(Позволь Мне) Доказать Это Тебе

Джози проснулась посреди ночи. Девушка чувствовала жжение и тяжесть в глазах из-за того, что вчера она рыдала, пока не уснула. Дезориентированная, она села на край кровати и прищурилась в попытке понять, где она сейчас находилась. Кровать была большая, простыни — толстые и мягкие, словно облака, а еще она была относительно пуста, принимая во внимание ее размер. “Никто не должен спать один в такой огромной кровати”, — подумала Джози. Ей в голову пришла мысль, что, если бы она находилась в криминальном фильме, сейчас был бы тот самый момент, когда похищенная и сбитая с толку жертва начала паниковать, проснувшись в абсолютно незнакомой комнате. А потом до нее дошло. Дорогие духи, по запаху напоминающие жасмин и сандаловое дерево. Тут пахло сладким шепотом в дождливое утро, Пенелопой в свитере и с книгой в руках, пока Джози просто… Слушала. Пенелопа. События, произошедшие несколько часов назад, вдруг врезались в нее грузовым поездом, несущимся на скорости сто километров в час. Джози вспомнила записку Прии. Одна-единственная строка, прямо как она и просила девочку.. “Она снова в библиотеке”. Вспомнила то, как в спешке натянула на себя джинсы и со стальной решимостью выбежала из квартиры, одновременно разгневанная и до ужаса напуганная. Вспомнила, как наорала на Пенелопу, только чтобы потом узнать, что она, как полнейшая идиотка, которой, собственно, и являлась, просто поспешила с выводами. Вспомнила, как перед ее глазами пронеслись флэшбэки того дня, когда черноволосая ведьма смешила ее своими гнусавыми мультяшными пародиями в библиотеке школы Сальваторе. Вспомнила, как ее сердце ушло в пятки, когда нежные кончики пальцев призрачно дотронулись до ее губ, а зеленые глаза посмотрели на нее так, будто она за всю жизнь не совершила ни одной ошибки. Будто она не обращалась с девушкой, стоящей напротив, как с Сатаной на каблуках, будто она не звала ее обратно, когда все было легко, и не отталкивала, когда все становилось слишком реально. Вспомнила слова мамы, которые эхом отдавались в ее голове, словно грустная песня: “Все, чего она когда-либо хотела — это спасти тебя”. Вспомнила, как она изо всех сил схватилась за Пенелопу, вымаливая прощение на протяжение, как ей казалось, целого часа. Вспомнила, как после этого Пенелопа унесла ее на руках, как обычно носят невест; мягкие, теплые простыни; из-за изнеможения она заснула в считанные секунды; поцелуй нежный, как перо, оставленный на ее лбу. Теперь она проснулась. В комнате Пенелопы. Половина ее тела была благополучно укутана в одеяло. Джози была уверена, что она не заслуживала этой доброты и теплоты. Ей хотелось закричать или закатить истерику. Легкие девушки загорелись так, будто их только что забросали камнями, только при одной мысли об этом. Честно говоря, она бы так и поступила: дала бы волю двенадцатому нервному срыву этой недели прямо здесь и сейчас, если бы одиночная тень лунного света, пробивающегося через окно, не привлекла ее внимание к небольшому дивану, расположенному справа от нее. К телу, мягко в нем спящему. Словно притянутая магнитом, Джози беззвучно свесила ноги с кровати, поволокла их по направлению к Пенелопе и встала на колени на отполированный пол рядом с ней. Девушка уже было подняла руку в воздух, чтобы потрясти черноволосую за плечи, но отдернула ее назад, прежде чем она успела дотронуться. Ее мозг размышлял над тем, что из этого было бы более вежливо: позволить ведьме спать дальше или разбудить ее посреди ночи и предложить перебраться обратно в свою невероятно уютную кровать. Однако близняшка была лишена права выбора, когда Пенелопа начала ворочаться. Она проснулась достаточно быстро. Джози уловила проблеск беспокойства в