Die Welt liegt uns zu Füßen Wir wollen alles oder nichts Kopfüber in die Fluten Den Blick geradeaus Weil nur der Mutige gewinnt So sehen Sieger aus Unter Strom Megaherz — «Unter Strom»
— Ты зачем отпустил его? — гнев клокотал в груди Безногого, грозясь вырваться наружу и разорвать беднягу изнутри. — А что я должен был делать? — развёл руками Веллер. — Что-что… кончать его надо было, — проворчал инвалид. Уж очень печалил Безногого тот факт, что он так и не посмотрел самодовольному подрывнику в глаза. — И посадить себе на хвост всю эту бравую компанию? — Готфрид приподнял бровь. — Вам было мало стычки с братьями Элриками в Аместрисе? Безногий подобрался. Веллер никогда не бил его по больному, и учёный настолько к этому привык, что сейчас воспринял его вопрос как удар под дых. — А если они сейчас поймут, что на Стальном передатчик? — А вам-то что с того? — удивился Готтфрид. — Право слово, они ничего не знают. Они отработали своё. Теперь нам нужен Рубер. Их разговор прервал стук в дверь и стук костылей Ульриха по полу. — Кого сюда могло принести? — обеспокоился Шаттерханд. — А это мы сейчас проверим, — Веллер закурил и вышел из кабинета в холл. Ульрих открыл входную дверь и жестом пригласил гостя внутрь, что-то вещая о самочувствии. Готтфрид прищурился — похоже, его юный протеже уже обзавёлся в Мюнхене друзьями. Не то чтобы он был против, но приглядывать за тем, кто и что говорит мальчишке стоило. Особенно, если речь шла о мужчинах почтенного возраста — такие пуще прочих способны сбить юнца с верного пути. — Приветствую, — улыбнулся Веллер, протягивая руку. — Готтфрид Веллер, давний знакомый херра Эккарта. Кунц смерил мужчину изучающим взглядом — уж не этот ли господин вложил в бестолковую мальчишечью голову эти милитаристские бредни? Но руку пожал. — Доктор Рихард Кунц, — он вытянул из кармана портсигар. — Лечу вот помаленьку этого засранца.***
Когда Исаак проснулся, Анны уже не было. В последнее время она часто отсутствовала, ссылаясь на большую занятость и сверхурочные. И вот сейчас в выходной она снова ушла ранним утром, не оставив даже записки. Теперь он особенно остро ощущал, что с момента визита к Элрикам его возлюбленная резко переменилась — стала менее разговорчива, чаще уходила в себя, и всякий раз, когда он пытался начать разговор о политике, переводила тему на всё, что угодно. Иногда её глаза загорались лихорадочным блеском, иногда на лице проступало скрытое раздражение, но по всему выходило, что Анна занята решением какой-то сложной и важной задачи, в которую упорно не хотела посвящать Исаака. Сколько бы он не пытался вывести её на откровенность, все попытки оказывались тщетными. Встретиться с Элриками тоже никак не удавалось, зато возобновилось общение с обществом Туле и Хаусхоффером. Как ни пытался Исаак Макдугал-Хоффман выяснить, что же послужило камнем преткновения и из-за чего он оказался во временной опале у вдохновителей и идеологов столь патриотического движения, ничего не выходило — в ответ на намёки ему отвечали ещё более уклончивыми намёками, а совсем уж сваливаться в софистику Ледяной алхимик был попросту не в состоянии. Зато Анна всякий раз под благовидными предлогами избегала встреч с тулистами, что давало почву для размышлений на тему её связи с прекрасной державой, семимильными шагами стремящейся к утопии. И Исаак, как увлечённый и очарованный вполне определёнными идеями, готовил возлюбленной большой сюрприз в виде информации, которую для неё скрупулёзно собирал: кто что высказывает, кто на что опирается и к чему апеллирует. Настанет время — и окупятся его труды сторицей.***
Кимбли закрыл за Альфонсом дверь в одну из комнат как можно дальше от столовой, придирчиво осмотрел зазор в двери и, жестом пригласив юношу сесть на кровать, расположился в кресле. — А теперь подробно и без выкрутасов, — посоветовал он. — Кому, где и при каких обстоятельствах ты пересказывал наш ночной разговор? Ал смешался. Он не ожидал от Багрового такого напора, да и не то чтобы этот факт был каким-то чрезвычайно секретным. — Только брату, — Элрик поднял глаза на Кимбли. — Где и как? Зольф никак не мог успокоиться. Он постоянно мысленно возвращался к тому, что хозяин невероятно гостеприимного места, в коем ему пришлось провести ночь, говорил так, словно ему этот разговор пересказали почти слово в слово. Особенно его задевала эта подробность про фотокарточки под шляпой… Также интересным казался тот факт, что его ночной собеседник ни разу не упомянул в их «доверительной беседе» философский камень. Это означало лишь одно: прослушивали не Ала. А сам Альфонс Элрик не счел нужным рассказывать брату о такой, на его взгляд, мелочи. Выходит, тот самый собеседник попросту не знал об этой части разговора, в противном случае, он бы уцепился за любую возможность получить столь мощный артефакт. Кимбли не верил в то, что Эдвард Элрик сдал бы его головорезам. Но вот довериться не тем людям братья могли. Да что греха таить — он и сам мог. Никто из них не всемогущ, но время