эпический насос

Выгибается в руках, словно кот, хотя коты умные существа, скорее бы сбежали от всего этого. А он пес, верный и глупый пес. Бить такого надо, по ушам щелкать. За хвост тягать, пинать. - Сержант, - мямлит. Ну чего тебе, чего тебе нужно еще, шавка? - Да? - улыбается, но хочет сорваться и вгрызться в глотку, выдрать все, что под кожей. Следит за двигающимся вниз-вверх кадыком летчика, укусить бы. - М-можно я пойду?.. - зачем просит? К чему это? Ах, ну да, забыл, что зажал солдата у стены. Слышен тихий скрежет сломанных ногтей об штукатурку - интересно, содрал ли в кровь? Сержант Блэйн забывается в адском потоке мыслей, хочет заорать "заткнись!", только некому, все это ведь в голове. А он ведь тут. С этим скулящим летчиком. Сержант Блэйн забывается, не помнит как они тут оказались, почему он зажимает летчика у холодной стены, кладет ему руки на бедра, слегка задирая полы мундира. Тот вот-вот обоссытся то ли от радости, то ли от страха. Сержант Блэйн сам себе через силу признается, что заинтересован в забитом мальчишке, но сержант Блэйн так же считает, что эта легкая заинтересованность его заведет в полнейшую задницу, поэтому планирует по надобности избавиться от мертвого груза. А пока что? А пока что, мой дорогой Корнелий, пусть живет, пусть тешится и тешит тебя.

***

Иоанн не знает куда деть свои дрожащие руки, пока сержант мертвым взглядом сверлит его лоб - опять ушел в себя. Думает о чем-то. Иоанн неуверенно - раз Блэйн добрался до его бедер, значит нужно ответить как-то? - кладет кисти Корнелию на плечи, хотя готовится к тому, что ему скажут убрать руки обратно, не мешаться. Этот жест возвращает Блэйна с небес на землю, в загаженный Лондон, где он обнаруживает себя снова наедине с пилотом. Взгляд перестает быть мертвым, сержант сию секунду приближается - куда ближе-то?! - к парню, нависает, склоняется над ним. "Поцелует?!" - думает Коваленков, готовый споткнуться о собственную наивность. И ведь правда целует, вот же скот. Острое колено упирается в пах Коваленкова, и тот кричать хочет от того, что их контакт так далеко зашел. Мягко, тепло - губы у сержанта изодраны в ранки его же зубами, пилот чувствует каждую неровность. Поцелуй смазывается, Блэйн стремновато улыбается, отрываясь от губ несчастного. - С-сэр?.. - сбежать бы, почему так страшно и волнительно? - Смирно, - на одном дыхании выдает тот, выбивая из Коваленкова последние частицы разума. Рука в перчатке ложится на подбородок, сжимая лицо Иоанна за нижнюю челюсть, и отталкивает его к стене, ударяя гулко затылком об бетон, не дает двигаться. Колено давит на пах сильнее, а вой застревает где-то в глотке. Теплый язык скользит от правой скулы к виску, оставляя за собой остывающий мокрый след, и летчик ежится, жмурится от такого неприятного, но зато какого щедрого и добротного жеста. - Иоанн, - хрипит внезапно на ухо голос сержанта, и Коваленков готов поклясться, что кончит прямо сейчас и прямо тут, - Иоанн. - С-сержант.. - он чувствует как теплый язык Блэйна шарит аккуратно по ушной раковине, как зажимается мягкая мочка зубами, затем нежно зализывается укус. Летчик отрывает руку от стены, чтобы вцепиться в синий мундир командира, и внезапно для самого себя дает застрявшему стону в груди выйти наружу. Корнелий тихо смеется над этим - Иоанн чувствует горячий смешок-выдох в ухо, а затем.. Вгрызающиеся зубы в ушную раковину и рывок. Блэйн смотрит на кривляющегося в боли летчика и сплевывает раковину ему же под ноги. - Иоанн, - нежно зовет, склоняясь над ним, пока тот зажимает рану рукой и стенает. Гладит по голове, ерошит волосы. - Иоанн. Иоанн стонет от боли, всхлипывает. - Иоанн. Иоанн поднимает заплаканные глаза на объект восхищения, когда тот протягивает ему руку. И зачем-то тянется сам в раскрытые объятия.