глазах черноволосой, когда та ее увидела и вяло приняла полувертикальное состояние. — Эй, все в порядке? Что такое? — спросила Пенелопа своим хриплым от сна голосом и потерла глаза, чтобы быстрее прийти в себя. Мурашки, которые эта фраза пустила по позвоночнику Джози, были абсолютно неуместны в данной ситуации. — Все хорошо. Просто… Почему ты спишь на диване? Пенелопа дважды моргнула и произнесла следующие слова, будто это было самой очевидной вещью в мире: — Чтобы ты могла спать на кровати. Она выглядела искренне недоумевающей, и Джози никогда ничего так не хотела, как просто затащить ее в постель. Для сна, естественно. — Вполне уверена, что твоя кровать кинг-сайз достаточно большая для нас обеих, — возразила девушка. — Я подумала, что ты не захотела бы проснуться... Вот так. — Как? — Типа… Рядом со мной, — она опустила голову вниз, выдав всю свою неожиданную застенчивость и неуверенность. Она никогда не видела эту по природе самоуверенную девушку такой вконец разгромленной и неуверенной в себе — за это Джози проклинала себя с интенсивностью сотни морских флотилий. Она поникла лицом от одной только мысли о всей той боли, которую Пенелопа сейчас испытывала из-за нее. И, ладно, возможно, было время, когда брюнетка этого хотела. Хотела, чтобы Пенелопа почувствовала всю опустошительность и горечь разбитого сердца, через что она сама заставила Джози пройти. Хотела растоптать все ее достижения так же, как она растоптала сердце близняшки. Однако теперь, когда девушка знала, что на самом деле послужило причиной всем поступкам черноволосой? Сказать, что девушка была полностью растеряна, было бы преуменьшением. Сказать, что она сейчас не хотела одновременно ударить Пенелопу и бездумно ее поцеловать, было бы ложью. Ни один из вариантов не казался уместным в данной ситуации. Поэтому она остановилась на том, что Пенелопа всегда заслуживала, когда дело касалось нее. Джози Зальцман со своим сердцем на ладони. — Это не так… — прошептала Джози, будто воссоздав их недавний разговор в библиотеке. — Мне всегда спалось лучше рядом с тобой. Как только брюнетка это произнесла, голова Пенелопы взмыла вверх. Джози не была готова к тому, что полные надежды пронизывающие зеленые глаза посмотрят на нее с такого близкого расстояния, так что следующие секунд пять девушки провели упиваясь пристальными взглядами друг друга. В ушах отдавался бешеный ритм, с которым билось ее сердце. Мгновение. Джози первая разорвала зрительный контакт. Она прочистила горло и попыталась разрядить обстановку, особо в этом не преуспев: — Ну, то есть… Еще… Ты, вроде как, задолжала мне, помнишь? — Разве? — Пенелопа заинтригованно изогнула бровь дугой. Джози кивнула и сразу же захотела дать себе пощечину за то, что слетело у нее с губ после этого: — За то, что хранила секрет и все такое и… Вау, я сейчас прозвучала как та еще стерва. Ты ведь чуть не умерла. Я не хотела поднимать эту тему, я просто… — Джозетт Зальцман, — Пенелопа драматично вскрикнула возмущенным тоном, полностью проигнорировав все остальное, что вырвалось у Джози изо рта. — Ты сейчас играешь на моей совести, чтобы заставить меня лечь с тобой в кровать? Кровь, будто какая-то мстительная сучка, прилила к щекам Джози так быстро, что та в панике начала произносить какие-то отдельные слова и фразы, прежде чем ее мозг успевал обработать информацию. Вдруг она руками оттолкнулась от пола, встала на ноги и стала медленно отстраняться назад, запустив руку в волосы, все еще продолжая что-то бессвязно лепетать в надежде наткнуться на целесообразный ответ. Девушка слышала, как из ее рта вырвались слова “Спать”, и “Не в этом плане”, и “Сейчас час ночи”, но она не особо поняла, что именно это все значило. Брюнетка замедлила