***
Джиневра Уизли — Джинни, — просияла, глядя на парня. Ее рыжие волосы обрамляли лицо, словно пара занавесок. Странным образом она напомнила Гарри его мать. Он неловко улыбнулся девушке, в свою очередь, тут же переводя взор на бокал вина, до сих пор непочатый. Будущие супруги восседали во главе длинного стола, по обеим сторонам которого расположились Риддлы и многочисленные члены семейства Уизли. Гарри старательно скрывал выражение лица, могущее выдать его эмоциональное состояние, потому что каждый из присутствующих гостей считал своим долгом таращиться на него. Он чувствовал тошноту — не от пищи, так как он еще ничего не ел, — от праздной суеты вокруг, бесконечных разговоров, ощущения чужих глаз, следящих за любым его движением. Джинни сидела справа от него, даря приятные улыбки и добрые слова. Гарри пытался изображать из себя достойную компанию, хотя все его беседы обрывались на полуслове. Она не возражала. Гарри не представлял, что женится и уедет отсюда с этой незнакомой девушкой, очевидно, влюбившейся в него с первого взгляда. Церемония их помолвки больше напоминала вечеринку. Гарри подмывало избить кого-нибудь своей ложкой. — Твой бокал не тронут. Неужели тебе не хочется выпить? — пытливо заглядывала ему в глаза Джинни. — Нет, мне и так хорошо. И тут настал просто финиш… Взгляд Гарри приковала фигура, приближающаяся к ним — Том принес свои поздравления молодой паре. Гарри пропускал мимо ушей пустые реплики, глядя на него против воли, сконцентрировавшись на лице, чтобы разглядеть хоть что-нибудь за фальшивой маской любезности. Он был не в состоянии выпалить ни слова. Том казался совершенно другим, не тем человеком, который общался с ним наедине, даря свои обещания… Джинни поблагодарила его от имени обоих, Гарри был ей благодарен за это. Том даже пальцем не пошевелил, чтобы как-то помочь. И теперь он явился безмятежно наблюдать за помолвкой со стороны. Гарри ненавидел его за предложение ложной надежды. Почему он сразу не выпроводил его за дверь? Зачем лгал? В настоящий момент это уже не имело никакого значения. Все было кончено, лед тронулся. Тем временем Драко, вроде бы, пребывал в хорошем настроении и подмигнул Гарри, случайно поймав его взгляд. Гарри тут же отвел глаза. Наконец, начали подаваться горячие блюда, вскоре Мэри выставила тарелки перед Джинни и Гарри — аппетит у него напрочь отсутствовал. После произнесения отчимом небольшой речи о важности брака, Гарри через силу сумел протолкнуть в себя ложечку куриного супа. Сидя в полной прострации среди всеобщего движения, Гарри выглядел полностью смирившимся со своей судьбой. Бежать из дому было не такой уж глупой идеей. Спустя пару-тройку ударов ложки о тарелку, кто-то неподалеку довольно сильно закашлялся. Поначалу Гарри вообще не обратил на это внимания. Пока люди, сидящие рядом с ним, не принялись синхронно подпрыгивать с мест и пялиться куда-то во все глаза. Драко сильно рвало прямо в тарелку с пищей, кто-то истошно заверещал от такой картины. Гарри остолбенел при виде липкой черноты, льющейся из широко раскрытого рта Драко. Часть отвратительного содержимого запачкала белую скатерть. Отчим едва ли успел выкрикнуть: «Врача!» — когда светлая голова сводного брата Гарри упала на тарелку, с громким треском разбивая ее вдребезги. Женские вопли все еще слышались где-то на дальнем плане. Гарри мог только молча наблюдать, радуясь, что почти не ел в этот вечер. Тео рыдал открыто, Том неторопливо проверил пульс на шее Драко. Парень был мертв, — можно было дать заключение, даже не касаясь его. Гарри ощутил толику облегчения, что лицо Драко лежало отвернутым от него, зато он видел какую-то черную субстанцию, покрывающую шею мертвого тела. Гости поспешно покидали гостиную, толпясь у двери. Джинни с ее семейством не проронили ни единого слова прощания. Мистер Риддл прижимал грязную голову Драко к груди, и Гарри мельком поймал пренебрежительный взгляд Тома. Чувствовал ли он что-нибудь? Видя, как его отец самозабвенно скорбел о чужом ребенке… Определенно, Том почувствовал слежку за ним самим. Он повернулся к Гарри, подошел и элегантно провел мимо нескольких оставшихся в зале персон. Гарри заметил темную кровь на кончиках его пальцев, когда они оказались лицом к лицу. — Итак, — старший брат начал таким тоном, будто собрался обсуждать погоду, будто в нескольких метрах от них не было никакого трупа. — Ты получил свое желание, Гарри. Свадьба отменена. Гарри приоткрыл рот. Его разумом завладел один ужасный вопрос, и единственный рациональный ответ вертелся на кончике языка. Но Гарри не решался произнести это вслух, не в силах был подобрать правильных слов. Он знал… И Том понимал, что