«Не думайте о том, что ваше прощение означает для ваших противников, тех, кто обижал вас в прошлом...»
POV Автор Консетта выжидающе склонила голову на бок. Слова "мы хотим поговорить" организм воспринял нервной дрожью. Девушка ответственности не боялась, но рефлекс переживания был заложен ещё в каменном веке и побороть его было невозможно. — О чём поговорить? О том, что я здесь делаю или о том, что ещё натворили эти трое? Герцог отвёл глаза, и слово взял синьор Капулетти: — Мы решили, — он обвел взглядом присутствующих. — Посоветовавшись с твоим отцом разумеется, что тебе стоит выйти замуж. Консетта сжала в руках край одеяла и широко открыла глаза. Голова заболела с новой силой, как будто от этих слов получила второе дыхание. В полной прострации девушка произнесла: — За кого? Ободрённый её "спокойствием" глава дома Капулетти с воодушевлением продолжил: — Мы долго думали... — Консетта отметила про себя, что они вряд ли долго думали (если думали вообще)... — ... Что лучшей кандидатурой станет Тибальт. Тибальт вскочил со своего места, гневно сверкнув глазами и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Видимо, он тоже был не в курсе... Консетта от этого звука пришла в себя и нахмурилась. — Вы решили? А ничего страшного, господа, что это я выхожу замуж и сама должна решить, когда и за кого. — Дитя, — граф взял Консетту за руку и доверительно посмотрел ей в глаза. — Так будет лучше для тебя и для Вероны. — Не лучше! — девушка скинула руку графа со своей. — Мне не будет лучше! Ни мне, ни Вероне, ни Тибальту! — Девочка, — голос самого главного человека в Вероне похолодел.— Ты понимаешь, что если не согласишься, нам придётся вернуть тебя отцу? — Я не пойду за Тибальта! Даже не просите! Отсылайте меня куда и к кому хотите! — уже практически истерично кричала бедняжка, едва не рыдая в подушку. — Нет, Консетта, твой отец уже дал согласие, и ты пойдёшь за Капулетти! — сейчас голос Эскала был каким-то отстранённым и холодным. Но как же так? Герцог всегда был на стороне Консетты, прикрывал её и поддерживал, а сейчас... Гадая, в чём же заключалась её неподдельная вина перед своим "вторым отцом", наконец-то пришло осознание того, что впервые в жизни она эмоционально сломалась. Переломилась, подобно хрупкой и одинокой соломинке. — А как же надзор за Вероной? — надежда всё ещё старалась не покидать несчастную. Молчание. Какое же долгое и мучительное. — Это несправедливо! Пять минут назад я охраняла Верону и следила за правопорядком! — Сетта, надзор за городом — не подходящее занятие для молодой и юной леди! — внесла свою лепту леди Капулетти. — Или ты хочешь обратно в Мантую?! Консетта поёжилась. Вернуться... Это значит потерять должность, смысл жизни и единственное развлечение. — Но мы всё понимаем, — продолжил граф. — Мы дадим тебе время подумать. С этими словами он махнул рукой, и семейство Капулетти удалилось. Граф Веронский встал и, кивнув девушке, вышел. Гробовая тишина тотчас зазвенела в ушах. И что это было? Слёзы катились ручьями по лицу, а земля уходила из-под ног. Всё, что ранее имело в жизни хоть какой-то смысл, вмиг куда-то улетучилось... Консетта сидела, обхватив руками колени, словно ища в них защиты, и тихо бормотала себе под нос что-то вроде: "Что же делать? Скорее утоплюсь, чем стану женой этого тирана и грубияна! Да кому только в голову взбрело это?! Эх, а я уже настолько привыкла каждое утро разнимать враждующие кланы, особенно с моим неожиданным и эффектным появлением. Кричать на Тибальта, посмеиваться над вспыльчивым Ромео, расквашивать нос Бенволио (а нечего его совать, куда не надо!) и, разумеется, устраивать потасовки с Меркуцио. Меркуцио... Тот самый поцелуй... Казалось бы, это было относительно давно, а губы до сих пор, как огнём окатило... Я понимаю, что на балу он издевался надо мной, потешался, но сейчас я не могу думать больше ни о ком. Непослушные кудряшки, озорные глаза, насмешливая, но всё-таки добрая улыбка. С радостью бы на этой ноте поставила точку, но почему опять запятая?! Это серьёзно. Кажется, я заболела. Чёрт, мысли только о нём, о нём, о нём... Ну, и о Тибальте мелькают. Хотя нет, Капулетти меня просто вывел из себя своей гнусавой атмосферой и неподдельной злобой! Ну ведь видно, что он тоже против брака. Джульетта — единственная, кого он реально и по-настоящему желает. Даже любой ребёнок догадался бы... болваны неотёсанные. А ещё и этот выхухоль... ха, ещё бы понять какой из этих двоих: племянник или дядя! Один с моим отцом в сговоре и мне ставит ультиматум, а второй... даже говорить ничего не хочу! Бог, я молю, дай мне силы. Бог... точно, брат Лоренцо! Я пойду к нему сейчас же и попрошу совета. А если не поможет — прощай, Верона!"***