свои движения только тогда, когда услышала, как Пенелопа подавила смешок. Старшая девушка уже полностью сидела на диване, ногами твердо стоя на полу. На ней были пижамные шорты и белый свитер, на пару размеров больше ее самой, растрепанные волосы и острые скулы выглядели необычайно мягко в лунном свете. Это заставило коленки Джози дрожать. — Я шучу, Джо-джо. Практически комично, Джози присела на край кровати и в смущении спрятала лицо ладонями. — Не смешно, Пен. Брюнетка пару секунд просидела в таком положении, пока она не почувствовала, как рядом с ней прогнулся матрас. Девушка подняла голову и увидела Пенелопу, устроившуюся на кровати по левую сторону от нее. — Ты собираешься ко мне присоединиться или как? — спросила Парк, накрыв ноги простынями, перебралась на другую половину кровати и похлопала по незанятому пространству рядом с собой с фирменной ухмылкой на губах. Словно неуверенная в себе версия девушки не показывалась здесь буквально три минуты назад. — Нужно ведь получить свои заслуженные восемь часов сна, да? — продолжила она. И конечно же, девушка закрепила это своим обычным подмигиванием, которое окончательно добило Джози. — Я тебя ненавижу, — сказала брюнетка, нежно закатив глаза и мягко усмехнувшись, однако Пенелопа не смогла сдержать привычную гримасу при этих слишком знакомых словах. В течение пары секунд она перехватила контроль над своим лицом и быстро замаскировала это изящным поднятием вверх уголка губ. — Я знаю. Джози глубоко вздохнула и заползла обратно в кровать. Она не могла не заметить то, что Пенелопа решила расположиться на несколько сантиметров ближе к краю, потому что, естественно, несмотря на все шутки и ее близость к смерти, все решения девушки все равно вращались вокруг желания удостовериться, что Джози чувствует себя комфортно и в безопасности. Брюнетке это стоило немалых усилий, чтобы занять свое место на другом краю кровати, лечь на спину и просто… Ничего не делать. — Спокойной ночи, Джо-джо, — девушка услышала, как слева от нее мягко прозвучал голос Пенелопы. Будто бы священная рутина была нарушена, казалось, что холодные простыни между ними начали вопить в знак протеста. И сердце Джози сжалось, потому что когда вообще такое было, что они разделяли место, вроде этого, и просто засыпали в теплоте тел друг друга. Было похоже, что Пенелопа находилась в миллионе километров от нее на другом краю кровати, и далеко не впервые за день Джози винила себя за свою собственную слепоту. — Ночи, — девушка произнесла это так тихо, что она не была уверена, что черноволосая это вообще услышала. Но близняшка не заснула. Она даже не попыталась закрыть глаза — просто лежала и смотрела в потолок, зацившись на мысли, что, если бы она сейчас взяла девушку за руку, все могло бы закончиться одним из двух вариантов. Первый: она бы не отстранилась. Второй: она бы отстранилась, и в воздухе повисла бы неловкость до конца ночи, Джози бы от полнейшего унижения не смогла заснуть, но утром они бы вели себя, будто ничего не произошло. Честно говоря, ни один из вариантов не звучал слишком плохо. Друзья держатся за руки во сне, так ведь? Девушка не была уверена, сколько прошло времени, но она вдруг стала беспокойно стучать пальцами по простыне. Вскоре она решила просто забить на это, потому что Пенелопа все равно, скорее всего, уже давно спала, а согласие имело первостепенное значение. Вместо этого Джози шевельнулась, чтобы переместить руку себе на живот, но прежде чем она успела поднять хоть один палец, девушка почувствовала, как чей-то мизинец неохотно скользнул по ее ладони. Призрак прикосновения исчез так же быстро, но она все еще чувствовала теплоту руки Пенелопы в паре сантиметров от себя. Инстинктивно она потянулась