расставит все по своим местам, и выживет лишь сильнейший. — Мы гуляли по улице… Около Хофгартена… — Альфонс непонимающе посмотрел на собеседника. — Кто-то шёл рядом с вами? Кто-то мог подслушать? — Кимбли наседал, судорожно подбирая варианты, откуда такие детали могли просочиться. — Эд никому ничего не говорил? — Нет-нет, это точно исключено! Альфонса даже до некоторой степени задело такое предположение Багрового. В Аместрисе они с этим человеком были по разные стороны баррикад, но здесь, на первый взгляд, делить было нечего. Или нет? — Вы проверяли одежду на предмет передатчиков, раций и прочих подобных устройств? — Проверяли, — кивнул Ал, — всё чисто. Кимбли прикрыл глаза. В кресле было хотя бы удобно, а спать хотелось неимоверно, да и после той гадости, которой дали ему подышать, снова начинала болеть голова и ощущаться слабость. — Как вы себя чувствуете? Что с вами такое приключилось? — обеспокоился Альфонс. — Сходил в гости к милейшему человеку, — осклабился Зольф, с остервенением потирая зудящие запястья. — Должен сказать, впечатления премерзкие. Можешь позвать сюда этого полицая, Хьюза? То есть, Хана… И, ради всего что тебе дорого, не обсуждайте пока ничего важного вслух. За кем-то из вас — но, похоже, не за тобой — слежка.***
— Ласт! Сестричка, наконец-то… — едва за Ханом закрылась дверь, Энви подорвался и заключил Ласт в объятия. — Я-то уж думал, гадкий полковник убил тебя… Гомункул сначала нахмурилась, потом её лицо смягчилось и она, обняв братца, потрепала его по растрёпанной макушке. — Я тоже думала, что ты мёртв. Говорили, что тебя преобразовывали, чтобы открыть Врата… Альфонс нахмурился, вспомнив совет Кимбли, и тут же метнулся к книжному шкафу. Подрывник очень кстати натолкнул его на мысль о том, что прослушивают не его, а Эда — так подробно их разговор он пересказывал только ему. И наверняка Безногий, как физик, попросту припрятал передатчик, вот только где? — Ал, что ты делаешь? — глаза Эда округлились. «Не обсуждайте ничего важного вслух!» — гласила записка на краю старого газетного листа. — Это ещё почему?! — в один голос спросили Энви и Эдвард. Ласт устало прижала руку ко лбу — им же написали, чётко и ясно! Альфонс только покачал головой. «За нами могут следить с помощью передатчика,» — гласила следующая строка. — Но… — Энви осёкся и тоже взялся за карандаш.***
— Почему они замолчали? — испуганно вопросил Шаттерханд, воззрившись на магнитофон. Лицо Веллера было непроницаемо. — Почему они замолчали?! — взвизгнул инвалид так, что кот дёрнулся и прижал пушистые уши. — Может, догадались, — равнодушно отметил Готтфрид. — Что вы паникуете? Нам от них всё равно больше ничего не нужно. Теперь стоит сосредоточиться на поиске Рубера и потрясти этот еврейский заводик фотоплёнки. Не ею единой… Безногого переполняла досада. Кимбли был у них в руках, чёрт побери, он с того самого момента, когда узнал, что этот человек здесь, с нетерпением ждал встречи с ним. Однако Веллер, руководствуясь одному ему известными мотивами, отчего-то не дал ему даже заглянуть в глаза бывшему алхимику, показать своё теперешнее превосходство… А сейчас выходило, что и превосходство это слишком зыбкое. — А я говорил не отпускать этого говнюка! — вспылил инвалид. — Слушайте меня внимательно, Эрнст! — Готтфрид приблизил своё лицо вплотную к лицу собеседника и принялся злобно шипеть. — Ваши эскапады неуместны. Если вы хотите профукать всё, чего мы добились — нет, я добился! — за эти годы, можете творить что хотите, но без меня. Без моего финансирования. Без моей поддержки! Если же вам претит подобный расклад, будьте столь любезны, держите за зубами ваш язык. Покуда есть за чем держать. Безногий широко раскрыл глаза в неподдельном изумлении — никогда Веллер не разговаривал с ним подобным образом. Никогда не попрекал деньгами — он всегда предоставлял Шаттерханду и поле для исследований, и материалы, и лучших врачей. Он ставил на него, как на учёного, и это льстило самолюбию некогда неудачливого алхимика и изобретателя. Однако роль бессловесной пешки, которой Шаттерханд начал себя чувствовать, была не по нему. С трудом подавив желание ответить, Безногий замолчал. Он будет сговорчив. Пока они не придут к цели.***
Энви и Эдвард ещё раз перетряхнули весь свой скарб — ни передатчиков, ни чего-либо на них похожего обнаружить не удалось. — Ну что, поговорим о погоде? — с наигранным энтузиазмом, сверкая глазами, проговорил Эдвард. — Отличная идея, горошина, — ухмыльнулся гомункул. — Мне кажется, или ты стал ещё ниже? Альфонс только покачал головой, наблюдая за тем, как Эдвард, ругаясь на чём свет стоит, принялся бегать за лукаво посмеивающимся Энви по всему дому. Если Кимбли был прав, и их и правда прослушивали, то, по мнению Ала, скорее всего, это дело рук Безногого. Кто ещё мог так мастерски обращаться с техникой из встреченных ими за последнее время людей? Ну не фрау Веллер же, право слово. А так всё складывалось — Безногий искал своё потерянное детище и пустил в ход все возможные способы.