он знает. Выражение лица Тома застыло в предвкушении вопросов, которые не могли сорваться у Гарри с языка, хотя рот он так и не прикрыл. В итоге Гарри покачал головой, увидев приближающихся слуг, показавшихся столь неуместными среди этой горестной атмосферы. Они отвлекли Тома, он принялся давать им указания, пока Гарри сидел и наблюдал, как слуги неслись исполнять всевозможные инструкции. Они окидывали Гарри печальными взорами, безмолвно выражая соболезнования по поводу скончавшегося брата и, вероятно, расторгнутой помолвки. Гарри предполагал, что его должны раздирать эмоции, однако все его желания сейчас сводились до одной вещи… Он хотел спать. Просто уйти, уснуть, представляя, словно ничего этого не было — ни мертвого брата, ни помолвки. Отключиться от мыслей. Том не позволял ему уйти в течение длительного времени.***
Гарри выдавил улыбку, прощаясь с Мартой и четырьмя другими безымянными девушками, когда они скоропалительно откланивались ему. После смерти Драко пришлось нанять новых рабочих, — прежних, во главе с Мэри, деревенские полицейские забрали без лишней шумихи. Отчим изолировался в своей комнате, Тео сделал тоже самое, закрывшись за своей дверью. Накануне Рождества Том, взявший ответственность за все дела поместья, отправил прислугу по домам без всяких веских на то причин. Это было весьма своеобразным распоряжением. — Вы же справитесь с приготовлениями праздничных блюд самостоятельно? А насчет здоровья мистера Риддла… Снежные хлопья ложились на меховые воротники девушек, когда Гарри вышел проводить их. Несмотря на то, что он предпочел бы оставить слуг в поместье, Гарри нарочито преобразился, сохраняя дружелюбное выражение лица, отвечая им вслед: — Отец скорбит сейчас, но со временем все уладится. Не беспокойтесь, мы справимся. Счастливого Рождества. Гарри провожал взглядом покидающих поместье слуг, пока с ужасом не заметил подъехавшую ко двору черную карету, из которой вышел Том в длинном, черном пальто. Он очаровательно улыбнулся, сказав девушкам что-то, отчего те захихикали, стеснительно поднося ладошки ко рту. Гарри стоял перед домом, собирая волосами снежинки и ожидая, когда старший брат закончит свою лесть. Том отбывал в Лондон, чтобы «разобраться кое с какими делами», как он любезно сообщил Гарри две недели назад. Гарри был недостаточно заинтересован, чтобы задавать вопросы. Его терзала вина за смерть Драко, но сложно было отрицать, что теперь находиться в доме стало гораздо приятней. Он мог делать все, что хотел в любое время. Отчим переживал трудные времена и, если верить Тео, никакого ограничения в действиях Том для них не устанавливал. Впервые в жизни Гарри попробовал свободу. Горькую, но не менее прекрасную. И никакой свадьбы. Он полагал, что даже если бы Уизли настаивали на бракосочетании, Том осадил бы их спокойно и аккуратно. — Здравствуй, Гарри, — поприветствовал старший брат, медленно поднимаясь по лестнице, уголки его губ очертили подобие улыбки, он был явно положительно настроен. — Не лучшая погода для прогулок. Мне бы не хотелось, чтобы ты простыл. Заходи в дом. На плечо Гарри опустилась рука в кожаной перчатке и… ощутил ли он страх рядом с Томом? Он несомненно должен был бояться, учитывая все, на что способен был этот человек. Тем не менее, Гарри не волновался, поскольку зло его сводного брата не было направлено конкретно на него. Недавние события лишь сделали его несколько настороженней, чем раньше. — Состояние отца тебе безразлично, не так ли? — неожиданно для себя спросил Гарри. Том остановился, все еще сжимая Гаррино предплечье. — Преуменьшаешь, тебе не кажется? — ответил он, мягко увлекая Гарри в холодные объятия. — Не нужно тревожиться насчет дальнейшей жизни, я буду очень хорошо заботиться о тебе. Я всегда бережно отношусь ко всему, что принадлежит мне. Рука скользнула по затылку Гарри, рассылая мурашки по коже от замерзшего материала перчатки, — как будто он недостаточно уже продрог. Они вошли в дом, сняв верхнюю одежду у двери, прежде чем проследовать в гостиную к камину. Гарри принялся согревать ладони над огнем, отметив, как тихо сделалось кругом. Он думал, что эта загробная тишина развеется после похорон, но она лишь усилилась, стала гнетущей. Словно какой-то дом с привидениями. И скорее всего — так и было. Драко умер здесь, его мать умерла здесь, и кто знал, сколько еще… — Ты не спрашиваешь меня о поездке, — услышал он голос Тома позади. Прозвучало несколько обвиняющим тоном. Гарри повернулся, подставляя спину к горящему камину, чтобы прогреть кости. Он все еще дрожал, покачав головой в отказе от молчаливого предложения налить ему бокал вина, которое уже пил Том. — Ты тоже не спрашиваешь