и переплела вместе их мизинцы. Рука Пенелопы подернулась от внезапного контакта, и Джози, хоть убейте, снова запустила мыслительный процесс. Она решила сказать, что недавнее прикосновение было совершенно случайно и, конечно же, она придала этому слишком большое значение и теперь причиняла неудобства девушке, лежащей рядом, и что это все было слишком нелепо. Она вновь почувствовала себя четырнадцатилеткой, порывающейся взять Пенелопу за руку под обеденным столом. Это было невероятно, как одно лишь еле уловимое прикосновение Пенелопы Парк могло… Обнажить ее. Джози подняла свой палец с руки Пенелопы в попытке исправить ситуацию и, может, обыграть это как случайность. Но как только она это сделала, два пальца нежно придержали ее мизинец, обвившись вокруг него. У Джози перехватило дыхание. То, что случилось дальше, выглядело, словно происходило в замедленной съемке, словно это была сцена из фильма. Было похоже, будто их конечности были заключены в медленный танец на школьном выпускном: робкие и неуверенные, но молчаливо умоляющие, тревожно подбирающиеся к этому волнительному моменту. Следующие тридцать секунд их пальцы ёрзали в темноте, притягивали и мягко отталкивали, пока наконец-то, наконец-то, их руки не встали на свои места, а пальцы переплелись, словно кусочки пазла. Рука Пенелопы была холодной, рука Джози — донельзя нагревшейся. Этот момент не мог бы быть более идеальным. На губы высокой девушки закралась улыбка, а ее взгляд все еще был прикован к потолку. Рядом с собой она услышала, как Пенелопа выпустила воздух из легких. На протяжение пары секунд в воздухе витала тишина. Девушки просто лежали там и упивались прикосновением друг друга, их руки так и порывались слиться в одно целое. Вдруг Пенелопа решила прочистить горло: — Так тихо, — подметила она. — Ага, — бессознательно согласилась Джози. — Не то чтобы я жалуюсь, но я, типа, ожидала целую толпу разразиться в криках и все такое. — Что? — Ну, знаешь, поддельные возгласы зрителей во всех тех ситкомах, — Пенелопа направила свой голос в хриплый, еле слышный крик. — Да! Они наконец-то это сделали! — девушка подняла в воздух их переплетенные руки и лениво потрясла ими, прежде чем позволить им в свободном падении рухнуть обратно на кровать с легким глухим звуком. Джози понадобилась минута неловкого молчания, чтобы все обдумать. Пока вдруг из ее горла не вырвался такой громкий смешок, что обе девушки могли слышать, как он эхом отскочил от стены. Она свободной рукой закрыла себе рот в попытке утихомириться, пока она кого-то не разбудила, что обычно является работой птиц за окном. Когда брюнетка повернулась лицом к Пенелопе, ведьма уже смотрела на нее с гордой, ослепляющей улыбкой. Это осознание пришло к ней за долю секунды, в это мимолетное, мизерное мгновение. И вдруг Джози была уверена насчет двух вещей: Первое: она не заслуживала Пенелопу Парк. Второе: она была более чем готова провести остаток своей жизни борясь за возможность держать девушку за руку в конце каждого дня, если это было необходимо. При обычных обстоятельствах одна тень подобной мысли напугала бы Джози до чертиков. Вот только, к ее удивлению, этого не произошло. Она лишь обволокла девушку чувством необузданного спокойствия. Однако близняшка ничего ей не сказала. Не сейчас. Не тогда, когда часть ее подсознания все еще в панике орала из-за прошлонедельного откровения Кэролайн. Без особого энтузиазма Джози осознала, что ей придется нарушить идиллию, и на смену ее улыбке пришел хмурый взгляд. Пенелопа, словно ястреб, распознала неожиданную смену настроения брюнетки. — Что такое? Джози сглотнула, настроилась на угрюмый голос и тихо прошептала: — Почему ты мне просто не рассказала? На секунду Пенелопа почувствовала