.       — О чём же? — Хайд не спеша отошёл от двери и принялся наблюдать за подхватившим табуретку доктором.       Полные реактивов, пробирок и прочих химических ухищрений шкафы так и бунтовали против настойчивого хозяина. Стоять на месте им казалось пустым неблагодарным занятием, и это недовольство передавалось всем мелким и не очень предметам. Будто нарочно смещаясь со своих мест, они заслоняли собой все полки. Но Джекилл и не думал отступать: руки тянулись, шуршали листами со старинными рецептами. Попутно раздавались удивлённые, а затем разочарованные вздохи.       — Ты станешь моим ассистентом, — вслед за фразой, раздалось облегчённое постукивание по найденному предмету.       — Я? — Гостя трясло от смеха и нелепости всей ситуации. Подумать только: он думал о том же самом!       Наконец, доктор спустился с табуретки и победоносно взмахнул медным ключом перед самым носом гостя.       — И никакие возражения не принимаются! Столь юного профессионала мне боле не отыскать. С этим персональным ключом ты сможешь приходить сюда, когда пожелаешь.       Охотно приняв дар, Хайд завертел его в руках, разглядывая со всех сторон. Выгравированные инициалы, узоры пронзительно кричали о своём благородном происхождении. Только в глубине выцветшего кармана крик затих.       — Какая честь. Объясни-ка мне вот что: почему ты делишься такими ценными знаниями с первым встречным?       Пользуясь близостью к знакомому, Джекилл всмотрелся в почерневшую язву на лице. И все вопросы, наподобие «Отчего коллега не лечится?» отпали сами собой. Такая не поддаётся лечению. Снова в его дом пожаловала смерть. Так пусть жизнь юноши под конец будет радостной.       — Я стар и одинок. Мне необходим преемник. Докажи, что предчувствие обманывает меня, и лишь разум диктует верное, — преисполненный надежды и добра взгляд столкнулся с жадными до жизни глазами.       — Ты забыл про сердце.       Взгляд доктора опустился на бронзовую пуговицу жилета и скользнул чуть левее, будто искал безделицу доисторических времён.       — Оно отдано науке.       — Ты спятил! — Хайд показательно ударил тростью об пол. — Впрочем, мне это даже на руку. Я буду твоим ассистентом.       Джекилл приподнял голову и кивнул на спрятанный ключ.       — Пользуйся им с умом. Надеюсь на твоё благоразумие.       — О, не беспокойся. Оно проявится, если завтра же на этом столе будет лежать завещание, — вальяжно указал ладонью на рабочее место доктора.       От самих слов веяло могильным холодом. Безжизненная бумага станет хранилищем всего, что ему было дорого?       — Завещание? Зачем так скоро?       — Гарантии, доктор Джекилл. Мне, как никому другому, требуются они. Быть может, это идеальный выход для нас обоих.       Бедный юноша находился в неведении о том, что его ждёт впереди. Возможно, завещание даже не понадобится. Но как доктор может не знать о собственной болезни? Если только Джекилл…       — Кто знает… — незаметно затихший крик с улицы возобновился, становясь невыносимым. — Пожалуй, нас заждались.       — И порядочно заскучали. Ждут тебя, как Королеву Англии.       — Раз так, важным персонам не позволено опаздывать на приёмы.       — Верно подметили, ваше Величество.       — Полноте, ты мой ассистент, а не подданный. Идём. И не подпускай тех людей близко, — настаивал доктор, готовясь ко встрече со смертельно больным городом.       — Будь спокоен. Я имел личный опыт общения с безумцами. Жалкие создания. Доверчивые, как дети.       — И такие же безвинные. Вот бы помочь им!       — Да. Нам пора, доктор Джекилл.       — Ведите, мистер Хайд.       Поток людей поглотил их, наутро раздалось несколько быстрых ударов.       Чек исчез.       Начался дождь. Моросило только в нескольких частях города. Улица Харли-Стрит оказалась в числе пострадавших. На самом пороге дома сидел доктор Джекилл, в его руке лежал смоченный спиртом платок, что ежесекундно проходился по окровавленному лицу мистера Хайда. Под шипение и нескончаемо упорные вырывания гостя, доктор цокал и повторял:       — Зачем вы полезли на рожон? Зачем же вы?..       — Полез на рожон?.. А простил бы пёс оторванный хвост коту? Забрали всё, до последнего пенса — пусть. К чему избивать, да ещё после снятия средств в банке?       — Чувствуешь, пахнет сыростью? — Неожиданно спросил доктор.       Платок совсем почернел от крови, Джекилл приподнялся и вышел во двор, смывая пятна и бесцельно выжимая его. Когда крови стекло довольно, и платок вновь стал белым, доктор сел на прежнее место.       — Нам повезло, что сегодня дождь, — заявил промокший до нитки Джекилл.       — К-хм, к-хм! Ты не ответил на вопрос.       Суженные глаза бегло отразили чуть сгорбленную спину, наполовину чистое лицо и стёртые в кровь руки.       — С вашего позволения, хвоста я не наблюдаю. — Доктор вновь принялся за работу, едва касаясь не утихающих ран. А ведь любая из них могла оказаться и на нём…       — У-у-у, — протянул коллега, — да с твоим взглядом на жизнь, Джекилл, только медициной и занимайся. Ни одного лишнего вдоха. Идеальный беспрекословный подчинённый! — Вдруг, висок будто пронзили насквозь, Хайд вскрикнул. — Дьявол!       — Извините, я и не заметил изъян у виска.       — Ну-ну, доктор. Не в глаз же меня ранили. Ты нарочно сделал это. Избавившись от метки смерти, ты победишь саму смерть? Так, что ли?       — Сидите смирно.       — Но я не…       — Прошу.       — Разве что, если просьба будет вежливой.       — Я прошу тебя, не двигайся.       — И впрямь от души пляшешь под чужую дудку!       Раздалось очередное шипение.       «Осталось сделать так, чтоб плясал лишь под мою», — невысказанное намерение обернулось тяжёлым туманом, что надвигался на город.       Доктор едва сдержался, чтобы не вздохнуть вслух:       — Я перед ним в долгу.