Меркуцио шёл по улицам Вероны, убрав руки в карманы. Рядом с громким смехом топали его друзья навеки — Ромео и Бенволио. На душе у Меркуцио было, мягко скажем, погано. А всё из-за этой Консетты! Видите ли, поцеловали её! При всех! И ладно бы при всех, так это Меркуцио поцеловал! Другая бы на её месте счастлива была, а эта... заплакала. Странно было видеть слёзы у девушки, которая скачет на коне, крутит над головой шпагу (как умудряется?) и дерётся, как дворовый мальчишка. Очень странно, но её стало как-то... Жалко? Меркуцио никогда не испытывал жалости — ни к девушкам, с которыми всю ночь кувыркался, а потом просто исчезал из их жизни; ни к людям, которых жестоко избивал. Жалко было только котёнка, которого Меркуцио уронил в детстве — он потом жалобно мяукал и прижимал ушки к голове. Неожиданно Меркуцио подумал, что Консетта чем-то похожа на этого котёнка. Царапается, кусается, но, как оказалось, может плакать. Мысленно хорошо проматерившись, Меркуцио откинул такие мысли подальше: Консетта его личный враг, угроза грандиозным розыгрышам и помеха захватывающим сражениям. — Эй, Меркуцио, ты нас вообще слышишь? — А? — обмер тот и скинул руку Ромео со своего плеча. — Задумался над поцелуем? Неужели так понравилось? — ехидно осведомился Бенволио. — О да-а, это было прекрасно, — иронично протянул задумчивый и театрально прикрыл глаза. — А я вот тебе могу только посочувствовать... — Ромео с интересом рассматривал камни под ногами. — Посочувствовать? Я же поцеловался с самой престижной девушкой в Вероне! Ещё пару минут и, может быть, даже переспал. Ты представляешь, как бы поднялся мой авторитет? — Она теперь насильно выйдет за тебя замуж, — Ромео сочувственно стукнул Меркуцио в плечо. — Но ты не переживай, она же самая престижная девушка в Вероне. — Выйдет замуж?! О ужас, лучше я прыгну откуда-нибудь куда-нибудь! Утоплюсь! Зарежусь! А потом ещё и отравлюсь для верности, а то вдруг не получится с первого раза! — Меркуцио в ужасе схватился за голову. — Как много потеряет Верона и Консетта в частности, — подколол друга Бенволио. — Ещё одно слово, несчастный, и я вызову тебя на дуэль! Где моя перчатка? — Кидай сразу две, я не откажусь от новой пары, — усмехнулся вышеназванный несчастный. — А если серьёзно, — Меркуцио укол проигнорировал. — Консетта странная. Никогда на моей памяти не плакала, а тут... — Меркуцио, мне показалось, или ты за кого-то переживаешь? — Ромео оторвался от камня, который уже пять минут пинал перед собой. — Я? Переживаю? Это кто из Капулетти должен был сегодня помереть, чтобы я переживал? Меркуцио не понравилось такое описание его чувств. Переживает, ха! Не дождутся. — Чего ты привязался к этим Капулетти? — неожиданно спросил Ромео. Бенволио споткнулся и закашлялся, Меркуцио истерично хохотнул. — Ромео, ты ничего не забыл? Ты из дома Монтекки, вы враждуете уже фигову кучу десятилетий, — попытался образумить Ромео Бенволио. — Ну, я же не предлагаю мир, — Монтекки снова пнул камень. — Но мы с Джульеттой... Он резко замолчал. Бенволио снова закашлялся, а Меркуцио нахально положил Ромео руку на плечо. — Мы с Джульеттой? Вы уже... — Нет! — не дав ему договорить воскликнул Ромео, но отчаянно покраснел. — Я вижу, когда ты врёшь! — как девушка пропищал Меркуцио. — Ты мне изменяешь, я знаю это! — Она так не делает и не стала бы делать! Мы любим друг друга, придурок, понимаешь? — Ромео отчаянно взглянул в глаза другу, но через секунду они потемнели. — Хотя, что ты знаешь о любви. — Что я знаю о любви? — Меркуцио стало больно и обидно. — Ты со своей любовью определись, то Розалина, то Джульетта. И все, конечно, любовь на веки! — Ты ничего не понимаешь! — Ромео сжал кулаки. — Выбери не Капулетти, и я пойму, — пообещал Меркуцио. — И я тоже пойму, — Бенволио попытался улыбнуться. — Но ты же понимаешь, что это сначала безнадёжно, потом опасно, после непонятно, а в итоге уже смертельно. Забудь об этом, друг. — Забудь?! — Ромео взорвался. — Не забуду! Я люблю её, понимаете?! Люблю! На Меркуцио я и не рассчитывал, но ты, Бенволио, должен был понять меня! — Понять