себя ошарашенной. Она отвернулась, сильнее сжав руку Джози. — Тебе не обязательно было знать. — Что это вообще значит? Близняшка ни на секунду не отвела взгляд от Пенелопы, пока та обдумывала свой ответ. Они минуту пролежали в тишине, ну или пять. — Это значит, что я хотела, чтобы ты стала лучшей версией себя. Той сильной, храброй, независимой девушкой, которая, я знаю, сидит где-то глубоко в тебе, — произнесла Пенелопа и посмотрела обратно на Джози, одарив ее грустной улыбкой. — Подальше от того, что думают другие. От Лиззи, от твоих родителей… Особенно от меня. — Но я так ужасно к тебе относилась, — ответила брюнетка дрожащим голосом, как никогда готовая сорваться. Потому что что делать, когда девушка, которую ты заставила себя ненавидеть, убедила себя, что она злая и эгоистичная, оказалась абсолютной противоположностью, оказалась самоотверженной только для тебя, оказалась той самой девушкой, в которую ты влюбилась два года назад? Как забрать все ругательства, которые теперь курсируют по всей школе, все те гневные комментарии и язвительные слова, моменты, когда ты ее игнорировала, бесчисленные разы, когда ты уходила, оставив ее одну, все те “Я тебя ненавижу”, которые на самом деле никогда не были правдой? — Я потратила так много времени, пытаясь тебя ненавидеть, когда на самом деле все, что пыталась сделать — это спасти меня и Лиззи, — тихие слезы предали Джози, реками покатившись по ее щекам. Пенелопа пожала плечами и попыталась вернуть улыбку на лицо девушки: — Ну-у, по большему счету только тебя. Однако вместо смеха безмятежность этой ночи нарушило рыдание близняшки. Пенелопа свободной рукой обхватила лицо Джози и вытерла заполонившие его слезы. — Я назвала тебя трусихой, Пенелопа. И ты просто позволила мне это сделать. — Потому что, может, так и есть, — без колебаний ответила Пенелопа. Она даже не вздрогнула, не показала ни гнева, ни негодования — одну лишь потрепанную улыбку. — Может, я все это делаю, потому что какая-то часть меня слишком боится позволить мне быть с человеком, которого я по итогу могу потерять. Джози накрыла ладонь Пенелопы своей свободной рукой, лицом влившись в знакомое тепло прикосновения черноволосой. Она водила большим пальцем туда-сюда по скуле близняшки, пытаясь вытереть ее заблудившиеся слезы. Было немного щекотно. Это незначительное действие вселило в Джози чувство безопасности. — Ты меня не потеряешь, — она мягко заверила Пенелопу обещанием, предназначенным только для них двоих. Тут-то лицо Пенелопы не выдержало, и прочный фасад разрушился, уступив место страху и чувству провала — из ее глаза вырвалась небольшая слеза. После этого молчание нарушилось еле слышным признанием, вызванным привычным чувством одиночества старшей девушки: — Тогда почему мне кажется, что терять тебя — это единственное, в чем я хороша? Джози вытерла одинокую слезу, застывшую на щеке Пенелопы и нашла в себе силы усмехнуться через невыносимую боль в груди: — Потому что ты неправа, и ты идиотка, Пенелопа Парк. Мы обе идиотки. — Только для тебя, помнишь? — кончик губ старшей девушки слегка приподнялся. В воздухе повисла безмятежность. Несколько секунд они лишь пристально смотрели, тонули в глазах друг друга, сильнее сжимали руку, покоящуюся в своей, вытирали не свои слезы. Именно сейчас, когда Пенелопа лежала в считанных сантиметрах от нее, и ее дыхание щекотало ее шею, Джози осознала, как близко она была к тому, чтобы никогда не испытать этот момент. — Я тебя чуть не потеряла и даже не знала об этом, — и, боже, ей стоило бы чувствовать себя неловко из-за того, что у нее второй раз за ночь случился нервный срыв перед одним и тем же человеком в течение каких-то трех часов. Но это была Пенелопа. А как бы она ни