Фиолетовый — цвет перемирия

Не держись за тонкие белые нитки на краю опасности над вулканом, к чёрту такие попытки как пытки. Быстрая смерть лучше, чем раны... раны...

POV Ромео       Всё произошло, словно в страшном кошмаре. Самом отчаянном и жутком во всей моей жизни!       Монтекки насмерть бьются с Капулетти. Я кричал, умолял остановиться, но враждующие кланы были настежь глухи. Мой новый друг — Консетта, она тоже пыталась разнять дерущихся. А потом... Тибальт вроде замахнулся на меня с кинжалом, и тогда Меркуцио... Меркуцио... что он сделал?! Дальше сплошной туман.       Очнулся я от мыслей, лишь когда увидел следующее: истекающего кровью Меркуцио со всей силы оттягивал за тёмные кудряшки Тибальт, кровожадно усмехаясь и сжимая в руке окровавленный змеиный кинжал.       Рядом послышался отчаянный девичий вопль и очередной хруст шпаги, вошедший в тёплое, живое тело... О, нет! Девушка в синем собиралась пронзить своего жениха насквозь и готовилась нанести один, смертоносный удар. Консетта, что же ты творишь?! Со всей силы ударив Капулетти по затылку, она уже было свершила правосудие, но в последнюю секунду была остановлена моим верным другом Бенволио. Он оттащил её назад за плечи, непрерывно повторяя:       — Нет, Консетта! Убьёшь его — сама простишься с жизнью! — пытался вразумить обезумевшую от шока деву. Или от горя.       — Пусти меня! — она всё же вырвалась из мёртвой хватки друга и снова кинулась к раненому. Кажется, он едва дышал.       — Сейчас, потерпи немного. Чёрт, где мой пузырёк?!       Брат Лоренцо, ты как будто знал об этом и дал Консетте средство. Меркуцио, ты будешь жить! Какое счастье...       — Н-Е-Е-Е-Т!!!       Что?!       Уже почти потерявший сознание Тибальт резко пронзил ладонь своей невесты ножом, невольно заставляя беднягу выронить хрупкий пузырёк на землю. Его содержимое тотчас впиталось в землю, наскозь пропитанную свежей кровью...       — Помогите же! — умоляла Консетта, одной рукой крепко-накрепко зажимая рану на боку Меркуцио, а второй стараясь собрать остатки лекарства, оставшиеся на осколках склянки.       — Бенволио, беги скорее в дом к отцу, хирург нам нужен! — друг тотчас кинулся в сторону территории Монтекки, но потом почему-то остановился.       — Ромео, герцог едет сюда!       И правда, из-за пыльной тучи, вставшей от нашего сражения, показался силуэт мужчины на коне.       — Что здесь случилось, Бенволио? О Боже, кто это там?.. — Эскал с ужасом посмотрел в сторону двух лежавших на земле тел, между которыми, словно встревоженная курица, суетилась Консетта, не зная, кому помочь. Правда, рядом с Тибальтом и без неё столпилось куча Капулетти, уверяющих, что жить тот будет. Видно, что он не смертельно ранен, — Консетта успела оставить только пару неглубоких царапин в области груди и разбить ему затылок, но жизнь сохранила. Что нельзя было сказать о Меркуцио... Его лицо уже белело от потерянной крови!       — На помощь! Друг, ведь рана не опасна, потерпи. Мужайся, всё будет хорошо! — пролепетал я, тоже стараясь собрать для Меркуцио хотя бы одну каплю чудодейственного раствора Консетты, ещё оставшегося на стенках разбитой склянки.       — О нет, племянник! Дитя моё... И Тибальт тоже... — было видно, как в герцоге пробуждается гнев. Лютый гнев, которого никто из нас никогда прежде не видел. Даже Консетта сжалась от страха, увидев настолько злобное выражение лица.       — Тибальту ничего не угрожает. Он ранен, но жить будет, верьте мне! — прохрипела темноволосая, так как говорить нормально уже не могла. Голос свой сорвала, а глаза выревела.       — Прошу, спасите Меркуцио! Он умирает! Лекаря сюда скорее! — мы хватались за герцога, как за последнюю надежду. Я не переживу, если потеряю Меркуцио! Он мне больше, чем брат... Потеряю самого доброго, жизнерадостного, позитивного и верного друга на свете. Господи, сейчас у него началась жуткая агония, а вдобавок и кашель с кровью!       — Ромео... — невнятно пролепетал "фиолетовый", и я тут же обернулся.       — Что? — кто сказал, что мужчины не плачут... Ещё как!*       — Проклинаю ваши семейства... чума на оба ваши дома! — закашлялся Меркуцио, но всё ещё продолжал нести что-то нечленораздельное.       — Ромео, не убирай руку с его раны, постарайся хоть как-то закрыть, — государь протянул мне кусок ткани. — Бенволио, садись на коня! Скорее ко мне в дом! Консетта, глаз не спускай с Капулетти.       — Но, синьор, я умею лечить! В Мантуе я была лека...       — Быстро! — гаркнул разъярённый герцог, совершенно не вслушиваясь в слова девушки. Кажется, он даже не заметил её пробитую руку. Доверие к ней было потеряно.       С этими словами мы молнией ринулись спасать Меркуцио, которого уже начинала бить предсмертная дрожь! Он всё бредил, проклинал наш вражующий и ненавистный им город, потом вспоминал "ночных королей мира"... А ещё он долго говорил о Консетте. Опять о ней? Неужели, действительно не равнодушен к этой дерзкой особе? Он молил у неё прощения! Просил, чтобы она была рядом, но... Боже, да он просто без чувств! А потом очередной крик боли! Шансов на спасение оставалось всё меньше...       