твою любовь к Капулетти после того, как ты стольких перебил? Извини, нет – это у меня не получится. Ромео взял Бенволио за плечи и встряхнул. — Представь, что она не Капулетти! И я люблю, понимаешь, люблю! — Как бы сказал брат Лоренцо: "Ах, эта любовь..." — протянули уже не сдерживающие смеха Бенволио с Меркуцио, охотно пожимая друг другу руки в знак согласия. — Ух ты... Троица повернулась и увидела довольно ухмыляющегося Тибальта. — Ромео, я знал, что ты не равнодушен к Бенволио, — имена Тибальт буквально выплевывал, вымещая свою злобу на происходящее. — Но не на улице же. И не стоит так на меня смотреть, вдруг я осыплюсь пеплом? Консетта вам не простит. POV Консетта Визит священник назначил мне в довольно раннее время. По его словам разговор будет тяжёлым, встреча должна проходить тайно, на такие темы лучше побеседовать одним, и чтоб герцог был не в курсе. Вокруг ещё царит кромешная тьма, но в небе потихоньку гасятся миллионы звёзд. В одном месте резко светлеет, бледное зарево постепенно разгорается. Недавно проснувшиеся жаворонки сменяют давно поющих в саду соловьёв, создавая чудесную музыку в округе. Через несколько минут появится огненно-кровавый рассвет и охватит весь город. О, Верона, до чего ж ты хороша! Медленно, но верно я подходила к храму, где меня уже ожидали. Несколько раз постучав по большой и тяжёлой ручки двери, я тихо позвала священника. — Заходи, милая. Не заперто, — внутри послышался добрый голос наставника церкви. Сняв со своей головы фиолетовый капюшон и откинув назад кудри, я прошла к алтарю, где брат Лоренцо что-то упорно чистил и убирал засохшие цветы. — Венчание? — Именно, — улыбнулся он и протянул мне маленькую розовую лилию, ещё не успевшую завять. — Возьми, если хочешь. — Благодарю, — я вдохнула приятный запах символа чистоты и нежности. — А кто будет венчался, если не секрет? Только бы не я... Только бы не Тибальт... Пожалуйста... Я не переживу! Монарх замолчал. Тревога нарастала всё сильнее. — Я не могу тебе сказать, прости. Узнаешь всё позднее ты. Дитя, только не волнуйся, твоя свадьба с Тибальтом состоится лишь на следующей неделе. — Хвала Небесам! — облегчение было просто опьяняющим. Но кто же тогда венчается? — Знаю я, зачем ты пришла. Ненависть к Тибальту привела тебя ко мне. Согласен, ситуация тяжёлая... Но, кажется, я вижу лишь одно решение, — брат Лоренцо усадил меня на лавку и тихо продолжил. — Дорогая, я понимаю, что ты, наверняка, будешь против, но советую тебе временно походить в одеждах Монтекки по Вероне и пообщаться с их кланом побольше... — Что?! В этом разврате я ходить не стану! — вот тут-то я реально испугалась. Вы бы хоть раз видели, в чем ходили дамочки Монтекки... Короткие и просвечивающие платья синих цветов открывали все прелести по самые колени и выше... — Молчи и слушай. Ты всех так перебиваешь? М-да, такой проповеди я точно не ожидала. От стыда, охватившего меня с ног до головы, я тотчас залилась краской. Тем временем наставник продолжал: — Дитя, подумай, а вдруг тогда Капулетти поймут, что ты ни в коем случае не выйдешь за Тибальта? Что ты не принимаешь ни этот клан, ни жениха... — продолжал брат Лоренцо, потихоньку успокаивая меня. Возможно, что он прав. — О, брат Лоренцо, даже не знаю... Так тяжело сейчас, — я немного замешкалась, а впереди мелькнула чья-то тень. — Так ещё и Меркуцио мне покоя не даёт. Как же мне быть?.. — Меркуцио говоришь... Консетта, а не задумывалась ли ты, что он к тебе неровно дышит? Я так и обмерла. Боже, да что же за наказание? Кто угодно меня любит, но не он! — Да что за чушь вы говорите? У него куча дамочек из клана Монтекки, бегающих за ним толпами! Он — бабник. И это вы называете любовью? — я отошла в дальний угол, показывая, что тем самым не желаю говорить именно на эту тему. — Тогда почему он тебя поцеловал? — хитро прищурился Лоренцо и вернул меня к алтарю, начиная исповедовать меня. А откуда он знает о поцелуе? — Издевался. Священник лишь по-доброму рассмеялся: — Если бы это было так, он бы не отставил тебя лежать без сознания. Что?! Так это он тогда меня подхватил? Не Тибальт? Ни кто-то из гостей? Ком застрял у меня в горле, а слёзы снова навернулись сами собой. — Но я... Таинственная тень вновь мелькнула в углу, мне точно не показалось. Немного присмотревшись, я резко скользнула к углу и вытащила на свет высокую фигуру, всё это время скрывающуюся от меня. — Ромео, это ты?