старалась отрицать любовь черноволосой к ней, девушка прекрасно знала, что она могла целыми днями позволять плотине, сдерживающей ее эмоции, разрушаться снова и снова, и каждый раз Пенелопа была бы рядом и прижимала ее к себе. Именно это она сейчас и делала. — Ох, Джо-джо, — она прижала Джози к себе так сильно, насколько это вообще было возможно, их руки все еще были переплетены. Это был словно повтор библиотеки. Джози утонула в объятии и опустила голову Пенелопе на шею, выпустила реки слез на ключицы девушки, пока запасы не иссякли. Одна половина девушки чувствовалаа, будто она не могла дышать, а другая, та, которую она позволила Пенелопе успокоить хорошо знакомыми поцелуями в макушку, просто хотела лететь непонятно куда на волшебном ковре-самолете всю оставшуюся жизнь. Девушки переждали ночь, пока рыдания Джози не превратились во всхлипывания, а угол, под которым в комнату падал лунный свет, не передвинулся на пару сантиметров. — Если тебе станет от этого легче, в следующий раз я не забуду тебе об этом рассказать, — вдруг пошутила Пенелопа, потому что, ну конечно же, она это сделала. — Надеюсь, следующего раза никогда не будет, — всхлипнула Джози с одним лишь намеком на смешок. Тишина, которая за этим последовала, отдавалась у Джози в ушах. Она почувствовала, как грудь Пенелопы взмыла вверх в глубоком вздохе, уже сейчас осознавая, что это то, над чем в будущем им придется немало поспорить, но решила, что никто из них не заслужил подобную ссору такой поздней ночью. Честно говоря, Джози просто была счастлива, что наконец-то у нее в жизни есть что-то, за что стоит бороться. Поэтому она мысленно объявила перемирие и заснула впервые за всю неделю. Заснула под ритм дыхания Пенелопы, нежный и абсолютно живой. — Спокойной ночи, Джози. ___________________________________________ Пенелопа просыпалась медленно. Она дала глазам время привыкнуть к утреннему свету, прежде чем почувствовала какой-то вес на своем теле. Ее талию собственнически обнимала рука; гладкие вытянутые ноги были переплетены с ее собственными; длинные каштановые локоны спадали на ее грудь. Джози была буквально скреплена с ней. И, естественно, кожу Пенелопы как всегда будто иголками покалывало, но после их расставания она ни разу не просыпалась с невозмутимым чувством спокойствия. Девушка снова закрыла глаза, пытаясь выгравировать этот момент в голове, словно яркий сон, пока ее чувства наконец не пришли в себя, распознав тихий разговор, происходящий где-то справа от черноволосой. — ...и потом ты просто делаешь вот так, — подытожила Прия. Она сидела на кровати, перекрестив ноги, в желтой пижаме с единорогом и, по всей видимости, была в самом разгаре демонстрации оригами. Ее ученица? Увлеченная Джози Зальцман. — Так, хорошо, нет, постой, вернись назад. — Ты ведь понимаешь, что тебе действительно нужны твои руки для этого, да? — тяжело вздохнула в шутку раздраженная девочка. — Что это тут происходит? — вмешалась Пенелопа. Лицо младшей девочки наполнилось величайшим восторгом при виде проснувшейся сестры. — Ты встала! — она радостно вскрикнула и отпустила еле уловимый поцелуй на щеку Пенелопы, пока Джози смотрела на нее с извиняющейся улыбкой. Только сейчас, окруженная двумя любимыми девушками, до черноволосой дошло, что впервые за долгое время в ее сон не вторгались никакие ведьмы-стервы. Пенелопа была уверена: чистое, настоящее блаженство ощущается именно так. Отклонившись назад, Прия с гордостью в каждой черте лица несколько раз помахала журавликом, над которым только что работала. — Я пыталась научить Джо-джо, как их делать, но она просто смотрит, — девочка повернулась лицом к Джози с такой мордашкой, которая определенно могла посоперничать с щенячьими глазками