Краем глаза я разглядел иное: Консетта, всё ещё находящаяся в ступоре, даже не думает помочь Тибальту. Она просто сидит в пыли, смотрит на свои руки, насквозь пропитанные кровью... Кровью Тибальта, Меркуцио и своей собственной. Видно, что ладонь, которую пронзил насквозь её жених, гадко ноет, но это не мешает девушке тихо читать молитву о спасении.       Спасении чистой души.       Именно эту молитву люди читают, когда просят Всевышнего сохранить жизнь самого дорогого человека:       "O mio Signore, mio ​​Creatore, chiedo il tuo aiuto, concedi la guarigione al servo di Dio Mercuzio, lava il suo sangue con i tuoi raggi. Solo con il tuo aiuto guarirà da lui. Darai al suo corpo la salute, la sua anima — benedetta leggerezza, il suo cuore — balsamo divino. Il dolore diminuirà, e la forza tornerà, e le ferite guariranno il suo fisico e mentale, e il Tuo aiuto arriverà. Gloria e gratitudine al potere del Signore. Amen."             О мой Господь, мой Создатель, я прошу твоей помощи, даруй исцеление слуге Твоему Меркуцио, омой его кровь твоими лучами. Только с Твоей помощью он выздоровеет от недуга. Дай его телу здоровье, благословенной душе — легкость, а сердцу его — божественный бальзам. Боль уменьшится, и сила вернётся, и раны исцелятся его телесные и духовные, и придет Твоя ему помощь. Слава и благодарность силе Господа. Аминь.       Вместо молитвы послышался жалобный плач:       — Господи, не забирай его, молю! POV Консетта       Вокруг звучали незнакомые мне голоса. Они эхом раздавались по всей площади, не переставая звенели в ушах, пока я старалась хоть как-то оклематься. Я ничего не понимала! Помню только, как Меркуцио был весь в крови, потом звук стекла, отчаянные крики Монтекки, а ещё... Ужас, в моей левой ладони зияет кровавая рана, кажется, сквозная. Как больно.       Отрезвили меня воркующие Капулетти над раненным Тибальтом:       — Боже, он же выживет? Выживет?!       — Тибальт ранен!       — Ранен!!!       — Господи, за что?!       Хм, интересно, а правда! С чего вдруг вас решила покарать небесная сила? То есть, враждуете веками с Монтекки не вы, вызывающе ведёте себя не вы? И, в конце концов, убили почти убили Меркуцио тоже не вы?! Не Капулетти? И за что же вам так досталось?       — Консетта, ты — предательница! — заверещала на меня одна из Капулетти, практически лежа на бессознательном теле Тибальта.       — Посмотрите на неё! Мерзкая Монтекки... Ты хотела убить своего жениха! — продолжали кричать на меня девушки. (Наверняка, это любовницы Тибальта.)       — Если бы я хотела его убить, то сделала бы это сразу, — без зазрения совести гордо ответила.— И не смейте без повода меня клеветать!       Но один из красных, подобно рассверепевшему зверю, бросился на меня и начал душить. Голова шла кругом, а во рту ощущался металлический привкус. Кажется, я теряю сознание.       — Она стала Монтекки! Бей её!       Многочисленные удары посыпались в мою сторону. Кто-то оттягивал за волосы, кто-то ударял о землю лицом... Остальные же избивали руками и ногами, но я всё ещё продолжала отчаянно бороться за свою жизнь. Нет, я не умру. Только не так. Не умру!       На силу отбившись от озверевших, в буквальном смысле, Капулетти, я со всех ног ринулась прочь, подальше от их территории. В глазах двоилось, дышать было нереально сложно. Кажется, из моей ладони уже натекло порядочное количество крови... Мне становилось всё хуже. А вслед мне прилетела примерно такая фраза:       — Эй, потаскуха из клана Монтекки, тебе не сносить головы, когда герцог узнает обо всём. А он узнает, поверь мне! — рыжая девушка, крикнувшая это, бросила в меня клочок пыли, сгорая от жгучей ненависти.       — Тибальту не сносить головы, когда все узнают, кто же битву развязал,— не менее бойко ответила я, но сильно ослабевшим голосом. Нет, неужели, Капулетти больше мне не доверяют... — И вам тоже, господа.       Если уходить, то красиво, как король!       Я практически оказалась на стороне "синего" клана, но какой-то парень из рода Монтекки перехватил меня и тихо произнёс:       — На чьей стороне? Ты с нами?       Бенволио. Он пришёл сюда один. А как же Меркуцио и Ромео?       — Ты с нами?! — Более серьёзно и настойчиво произнёс он.       Ну сколько же можно? Силы покидали меня, но я успела кратко ответить:       — Нет, я не с вами, но и не против вас.       — Консетта, ты должна... Консетта? — только что он заметил мой потрепанный вид и глубокую рану. — Что с тобой? Нет, нет, нет...       Парень бысто встряхнул меня и крикнул насмехающимся надо мной Капулетти:       — За что вы с ней так, изверги? Она помочь хочет всем нам, идиоты!       — Бенволио, где Меркуцио? Он мёртв? — невнятно промямлила я, потихоньку теряя сознание.       — Нет, нет, Консетта, нет... Но на грани он... — старался не обнадёживать меня мой друг.       — Он же не умрёт...       Ведь правда?!       — Консетта, держись! Идём домой, тебе сейчас помогут...       — Слышишь, не умрёт! Не умрё...        Я больше не могу. Упав на руки блондина, я оключилась, но даже в чертогах разума продолжала непрерывно твердить:       — Не забирай их в ад... Они не ведают, что творят... Спаси Тибальта и Меркуцио. Молю, не забирай... Неумрётнеумрётнеумрёт...