меня о том, как обстояли дела дома, — парировал Гарри. Здесь вообще ничего не происходило. И это было упреком. Том ухмыльнулся, мерно вращая бокал между пальцами, играя с жидкостью. Тени от огня плясали на его лице, создавая причудливую маску, — будто кто-то пытался использовать расплавленный воск, чтобы поправить его черты, преуспев в этом не особо удачно. — Что ж, Гарри, — вздохнул Том. — И как же тут обстояли дела? — Скучно. А как твоя поездка? — Скучно. Гарри изучал его. Том определенно знал, что Гарри догадался обо всем по поводу смерти Драко. Но нельзя же спрашивать о чем-либо важном прямо сейчас? Когда в доме находились Тео и отчим, у каждого было по паре ушей, чтобы подслушать разговор. Гарри попытался сформулировать свой вопрос наиболее безобидным образом: — Было ли это платой? Том, в самом деле… рассмеялся, напомнив Гарри ребенка, хотя это было самым неуместным сравнением. Том даже в детстве не вел себя, как ребенок. Через некоторое время он успокоился, но его широкие плечи иногда еще подергивались от веселья. — Конечно же нет, — разочаровано опроверг Том. — Я думал, ты знал меня получше, чтобы такое предполагать. Гарри вздохнул, глядя ему в глаза. — Очевидно, нет. Внезапно Том приблизился к нему, настойчиво предложив свой бокал вина. Может, это было каким-то испытанием доверия? Может, это не значило ничего. Но Гарри принял бокал, не желая задумываться о последствиях. Он проглотил оставшийся горький напиток, не упуская из виду темных глаз Тома. Что-то навязчиво ворочалось внутри из-за этого пронизывающего взгляда, и Гарри хотелось убежать куда-то, спрятаться от него. Однако он заставил себя смотреть на своего старшего брата, словно доказывая, что он способен вынести этот взгляд. — Если ты захочешь увидеть свой портрет, то должен зайти ко мне в комнату, — прошептал Том, немного наклонившись к Гарриному уху. — Почему он в твоей комнате? — в горле Гарри пересохло. Он не стал спрашивать, откуда этот человек вообще узнал о существовании портрета. — Я взял его, — ответил Том, словно это самая естественная вещь на земле. — Вот так просто? — Просто так. Теодор ничего не имел против. Но даже, если бы он возразил, ты знаешь, что я умею убеждать… Гарри с трудом верилось, что Тео охотно отдал бы кому-то свою работу. Но не все ли равно — на чьей стене будет висеть этот портрет. Действительно ли Гарри это волновало? Да. Да, это волновало его. А вернее, его волновало местонахождение портрета именно на стене Тома. Воображение рисовало ему всякие бесстыдные сцены, о которых нормальный юноша не должен был помышлять. О том, как взгляд Тома пробегает по красочному слою, по лицу, открытой шее, неприличной позе на столе. О том, как старший брат лежит в своей постели и взгляд его упирается только в этот портрет. В конце концов, у Тома не было других картин в комнате. Гарри не удержался, невольно облизнув свои губы, и темные глаза немедленно отследили это движение. Как хищная птица. — Иди сюда, Гарри, — приказал Том. Иди куда? — хотел переспросить Гарри. Ты уже здесь, в моем пространстве… Когда Том потянулся к нему, прижав к своему твердому телу, Гарри выронил бокал из обмякшей руки. Бокал разбился, разлетелся на мелкие осколки, — Гарри уберет их позже. Потому что сейчас, сию же секунду, Том впился в его губы, и властные руки удерживали его в плену собственнических объятий, настолько крепко, словно Том боялся ослабить их хоть на мгновение, иначе Гарри умчался бы прочь со всеми своими — так нельзя, это неправильно. Но вместо того, чтоб убежать, он поднял руки, скользнув вокруг шеи старшего брата, обвивая ее точно плотной петлей. Гарри едва доставал ногами до пола, когда Том приподнял его для полного доступа к податливо раскрывшимся губам. Ощущение чужого языка, вторгающегося в полость рта, касающегося языка Гарри, было таким странным, но приятным, — это как делиться чем-то своим, что тут же делалось общим, брать что-то, делающее его одним целым с другим. Руки путешествовали вдоль его тела, вверх и вниз, вызывая желание повторять эти движения вновь и вновь, до тех пор, пока жар изнутри не охватывал каждую мышцу, отнимая весь воздух. Ему нужно было остановиться, чтобы вдохнуть. — Что теперь? — первым нарушил тишину Гарри. — Как насчет того, чтобы подняться в мою комнату и оценить свой портрет? Гарри кивнул, старательно отводя взгляд от влажных губ Тома. Его сводный брат, естественно, это заметил, заговорщически улыбнулся. — Подождешь, пока я уберусь, — предложил Гарри, его руки все еще были переплетены вокруг шеи Тома. Том согласился, сверкающими глазами и с хитрой улыбкой наблюдая за Гарри, который был уверен, что выглядел точно так же.