брюнетки. — Так ты никогда не научишься. Мама всегда говорила, что практика — это путь к совершенству. — Я все сделаю, Прия. Обещаю. Просто дай мне пять минут, хорошо? — Джози хихикнула, полулежа на животе. Она не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Восьмилетка вздохнула в знак поражения и посмотрела на свою сестру с дразнящим огоньком в глазах. — Она говорит, что ты слишком милая, чтобы перестать тебя обнимать. — Я не милая, — в негодовании воскликнула Пенелопа. — Вообще-то, ты милая, Пенни, — сказала Прия, стиснув щеки сестры. — Да, Пен, ты милая, — подтвердила Джози и легонько ущипнула девушку за бок. Пенелопа любвеобильно закатила глаза, и изо рта Прии вырвался непроизвольный визг. Ее глаза заметались от Джози к Пенелопе и обратно, будто бы в голове у младшей Парк перегорела лампочка, как вдруг к ней на лицо закралась ослепляющая улыбка. — Мне кажется, или Пэкстон только что позвал завтракать, — девочка решила закатить целое шоу и повернулась ухом к двери, приставив к нему ладонь для большего эффекта, прежде чем резко спрыгнуть с кровати сестры. — Я ничего не слышала. — Тебе нужно сходить к врачу и проверить слух, Пен, — как ни в чем не бывало сказала Прия и, восхищенно взвизгнув, выбежала за дверь. — Чт… — дверь захлопнулась, прежде чем Пенелопа успела выразить свое замешательство. Вдруг девушка почувствовала, как что-то щекотало ее ступню, и подняла голову так высоко, насколько это было возможно с Джози, лежащей поверх нее. У подножия кровати она обнаружила семь сложенных из бумаги журавликов. Ее голова ударилась о подушку, а из легких вырвался приглушенный вздох. И почему она вообще все еще этому удивлялась? — И она снова просто взяла и оставила своих журавликов здесь. — Ты знаешь, для чего они? — спросила Джози. — Понятия не имею, но, думаю, нам тоже уже пора вставать и идти на завтрак, — сказала девушка, абсолютно не намереваясь шевелить какой-либо конечностью. — Ммм, еще пять минут, — промямлила Джози и сильнее погрузилась в черноволосую, взяла ее за талию и притянула еще ближе, будто бы между ними оставалась хоть капля незаполненного пространства. Все еще находясь в тумане после сна, брюнетка головой зарылась в шею Пенелопы. Девушка была почти уверена, что ей это лишь почудилось, но она вдруг почувствовала, как пухлые губы встретились с ее деликатной кожей, и по всему телу прошелся резкий прилив адреналина. Ее сердцебиение ускорилось где-то в тысячу раз. Джози слегка откатилась назад и носом прижалась к тому месту, где она только что поцеловала Пенелопу, еще не осознавая, что она сделала. Ну, вплоть до того момента, когда до нее все-таки дошло. — О боже! — она в мгновение ока поднялась с Пенелопы. Глаза девушки были широко распахнуты, а щеки — красные, как помидоры. — Господи, прости, я ничего не делала… Ну, точнее, я сделала… — Джози… — Друзья целуют друг друга в шею, да? Типа, может, случайно. Такое случается. — Так это была случайность? — Да. — То есть ты случайно прикоснулась губами к моей шее? — переспросила Пенелопа, недоверчиво изогнув бровь. — Да. Окей, ладно, нет. Но… — Но друзья ведь так делают, правда? — Да. — Мы серьезно собираемся этого придерживаться? — с невозмутимым лицом спросила Парк, успешно замаскировав свое удовольствие от всей этой ситуации. Она слегка приподнялась на локтях, и Джози запнулась, все еще практически паря над черноволосой. Их лица находились слишком близко друг к другу, а нога Джози все еще покоилась поверх старшей девушки. Она была уверена, что эта картина была достаточно компрометирующая и что она абсолютно точно не хотела бы, чтобы ее гиперактивная младшая сестра вдруг ворвалась в комнату. Ладно, по сути, они ничего не делали, но бабочки, устроившие какое-то