Don't be surprised when a crack In the ice appears under your feet. You slip out of your depth And out of your mind With your fear Flowing out behind you As you claw the thin ice. Pink Floyd «The Thin Ice»
Веллер и Безногий обратились в слух, когда услышали новый не знакомый им голос. Они настолько отвлеклись на передатчик, что даже обратили на себя внимание соседей по трибунам — добропорядочные бюргеры не могли взять в толк, зачем было брать такие прекрасные и дорогие места и даже не смотреть на поле? — Что за чёрт! — Веллер молниеносно сдернул наушники, Безногий последовал его примеру: передатчик сначала издал омерзительный оглушающий звук, а после замолчал. Судя по выражению лица Шаттерханда, навеки. — Похоже, короткое замыкание. Нет у нас больше передатчика, — мрачно констатировал факт Безногий, потирая лоб. — Но, скорее всего, протеза у мальчишки тоже больше нет, — добавил он с мстительным удовольствием. Веллер лишь покачал головой — ему подчас казалось, что сделать этого человека счастливым очень просто: надо всего лишь заставить страдать всех окружающих. А особенно тех, с кем Безногий когда-то встречался. Где-то в глубине души Готтфрид был уверен — Шаттерханд порадуется и его несчастью, невзирая на всё, что он для него сделал. — Как и бомбы в Германии, — подметил Веллер. — У вас есть план, дружище? Конкретного плана у Безногого не было — он хоть прямо сейчас был готов сорваться в любую страну, которая могла оказаться, по мнению того самого голоса, «куда как более достойным местом», нежели Германия. Разумеется, за счёт своего мецената. — Есть, — он прищурился, — нам надо рвать когти, пока всё здесь не взлетело на воздух.***
— Ну и зачем мы её взяли? — ворчал Энви. — Неужели она и правда может что-то поделать с этой хренью? Или просто решила от полицаев смыться? — А это мы позже спросим, — промурлыкала Ласт, глядя на Зольфа и Анну, оглядывающих бомбу. — Чуть больше пяти минут на таймере, — скривился Кимбли. — Я пас. Единственное, что могу предложить, так это сматываться. И то полминуты мы уже потеряли. — Вы же химик! — запротестовала Анна. — Но не сапёр, — парировал Зольф. Ласт и Энви переглянулись. Слова Кимбли о том, что надо сматываться пока что звучали как единственный приемлемый план для того, чтобы спасти собственную шкуру. Но всё, сказанное Шлезингером, не теряло актуальности, а они сомневались, что алхимик жаждет снова попасть под суд. — Давай вынесем её на пустырь? — предложил Энви сестрице. — Мы бегаем быстрей людей. Единственное, — он помрачнел, — я не уверен в том, сколько жизней во мне ещё осталось. Анна осторожно осматривала взрывчатку. С такой конструкцией ей никогда не доводилось не то что работать — даже читать о ней. Можно было попробовать на свой страх и риск отсоединить сердцевину от экспериментальных образцов, но риск ошибки, по её мнению, оставался слишком высоким. И, даже если удастся это сделать, разведчица не представляла себе, что делать с таймером. — Мы не унесём всё, — покачала головой Ласт. — Если бы речь шла только об этой штуке с часами… Таймер услужливо показывал, что им осталось четыре с половиной минуты. — Давайте, отсоединяйте уже, — проворчал Кимбли, глядя на присевшую в круге разведчицу сверху вниз. Анна упрямо молчала, продолжая рассматривать смертоносную конструкцию. Остальные затаили дыхание. — Цветовая схема проводов не совпадает, — она закусила губу. Четыре пятнадцать. — С чем не совпадает? И какая к чёрту разница? — вскипел Зольф. — Такая! Такая, твою мать, разница! Если я вытащу не тот провод, мы взлетим на воздух! — Если ты его не вытащишь, мы один Schwanz* взлетим на воздух! — ощерился Энви. — Так что давай уже, чёртова сука! Зольф задумчиво потер запястье. Он абсолютно, категорически, совсем не разбирался в электрике. Провода, очертив ровный круг, зелёными, синими и чёрными змеями соединяли «икс-бомбы», а от одной из этих самых бомб тянулись еще три толстенные жилы тех же цветов. Лежащую в центре взрывчатку с часами соединяли три абсолютно одинаковых белых шнура. Кимбли вздохнул и потянулся к последним. — Не смейте! — взвизгнула Анна. — Здесь шанс только на то, что угадаете! Считайте — нет его!!! — Так что мне делать? — раздраженно поинтересовался Зольф. — Освободите эту дрянь с таймером и они вынесут её на пустырь! Наверное… — Как?! — вышел из себя Кимбли. — Что мне нужно отсоединить, черт вас возьми? — Вторая группа… Вон те, толстые, — она ткнула в ведущие к «икс-бомбам» провода. — Какой вытаскивать? — неожиданно холодно спросил Зольф. — Не знаю! — Анна закусила губу. — Давайте же скорее, а они её вынесут… Три тридцать. — А мы уже и не успеем, — гадко улыбнулся Энви. — Так что давайте как-нибудь сами. Зольф, зажмурившись, выдернул синий провод. Анна прикрыла руками голову. Ничего не произошло. Три двадцать. — Быстрее! — раздался голос Ласт. Когда Зольф и Анна обернулись, ни гомункулов, ни бомбы в помещении уже не было. — У вас есть часы? — срывающимся голосом крикнул Кимбли. — Что?.. — Анна непонимающе посмотрела на нахмурившегося Зольфа. — Часы! Наручные часы. Срочно дайте. Он грубо задрал её