безумство в животе Пенелопы, похоже, не были с этим согласны. В воздухе проскочила тень напряжения. Вдруг зазвонил телефон, нарушив молчание и уничтожив чары. Джози окончательно соскочила с Пенелопы и стала рыться в простынях, якобы пытаясь найти свой телефон, чтобы на секунду отвлечься и прийти в себя. — Просто… Подожди, — у нее ушла где-то минута, но девушка наконец-то нашла источник оскорбительного звука на прикроватной тумбочке. — Кто это? — спросила Пенелопа, наклонившись к брюнетке, но все же сохранив приемлемое расстояние. Она тревожно наблюдала за тем, как выражение лица Джози из сосредоточенного медленно превратилось во что-то, что она до конца не могла распознать. Тот факт, что брюнетка сглотнула, словно испуганный щенок, тоже не вселял надежду. — Сообщение от мамы. — Ох, тебе, наверное, уже пора домой, — сказала Пенелопа, пытаясь скрыть свое разочарование. — Да, но… — Но что? Джози выглядела смущенной — она даже не смогла поднять взгляд на Пенелопу, пальцами бездумно вращая телефон в руках. — Она хочет, чтобы ты с нами сегодня пообедала. Когда вместо ответа Пенелопа лишь выпучила свои зеленые глаза, Джози быстро добавила: — Ты не обязана, если… — Конечно, — черноволосая не знала, что на нее нашло. Может, все дело было в очаровательном заикании девушки или, может, эта опьяняющая близость к Джози Зальцман заставляла ее чувствовать себя бесстрашной и всемогущей, но ведьма приняла приглашение, беззаботно пожав плечами, на все сто уверенная, что позже она об этом пожалеет, как только они с Лиззи начнут швырять ножи друг в друга. — Конечно? — Джози посмотрела на нее наполовину удивленная, наполовину ошарашенная. — Да. Друзья же обедают с мамами и сестрами друг друга, так ведь? — она мимоходом придвинулась ближе к Джози, так, что их носы находились на расстоянии пары сантиметров друг от друга. Черноволосая чувствовала то, что Джози напряглась, хотя и не осмелилась пошевелиться. — Это нормально. Пенелопа прекрасно знала, что карие глаза Джози сейчас были прикованы к ее губам, и она бы сделала это прямо здесь и сейчас, взяла бы то, что всегда хотела, то, о чем она лихорадочно мечтала весь этот год. Но у нее больше не было права принимать такие решения, тем более тогда, когда Джози все еще настаивала на употреблении слова на букву Д при каждой возможности. Поэтому вместо этого Пенелопа сделала то, что у нее получалось лучше всего. Со знающей ухмылкой она нырнула и оставила легкий поцелуй на шее Джози. Он был еле ощутимый и абсолютно дружеский, как Пенелопа самодовольно охарактеризовала его у себя в голове. Когда она посмотрела на Джози, глаза брюнетки были зажмурены, а губы — полуоткрыты, будто жаждали большего. Пенелопе пришлось физически себя останавливать, чтобы не пойти на поводу у желания. Поэтому она лишь поддалась вперед, чтобы их лбы соприкасались, и прошептала: — Нам пора идти. Джози распахнула глаза и сразу же отстранилась. Парк одарила ее дерзкой улыбкой. — Может, я это заслужила, — каким-то образом смогла выдавить из себя брюнетка дрожащим голосом, прикладывая заметные усилия, чтобы успокоить бешено бьющееся в груди сердце. Когда Пенелопа лишь усмехнулась над этим, часть Джози захотела спросить, была ли она уверена, что этот золотой, опьяняющий звук сам по себе не являлся лекарством от Слияния. — Пойдем. Как только старшая девушка встала с кровати, похожая на настоящего ангела в своих пижамных шортах, слишком большом худи, с носками на ногах, сонно виляющая бедрами, с солнечным светом, озаряющим все ее черты, прекрасные, как ее любимый цветок, Джози была уверена, как никогда: Она бы сложила миллион бумажных журавликов, если бы это вернуло ей Пенелопу Парк, и будь проклят тот, кто посмеет встать у нее на пути.