рукав и, глядя на часы и держа Анну в цепкой хватке холодной руки, стремительно направился к выходу. Разведчица бежала за ним, не понимая, чего он хочет добиться. Никто не остановил их, им вслед даже не посмотрели — все усилия ушли на то, чтобы успокоить толпу. Это получалось достаточно успешно — выстрелы прекратились, а никаких заявлений о бомбе на весь стадион не было. — Куда вы меня тащите? — возмутилась Анна. — Поближе к эпицентру? Вы самоубийца? Зольф остановился, не удостоив невольную спутницу ответом, — увидеть их уже не могли, а это означало, что в случае, если у них спросят, как они предотвратили взрыв, куда как логичнее будет ответить, что бомбу вывезли они, а не медсестра и юнец. — Две тридцать… — прошептал Зольф. Между его бровей залегла вертикальная складка. Кимбли окинул улицу цепким взглядом. — Вы можете вскрыть и завести машину? Анна непонимающе уставилась на него: — А вы? — Я в этом не разбираюсь, — бросил Кимбли. — Так что, если можете, делайте уже! Она подавила желание съязвить и огляделась. — Какую машину-то? Их здесь множество… — она не понимала, что он задумал. — Любую. Срочно. Только часы дайте. Пока Анна проникала в салон очень похожей на «семёрку» семейства Шварцев машины и заводила её, Зольф стоял, сжимая в руках изящные серебряные наручные часы, и неотрывно следил за секундной стрелкой. — Готово! — прокричала разведчица. Грянул взрыв.***
Врачи оказывали помощь тем пострадавшим, которым её ещё имело смысл оказывать, Маттиас Хан с отвращением пересказывал полицейским словоизлияния погибшего в расцвете лет Хельмута Шлезингера, твёрдо уверив коллег, что Кимблер и Вульф знают своё дело и едва ли не каждый день обезвреживают бомбы, да и не по одной. И вообще, лохматый мальчишка наверняка что-то перепутал, и там, возможно, вовсе нет никакой бомбы. Но даже если нет — эти точно обезвредят всё, до чего дотянутся. — Что это?! — отшатнулся фельдшер от автопротеза, округлив глаза. — Это экспериментальный протез, его брату сделал отец, — соврал Альфонс. — Но, к сожалению, отца уже нет… — Вы знаете, как это отсоединить? Оно убьёт его, он умрет от боли… — фельдшер поправил очки, опасливо поглядывая на искрящий металл, торчавший из-под оплавленной ткани штанов. Сам Эд выглядел очень плохо. Ал вспомнил, каково было брату присоединять автоброню к телу и ужаснулся, понимая, что сейчас Эдвард испытывает практически тоже самое, только вот уже несколько минут кряду. — Нет, к сожалению, — развёл руками Ал. — Ампутируем? — выдохнул врач. — Погоди, погоди, — его коллега нахмурился. — Дайте-ка отвёртку, кто-нибудь… Вскоре благодаря вдумчивым стараниям врача-энтузиаста культя ноги была освобождена от пыточного устройства, Эдвард же лежал в забытьи, прерывисто дыша. — Разрешите нам забрать протез? Это всё, что осталось нам от отца… Альфонс ненавидел врать, но сейчас это было необходимо. Паника, вызванная выстрелами, быстро забылась, забеги продолжались, азарт вновь охватил людей на трибунах. Холёные скакуны неслись по полю, преодолевая препятствия, финиш был близок, накал страстей уже готовился достигнуть точки кипения, как внезапно где-то в отдалении прогремел взрыв. Часть лошадей взбрыкнула и понесла, один из самых перспективных жеребцов подвернул ногу и полетел под копыта сородичей, а кого-то из жокеев и вовсе затоптали. Люди повскакивали со своих мест; благо, распорядителям и многим из гостей хватило разумения на то, чтобы донести, что коль скоро взрыв уже произошёл, а стадион по-прежнему на месте, то беда их счастливо миновала. Итог скачек оказался неожиданным: первым к финишу пришёл конь, считавшийся самым слабым, но, к великому неудовольствию тех единиц, что поставили на него, результаты были признаны недействительными.***
Впервые бывший государственный алхимик Зольф Дж. Кимбли не ощутил, как его душа тонет в пучине благоговейного экстаза, как дрожат от удовольствия барабанные перепонки и немеют зубы, как трепет земли передается всему его существу, заставляя его испытывать ни с чем не сравнимое удовольствие. После взрыва он едва удержался на ногах, ватной походкой направился к машине и сел за руль неприметной чёрной «семёрки», так напоминавшей ему другую, алую, цвета крови и похоти. Кимбли сквозь ветровое стекло вглядывался в начавший рассеиваться туман с одной-единственной надеждой, но не видел пока ничего. Анна молчала, не решаясь тревожить этого странного человека. По прошествии полутора минут после взрыва он равнодушно отдал ей часы, чему-то грустно улыбнулся и начал разворачиваться, чтобы подъехать обратно к стадиону. — Эй, нас-то подождите, эгоисты сраные, — раздался знакомый голос. — Ну залезайте, — бесцветно отозвался Зольф, жестом показав Анне перелезть на задний диван. В копоти, саже, пыли и крови, мертвенно бледный, Энви посадил едва держащуюся на ногах Ласт рядом с Зольфом и тоже влез назад. — Что-то ты нам не рад совсем, засранец, — засмеялся гомункул. Ласт слабо улыбалась, а Зольф отвернул голову и, как показалось Анне, смахнул едва заметную влагу с глаз. — Чертовски пыльно, — отметил он. — Как только машину вести в таких условиях…